Селянин и Молния

Старик и Молния  

Стоит ужасное село,  

Тут голодовку занесло,  

Буханку вверх привознесло,  

И жизни все в кучу сгребло,  

Пытались люди землю есть,  

Желудку можно хоть облезть,  

Смотреть на это все — как месть,  

И трупов тут не перечесть…  

Как тут, в при старое село,  

Старца ведь как то завезло,  

Он мастер дела «ремесло»  

И стало сразу здесь светло,  

Все же, осталось тут так зло  

Едой село пренебрегло  

Старик, построил себе дом,  

Он на вершине стал тайком,  

Ни с кем старец не говорил,  

Мол, так и надо, нету сил,  

Но странно, ведь пшено Косил…  

Ах да, и кстати про пшено,  

Крестьян добро вскоре нашло!  

И наконец, в дары пришло,  

И вот он, появился хлеб,  

Счастья крестьян, на целый век,  

Казалось, вот — сошёл уже весь снег  

Теперь селянам — оберег  

Село, стояло меж двух рек,  

Мол Афины, но ни один здесь и не грек!  

И вот, проходит один год,  

Люди продолжили свой род,  

И как последний вот урод,  

Опять — не урожайный год  

Опять — пустует огород  

Опять — играет кукловод,  

Он снова, словно дитя,  

Бьет, издевается шутя,  

И не понятно, за что мстя,  

Вместо игрушек — души захватя…  

Старик опять бессильно зол,  

Последний съеден был рассол,  

Сидел он, думал. И решил,  

Если боги — не значит что умны,  

Обхитрю — и будем спасены…  

Не выйдет — жди, котёл мой, сатаны…  

Он на верхушку горы вышел,  

На Зевса — старый был обижен,  

И начал наш старик кричать :  

«Да ты слабак! Слабо тебе меня забрать?  

И вовсе ты же, Зевс, слабак,  

Не сможешь ты меня достать! »  

И вот, провелся глупый Зевс,  

Ударил молнией с небес,  

Почувствуй, смертный, ты мой гнев!  

Порвало старцу его чрев,  

Упал старик, с улыбкой, посинев…  

В недоумении, был бог,  

Поднял такой переполох  

А у старца такой итог…  

Громовержец на людей глазел,  

Не закрывая глаз, на них смотрел…  

И вот, на гниль седого деда,  

Пришли поставщики обеда,  

Были волки…  

Они не мало перебили полка…  

Но тут, мужик,  

С помощью своей двухстволки,  

Заставил стаю в миг умолкнуть,  

Село опять же, разжилось,  

Приобрело былую мощь…  

И голодовки, вот на долго,  

Пропали вовсе от посёлка,  

Ведь старик-Зевс, так и не понял,  

Чего он гневом весь заполнен,  

И стоит нам, смертным, задуматься вдруг,  

Все что «плохое» не на милость нам, друг?  

Вот вроде-бы старец трагично погиб,  

Но людям он жизнь свою подарил…  

Лиахим Янечвелл