О секретах

-Моя жена уезжает раз в сезон на несколько дней непонятно куда раз за разом и просит не беспокоиться? Конечно, какое может быть беспокойство! – магистр Жан старался быть разумным человеком, но его обожаемая Атенаис не оставляла ему ни одного шанса на спокойствие.  

Орден Магии вообще поражался этому союзу. Во время войны магических существ – магов, ведьм, вампиров и прочих против Служителей Церкви Животворящего Креста, поклявшихся истребить всякую магию в мире, ибо та противна богу, наблюдать за внезапной любовью ведьмы Атенаис и магистра Жана…это было настоящим театром, полным возвышенной драмы и самой низкой комедии.  

Атенаис – молодая ведьма из числа не самых амбициозных и еще не хлебнувших войны, развлекала Орден своими карикатурами. У нее был настоящий дар. И первой, по-настоящему славной жертвой стал магистр Жан – обладатель непростого характера и длинноватого носа. Разумеется, именно этот непростой характер и длинный, безобразно длинный нос – фигурировали на карикатуре, в первую же очередь, бросаясь всем в глаза.  

Орден замер, ожидая реакции магистра Жана, но тот неожиданно расхохотался громче всех и очень хвалил карикатуру.  

Жан был достаточно внимательным человеком и знал за собою, что не отличается привлекательной внешностью, а потому привык добиваться всего умом. Ум же его – отточивший магические заклинания и формулы до своего предела, подсказал, что не стоит злиться на юную ведьму из-за её выходки. Атенаис запала ему в сердце, но он прекрасно понимал, что нужно долго выжидать и осторожно добиваться ее, чтобы по-настоящему получить. Жан был умен и терпелив, и потому принялся за дело.  

И карикатура стала важным шагом со стороны самой Атенаис. Увидев реакцию Жана, реакцию вполне благосклонную, ведьма стала беспощадно добивать его своими карикатурами, каждый раз все более и более издеваясь на рисунке над ним.  

Орден наблюдал, магистр Жан хохотал, Атенаис злилась. Неизвестно, чем бы кончилась такая своеобразная дуэль, но Совет Ордена, прознав о том, что во время войны слуги магии еще находят в себе силы и желание веселиться, вызвал к себе Атенаис и в очень жестоких выражениях отправил ее на задание: требовалось уничтожить перебежчика из Ордена – слабого мага, много лет просидевшего в архивах Ордена и теперь направляющегося к церковникам, чтобы продать своих же собратьев.  

Атенаис взвыла – ей полевая работа была непривычна, по нутру были мелкие задания, вроде бумаг, зелий или амулетов, но Совет остался непреклонен и она выдвинулась.  

Долгий то был путь! Магистр Жан с ума чуть не сошёл, мучаясь ее отсутствием и ругая (про себя, конечно), Совет, отправивший в тяжелое время неопытную ведьму. Трижды посылал он своего прислужника-Ворона, чтобы искать Атенаис и только в последний раз Ворон сообщил, что она в районе Сарматских гор, но куда ушел ее след – тут уже не сказать.  

Жан мучился и ждал. Сарматские горы считались лихим местом – люди пропадали там с поразительной частотой, а обладатели магической силы предпочитали не соваться туда без нужды, чувствуя зловещую силу, обретавшую там. И вот – его Атенаис (Жан в мыслях уже считал Атенаис своей), скитается где-то по Сарматским горам…  

Но страхи были напрасны. Атенаис вернулась. Доложила об удачном исполнении задания и уничтожении перебежчика и снова принялась жить. Только стала чаще улыбаться каким-то своим мыслям, а то и хихикать, что-то вспомнив. Жан подумал даже в какой-то миг, что она спятила, но нет – все было в порядке, она оставалась разумна, только настроение ее стало другим, более легким и даже война с церковниками, налетавшими то на одного служителя Ордена, то на другого, не пугала ее.  

А еще Жан заметил, что Атенаис, прежде державшаяся стен Ордена, раз в сезон стала куда-то пропадать на два-три дня, и возвращаться. На этот раз даже ворон не мог помочь ее найти, но Жан решил оставить пока этот секрет ей одной и последовать своему сердцу.  

Он был обходителен и чуток. Заступался, когда Атенаис в своих карикатурах кого-то обижала, и требовал, чтобы обиженные проявили чувство юмора; был учтив, пропустил Атенаис, не имевшую высокого уровня доступа к книгам, в доступную ему секцию архива Ордена, где помог найти ей кое-что из редкой литературы. Магистр Жан был настоящим другом, очень внимательным и осторожным, готовым прийти на помощь в любой час, и не спросить ни о чем. Несколько раз он даже прикрывал ее отлучки раз в сезон, но и тогда не спрашивал ни о чём.  

–Знаешь, а когда-то я тебя ненавидела! – призналась как-то Атенаис. – Теперь даже стыдно.  

–Ненавидела? Правда? Я не замечал, – Жан давно предвещал этот решительный час объяснения, но как человек умный и осторожный, предпочитал не говорить до конца сразу же.  

–Да! – она не заметила его ловушки, – да, представляешь? Я думала, что все заметили.  

–Влюбленные всегда бывают слепы, – спокойно отозвался Жан, и, пока до Атенаис не дошло и она не повернулась к нему на каблуках с вопросом, уже исчез.  

Она прометалась три дня, нигде не находя магистра, избегающего его. Отыскав же, вместо приветствия спросила:  

–Правильно ли я понимаю твои последние слова?  

Магистр вложил в свой взгляд всю доступную ему печаль, и сказал:  

–Я не стану ничего ждать от судьбы, не буду ни о чем просить, и сумею молчать, не бойся.  

Атенаис вспыхнула стыдом, смущением и гневом. Ее будто бы обвинили в том, что она боится чувств от магистра и таится от них, и все ее беспокойство связано лишь с этим…  

–Хорошего же ты обо мне мнения! – дрожащим голосом выкрикнула она.  

–Нет, всего лишь плохого о себе, – возразил магистр.  

Для Ордена стало большой новостью известие о свадьбе Атенаис и Жана. это казалось невозможным. Слишком уж они были разные – тяжелого нрава магистр Жан, с которым не рисковал пререкаться лишний раз и Совет, и смешливая карикатурщица без амбиций ведьма – Атенаис.  

–Может, она ему проспорила? – предположили в одном углу.  

–Может, он ей проспорил? – предположили в другом.  

–Может, мы все спим? – догадались в третьем.  

А свадьба состоялась. Магистр Жан и ведьма Атенаис стали мужем и женой. И она никогда не жаловалась на него, напротив, была очень довольна его заботой и нежностью, его обходительностью – Жан умел ценить то, что в других обстоятельствах могло и не принадлежать ему. Да и сам магистр был вполне себе счастлив…пока не приходил новый сезон, и Атенаис не отлучалась куда-то на два-три дня.  

***  

–Моя жена уезжает раз в сезон на несколько дней непонятно куда раз за разом и просит не беспокоиться? Конечно, какое может быть беспокойство! – магистр Жан промолчал раз, другой, в третий заговорил осторожно, на четвертый уже не так осторожно, а на пятый взорвался.  

–Не ревнуй, умоляю тебя! – попросила Атенаис, – разве дала я тебе, когда повод?  

Повод она не дала для ревности ни один, оставалась верной и любящей женой, но эти ее отлучки раздражали Жана своей тайной. Он чувствовал, что Атенаис возвращается счастливая и довольная, и вспоминает потом их с теплом. И непонимание того, куда она ездит и зачем сводило его с ума.  

–Кругом церковники, – Жан заходил с другой стороны, – они могут напасть на тебя! Они могут убить тебя!  

–Я в безопасности, – Атенаис отмахивалась. – Прошу, но может же быть у меня маленькая невинная тайна?  

Для вида Жан согласился, но в этот раз не собирался он отступать. Стоило Атенаис двинуться в путь, как услужливый ворон полетел за нею следом. Выжидать его возвращения было невыносимо, и Жан отправился к своему другу, какой только может быть у магистра – зельевару Дору.  

Дору был рад его визиту:  

–Заходи, давно не виделись. У меня тут такой заказ был…церковники-то, знаешь, чего удумали? Обрабатывают свое оружие святой водой! Ах, милосердие они несут, ах, закон божий! Убивают и гонят…  

Дору осекся, увидев растерянную невнимательность магистра Жана, и посерьезнел:  

–Ну? Что случилось?  

Магистр Жан неопределенно повел плечами и Дору, как человек опытный предположил:  

–Жена?  

Кивок.  

–Что, нарисовала карикатуру?  

Жан тяжело взглянул на своего друга и вдруг рассказал ему про отлучки своей дорогой Атенаис в каждый сезон.  

–Дела-а, – признал Дору, оглядывая стройные ряды бутыльков с разноцветными жидкостями, – слушай, но я не думаю, что она тебе изменяет. Она тебя любит!  

–Я тоже не думаю. Но, во-первых, такие отлучки опасны, – Жан выкладывал свои опасения, – во-вторых, мне не нравится такая тайна. Что это за место или человек, требующий ее визитов? А что, если она работает на церковников?  

–Атенаис? – с сомнением уточнил Дору, – да ну тебя!  

–Но куда, куда она ездит? – Жан обхватил голову руками. Дору сочувственно оглядел свои пузырьки еще раз и вдруг вытащил из потайного ряда кувшин с вином.  

–Пей! – велел он, наливая вина в кубок и протягивая кубок Жану, – это лучше всякого зелья!  

К тому моменту, как вернулся ворон, Жан уже успел и обругать Атенаис, и простить ее, и решить предложить ей развод по ее возвращению, и снова попросить прощения…он не был расположен к вину характером, и потому редко его пил. Ворон же, своим возвращением отрезвил его.  

Черная тень скользнула от окна и на колени Жана скользнула веточка с зелеными листочками – еще липкими и клейкими. Магистр взял веточку, понюхал ее, надкусил и сплюнул с ненавистью:  

–Сарматы!  

–Чего? – Дору аж обалдел. – Зачем Атенаис в Сарматы? Там лихое место!  

–Выясню…- это было обещание самому себе, а Жан всегда держал слово.  

***  

Когда Атенаис вернулась, Жан был таким как прежде, и никак не выдавал своей нервности на счет ее отсутствия. Ведьма вернулась расслабленная и довольная, а теплая встреча с мужем сделала улыбку на ее лице еще шире.  

–Знаешь, я думаю, нам нужно куда-нибудь съездить вдвоем, – осторожно заговорил Жан. – эта война, которой нет конца, эти стены Ордена…  

–Куда? – Атенаис хихикнула.  

–Куда хочешь! Озера, моря…горы?  

–Плавать я не умею, а в горы ходить боюсь, – Атенаис задумчиво взглянула на мужа, – может быть, посетим столицу?  

Они посетили столицу и были счастливы, жили, существовали, а потом пришел новый сезон, но на этот раз магистр Жан даже не стал спрашивать о поездке, а просто прицепил к ее одежде тонкое незаметное заклинание собственного изобретения и к возвращению Атенаис готов был к разговору.  

–Сарматы, значит…  

Она вздрогнула, отшатнулась от него и испугом:  

–О чем ты гово…  

–Что у тебя в Сарматах? – магистр Жан даже в ссорах не повышал голоса, но удержаться с Атенаис не мог. Она ускользала от него – так ему казалось, а он не хотел ее терять. – Что?!  

Атенаис вздохнула, опустилась в кресло, обхватила голову руками. Жан даже успел испугаться этой скорбной позы, но она отмерла, заговорила:  

–Я не сомневалась, что ты узнаешь, но надеялась, что тебе хватит порядочности не подозревать меня!  

–Я боюсь за тебя, – не солгал магистр, – за нас. Война не ушла, Атенаис! Сарматы же и в мирное время – лихое место.  

–Хочешь знать? – горько спросила ведьма, – я расскажу. Да, я расскажу.  

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и заговорила:  

–Помнишь, те, первые мои карикатуры на тебя?  

Жан кивнул. Он не только помнил эти карикатуры, он их хранил – все до одной о себе, в ящике с самыми важными бумагами.  

–И помнишь, как меня отправили в наказание, из-за них, за перебежчиком? Там, я его не убила. То есть, нет, спокойно, он убит, но не мной! я сама едва не погибла.  

Жан застыл. Он начинал догадываться, что не хочет слушать продолжения. Но теперь Атенаис была неумолима.  

–Меня спас…спасли. Я думала, что он человек, но он не человек. Влад. Вампир, – Атенаис судорожно вздохнула, – именно он убил того перебежчика.  

–Вам-пир? – глухо уточнил Жан. Вампиров, стараниями церковников, осталось очень мало. Неудивительно, что они разбрелись по горам, странно, что обнаружили себя. Влад? Что-то знакомое…  

–Он привел меня в свой дом, нет, не подумай! Ничего не было! – Атенаис испуганно взглянула на Жана, а тот и не успел подумать в испугавшем ее направлении. Его гораздо более серьезно занимала мысль о том, что какой-то вампир шатается по горам и обнаруживает себя так запросто перед ведьмой.  

–Я думала, что Влад меня выпьет, – Атенаис не сдержалась от смешка, какого-то даже истерического, – но он накормил меня человеческой пищей, накормил и развлек беседой. Понимаешь?  

–И о чем вы говорили?  

–О многом. Об Ордене – он стоял у истоков его создания, о церковниках…представляешь, он их совсем не боится!  

Жан попытался прикинуть возраст неизвестного ему Влада и ему поплохело. Но Атенаис будто не замечала этого, как одурманенная продолжала:  

–Он знает много об истории!  

Конечно, если живешь долго – невольно узнаешь. Вот только вампиров презирают даже члены Ордена, потому что их жизнь и сила – украденная жизнь, не энергия, а именно жизнь. Еще и древний. Еще и с Атенаис!  

Одни грехи на том вампире.  

–О музыке, о философии. Мы с ним спорили о том, лежит ли в основе всякого разума безумие и есть ли идеальный порядок для людей, есть ли такой строй, что всем принесет довольство…  

–И ты ездишь к нему? – уточнил Жан бесцветным голосом.  

–Да. Он…он мой друг, понимаешь? мне там хорошо, спокойно. Там я могу смеяться в голос и не бояться Совета, и никого не бояться. И…- Атенаис бросилась к Жану, – милый, не думай, что я разлюбила тебя, просто мне нужен кто-то…я там спокойна! Я не боюсь. Я не хочу, чтобы ты считал меня трусихой, но там нет войны! Там нет интриг Ордена, эти два-три дня в сезон мне глоток воздуха, я…  

Она заговаривалась от нервного напряжения. Жан поспешил ее успокоить:  

–Милая Атенаис, тебе следовало бы сразу сказать мне об этом! Каждый имеет право на маленькую тайну, просто будь осторожна.  

Но сказать не значит смириться. Магистр Жан не хотел делить с трудом завоеванную им Атенаис с каким-то непонятным вампиром, который просто появился и увлек ее болтовней. Немыслимо!  

***  

–Так запрети ей, – предложил Дору.  

Жан покачал головой:  

–Не выход. Она не послушает. А если послушает, то как мне жить с нею?  

–Тебе не нравится ситуация, но ты не хочешь, чтобы она страдала и винила тебя? – уточнил Дору. – То есть, чтобы Влад просто перестал существовать?  

Магистр кивнул, не сводя взгляда с друга. Он не сомневался, что Дору сейчас ему подскажет и Дору подсказал:  

–Сдай его Абрахаму!  

Абрахам был фигурой ненавистной на обеих сторонах. Орден ненавидел его не только за то, что он уничтожал всех держителей магии, не считаясь с тем, вампир тот, оборотень или некромант, но и за то, что тот был магом, поднявшимся против других магов. Церковники ненавидели его за это же, но он был нужным им орудием и они терпели.  

А Абрахам убивал своих собратьев по магии, используя ненавистную богу магию на служение ему.  

Предложение было соблазнительным и ужасным.  

–А он послушает? – с сомнением спросил Жан.  

–Вот уж не знаю, – Дору развел руками, – но это ты уже сам!  

Огромных трудов стоило Жану найти ниточку к ненавистному охотнику за всеми, кто владеет магией, но он это сделал. Приближался конец сезона, а Жан не был готов отпустить любимую Атенаис к этому вампиру.  

Абрахам оказался мрачной фигурой, ненавистной и подлой, сухопарой, жесткой, и хрипло спросил, обратив испещренное заслуженными шрамами лицо к гостю:  

–А что мешает мне убить тебя, погань ты магическая?  

–От погани слышно, – спокойно ответил Жан. – Я всего лишь магистр, а тот вампир убивает реальных людей.  

–Зачем сдаешь? – Абрахам зашелся кашлем, очень тяжелым и рваным, чтобы быть простой болезнью.  

–Есть причина, – Жан не собирался открывать тайн. – Но его гибель нужна мне. И тебе она принесет много славы.  

–Против своих идешь?  

–Ты же пошел против своих!  

–Вы – твари подземного мира! – рявкнул Абрахам.  

–И ты с нами, – не остался в долгу Жан, и церковник помрачнел, поглядел еще на магистра, решая, где выгоднее – вампир или маг? Или как убить обоих, затем кивнул:  

–Сдавай.  

***  

Атенаис вернулась убитая горем. В ее глазах была бесконечная печаль, она будто бы стала старше на несколько лет и как-то посерела.  

–Что случилось? – заботливый муж был рядом.  

–Влада убили, – едва вымолвила она и зарыдала.  

–К нему же не лезли церковники, – Жан изобразил искреннюю растерянность.  

–Всё Абрахам! – в ярости рыдала Атенаис, – все он! Он лишил меня моего друга! Он лишил меня друга!  

–Подле-ец, скотина бездушная, – сочувствовал Жан, довольный советом Дору. – Однажды он поплатится за свои грехи! За каждого!  

–Дом…все в пепел! – Атенаис не могла успокоиться. Ее горе было таким сильным, что укололо ревностной иглой Жана, но он сдержался. – Прах! Один прах…  

–Не плачь, не плачь, – убеждал Жан, – вампир – уже мертвец. Ему дается долгая жизнь, но ценой других жизней. В твоей жизни был этап такой дружбы, но всякий этап подходит к концу. Я люблю тебя, я с тобой, милая! О, если бы я мог взять часто твоего горя!  

У Атенаис не было и тени сомнения насчет искренности его слов, и она доверчиво прижималась к груди Жана, ища успокоения и защиты.  

–Всё будет хорошо, – убеждал он. – Все закономерно. Мне жаль, но все идет так, как задумано свыше. Мы не можем вмешаться надолго.  

Понемногу она затихла, и Жан заставил ее принять успокоительный ивовый настой. Сон взял ее в свои объятия, унимая понемногу горе.  

Магистр, стоя у ее постели, глядя на бледные черты лица своей любимой Атенаис, все думал о том, что не жалеет о том, что сделал. Он давно решил, что она будет только его, жаль, конечно, что пришлось ей вынести такую потерю, но Атенаис молода и отойдет от этого. Сам же Жан сделает все, чтобы она никогда не узнала виновника своего несчастья, чтобы никогда она не оставила его. А горе – оно мимолетно. Время утешит печаль.  

Магистру еще предстояло узнать о том, что Абрахам даст ему понять откровенно, что будет хранить их взаимодействие в тайне только в том случае, если Жан будет сдавать ему регулярно других магов и ведьм и для магистра это станет самым страшным секретом его жизни.