Через гнетущий мрак выстрельнул яркий луч света. Теперь уже больше ничто не сможет его остановить. Он освещал пустую землю, которая давно перестала иметь смысл существования, человеческие скелеты и трупы, серо-красную кровь в их телах, огромный, мертвый мегаполис. Луч стремительно пролетел над пустыми улицами и остановился на самом краю города прилинув к одинокому фонарю. Старая, потухшая лампочка резко заискрилась. Новая жизнь, словно Феникс, возрадилась в разрушеном навсегда организме. Фонарные лучи стали освещать пустой, кирпичный переулок на стенах, которого грубым мелом выведена единственная запись:"Timor noster est dux"*.
*Страх – наш проводник(лат. )
XXX
Сильный ком впивался в осушенную глотку, что заставило рефлекторно моим глазам раскрыться, однако подобные действия лишь нанесли мучительную боль. Руки были связанны тугим кожанным ремнем, судя по ощущению, а голые ступни упирались в что-то деревянное – кажется стол. Я попытался ещё раз раскрыть веки. Боль вновь молненостно прошла по всему организму, но пытка прошла не зря. Из век маленькими струйками потекла кровь, замыливая общий взгляд, а глазные яблоки начали смывать густую жидкость. Чёртовы нитки! Как они вообще могут выдержать такое давление? Впрочем данный вопрос меня волновал меньше всего. Я оказался в небольшой камере, прикованный к деревяному стулу, не помня ничего. Лишь странные звуки синтезаторов нарушали тишину сознания. На столе лежал немного сальный конверт с письмом, подписанный моим именем. Металлические стены были покрыты ржавчиной, из-за чего очень воняло пахучей краской: удивительно, что я вообще не умер от неё, как в душной банке. Потолок украшался оголенным светильником с маленькой лампочкой, которого ядва хватало для освещения большой камеры. Раскачавшись на стуле, я резко свалился на холодный, металлический пол: маленькие болты и винты глубоко впились в голую спину. Тупая боль заставила закричать меня во всю глотку и из губ потекли новые струйки густой жидкости. Внутри чувствовался блаженный покой, не смотря на сильную резь, однако лишняя тревожность сделала его очень мимолетным. Тело всеми силами сжимала плотная, смирительная рубашка, от чего сильно болели руки и казалось, что ремни в один момент сломают мои хрупкие кости. Оттолкнувшись к стенке, я вновь посмотрел на злочастный конверт.
Кто-же, черт возьми, знает моё имя, если у меня нет друзей? Родители? Они уже давно забыли об мне. Папа уже как 20 лет умер, а мама улетела в другую страну, когда я нашёл работу в офисе. Может какой-то незнакомец следит за мной? Звучит ещё глупее, кому я сдался – меланхоличный социфоб, работающий типичным клерком, не имеющий ни уверенности, ни репутации? Вопросы возраждались, словно мертвецы из могил, но грешный интерес только сильнее стал расти. Подперев спину плотно к стенке, мне удалось подняться на ноги, но боль в руках лишь усилилась, а лицо стало болеть от кровопотеков. Сделав пару шагов к столу, я наклонился и стал пытаться уцепиться зубами за письмо. После нескольких досадных попыток, мне удалось порвать конверт: из него вывалился небольшой тетрадный лист. Я жадно начал читать текст:
Привет, Никита. Возможно, это показаться странным, что тебе приходит письмо в эпоху сотовой связи и пишет какая-то незнакомка, но я не знаю, как сделать искреное признание иначе.
Спустя месяц, когда мои глаза много раз сталкивались с тобой, я поняла, что впервые в жизни нашла любимого человека. Очень боялась сказать тебе напрямую и долго думала, может все из-за внутренних комплексов и нету здесь никакой привязанности, однако вовсе нет. Твоя странная отрешеность от коллектива, скромные движения, и молчаливость пленили моё сердце. На моей памяти, никто так сильно не притягивал, как ты. Если ты прочитал это письмо, то я всегда буду рада поговорить об этом более углубленно. Моё рабочее место под номером 304. Заранее спасибо, что услышал меня.
Аделина
И в этот момент, словно по щелчку пальцев, я вспомнил все. Вспомнил, как читал это письмо и не верил, что кто-то может интересоваться мной и уж тем более влюбиться, вспомнил, как работа высасывала из меня все соки, но ради больших денег я пытался подавить эти чувства, вспомнил, как любил погружаться в глубины сознания чтобы, притупить боль и вместе с ним одно странное введение. Опустошенный город из которого, я пытался сбежать, но странные невидимые стены не пускали за его границы. Ровные подстриженные поля, освещенные серым солнцем и ясным небом и высокие небоскрёбы огромного мегаполиса с бесконечно тянущямися дорогами. Я терял сознание и падал на тёплую землю, а потом оказывался в холодной, металлической камере, где время не имеет смысла, а смерть цепко вцепляеться своими костяными пальцами в мягкое тело. Из раза в раз одно и тоже: вечное лимбо, которое лишь грызло мой помутневший рассудок. И теперь, оно окончательно стало моей реальностью, моей зоной комфорта.
XХХ
Врач Маша Андропова после тяжёлого рабочего дня, начала писать отсчет о всех пациентов, выделив одного из них красной пастой.
"... Пациент номер 69.
ФИО: Артемеев Никита Сергеевич.
Болезнь: Острая форма депрессии.
Статус: покончил собой, перерезав глотку столовым ножем во время обеда.
Дальнейшие распоряжения: Расщепить тело на пентаксид фосфора... "
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.