Островок одиночества

Пять лет кряду каждые пару дней он выходил из дома, шёл по освещенному фонарями парку, перелезал через невысокий забор, доходил до мола, а затем садился на гладкий испещрённый маленькими острыми впадинами камень в ста шагах слева, на скалистой части берега, ожидая увидеть, как восходит солнце и как оно медленно садится за горизонт. Как оно меняет своё положение в ясном небе и как иногда прячется в белых высоких облаках. Однако пламенный шар всегда заслоняли непроглядные грозовые тучи, в море била молния, крапал противный дождь. В этом пейзаже был некий шарм, но хотелось совсем другого. Да и вообще, кто любит непроглядную тьму? Может, те, кто живут в тропиках? У них жарко и влажно, тоже ведь надоедает. Пусть приезжают, посидели бы с ними вместе. Никто не приходил и никогда. Да он и думал так только в шутку, про себя. Сидеть в безлюдном укромном уголке гораздо лучше и приятнее. Одиноким быть хорошо – сердце бьётся по-другому: реже, спокойнее и наполняется грустью снизу вверх. Тьмы было слишком много для него одного, но странно вот что: делиться ей не хотелось. В тот день по его плечу легко постучали.  

– Привет, – произнесла с улыбкой подошедшая к нему девушка. Он обернулся и с непониманием уставился на неё. "Я чем-то её обидел или что-то натворил, о чем не помню? Может, на работе виделись? " – что-то в ней ему было знакомо, но он никак не мог понять, что.  

– Привет, – ответил он спустя пару секунд наблюдений, – и тоже улыбнулся.  

– Сидишь здесь такой грустный. Что-то случилось? – спросила она.  

– Всё хорошо, – мгновенно ответил он, а в голове задался вопросом: "Грустный – это как? И с чего она вообще взяла? " – но подумал и решил, что всё-таки человек в одиночку битый час сидящий на камне, выглядит довольно-таки печально.  

– Ага, по тебе видно, что ты не грустишь, – она сделала акцент на слове "не".  

– Ну даже если и так, это светлая грусть, в неё нет ничего плохого, – он соврал. Грусть была настоящей: тягучей и очень глубокой.  

– О, да я мастер светло грустить! – усмехнулась она, – Можно я присяду?  

– Садись – поколебавшись ответил он. Всё-таки ему прельщала компания красивой девушки, хоть в его груди и таился ком пустоты.  

– А о чем твоя грусть? – задумчиво спросила она.  

– Тебе не понять, как бы ты ни пыталась, – он был в этом уверен, – я просто очень одинок, и всё.  

– Ох, – вздохнула она, – я сама думала так о себе много раз, но посмотри, я сижу сейчас рядом с тобой и что, выходит, мы оба одиноки? Не похоже на правду, не находишь?  

– Очаг одиночества всегда горит внутри, а не снаружи, поэтому легче от того, что ты села рядом, мне не станет. Это факт, – он был в этом уверен.  

– Ничуть не факт.  

– Факт.  

– Нет, – отрезала она, и разговор угас. Он с любопытством разглядывал её в то время, как она отрешённо смотрела на море своими светло-голубыми глазами. Ветер то и дело растрепывал её длинные волосы, которые она, в конце концов, резко забрала в хвост, после чего тихо начала говорить – Став по-настоящему одиноким, ты всё бросишь, навсегда. Перестанешь существовать, а не просто пить, есть или, к примеру, бриться. Ты пытаешься достичь этого состояния, но обратного пути не будет.  

Легче от её слов ему не стало.  

– Ты не одинок. В мире восемь миллиардов людей, так что это просто невозможно.  

– Я одинок, и ты знаешь, – он, наконец, её вспомнил.  

– Выдумываешь, – улыбнулась она.  

– Заняться мне больше нечем.  

– Нечем, иначе не сидел бы тут.  

Мысли сменялись одна за другой. В её остроте, казалось, была доля логики, но понимание чужой правоты лишь вызывало сильное раздражение.  

– Где мне себя искать? – выпалил он, – я устал от всего, от всех, я просто не могу так жить– он закрыл руками лицо и взвыл.  

– Ты обещал и мне, и, я уверена, себе, что будешь жить дальше, так живи же, а не существуй, – она как будто не замечала его слабости – радуйся вкусным завтракам, красивой музыке, интересным фильмам и книгам. Ты же сам этого хочешь.  

– Нет! – всхлипнул он.  

– Я знаю, хочешь, – настаивала она, – счастье – это про сегодня и завтра, а не про вчера. Пожалуйста, вспомни это.  

– Мне сложно без тебя, – тихо сказал он.  

Но вспомнил. Вечера, в которые он играл на гитаре близким друзьям во время весёлых квартирных посиделок, дни, когда он ездил на рыбалку с отцом, ночь, когда он один пел пьяным в караоке на сцене и ему было всё равно на чужое мнение, тогда у него не было никого, как и сейчас, он не был зависим от печали. Он понял, всё это он ещё сможет повторить. И захотел. "Смогу, смогу, смогу... " – думал он – "Смогу! "  

Он сидел в одиночестве ещё пару часов, а затем бросил кольцо так далеко в воду, как только смог, медленно встал с камня и пошёл домой. Море озарилось розовыми лучами восходящего солнца.