Баркас "ЧАЙКА"

Норд-ост усиливался. Соленые брызги вздыбленных волн выбрасывало в самые небеса, в причудливые разломы черных штормовых туч. Оттуда море казалось огромной кастрюлей с кипящей водой. Белые гребни неудержимых валов скатывались куда-то вниз, в преисподнюю, чтобы появиться из небытия вновь.  

Свист и напор ветра усиливались, и сейчас тугие крылья чайки уже не справлялись с его порывами. К берегу! Скорее к берегу! И только в уютном и теплом гнезде, заботливо спрятанном в расщелине береговых скал, под вой и удары рассвирепевшей стихии, сердце начало щемить от закрадывавшейся тревоги. А как тем, кто в открытом море? Разве можно забыть тот страшный осенний шторм, когда ее, почти птенчика, забросило ураганным ветром далеко от берега в море?!  

Тогда тоже казалось, что вода вот-вот закипит. Но она знала, что внизу ее ждет ледяная бездна. А сил уже не было. Затуманенным сознанием она едва почувствовала свое падение на мокрую палубу, и, когда через фальшборт на нее ринулась седая от пены волна, чья-то рука схватила ее за лапки.  

– Погибла бедняжка. За борт, сэр?  

– Не спеши, – ее перехватили другие руки, – может, она еще жива.  

В просторной каюте шкипера ей отвели место на столе рядом с иллюминатором. Каждое утро иллюминатор открывался, и тонкая, почти детская рука сыпала перед ней на тарелку семечки, кусочки халвы, обрезки яблок и даже конфеты. Это был юнга, тот самый паренек, что первым поднял ее с палубы. Потом было синее чистое небо, резвый бриз и белый парус под ней. Да, да! Под ней! Ведь теперь, оправившись от шторма и падения, она любила сидеть на клотике, пожирая глазами туманный горизонт.  

И вот свершилось. Земля! Чайка сорвалась с мачты, сделала прощальный круг над баркасом, направилась к берегу и оглянулась. На палубе их было двое: худенький светловолосый юнга и дородный шкипер с медно-красным лицом. Они махали руками, и что-то кричали вслед.  

Но почему так неспокойно на сердце? Недаром, наверное, говорят, что мы, чайки, – души погибших моряков. На следующий день шторм начал стихать, и чайка, чье сердце продолжало наполняться тревогой, взмыла в небо. Причудливой формы облака величественно плыли на юг, море слепило россыпями солнечных искорок, а горизонт, как будто увлекая птицу за собой, отодвигался все дальше.  

И вдруг чайка увидела тот баркас, который стал ей родным домом в тот незабываемый шторм. Небольшое судно дрейфовало, но как-то странно: корпус его клонило то влево, то вправо. Что-то было не так. Чайка чуть сложила крылья, быстрее разрезая ветер, и вот она бежит по дощатой палубе к штурвалу. Юнга лежал на животе со связанными за спиной руками и тихо стонал. Когда-то белый, парус теперь безжизненно свисал серой сорванной с рей громадиной. Штурвал крутило то в одну, то в другую сторону, изредка доносились медные склянки рынды, а само судно надсадно скрипело такелажем и как будто жаловалось на свою незавидную судьбу.  

– Кто ты? Что ты делаешь? – парень пытался перевернуться на бок, но чайка, которая клевала связывающую руки веревку, успокоила его:  

– Не мешай, пожалуйста. Сейчас я тебя освобожу.  

Еще минута – и юнга потирал затекшие руки:  

– Это ты, Гал?! Ты вернулась? Но как ты нас нашла?!  

– Об этом потом, Стив. Где мастер? – Когда они вошли в каюту, шкипер был без сознания. Рана на голове запеклась от крови, руки беспомощно разбросаны по сторонам. Собрав все силы, они уложили старика на койку, Стив промыл ему рану и наложил повязку.  

– Что случилось?  

– Пираты...  

– Кто?!  

– Ну, морские разбойники. Ты что, не знаешь?  

– Да, знаю. Я все о вас, моряках, знаю. Но как они посмели?  

– Напали на нас под утро. Только-только шторм утих. И ты знаешь, Гал...  

– Не надо дальше. Мне тяжело будет это слушать.  

– Хорошо, но что нам делать сейчас!?  

– Сейчас? Я хочу посмотреть в глаза этим мерзавцам. И вернусь. Обязательно вернусь. А ты присмотри за мастером.  

– Что ты задумала, Гал?  

– Потом. Все потом. На чем они ушли?  

– Небольшая парусная шхуна.  

– А флаг?  

– Черный такой. Страшный. И надпись на латыни – Memento More.  

… Кают-компания похожей на щуку парусной шхуны была переполнена. Не считая вахтенных, здесь собрался весь экипаж. Зловещие, заросшие щетиной лица, непристойные словечки и ром, ром, ром. Вожак пиратов, гигантского роста, налитый силой и пьяной злобой разбойник, поднялся над столом, и, раскачиваясь в такт судну, прорычал:  

– За удачу! Все золото мира к нашим ногам!  

– К нашим ногам! – эхом прорычали пираты и опрокинули кубки с крепчайшим ромом.  

И вдруг сквозь облака табачного дыма, сквозь крики и перебранки словно удар хлыстом по переполненному яствами столу:  

– Встать! – Пираты, на миг протрезвев, как по команде повернулись к иллюминатору: – Смотрите! Чайка! Это не к добру! Это – душа покойного шкипера! А может, того мальчишки! Юнги! Точно юнги! Нет, шкипера! Зуб даю, его! – Те, что были ближе к иллюминатору, грязно ругаясь, начали выполнять команду, но грохочущий бас вожака остановил их:  

– А вот мы сейчас посмотрим, что это: душа или просто птичка кушать захотела! – Он выхватил пистолет и, не целясь, несколько раз подряд выстрелил. Пули царапнули крышку иллюминатора и зловеще завыли, срикошетив от переборки.  

– Стой! Прекрати сейчас же, Кашалот! – испуганно закричали пираты своему вожаку. Но тот и не думал останавливаться:  

– Я покажу вам душу, чертовы дети! – Он вогнал новую обойму и снова начал стрелять. Чайка продолжала спокойно сидеть на крышке иллюминатора, неотрывно глядя в глаза бандиту. Тот с искаженным от бешенства лицом раз за разом нажимал спусковой крючок. Казалось, он не замечал, как падают от шальных пуль его лихие партнеры, как разлетелись по полу несколько подсвечников, как сполохи огня стремительно поползли по палубе. Он вставил еще одну обойму, но вид неподвижной чайки привел его в суеверный ужас.  

– Это душа шкипера! Да. Я убил его!.. – И в это время раздался полный животного ужаса крик:  

– Горим! Горим! – Когда чайка набрала высоту и посмотрела вниз, она отчетливо увидела, как сквозь ярко-желтые языки пламени под свежим бризом вырывается густой черный дым. «Memento More», – подумала она, ложась на обратный курс.  

Прошло несколько месяцев. И когда задул первый, по-настоящему весенний ветер, из портового дока вместо изуродованного пиратами и штормом баркаса в лазурные океанские волны степенно и плавно вошло изящное судно. Вот оно развернулось, и его название – ЧАЙКА- четко отразилось в водах бухты. Судно не спеша шло мимо маяка в открытое море. В лучах восходящего солнца можно было разглядеть светловолосого паренька за штурвалом, невозмутимого шкипера на мостике, и чайку. Она сидела на клотике, на фоне тугого паруса, и расправляла крылья.