Дежавю.

Дежавю.  

(... ощущение, что когда – то это уже было).  

Гул от работающих лопастей вертолетов, нарастал с неумолимой явью.  

Осеннее, иссини голубое небо, удивляло своей неподвижностью, было похоже на кристалл бирюзы. На линии горизонта можно было заметить несколько летящих объектов, это были вертолеты, которые летели парами. Издалека, они, были похожи на летящих жуков. Две пары черных, ощетинившихся ракетами “жуков” не спеша приближались к населенному пункту, расположенному в ущелье между гор. От их звуков, начали почему-то выть, прижимая мордочки низко к земле собаки. Люди, увидев их, бросали все свои дела и спешно бежали к своим убежищам – подвалам. Только они, давали какую – то надежду остаться в живых, для этого, надо было лишь поглубже, “зарыться” в землю.  

Через некоторое время подлетевшие вертолеты выстроились на некотором расстоянии селения полукругом, “замерев, ” на какое – то время на одном месте, подобно хищнику готовому поразить свою жертву.  

Как по команде, “изрыгнув” из себя огонь и ракеты в населенный пункт, вертолеты лениво развернулись, полетели обратно. Ракеты оставили после себя пепельно – черные следы в воздухе и горящие, как свечки дома. В местах прямого попадания ракет, зияли черным нутром воронки, из которых ввысь поднимались струйки белесого дыма медленно расстилающиеся по руинам. Гарь, дым, пыль, развороченные строения, стоны раненных людей, жалобное ржание лошадей, вой собак создавали впечатление, какого – то апокалипсиса. Выжившие люди смотрели на окружающую обстановку и было видно, что их сознание столкнулось с чем-то для них непостижимо несправедливым, бессилие и отчаяние разрывало их разум. Ощущение бездны, черной бесконечности одиночества душил их сердца. Седой старик, сидевший на руинах, около своего уничтоженного дома, смотрел в голубое небо и плакал, плакал беззвучно, тихо. Слёзы, катились по его морщинистым щекам, оставляя на пыльном лице два блестящих чистых следа.  

Изида, после долгих колебаний, решилась выбираться из своего убежища – подвала. Он был достаточно вместительный, здесь не были так слышны разрывы ракет, как на поверхности, глубокое расположение и сделанные из бетона своды, надежно защищали, обеспечивая безопасность. Ещё раз, в кромешной темноте она прислушалась, убедившись, что наступила тишина, она встала с матраса, на котором сидела и пошла по направлению лестницы ведущей к люку – выходу из подвала.  

Противная дрожь в конечностях и подступившая тошнота не давали ей свободно передвигаться, состояние было около обморочное. Добравшись до лестницы, трясясь всем телом от внезапно возникшего страха, она начала подниматься по ней на “не гнувшихся” ногах. Открыв крышку люка подвала, она с удовлетворением отметила, что расположение подвала было удачно выбрано в некоторой дали от строений. Иначе  

могло бы, в ином, случае завалить обломками. Выбравшись из подвала, она с трудом узнавала, в развалинах и грудах мусора некогда процветающую усадьбу. Глазам предстала картина разрушений, кругом кружилась мельчайшая пыль, дым и гарь. Дом не был разрушен, пострадала лишь часть дома, выбиты окна, да кровля превратилась “дуршлаг”. Выпущенная ракета разорвалась не далеко от дома, поэтому в основном пострадали хозяйские постройки.  

Со всех сторон неслись либо стоны, либо жалобные завывания животных. Повстанцы в первую очередь добивали раненных животных, так как их слышать не под силу ни какому нормальному человеку.  

Кто-то суетливо постоянно бегал взад и вперед.  

Изиду вырвало. Немного придя в себя, оглядевшись, она присела на фундамент разбитого сарая, из обломков которого торчали горлышки уцелевших бутылей. Потянув горлышко одной бутыли, она, аккуратно извлекла её, стекло сверкнуло на солнце темно – красным отливом, цветом темного рубина. С трудом извлекла пробку из бутылки, она сделала несколько больших глотков. Откашлявшись, осмотревшись, она аккуратно обратно запечатала бутыль, положила её в корзину с длинными ручками, валявшуюся тут же. Перебросив корзину через плечо, Изида медленно брела по улице, с интересом осматривая остатки деревни. При этом отмечая про себя, в уме, уцелевшие дома, словно играя в какую – то безжалостную не детскую игру: “этот устоял, а этот нет”. В насмешку, природа как никогда показывала себя, во всей своей недостижимой красоте. Она была в золотистом, багряном, торжественном наряде и только холодное, голубое небо безразлично сияло над человеческими судьбами.  

Женщина шла, не понимая куда, спотыкаясь и шатаясь, еле передвигая ноги, она брела, переводя свой взгляд с одной стороны улицы на другую.  

Внезапно, из под слоя пыли и обгоревших досок вырвался солнечный блик. Женщина заставила себя нагнуться, разглядев среди мусора и обломков уцелевшее зеркало, которое вопреки всем перипетиям было целым, не разбитым, не потрескавшимся. Подняв его с земли, вытерев рукавом кофты пыль, она затаила дыхание не в силах в него взглянуть.  

Какое-то время она держала его в руках ни в силах пошевелиться. Наконец, она пересилила себя и взглянула в него.  

Из зеркала, на неё смотрела женщина, с очень внимательным, до неприятности, проницательным взглядом. В первый момент Изида даже растерялась, как будто кто – то иной смотрел на нее, тайно, наблюдая со стороны. Присмотревшись, она начала узнавать саму себя, отмечая новые, непонятные ей черты в лице.  

“Боже”, как я изменилась – пронеслось у неё в мозгу, вот и меня война отметила, оставила свой след. Нет, она не стала выглядеть хуже, отнюдь, но пройдя выпавшие испытания, она приобрела внутреннюю, глубинную красоту. Взгляд стал гораздо пронзительнее, твердым с некоторой даже поволокой. В черных назад волосах, явно проступила прядь “серебра”. Она стала другой и, смотрясь на себя в зеркало, узнавала и не узнавала себя. Смотря на своё отражение, она невольно задумалась, перед её глазами промелькнула вся ее непростая, но, в общем – то сложившаяся жизнь. Родилась она в небольшой, достаточно зажиточной по советским меркам, семье врачей. Замуж вышла в восемнадцать лет, за местного парня, родила троих детей, все мальчики.  

В доме всегда имелся достаток, излишней роскоши не было. Муж работал инженером на нефтеперерабатывающем заводе, что находится в двадцати километрах от их поселения. Все было для нормальной жизни. Пришли другие времена. Власть сменилась, всё стало по-другому и прежде всего, изменились отношения между людьми.  

Завод стал акционерным предприятием, решили его реконструировать, чтобы выпускать лучшего качества нефтяных продуктов. Новая власть оценила и заслуги ее мужа, он перешел работать в администрацию республики. Появились какие – то деньги, решили отправить детей обучаться в одну из зарубежных стран Востока. И вновь наступили иные времена, снова сменилась власть. Муж погиб при штурме правительственного здания. Наступили тяжелые времена, завод полностью был разрушен, появились ночные облавы, зачистки, поиски мятежников. Теперь вот и до их селения докатился этот вал войны и террора.  

Одно утешает, что сыновья за рубежом.  

В данный момент в их селении находились повстанцы, которые запасались провизией и отдыхали. Атака с вертолетов, явно продемонстрировала, что центральные власти хорошо знают, где они. Более того стало известно, что селение окружено центральными войсками, которые пока не предпринимают ни каких действий. По громкоговорителям сообщили, что всем мирным жителям надлежит выйти из поселка с белым флагом. Времени на раздумье дали сутки, повстанцы не возражали, чтобы мирное население вышло из селения. Одно было странно, что из местного населения никто даже не обсуждал данное предложение. По какому – то негласному сговору, все решили остаться и ни куда не уезжать, полагаясь на волю Всевышнего.  

Возможно, люди устали за последние годы, настолько, что их уже не страшила сама смерть, а казалась как избавление от тех мучений, унижений, что выпало на их долю. Может они осознали для себя, что страх, бегство является большим грехом перед самим собой, Богом, чем смерть. В назначенное время никто не вышел на дорогу, никто. Не подняли ни белый флаг, ни рук своих.  

Селение было обреченно.  

Глубоко вздохнув, Изида вытерла платком лицо, как бы вытирая с него пыль, еще раз взглянула на себя в зеркало: “А выгляжу очень привлекательно” – промелькнула у нее мысль в голове. – “Господи о чем я думаю, нашла время и место. Прости Господи”.  

Она положила аккуратно зеркало в корзину, предварительно, завернув его в платок. Идя по селению её почему – то не очень – то интересовали разрушения, она постоянно жадно искала другое, – человеческие лица, точнее глаза людей. Именно, после пережитого у нее появилась жажда, жажда на глаза людей, как – будто только они излучали жизненное тепло. Да именно эти простые человеческие взгляды больше всего ей были нужны сейчас. Увидев чьи – то глаза она смотрелась в них и упивалась от чистоты, житейской мудрости и теплоты.  

Все было, как обычно, буднично, для военного времени. Кто – то хлопотал по своим житейским делам, кто-то оплакивал, кто – то хоронил близких родственников.  

Наступили сумерки. Люди начали жечь костры прямо на улицах, вокруг которых собирался народ. Изида подошла к одному из костров, увидела свою соседку Алсу, которая сидела около костра, периодически всхлипывая и вытирая слезы.  

Алсу рассказала, что вся ее семья была уничтожена прямым попаданием ракеты в подвал, где все прятались. Она же в это время была дома и только собиралась пройти в подвал. Алсу была безутешна, никак не могла прийти в себя. Ей исполнилось всего семнадцать два месяца назад и вот жизнь преподносит ей “подарок”, в селении она осталась совершенно одна. Ближайшие родственники живут в соседнем поселении в тридцати километрах. Алсу, находясь ещё под впечатлением бомбардировки, постоянно ощущала на себе ужас смерти, поэтому она вздрагивала, тряслась всем телом и молилась. Самое необъяснимое, прежде всего для нее самой, явилось то, что ей хотелось, постоянно, что – то делать. Непрерывно всхлипывая, она уткнулась лицом в плечо Изиды, которая гладила её по голове, повторяя при этом одну и ту же фразу: – “Успокойся, успокойся, мы ещё поживем. Мы еще на твоей свадьбе погуляем”. Сумерки принесли с собой и прохладу осенней ночи.  

Возле костра кроме местных жителей, грелись и повстанцы, разговаривали все непринужденно, обо всем, только не о войне.  

Люди говорили буднично, каждый о своем, в основном о хозяйственных проблемах. Повстанцы в основном молчали, а если и вступали в разговор, то также говорили в основном о хозяйстве. Паники и ощущения беды не было, только какая – то светлая грусть растекалась по лицам односельчан. Обстановка складывалась более чем родственная, умиротворение и чистота нисходила на людей, как буд – то ангел присутствовал среди них, который прохаживаясь среди них успокаивал их надеждой на скорое окончание мучений.  

Это был Ангел Смерти.  

Слушая окружающих, содержание их речей, Алсу не могла поверить своим ушам, все говорили о будничном, строили планы на будущее, никто не говорил, как можно выжить либо спастись от надвигающегося конца. Алсу эта обстановка приводила в трепет и ужас. Противоречие между монотонными, неторопливыми беседами и явью поражало её воображение. Ей стало понятно они обречены, поэтому она еще сильнее прижималась к Изиде, ещё сильнее “душили” её слезы.  

Женщина, поняла Алсу, чисто женским началом поняла, – о чем плачет, молодой полон сил организм девушки. Молодой повстанец, сидевший неподалеку от плачущей Алсу и говоривший о чем- то со стариком, внимательно, посмотрел на девушку, быстро отведя глаза. Ему было неудобно за создавшуюся ситуацию, он обратился к Изиде.  

– Страшно? Нам тоже страшно, не за себя за вас. Стало известно, что центральные войска подтянули к поселку артиллерийскую роту некого капитана Б – кого. Мы между собою зовем его “мясник”, любит прямой наводкой “высоты” сшибать из пушек. Повстанец плюнул в костер, задумался на некоторое время, потом продолжил в наступившей тишине.  

– Этот Б-кий, он не как все, охотники. Он другой, ему мало убить, ему подавай ещё и побольше невинных жертв. Больной короче.  

– Видели, как летчики бомбили? Побросали свой груз, где попало, и сваливают до следующего вылета. А захотели бы за один залп сравняли бы селение с землей. Видно, что никто не хочет брать на себя роль мясника.  

–Так я вот к чему говорю. Этот Б-ский в плен ни кого не берет, так может быть лучше вам сдаться в плен поутру. – повстанец прямо смотрел на Изиду.  

– Шанс, какой никакой, будет остаться в живых.  

Утро было серым, накрапывал мелкий, нудный дождь. Небо заволокли черные тучи, которые низко плыли над землей, задевая за верхушки деревьев. Изида с Алсу ещё раз просмотрели свой нехитрый скарб, взяли все только необходимое на первое время. Присели пред тем, как пуститься в путь. Посмотрели на прощание, на родное селение, вздохнули, встали и пошли. Никто их не провожал, один лишь мельчайший, моросящий дождичек, – изморось приятно ласкал лица.  

Когда отошли метров пятьсот, Изида оглянулась назад, селение почти наполовину было накрыто тучами. “Плохая примета” – подумала про себя Изида. – “Мистика …какая – то”. Вчера, сидя возле костра, они вместе с Алсу решили пойти и сдаться в плен. Изида, надеялась увидеть ещё своих сыновей, а Алсу хотелось попасть к своим родственникам в соседнем селении.  

Они не прошли и двух километров, как их, кто – то жестко и требовательно окликнул. Мужской голос приказал: – “Стоять, поднять руки вверх”. Женщины остановились, опустили свои корзины на землю и подняли руки вверх. Следующая команда раздалась уже более мягким тоном.  

– От корзин, с поднятыми руками, на десять метров вправо, спокойным шагом …марш. Женщины выполнили и это требование, к ним никто не подходил некоторое время. Наконец минуты через две из ближайшего кустарника показался парень, лет двадцати, двадцати пяти в камуфляжной форме с автоматом “наизготовку”. Держась на почтительном расстоянии от женщин, парень внимательно рассматривал их, затем произнес:  

– Если жить хотите, то выполняйте все мои команды, при малейшем подозрении стреляю. Дважды повторять не буду. Первая команда, раздевайтесь догола, медленно, каждую вещь встряхивайте. Это обыск на предмет поиска ”пояса шахидов”.  

Женщины переглянулись между собой, Изида произнесла: – На слово не поверишь?  

– Нет, не поверю, не то сейчас время, больше не болтай, выполняй команды молча. Женщины раздевались медленно, периодически встряхивая каждую снятую вещь, наконец сняли всё. Они стояли рядом, прижавшись друг другу голыми плечами, прикрывая руками срамные места. Военный, стараясь не смотреть на женщин скомандовал:  

– Одевайтесь медленно. Когда была выполнена и эта команда, он вновь скомандовал:  

– Та, что моложе, подойди к корзинам, вытаскивай оттуда содержимое, по одному предмету, не спеша. Резкое движение и пуля, тут же будет у тебя во лбу. Поняла? – Алсу кивнула головой, её тело все ходило “ходуном”, то ли от холода, то ли от переживаемого момента.  

Алсу подошла к корзинам, распаковала их и начала медленно доставать их содержимое, показывая каждый предмет военному. Когда содержимое корзины заканчивалось, она поднимала корзину верх дном, чтобы показать, что больше ничего в ней не осталось.  

– Хорошо, хорошо собирай корзины обратно. Всё. – нетерпеливо произнес парень. Собрав в корзины обратно свой скромный скарб, женщины направились в сторону, куда показал им их “наставник”, непосредственно под его неусыпным контролем. Погода тем временем немного разъяснилась, облака исчезли, выглянуло солнце, сразу стало весело на душе. Шли молча, только служивый, насвистывал, потихоньку, какую – то старую мелодию. По всей видимости, ему надоело идти молча, и он спросил:  

– Женщины, а чего вы ничего не спрашиваете, спросите, что хоть с вами будет? – женщины молчали. Так прошли ещё некоторое время, наконец, парень не выдержал и сказал:  

– Хорошо, тогда я спрошу. Куда путь то держите?  

Изида сглотнула комок, подступивший к горлу, ответила.  

– Мирные мы из селения, Сказывают, что завтра обстреливать начнете из пушек. Не хочется умирать. Детей еще увидеть хочется. – закончив говорить она украдкой посмотрела на военного. Тот в свою очередь посмотрел на нее, как бы желая увидеть, что – то в ней, не увидев мрачно сплюнул, хрипло произнеся:  

– Какая хрен разница, где помирать, дома, среди односельчан легче даже. А остальные что не пошли?  

– За остальных говорить не буду, несподручно, может быть боятся, может на Бога надеются, что пронесет, каждый сам решает свою судьбу. Да и у каждого там хозяйство, скотина, родственники – это не просто слова, это вся жизнь. – Изида тяжело вздохнула, – У нас этого уже ничего нет. Разбомбили нас одни руины остались.  

– А к примеру, где твой муж? – не унимался военный. – Где твои дети?  

– Мужа моего ещё в начале войны убили, а дети ещё до войны уехали учиться. А у неё – Изида рукой показала на Алсу. – Ракета прямёхонько угодила в подвал, где прятались все ее родственники. Ей просто повезло, она задержалась дома, не успела спуститься в подвал.  

– Сочувствую, глубоко вздохнув, проговорил служивый.  

Дальше шли молча.  

Пройдя километра два и подойдя к небольшому леску, им встретился небольшой отряд, скорее всего – то были разведчики, человек из пяти. Увидев военного с двумя женщинами, люди из отряда начали шутить:  

– Какой трофей! Молодец сержант Панин! Гаремом обзавелся, теперь тебе осталось веру сменить, и ты в полном порядке будешь. Смотри, домой в деревню не пустят. – дружный хохот солдат раздался со всех сторон.  

– Ни как нет товарищ прапорщик, Я их только на передовой встретил. При задержании сопротивления не оказывали, при первоначальном опросе показали, что идут к нам в часть добровольно, сдаваться. Говорят, что им хлопцы наши нравятся, особенно те у кого звезды на погонах. – сержант Панин с усмешкой посмотрел на прапорщика. Солдаты вновь засмеялись незлобиво.  

– Ладно, чертяка, на дороге говоришь, встретил? Тебе, какое задание было поручено? Сидеть и наблюдать, что в селении творится, а ты?  

– Товарищ, прапорщик, подумал, что они больше знают, что там творится, в поселке, нежели я увижу, на своем наблюдательном пункте. Прапорщик задумался, сказав. –  

– Панин, тебе генералом, давно пора быть. Прав, конечно, их необходимо допросить, а там видно будет. Ты, коль взвалил на себя эту долю, тебе ее и до счастливого конца довести. Веди их к капитану. Кстати, к нему, приехали гости из округа, так, что отличайся. – Давай двигай отсюда, не дразни мужиков. – С этими словами прапорщик отвернулся от Панина, давая понять, что разговор окончен. Панин скорчил кислую гримасу и в пустоту сказал дежурное слово. – Слушаюсь.  

Оглядев зло женщин, Панин скомандовал женщинам.  

– Женщины, бабы или как вас там? Шагом марш, здесь вам не бардак, чтоб на мужиков пялиться. Рано расслабились, вам ещё километра три шагать. Вперед, кобылы. – с этими словами он начал подталкивать женщин в спины автоматом. Направляя их в сторону, куда следовало идти. Женщины, все сносили молча, дабы не раздражать и не вызвать на себя больших несчастий.  

Шли молча, несколько километров. Панин периодически насвистывал, все тот же старый мотивчик, какой –то бульварной песенки.  

Из – за холма показался фургон, скорее всего это был вагончик на колесах, зеленного цвета. Подобные вагончики используют строители в качестве бытовок, кухонь, складов, …  

Возле вагончика стояло два автомобиля, одну из них ремонтировал парень лет двадцати пяти, скорее всего водитель.  

Заметив подходивших людей, он спрыгнул с бампера автомобиля, вытер руки ветошью, подпоясался ремнем, надел пилотку и стал ждать, когда подойдут. Сержант Панин представился, сообщил о цели своего прибытия. Водитель – охранник, смерив недобрым взглядом женщин, скорчив гримасу, проговорил:  

– Немного не вовремя, ладно, если явились, доложу. – С этими словами он скрылся за дверьми вагончика. Из вагончика водитель вышел минут через пять, подозвал к себе сержанта и минут пять что- то говорил, сквозь стиснутые зубы. Панин мотал только головой, в знак согласия, скорее всего поддакивая, после чего, подойдя к женщинам произнес:  

– Сейчас на допрос пойдете к капитану Б-кому, будет вас сам допрашивать. Советую рассказывать только правду, так как у него и кроме вас источники есть. Может тогда и все обойдется. – каким – то потухшим голосом сообщил сержант.  

Перед тем, как зайти в вагончик, женщины, по приказу водителя – охранника, оставили свои корзины в поле, затем он их тщательно обыскал. После чего сально подмигнув Панину, спросил:  

– Попробовал? – махнув головой в сторону женщин. – Телки знатные, зря ты их сюда притащил. Заходите.  

Сержант и женщины поднялись по ступенькам вагончика, постучав в дверь, Панин приоткрыл ее, спросив можно ли войти и, получив утвердительный ответ, пропустил женщин вперед.  

На них сразу же обрушился каскад различных приятных и вкусных запахов (они особенно сильно воспринимаются голодными людьми), пожалуй, самым неожиданным для вошедших явилось ощущение комфорта. Тепло и уют, действуют на любого человека расслабляюще, на женщин в особенности. Запах хороших, дорогих сигарет, терпкий вкус приличного коньяка был "разлит" в воздухе, из телевизора лилась музыка. Все трое почувствовали. Как буд – то ваши мозги мягко обволакивает некое облако, которое начинает сжимать потихоньку ваши мозги. Панин резко потряс головой, что бы освободиться от наваждения, при этом быстро прочитал про себя молитву – “Отче наш”. Вагончик состоял из двух частей, первая служила для хозяйственных нужд, вторая для работы и отдыха. В первой части находилась печка – буржуйка, рукомойник, вешалка для верхнего белья, небольшой железный сейф, широкая лавка, на полу лежали простые деревенские половики. Между частями вагончика была натянута, ситцевая занавеска. Вторая часть была обставлена более цивилизованно, но не мене безвкусно. Прежде всего эта половина вагончика была обшита мореным дубом ( скорее всего имитация), на стене висел телевизор фирмы Sony, на противоположной стене висели подсвечники типа бра, выполненные в классическом стиле. Под ними располагался современный диван – кровать в форме крыльев бабочки, ядовито желтого цвета. Вдоль стены, где было за решетчатое, закрытое ставнями окно стоял стол, накрытый красной скатертью, свисавшей почти до пола. Около стола, стояли два шикарных венских стула. Стол был накрыт, …отменно. Атмосфера нездоровой психологии, какой – то дьявольщины пропитывала вагончик. На столе стояли различные салаты, отварное мясо, икра, свежий ржаной хлеб, масло, сметана, …из спиртного в основном, преобладали коньячные напитки, впрочем, ящик водки стоял рядом.  

На диване сидели два офицера, один, что моложе был капитаном Б – ским, второй постарше майором С-ным. Полуобернувшись, друг к другу, они вели непринужденную беседу, каждый при этом держал в руке по фужеру с коньяком.  

Увидев их, сержант Панин громко почти, что криком, обратился к майору:  

– Товарищ майор можно обратиться к товарищу капитану.  

– Обращайся. Только не ори, пожалуйста. – Морщась, проговорил майор.  

– Товарищ капитан, я сержант Панин, находясь на наблюдательном пункте, вместе с группой прапорщика Потапова, задержал двух женщин, которые вышли из селения и двигались по дороге в направлении города. При задержании оружия, взрывчатых и запрещенных материалов не было выявлено. Прапорщик Потапов распорядился доставить задержанных к вам. Доложил сержант Панин. – сержант резко выдохнул и резко вздохнул новую порцию воздуха.  

–Хорошо, сержант – сказал капитан, улыбаясь – Допрашивали?  

– Чисто символически, времени не было для углубленного допроса, сразу к вам решили доставить. – доложил Панин, вытягиваясь в “cтрунку”.  

– Ты первый их заметил? – молчавший майор встал с дивана, подошел к женщинам и стал внимательно их рассматривать.  

– Да, я первый их увидел, так, как находился на наблюдательном пункте рядом с селением. Видел, как они из поселка выходили, как шли. Когда они поравнялись со мною предложил им сдаться. – усмехнувшись ответил сержант.  

– Что – ни будь еще, по существу добавить можешь? – cпросил капитан пристально уставившись своими холодными, белесыми глазами в лицо сержанта, отчего у последнего внизу живота пробежал “холодок” и округлись глаза.  

– Никак нет, товарищ капитан. Все сказал. – ответил Панин.  

–Тогда бери со стола, что считаешь нужным, – капитан головой показал в сторону стола. – Не скромничай и возвращайся на своё “рабочее место”. Благодарю тебя за службу.  

Панину не надо было повторять дважды, он в первую очередь, моментально взял бутылку водки, мясные консервы, сыр, хлеб, – все это спрятав за пазухой своей гимнастерки. “Затарившись”, Панин пошел к выходу, в этот момент услышал за спиной, как его окликнул капитан.  

– Сержант, погоди, Возьми вот это от нас. – с этими словами капитан насильно засунул за пазуху еще одну бутылку водки.  

– Служу отечеству, – автоматически выпалил служивый.  

– Служи. Служи. – улыбаясь произнес Б – ский.  

Когда дверь за сержантом закрылась, капитан обратился к женщинам.  

– Ну, что милые дамы, проголодались, скорее всего. Поэтому, прежде чем продолжить наш с вами разговор давайте откушайте, что Бог послал. – с этими словами он чуть ли не силой подвел женщин к столу. Женщины переглянулись, Изида посмотрела на капитана, ответила.  

– Спасибо, конечно, мы ещё и проголодаться не успели, да и у нас свой запас имеется.  

– Свой запас будешь там, есть, – Б-ский показал рукой на окно. – А здесь, будешь есть, что и я.  

– Хорошо, хорошо. Можно тогда руки, где – ни будь помыть?  

– Это, пожалуйста, за занавеской есть рукомойник, там и полотенце. Найдете.  

После того как женщины вымыли руки, Б – ский галантно предложил им сесть на венские стулья и сам начал накладывать в тарелки салаты и прочие блюда. Женщины начали потихоньку кушать, Б – ский же налив два фужера коньяка, подошел к дивану на котором сидел майор, подал ему один, сел рядом и продолжил прерванный разговор.  

– Майор, мне ваши планы непонятны и неизвестны, но чувствую, что я часть вашей игры. Предо мною вы ставите такие задачи, такие ребусы загадываете, корче, мягко говоря, они пахнут плохо. Складывается впечатление, что я как та затычка. Вот эти, капитан головой показал на женщин. – И есть мой народ, я должен защищать их от внешнего врага. В конце концов, я боевой офицер и присягу давал защищать именно народ, в первую очередь. – закончив, Б – ский выдохнул воздух и залпом выпил содержимое бокала.  

Майор, внимательно следивший за капитаном, расхохотался.  

– Браво капитан. Спешу тебя успокоить. Все складывается хорошо, для тебя. Где надо знают и про народ, и про присягу, и про государство. Больше, тебе скажу, что ты представлен на внеочередное звание, получишь через месяц, ко Дню Конституции. Причем в торжественной обстановке и в городе герое. – майор почему –то показал рукой вверх. – Да, вот ещё, пока не забыл, историю тебе всё хочу рассказать, тебе нужно знать. С этими словами майор опустошил свой фужер, скривился, посмотрев на стол, обратился к женщинам:  

– Эй, что моложе, принеси мне, пожалуйста, нарезанного лимончика.  

Алсу украдкой посмотрела на Изиду, которая ей махнула головой. Алсу поднесла блюдце с нарезанным лимоном майору, тот не глядя на нее, сказал:  

– Спасибо. А историю, капитан, иногда знать полезно и вот почему. Был такой боевой офицер Суворов, генералиссимусом был, это во – первых. Во – вторых, государственные бунты не гнушался подавлять, Пугачева в клетку заточил. И ещё, прекращай эту болтовню. Задача тебе поставлена? Поставлена! Войска в полной боевой готовности? В полной! Вот, завтра и увидим, как справишься, на что ты годен. А теперь, всё! Желаю немного расслабиться.  

– Спасибо за сравнение с Суворовым. – Сам же подумал про себя: “Я знаю, что Суворова ни разу не награждали за защиту Отечества”. Капитан подошел к столу, посмотрел на женщин мутным взором, сказал:  

– Извините дамы, заболтался, работа будь она неладная. – Он внимательно посмотрел на своих “гостей” и, вспомнив все произнес:  

– Одного понять не могу, почему Вы, вернее, почему только вы?  

Женщины смотрели на него недоуменно.  

– Да, почему вышли из селения только вы и больше никто. Знаете же, что на все про всё вам дадено было трое суток. Черт с ними с этими повстанцами, но почему селяне – то не уходят. Ведь завтра я разобью это селение в пух и прах в течение полчаса.  

– Нууу, …не слышу ответа, почему? Б – ский в упор уставился на женщин. Изида проглотив “комок” в горле, еле слышно произнесла:  

– У каждого своя причина есть. Люди сжились со своим домом, хозяйством, одним целым стали. Если нет ни дома, ни хозяйства, если убиты все родственники, то зачем жить дальше? – Женщина замолчала. Б – ский, какое – то время обдумывал ответ, наконец, произнес: – Честно сказала, не врешь. Тогда, почему вы двое вышли?  

– Я сыновей своих давно не видела, хотелось бы ещё раз увидеть, они у меня за границей учатся. А у нее в соседнем селе родственники, она к ним путь держит. – спокойно ответила Изида.  

– Пусть будет так, как говоришь. А почему вы ничего не кушаете?  

– Нет, нет возражения, не принимаются, вы у меня гости. Женщины старались слабо возразить, что они не голодны, и что они уже наелись. Капитан только мрачнел, наконец, он не выдержал и промолвил (скорее прошипел). – Убью! Суки!  

Даже не само содержание этой фразы, а тон, с каким она была произнесена, стало понятно, жить им осталось совсем ничего.  

Капитан с угрюмым видом налил водки в бокалы и поставил её перед женщинами. – произнеся:  

– Пейте!  

Содрогнувшись внутренне, Изида начала лихорадочно думать и обратившись к капитану сказала:  

– Не привыкшие мы к водке, можно, мы будем пить свое вино. Наше вино в корзине, которую забрал твой водитель – охранник.  

Здесь голос подал майор, сидевший до этого безмолвно:  

– Капитан, исполни просьбу дам, – нагло подмигивая Б – му, – Для офицера, желание женщины, – закон. Б – ский на минуту задумался, затем взял бутылку водки вышел из вагончика.  

Майор, оставшись один на один с женщинами вынул, демонстративно пистолет из кобуры, подошёл к женщинам и приказал выпить водку, налитую для них в бокалы. Женщины вновь начали отказываться, тогда майор со всего маху ударил по лицу Изиды, рукояткой пистолета. Она упала на пол, потеряв сознание. Майор повернулся к Алсу, зло спросив:  

– Пить будешь? – При этом демонстрируя перед её глазами пистолетом. Алсу с ужасом взяла стакан, поднесла его ко рту начав цедить её сквозь зубы.  

– Дура. Ты как пьешь? – взбеленился майор. – Выдохни воздух, и все сразу одним залпом, чтоб не чувствовать вкуса.  

Выпив полностью бокал, девушка закашлялась.  

– Вот теперь возьми рассол и запей. – майор протянул ей банку с солеными огурцами.  

Тем временем, капитан Б – ский, выйдя из вагончика подозвал к себе водителя – охранника.  

– Иван, где корзины этих баб, давай, тащи их сюда. – скомандовал он.  

– В целях безопасности не дал пронести. – отреагировал, водила. – Вот они в целости и сохранности стоят себе на бревнышке.  

– Красавчик, вот тебе водка за службу, пей, но не нажирайся, понял?  

Слушай сюда. Когда эти дамы выйдут из вагончика, возьмешь уазик и отвезешь их, как можно ближе к селению, откуда они пришли. Это недалеко километров пять от силы, понятно? И предупреди, чтобы они шли в селение, в противном случае расстреляем, понятно?  

– Так точно товарищ капитан, отвезти в поселок, откуда прибыли. Предупредить, чтобы не смели возвращаться обратно.  

– Ну вот и славненько. – С этими словами капитан взял корзины и зашел с ними в вагончик. В помещении вагончика было душно. Майор, сидел рядом с раскрасневшейся от выпитой водки Алсу и что – то ей нашептывал. Изида лежала в беспамятстве на полу. Капитан, увидев всё это, только и вскрикнул:  

– Да никак попытка побега была. – Он поставил корзины на пол и потирая руки произнес в никуда: – Ваше вино прибыло. Повернувшийся к нему майор, улыбаясь с усмешкой произнес:  

– Зря бегал, нашим дамам, и водка очень нравится.  

– Понятно, а может быть, выпьем, тогда за новые предпочтения.  

– Давай выпьем, только эту даму подними, пожалуйста, Хватит ей отдыхать. Разлеглась ни пройти, ни проехать.  

Капитан подошел к лежавшей Изиде, легко поднял ее с пола и усадил на один из венских стульев. Изида пришла в себя, помутневшим взглядом обвела комнату, сильно болела скула, она все вспомнила и застонала от этого. Б – ский усадив женщину за стол, сам сел на второй стул, подпирая своим плечом Изиду, чтобы она не упала. Налил всем спиртное и подняв свой бокал вверх произнес тост:  

– Давайте выпьем за победу! Пить до конца, возражения не принимаются. С этими словами, мужики, опустошили свои фужеры, женщины морщась, тянули спиртное сквозь зубы. Б – ский увидев, как пьют женщины, нехорошо усмехнулся. Взяв, дольку лимона, он её зажевал, морщась. Потом встав со стула, он зло уставился на своих пленниц.  

– Так, значит, не хотите, за победу пить? Другого мы от вас не ждали. С этими словами, капитан несколько раз погладил рукой по волосам Изиды, резко взяв волосы на затылке, он потянул её голову назад, второй же рукой взял её бокал со спиртным и влил ей прямо в открывшийся рот. Изида закашляла, ловя ртом воздух, у нее снова все поплыло пред глазами. Алсу, оценив происходящее, залпом выпила спиртное. Капитан увидев, как пьет Алсу, только заулыбался.  

Капитан снова налил всем спиртное.  

– За нашу Родину! – провозгласил он очередной тост. Пить, теперь он не торопился, зорко наблюдая, кто и как пьет. Пленницам стало понятно, что лучше не возражать, лучше исполнять все прихоти пьяных мужиков, в противном случае это может для них печально кончится. Женщины, залпом осушили свои бокалы со спиртным, теперь уже стремясь хорошо закусить, дабы, как можно меньше опьянеть. Выпив и закусив, служивые решили, что пора и потанцевать. Майор подошел к телевизору, переключил его на музыкальный канал. При этом его вид излучал пьяное довольство собой. Красное, лоснящееся лицо, полноватая фигура, неуклюже разведенные в стороны руки, делали его похожим на юмористическую фигуру, – бравого солдата Швейка.  

“Выбор всегда есть” – Эта мысли мелькали в голове Изиды, как молнии. – “Интересно, какой выбор у меня сейчас, наверняка между смертью и быстрой смертью. Что делать, что делать? Для начала надо, чтобы они полностью доверились”.  

– А можно ещё коньячка, кажется я его распробовала. – улыбаясь и протягивая свой бокал Б – скому произнесла она. Капитан по-деловому, быстро наполнил ей бокал коньяком. Изида уверенно взяла бокал, крепко сжав его пальцами, резко опрокинула его в рот, как служивые. Придя в себя, увидела улыбающиеся лица военных, которые предлагали закусить, тыча тарелками с закусками в лицо. Она замотала головой, только произнеся:  

– Запить.  

– Морс или рассол. – капитана учтиво пододвинул две банки с жидкостями. Изида сделала несколько глотков рассола. Боли начали отступать, все как бы прояснилось, непонятное стало очевидным, они в “ловушке”. Она улыбнулась. Посмотрела на Ани, которая еле держась на ногах, танцевала с майором. По телевидению на музыкальном канале в это время играли точно рок.  

Капитан последовал примеру майора, взял Изиду за руку, поднял её из стола, начав танцевать с ней также танго. Голова Изиды кружилась, она стала плохо понимать, что происходит. Б – ский, что – то горячо шептал ей на ухо, на что она измученно и настойчиво говорила, нет, нет. Капитан все настойчивее и сильнее прижимал партнершу к себе. Взор Изиды затуманился полностью, пред глазами все плыло: пьяное, похабное лицо Б – ского, святящейся экран телевизора, танцующая Алсу с майором, красная скатерть со стоявшими на ней бутылками …. Изида престала себя контролировать, все куда – то очень быстро помчалось, с бешеной скоростью, она “провалилась” во мрак.  

Очнулась она от какого – то писка, подняв голову, с удивлением увидела, что лежит на лавке, совершенно голой, рядом сидит капитан, также голый с фужером коньяка. Из соседней части вагончика раздавались громкие, жалобные писки Алсу, перемешанными злобно – громким дыханием майора.  

Увидев, что Изида очнулась, Б-ский обрадовался.  

– Наконец – то очухалась, пришла в себя, а то лежишь, как бревно, никакой реакции. Пить будешь? – Изида покачала головой.  

– Как знаешь. – С этими словами капитан выпил остатки, находящиеся в фужере, посмотрев на женщину, начал, на нее “взбираться”.  

Изида попыталась сопротивляться, тогда он с силой ударил её в живот, подсунул свои руки под её спину, сильно прижав к себе, в это же время коленом нажал между ног Изиды, чтобы она раздвинула ноги. В образовавшуюся промежность поспешил задвинуть свой орган, начав быстро и ритмично двигать своим тазом. В соседней части вагончика по – прежнему пищала Алсу, звала свою убитую мать на помощь. Через некоторое время там все стихло. В наступившей тишине было только слышно, как капитан, тяжело дыша, ритмично с остервенением двигает корпусом. По прошествии нескольких минут и он “кончил”, издав предварительно, матерщину, кончая, ударил, со всей силы кулаком Изиду в лицо.  

– За что? – вырвалось у нее.  

– Лежишь, как бревно, сделала хотя бы вид. – Капитан некоторое время лежал вместе с Изидой, куря сигарету.  

– Майор, ты жив? Весело прокричал капитан.  

– Жив, жив. Вот только эта сучка, меня, всего выкрасила в красный цвет. Целкой оказалась. Сука, хотя бы предупредила. – Майор матерился.  

Б – ский встал, взял свой фужер и пошел в соседнюю часть вагончика, где находился майор. Войдя во втору половину вагончика, увидел: майора, сидевшего на диване с бутылкой водки в одной руке и с простыней в другой. Он периодически поливал из бутылки водку себе в свое “хозяйство”, протирая ее простыней.  

– Вот гляди уделала. – майор кивнул в сторону Алсу. Он еще долго обтирался водкой, время от времени, глотая её прямо из бутылки.  

– Возьми, оботрись. – Обратился майор к Алсу, протягивая ей простынь с бутылкой водки. Пьяная, очумевшая, вся в слезах Алсу взяла подданные ей вещи и отвернувшись начала обтираться.  

– Давай майор немного “вздрогнем”. – Капитан показал глазами на бутылку коньяка.  

– Давай, наливай, немного только, что – то устал. – Майор, передернув плечами, как от судороги.  

Б – ский подошел к столу, налил два фужера на половину коньяка.  

Подошедший к столу майор спросил:  

– Ну, за, что пить – то будем?  

– За тебя, за новую бабу, за меня. – ухмыляясь ответил Б – ский.  

– Давай, за это нужно выпить. – выпили, как обычно “залпом”. Дружно закусили отварным мясом, Б – ский оглянувшись, увидел Алсу голой, одиноко сидевшей на диване и обтирающейся простынёй. “Хороша”. – промелькнула, у него, мысль.  

Прожевав кусок мяса, он сказал собутыльнику:  

– Майор, давай обменяемся. – указав глазами на Алсу.  

– Да нет вопросов. Бери. – он устало махнул рукой. Им явно завладевал сон. Б – ский налил бокал водки и с ним подошел к Алсу, сидевшей на краю дивана, на которой была накинута на голое тело только простынка.  

– Что трясешься, не привыкла. Ничего привыкнешь, такая ваша женская доля. Б – ский, улыбаясь, стоял пред ней без одежды.  

– Тебя надо лечить, а то “сорвешься с катушек”. – С этими словами он поднес к ее губам стакан водки.  

– Я не могу. – пролепетала Алсу.  

– Надо через не могу. Давай, нос закрой, выдохни воздух и пей залпом, либо большими глотками, чтобы не почувствовать вкус. Алсу замотала головой. Тогда Б – ский взял одной рукой Алсу за волосы на затылке, другой рукой поднес водку ко рту Алсу. Ей ничего не оставалось, как подчиниться, при этом девушка держала своими руками его руку с водкой, что – бы хоть, как – то контролировать процесс глотания. Алсу выпила всё. Когда она пила то простыня, накинутая на её голое тело, слетела с плеч, оголив крепкие, большие груди. У Б – ского перехватило дыхание, кровь резко ударила в голову от увиденного, он только и промолвил:  

– Какая ты? Он наклонился и сильно обнял ее. Алсу только вскрикнула, не успев даже ничего промолвить, как оказалась лежащей на диване под капитаном. Он вошел в нее нетерпеливо, с желанием, водка сделала свое, он долго не мог окончить. Алсу испытала весь ужас насилия. Когда все наконец все закончилось, капитан лег рядом и уснул, тяжёлым, крепким сном. Алсу лежала молча и плакала. Майор, вначале, что – то певший, сейчас храпел, уснув за столом, опрокинув голову на руки. Изида потихоньку оделась, с трудом обнаружив свою одежду под одеждой капитана. В голове, у нее, было пусто, ни каких мыслей только тошнота и чувство брезгливости одолевали её. Одевшись, она сидела на лавке, не в силах встать. Её блуждающий взгляд обводил ту часть вагончика, в которой она находилась, практически ни на чем не задерживаясь. И только, когда достиг печки – буржуйки, почему – то замедлил свой “бег”. Изида, в первый момент, даже не поняла почему?  

Сознание медленно, как в тумане отмечало: дрова в печке давно прогорели, рядом запас дров, между печкой и стеной вагончика лежит топор. Вот оно, что! Топор! Рой мыслей сразу же ворвался в голову.  

Сделалось жарко, ум, как будто сразу протрезвел. Она встала с лавки, подошла и взяла в руки топор. Провела рукой по деревянной ручке, посмотрела на лезвие, которое было хорошо отточено, как бы оценивая возможности этого инструмента. Она ещё мгновение любовалась металлическим отблеском лезвия, потом вскинув голову, с яростью посмотрела в сторону второй половины вагончика, откуда раздавался мерный храп мужиков. План, в её голове созрел моментально, ей сделалось легко, будто она обрела свободу, только крепче сжала рукоятку топора. Дрожа и млея от страха, подошла, к дверному проему, разделявшему вагончик на части. Вместо дверей висела ситцевая занавеска, отодвинув её рукой, она, увидела всё, – решимость одолевала её. Майор сидел ближе, спиной к ней уснувши за столом, положив голову на руки.  

–“Уработался” – съехидничала про себя Изида. На противоположной стороне, на диване спал капитан, на спине и периодически храпел. – “Ещё один работничек” – пронеслось в голове у нее. Между ним и стеной, лежала в беспамятстве, ничем не прикрытая Алсу. Было непонятно, толи она спит, толи она находится в бессознательном состоянии. Изида, выдохнула воздух из легких, повернула в руке топор так, чтобы обухом можно было ударить. Войдя во вторую часть вагончика, бесшумно подошла к спящему майору, и чуть прицелившись, хладнокровно, с силой нанесла ему удар, обухом, по затылку. Тот только на мгновение, как бы встрепенулся и тут же затих, черная кровь, начала тоненькой струйкой сбегать на пол. Изида испуганно посмотрела на спящего капитана, тот даже не “шелохнулся” продолжая периодически храпеть. Накрывавшая его простынка сбилась в ноги, поэтому можно было видеть его обнаженное, красивое тело. Изида тихо подошла к дивану завороженная красотой его крепкого тела, она несколько раз встряхнула головой, дабы отогнать наваждение.  

Сосредоточившись, повернула топор так, чтобы можно было ударить его лезвием. Подняла топор, ее глаза искали ту невидимую “нить” на шее, по которой скользнет лезвие топора. Подбородок прикрывал шею, поэтому, она, ударит чуть в наклон, чтобы не повредить его. Она вздохнула носом воздух, отвела топор вверх и в сторону, ударив со всей силы, что у нее была в тот момент. Топор точно прошел между грудной клеткой и подбородком, отсекая голову. Голова не отлетела в сторону, а только, как бы немного, отодвинулась от тела, по направлению удара. Открывшиеся глаза изумленно то закрывались, то открывались, кровь хлестала ручьем. На хладнокровно действующую Изиду, вдруг снизошло, какое – то чувство успокоения, на душе стало тепло. Стараясь не смотреть на голову, засунула топор под диван, взяла свою корзину, выложила оттуда все вещи и положила туда отрубленную голову, поместив ее предварительно в белый, целлофановый пакет. Сверху, накрыла корзину, как и раньше национальным платком. Укрыла тело капитана простыней, сверху накрыла ещё шинелью. Растормоши Алсу, зажала ей предварительно рот, сказала, чтобы она быстро одевалась, что они уходят, чтобы она не кричала, если что увидит страшное. Одевшись, женщины осмотрели себя, чтобы не было видно нигде крови на одежде и только после этого вышли из вагончика.  

Водитель, который, по всей видимости, выполнял и роль охранника, копался в машине, увидев выходящих женщин, произнес с усмешкой:  

– Однако быстро у Вас встреча закончилась, думал, не раньше вечера пробудете. Впрочем, не мое это дело. Капитан приказал доставить Вас на машине, подождите ещё минут пять, только руки вымою. Ждите. – с этими словами он ушел мыть руки. Ожидание для женщин было томительным.  

Изида, посмотрев на Алсу увидела, что та стоит бледная, в холодном поту, еле живая.  

– Улыбнись, смотри, какой красивый день, какое яркое солнце, какая осень, всё в золоте. Действительно все деревья были одеты в золотисто  

– каштановую краску, впрочем, как и поля, тёплый ветерок приятно ласкал лица женщин. Водитель, действительно вернулся минут через пять, на ходу вытирая руки тряпкой. Он открыл дверцу машины и пригласил садиться женщинам. Женщины сели на заднее сидение, поместив корзину в ноги.  

Водитель, сев за руль, еще раз тщательно протер руки ветошью, посмотрев на женщин произнес:  

– Ну, что с Богом. – С этими словами включил зажигание, скорость, и автомобиль тронулся с места, унося женщин от грязи и мучений.  

Какое – то время ехали молча, но любопытство водителя, пересилило, и он спросил:  

– Капитан не обижал? Бабник он знатный ни одной юбки не пропустит мимо. Водитель, хитро улыбаясь, подмигнул Изиде. – Небось, попробовали капитанского тела. – водитель весело смеялся. Отблагодарил хоть? – водитель кивнул на корзину. – Презент, небось выдал, чем интересно? Изида внимательно и злобно посмотрела на распоясавшегося водителя, который увидев её взгляд сразу сник. Проехав так ещё минут, пять, машина остановилась.  

– Все гражданочки вытряхивайтесь, дальше сами топайте, ваше селение видно. Женщины осторожно вышли из автомобиля, аккуратно передавая друг другу корзину. Водитель, оглядев их на прощание, сказал:  

– Идите в поселок. И больше не делайте попыток уйти. Некуда.  

В противном случае, просто расстреляют. – Парень отвел глаза в сторону, лихо развернул автомобиль и скрылся из виду.  

– Вот мы и дома. Откуда ушли туда и пришли. – Изида развела руками. – век живи, век учись. Ты Алсу прости меня, не могла и предположить, что возможно такое. Алсу увидев селение, громко заплакала, прижавшись лицом к плечу Изиды, та в свою очередь гладила волосы Алсу, приговаривая. – Все пройдет, все пройдет надо жить.  

Женщины быстро пошли к селению по пыльной дороге, которая пролегала среди золотистых полей, заходящее солнце отсвечивало желто – багровыми отблесками на верхушках деревьев. Свежий, теплый ветерок приятно ласкал, непроизвольно возникало улыбки на лицах. Холодное, голубое, безоблачное небо было похоже на большую крышку гигантской кастрюли, в которой явно, что приготовлялось.  

Селение встретило женщин тишиной, они прошли по селению, никого не встретив, так и дошли до разрушенного дома Изиды, никого, не увидев.  

Изумленная Изида, входя к себе во двор, так и произнесла:  

– Как уходили никого не видели, так и пришли никого не увидели, странно, может здесь, никого и нет. – Посидев и поразмышляв так некоторое время в беседке, Изида решила, что, прежде всего, необходимо истопить баню. Труд разделили так: Изида должна добыть дрова и разжечь печку и натопить баню. Алсу вменялось наносить воду из колодца. Когда закончили работать, немного отдохнули, попили чаю с вареньем, после чего Изида, вспомнив что – то убежала в дом.  

Наконец, после длительного отсутствия, появилась, держа в одной руке дубовый веник в другой нижнее, женское бельё.  

– Слава Богу. Нашла. Целое невредимое, комод остался цел. Изида положила на стол дубовый веник, рядом нижнее бельё. – Это моё бельё ни разу не носившееся. Теперь смоем с себя всю эту грязь. – Изида кивком головы показала на корзину, одиноко стоявшую около разбомбленного сарая. Посидев ещё какое – то время за столом и ещё попив чая, женщины направились в баню. Мылись они долго. Несколько раз выходили они отдыхать и пить чай, вновь шли мыться и париться. Когда вышли окончательно, то на дворе было уже темно, они спустились в подвал, разложили матрасы на стоявшие лавки и, укрывшись овчиной, крепко забылись беспокойным сном. Часа через два Изида проснулась, ничего не было видно, она посвятила себе спичками. Алсу сладко спала, улыбаясь чему – то во сне. Спать не хотелось, она осторожно оделась и поспешила во двор.  

На улицах, как обычно горели костры. Немного пройдя по двору, она вспомнила про корзину, взяв ее в руки, направилась на улицу. Люди, сидели группами по пять – десять человек, вели непринужденную беседу. Изида по очереди подходила ко всем кострам, ища того молодого повстанца, который ей вчера рассказывал про капитана Б- ского. Наконец около одного из костров она увидела его, он спал, обнявшись с автоматом, так же, как Алсу улыбаясь чему – то во сне.  

Изида, протиснувшись поближе к нему, поставила возле его ног корзину. Примостившись рядом, она с женской теплотой наблюдала за парнишкой. Который, укутавшись в куртку цвета хаки, спал. Его мохнатые, черные ресницы периодически вздрагивали во сне, в этот момент сердце Изиды переполнялось материнской любовью. Парень, почувствовав взгляд, проснулся, и немного придя в себя, увидев Изиду спрсил:  

– Вы разве не ушли? Почему – то думал, что Вы ушли ещё утром.  

Изида только молча кивала головой в ответ, слезы душили её, она чисто машинально, ногой, пододвинула корзину к парню. Заметив ее движение, повстанец притянул к себе корзину, отбросил тряпку закрывавшую корзину, вынул полиэтиленовый пакет и заглянул внутрь его. Его лицо перекосило не то брезгливость, не то изумление.  

– Что это? – вопрошающе спросил он.  

– Капитан Б – ский, тот самый про которого вчера рассказывали. – С трудом выдавила из себя Изида.  

Повстанец ещё раз заглянул в пакет, как бы разглядывая, после чего, растеряно глядя на Изиду, произнес:  

– Это он. Б – ский.  

И наступило утро, был день, наступила ночь, пушки молчали, больше обстрелов не было. Наступил мир.