Дорога до дома

Дорога до дома  

Край любимый! Сердцу снятся  

Скирды солнца в водах лонных.  

Я хотел бы затеряться  

В зеленях твоих стозвонных.  

По меже, на переметке,  

Резеда и риза кашки.  

И вызванивают в четки  

Ивы — кроткие монашки.  

Курит облаком болото,  

Гарь в небесном коромысле.  

С тихой тайной для кого-то  

Затаил я в сердце мысли.  

Все встречаю, все приемлю,  

Рад и счастлив душу вынуть.  

Я пришел на эту землю,  

Чтоб скорей ее покинуть.  

Сергей Есенин  

Каменные развалины заросли мхом и стали такой же обычной частью этого леса, как папоротник или елка. Сквозь паутину веток сосен была видна электровышка и провода, скрывающиеся вдалеке. Когда-то давно мы близко подошли к ней и тогда мне захотелось залезть на нее, просто так, но благо ограничивал здравый смысл, который работал и сейчас.  

Летние каникулы целиком заслоняли нудную школу и уроки. Список литература был давно забыт и не читаем. Мы были предоставлены теплому летнему дню и шли по вилявшим тропинкам, истоптанным другими людьми. Сквозь парящие листья едва проглядывало солнце.  

–Ты помнишь куда идти то? – спросил я.  

–Да, еще немного, – Ванек хорошо запоминал дороги и за ним можно было пойти, как и за любым из нас. Каждый из нас в какие-то моменты был лидером и вел, но в основном все решения принимались коллективно и спонтанно.  

Бетонное заброшенное здание выглядывало за пустырем, и мы решили заглянуть в него на обратном пути. Холм поднимался выше, и мы напрягали и без того забитые ноги, чтобы справиться с крутизной. Казалось, на улице этого не замечалось, воздух делал мышцы легкими и помогал двигаться.  

Гора становилась все круче и деревья появлялись все чаще. Автомобили и выхлопные газы скрывались от нас, оставляя место лесной прохладе. Над головой послышался звук ворон, вдалеке сразу последовал отклик, но мы их не замечали, слишком увлеченные разговором о мемах и не замечающие окружающие красоты, которую мы видели почти каждый день.  

Полынь и папоротники встречались реже, в воздухе стоял свежий запах ели и смолы. Одна сосна была слишком высокой, на ней были мелкие ступеньки, забитые гвоздями. Мы подошли к ней и почувствовали приятный запах соснового сока вперемешку с шишками.  

–У меня тут 50 рублей заныкано, – прервал тишину вокруг Ванек. Его ноги осторожно скользили по неудобным прямоугольным деревяшкам и руки тянулись к месту нычки. Мы недоверчиво наблюдали, думая, шутит он или нет. Наконец он просунул руку и взял бумажку, затем спустился и засунул в карман.  

–Покажи!  

–Потом, – сказал Ванек, хотя на самом деле он имел в виду «никогда», так как ничего в кармане у него не было. Но мы смирились и пошли дальше.  

Наверху было несколько ржавых гаражей в ряд, мы прошли между ними по шаткой доске и увидели заброшку. Тень ближайшего дома покрывала все кирпичи, из которых она состояла. Куча мелких красно-серых крошек вперемешку со стеклом составляли небольшой склон и по нему мы взобрались в маленький проем, вместо которого когда-то было окно.  

–Может поищем другой вход? – спросил Влад Борщ, явно не желающий идти на такую авантюру. Его фамилия на самом деле была не такой. Ее приписал ему кто-то из нас, из-за фамилии Борщ у интернет мема, которого звали Влад.  

–Ты че, зассал? – спросил я. Ванек тем временем уже помогал Михе спуститься в здание. Борщ ничего не ответил и, поправив козырек кепки, оглянулся.  

–Аккуратно, тут высота большая, – сказал я, заглядывая в соседнюю дырку в стене, изрисованной граффити.  

–Не, просто можно было осмотреться хотя бы, – Борща уже не слушали, и он остался последним, карабкающимся наверх. Все одежда была в пыли и после громкого прыжка я отряхнулся, осматриваясь. Ноги слегка пронзила свинцовая тяжесть от высоты, но она быстро прошла.  

Стоял запах сырости и квартиры, в которой год не было жильцов. Тень неуклюже ложилась на крупные обломки стекла в угле, отблескивая неярким светом, едва пробиравшимся внутрь.  

–Погнали направо, – сказал Никич, но первым через дверь пошел Борщ, под наши пинки.  

–Да никого тут нет, иди давай, – подталкивали мы его. Первые метров десять была лишь смуглая темнота, но в конце нового коридора мы увидели много света и двинулись туда, перешагивая обломки кирпича и цемента. Удивительно, как это здание до сих пор не разрушилось над нами. Все было шатким, но тем не менее исправно держалось.  

–О, девки самоубийцы, – хором заметили мы. Внизу они плавно спускались по поручням лестниц, у которых не было ступенек. Ни квадратные сваи внизу, ни неустойчивость конструкции не пугала их; они лишь посмотрели на нас и все так же двигались вниз, будто скользя на лыжах, широким съездом.  

Мы посмеялись с них, хотя в глубине души испытывали страх, что они упадут. Миха тем временем отстал. Мы увидели, как он на корточках рассматривает что-то в руке.  

–Ты что-то нашел?  

–Украшение какое то, – ответил он. В пыли плохо разглядывались очертания, но скорее всего это были обыкновенные бусины.  

–Пацаны, го сюда, – крикнул Ванек, и через эхо мы пошли к нему. Он стоял на балконе, и слева было красивое голубое граффити, буквы которого мы не могли разобрать.  

–От сюда наши дома видны, – заметил Никич. Вид был и правда красивый. Множество березок, раскинутых по склону, колыхалось на ветру. Темная туча активно плыла в нашу сторону, борясь во вперемешку раскинутыми белыми облачками. Казалось, что небо разделено на две части: темную и светлую, причем темная одерживала превосходство.  

Миха подошел сзади с золотой цепочкой в руке. Шаги глухо отдавались почти незаметным эхом. Загар его лица неестественно отливал на свету.  

–Можно в ломбарде продать, – его улыбка выражала искреннюю веру в это.  

–Да ты шутишь, кто нас обслужит, у нас даже паспорта нет.  

–Да можно и без него, – вставил Ванек. Каменная плита под его ногами слегка скрипнула, и он отпрыгнул. Вниз полетел кусочек чего-то серого. Мы лишь поржали, что он чуть не упал.  

–Тогда ты и обменяешь, – сказал я. Мы тогда и не знали, как работает ломбард, но были слишком увлечены самой идеей получения денег от этой драгоценной цепочки.  

–Ну погнали тогда, – сказал Никич, указывая на дыру в потолке. Мы подсадили друг друга и забрались на крышу. Других вариантов не было, так как с балкона было слишком высоко, а обратно мы бы точно не вскарабкались.  

На крышу падали мелкие капельки с неба и оставляли следы на каменному полу. Дождь был совсем не кстати, но нас он не испугал, мы гуляли не только в дожди, но и в снегопады и бури.  

–Эй пацаны, не хотите в зомбаков сыграть? – четверо высоких парней в темной одежде, почуявших чужаков на своей территории, подходили к нам издалека. Они внушали неприятные ощущения, и мы захотели побежать, но решили твердо стоять.  

–Не, нам идти пора, – сказал Ванек, стоя на месте. Мы же как ни в чем не бывало прибавляли шагу отсюда. Про Борща мы вообще забыли и оставили на произвол судьбы. Я спрыгнул первым с плиты и помог остальным. Мы рассматривали мокрую цепочку, приобретавшую яркий цвет.  

–Ванек идет там? – спросил Никич.  

–Походу решил в зомбаков сыграть с новым друзьями, – сказал Миха.  

–Может за борщом вернемся? Он же заблудится там.  

–Да нафиг он нужен, без него пойдем.  

Мы услышали топот шагов и крик Ванька:  

–Надо валить! У одного шприцы был в руке, походу они наркоши.  

–Че серьезно?  

–Отвечаю, – с едва улавливаемым смешком сказал Ванек.  

–А че ты с нами то не пошел? – спросил Никич.  

–Да просто интересно было, – ответил Ванек, придумавший историю со шприцом. Но мы поверили ему, как верили друг другу.  

–Погнали в ломбард, пацаны? – спросил Миха. Стихающий дождь успел обмочить его нефтяные волосы и они тяжело лежали над длинными ресницами.  

–А где он?  

–На Иркутском, по ту сторону отсюда.  

Мы не стали спрашивать, откуда он это знает и решили просто последовать за ним, пробираясь по унылым дворам, окруженными серыми домами. 2-й микрорайон отошел от дождя и теперь освещался солнцем.  

Мы подошли к торговому центру и замялись; надо было выбрать, кто пойдет.  

–Предлагаю пойти Михе, – сказал я.  

–Давайте вы хотя бы со мной зайдете.  

–Окей, – и мы в четвером распахнули тяжелую дверь.  

Продавщица посмеялась над нами и ничего не дала взамен цепочке, на которую даже не взглянула. Мы чувствовали себя не в своей тарелке в этом помещении, где не было ни одного нашего ровесника.  

–Это было ожидаемо.  

–Зато попробовали хотя бы, – сказал Никич.  

Мы, опечаленные, пошли на нашу любимую площадку. День только начинался, хоть и прошло немало времени. Мы не устали, а даже наоборот, зарядились на оставшийся день. Проходя между двумя березами, симметрично расположенными относительно ручейка, Никич предложил:  

–Может голубей пойдем ловить?  

–А деньги есть у кого?  

–Неа, а у тебя нет что ли?  

–Я не брал.  

–Так зайди домой и возьми, – сказал Ванек. Его белобрысые волосы плавно ложились то на левый, то на правый бок, как будто парусник, склоняющийся под направлением ветра.  

–Не вариант, домой загонят, – это было ложью, хоть и наполовину. Мне просто не хотелось ловить голубей под таким жарким солнцем на площадке, где оно активнее всего светило. От кепки мокли волосы а без нее топилась голова.  

–В другой раз значит. А пока можно в наш шалашик пойти.  

–И че там делать? – спросил я.  

–Костер разожжем, поломаем че-нибудь, – ответил Никич, осматривая муравейник, который стоял как крепость. Белые кроссовки чертили линию на земле. Они заметно замарались от постоянных походов по различным местам, особенно лесам, но для того они и были белыми кроссовками. Сбитое и крепкое телосложение делало его на вид самым сильным из нас.  

–Погнали, там тенёк к тому же.  

Мы решили пойти по новой дороге и таким образом сократить путь. Никто не знал куда она приведет, но все же мы твердо шли навстречу неизвестности. Вокруг не было ни души, это и не удивительно. Кого еще потянет в такую просторную глушь?  

Заброшка уже давно скрылась за холмом, зато бетонное здание исправно стояло невдалеке от нас, но никто его не заметил. Мы погрязли в разговорах ни о чем и в шутках над Борщом, оставленным позади. Незаметно мы подошли к краю леса, и теперь маленькие осины разделяли нас от видневшейся за ней полосы движения.  

–Мы почти там же вышли, – заметил Миха.  

–Го обойдем? – спросил я.  

–Можно на качельках покачаться, – сказал Ванек. В ста метрах от нас была свободная площадка с двумя качелями, и мы тут же кинулись успеть занять заветные места. Первым прибежал Ванек и занял ближнюю качельку, я же успел запрыгнуть на вторую. Миха не бежал и как будто крался рядом с кустами.  

–Пацаны, смотрите, бомж, – я сразу встал посмотреть и Никич ловко занял мое место. Но это стоило того – седой обрюзглый дед ковырялся в мусорке, словно плавал в море. Мы начали дико ржать и почти сумели привлечь его внимание, но ему было все равно. Было невозможно не слышать нас. Проходившая женщина с ребенком презрительно оглянулась на нас.  

–Жаль у нас камеры нет.  

–Можно на говнофон Никича записать, – сказал Ванек, который вовсе не носил мобильника.  

–Памяти нет, – сказал я, хотя на самом деле мне было лень снимать, к тому же какой кайф смотреть на таких людей? Но тем не менее мы смотрели, притаившись за кустом. Мы видели их итак достаточно, но этот показался по особому смешным, и мы наблюдали за его новыми находками.  

–Да хер с ним, погнали в шалаш, – сказал Миха.  

Через 15 минут мы пробирались по старым доскам, лежавшим на болотистой земле. Я на секунду потерял концентрацию, посмеявшись с шутки Никича, и наступил в глубокую лужу по икру. Благо на мне были сандале и шорты, и я особо не расстроился.  

Ветки били нас по лицу, и тропинка становилась все уже. Под ногами появлялось все больше палок и камней. За джунглями был слышен стрекот сверчков. Мы вышли на наше привычное место и увидели примятые нашими ногами крапиву и сорняки, которые все так же покоились на своих местах. Огромный сук, который мы впервые заметили, неуклюже держался на земле. Под деревом со множеством стволов лежало разбитое стекло вместе с чьей-то черной курткой.  

–Ну теперь можно и костер бахнуть, – сказал Никич, приготавливая все необходимое.  

–От комаров особенно помогает, – брякнул Миха, уклоняясь от низкой ветки.  

Красная потрепанная зажигалка «BIC» вспыхнула над газетой, предварительно стыренной из почтовых ящиков и заныканной на базе. Костер разрастался и захватывал соседнюю зелень. В стороне дороги послышались голоса, призывающие тушить пожар. Дым так и колыхал от газет и бутылок.  

–Пацаны, пора валить, – сказал я, вставая с полу сиденья полу скамейки и одевая снятую футболку, которой я махал. Внутри что-то встревожилось, и это чувство запрещало нам спалиться.  

Мы бросили пожар, но не из-за того, что не могли потушить его, а из-за приближающихся голосов, один из которых был знакомым. Мартышка. Мы пошли через малинник, огибая листья руками. Я видел только высокую растительность перед собой и ориентировался наугад, пока не набрел на чью ту спину. Наконец кто-то нашел проход, и мы пошли через поле, поросшее не такой высокой, но высохшей травой.  

–Как они спалили нас? – спросил Ванек.  

–Походу дым увидели, – ответил Миха.  

–Мартышка тупая, – сказал я, и мы тихо заржали.  

Рядом был ряд гаражей, и мы залезли на ближайший, дабы можно было разглядеть хоть что-то с этой высоты. Поднявшись, мы поняли, что все скрывает лес. На гараже лежал дневник, помятый и испачканный, но сохранивший записи. Чей-то негромкий голос отвлек нас от его прочтения.  

–Мальчики, аккуратно там лазьте! – сказала бабушка с маленькой собакой, проходившая мимо. На вид ей было лет 80, но она бойко держал сумку в клетку и трость в жилистых руках.  

–Хорошо! – чуть ли не хором сказали мы. Дальше она начала вводить нас в основы морали и жизни, но мы уже ее не слушали, переглядываясь смеющимися взглядами между собой.  

–Когда-то и я была такая же молодая, но сейчас я старая. Используйте свою молодость с умом, она проходит быстрее всего. Главное встретить старость со счастливой улыбкой и осознанием того, что вы сделали все, что хотели свершить за эту короткую жизнь, – с этими словами она начала ковылять дальше, а мы поблагодарили ее и распрощались, удивившись ее искренности и доброте, но не проникшись всей глубиной ее слов.  

Спрыгнув с шелестящей крыши, мы отправились на наше привычное место сбора – мою площадку. Рядом с ней было много всего: и продуктовый, и небольшой лес, в котором был дом на дереве, и гараж без крыши, и березовый сквер, где всегда спали бомжи. Из всего этого мы решили пойти в лес. Наши ноги не чувствовали усталости из-за почти 15 тысяч пройденных шагов; если бы тогда наши телефоны могли измерять их количество, мы бы всегда выполняли норму.  

Проехавшая машина подняла облако пыли, и мы перебежали через дорогу. В этом лесу мы были нечасто, но все же знали нужные тропинки. Синее небо скрывалось под переплетеньем веток, и мы все дальше уходили в миниатюрную чащу. К нашему счастью, в недогараже не было бомжей или собак, и мы смогли тщательно осмотреть эту квартирку.  

Из дивана торчали пружины, а его обивка валялась на полу. Рядом с ним стоял шкафчик с выломанной дверцей и парой дисков на нем. Постеленный красный коврик добавлял уюта этому месту. Нам было даже жалко ломать тут все, до того все было обустроено. Я даже на миг задумался, не перенести ли базу сюда?  

Отодвигая сучья деревьев и перешагивая, мы подошли к большой сосне, вверху которой была деревянная площадка, едва походившая на дом на дереве, обычно так хорошо сделанный лишь в мультфильмах.  

–Го заберемся?  

–Ну попробуй, смельчак, – сказал я Ваньку, который пробовал дотянуться до такой далекой ступеньки.  

–Никак, – выдавил он, спрыгивая на крапиву.  

–Ну и пошли отсюда, купим жратвы в магазе, – сказал Миха. Непонятно, что мы забыли в этом глухом месте, наполненном мусором, лежавшем под ногами. Нам просто было интересно. Будучи взрослыми, мы бы в жизни не пошли ни в какой лес просто так. Там клещи, крапива, и многое другое. Но мы даже не знали о любых опасностях. И это нам помогало, мы редко обжигались крапивой, так как поражали ее палками, и нас никогда не кусали клещи.  

Внезапно я почувствовал, что наступил на что-то неестественное и вскрикнул. Глаза вспыхнули и в них показался страх. Наклонившись, я увидел гвоздь, проткнувший мой сандаль. Рядом лежал шприц, но благо, я наступил не на него.  

–*#!, я на гвоздь наступил! – отчаявшимся голосом сказал я.  

–Заболеешь столбняком теперь, – сказал Миха.  

–Заткнись ты, лучше помоги.  

–Да ты и сам сможешь допрыгать, – сказал Ванек, явно не удивленный такой ситуацией. Как будто его друзья каждый день прокалывают ноги гвоздями.  

–Смешно.  

Я вытащил окровавленный гвоздь и оперся на шеи друзей. Дощечку с гвоздем я запульнул подальше, где никто бы никогда не проходил.  

–Да все в порядке будет, не плачь, -сказал Никич. Не знаю, как они увидели мои влажные глаза. Но я плакал не из-за боли, а из-за того, что не смогу дальше гулять и засяду дома на сколько-то дней, если не недель.  

Выйдя из леса, мы встретили ленивую полосу оранжевого света, лежавшую на асфальте. Уходящее солнце как бы прокладывало мне дорогу до дома. Похолодало, и некоторые редкие люди вокруг были в ветровках. Мы дошли до подъезда, и я попрощался со всеми. Дальше мне пришлось прыгать одному по пыльным ступеням. Я уж точно не ожидал такого конца отличного дня. Возможно, пресыщение событиями вылилось в такой исход. Возможно, оставленный позади Влад Борщ, который уже наверняка дома пьет чай. Но внутри я конечно же понимал, что гвоздь — это чистая случайность. Мы проводили почти такие же, а то и более обширные дни, и этот был одним из них.