Ожидание

С тяжким стоном падают железные решётки с потолка, отделяя два мира: жизнь и смерть. Те, кто остаются у дверей, могут идти, жить и радоваться, горевать и наслаждаться вкусом свежего хлеба и вина. Те же, кто остались у стены, в узкой комнате, обитой кованым уродством, остаются ждать смерти. Но это еще ничего. в конце концов, эти двое, попавшиеся сегодня в эту клетку, сами отправляли сюда преступников, так пусть узнают теперь на своей шкуре, что чувствовали другие.  

Стража остаются в мире живых, в мире мертвых царит тишина. Преступники не бьются и не плачут, не умоляют и не требуют суда – они сами создали то правосудие, которое теперь губит их. Так что теперь – кричать? Нет, лучше сохранить силы.  

Их двое – бывший дознаватель, ныне осужденный советник короля Мираса – Мальт, и бывший палач, ныне осужденная советница короля Мираса – Арахна.  

Мальт сразу устраивается на жесткой скамье с удобством. Он давно был готов к смерти. Арахна молчит. В ее глазах пустыня, и она уже догадывалась, к чему та пустыня приведет. Лишь досада где-то грызет сердце – досадно за непрожитые годы, за такую убитую молодость!  

И даже облегчение?..  

***  

А как начиналось! Сегодняшний король Мирас, да будут дни его долги, не должен был занимать престола, так как был младшим братом, принцем. Но еще в молодости он попытался совершить переворот, не имея ничего, кроме желания и идеи. Несколько верных людей, в числе которых были родители пятилетней тогда Арахны, поддержали его притязания на престол и… были пойманы и казнены.  

Принц Мирас тогда клялся Луалом и Девятью рыцарями Его, что ничего, совсем ничего не знал. Король поверил брату, а Арахна потеряла родителей.  

Но судьба не привела ее в забытье. Палач, казнивший родителей Арахны, был их другом и не мог пройти мимо осиротевшей малышки. Он взял ее к себе на воспитание, не думая даже о том, насколько ребенку полезно такое общество. Дав ей спасение от нищеты и Луал знает какой судьбы, он решил за нее и Арахна стала палачом.  

У них была своя Коллегия палачей: Глава (он же приемный отец Арахны), Арахна и двое юношей, с которыми у Арахны сложились теплые отношения: Лепен и Сколер. Однако Сколер был обвинен в заговоре против Прежнего Короля, и его казнили. А вскоре Арахне пришлось казнить и оставшихся палачей. Она осталась одна.  

К тому времени Арахна уже была знакома с Мальтом, который примкнул к новому заговору принца Мираса, на этот раз организованному. Мирас же, в память о родителях Арахны, перед самым началом своих масштабных действий, поручил Мальту привести Арахну в число своих сторонников…  

Лепен, тогда еще живой, видя тесное общение Арахны с Мальтом, все принял не так, и его жгучая ревность в итоге унесла и его жизнь, и жизнь приемного отца Арахны. Жуткая досада и кошмарный провал только открыли огненную пропасть.  

Потому что принц Мирас стал королем не мирно, как хотел и планировал. Была бойня. А затем – последовали тяжелые дни голода, противостояний, блокад отдельных частей королевства и еще тысяча и одна интрига.  

Арахна, которой некуда было податься, и Мальт, привязавшийся к ней, стали восстанавливать и переписывать, оживлять закон.  

Но жажда закона среди беззакония, среди людей, которые дорвались до случайной власти и сама зыбкость понятия «справедливости», а самое главное – то, что они оба были из прежних соратников, из тех, кто видел короля Мираса еще принцем – все это сделало их сегодня преступниками.  

Как и многих других до них.  

***  

–Садись, – предложил Мальт, подвигаясь на скамье, – чего стоять?  

–Я никогда не замечала прежде, как это прекрасно…стоять, – ответила Арахна. – Совсем скоро нас казнят, и я никогда больше не встану, не сяду. Это странное чувство.  

В ней не было слез. только усталость. Усталость от крови, которую она сама лила, пытаясь навести порядок, прикрываясь законом, усталость от своей совести и своей вины. Если раньше Арахна оправдывала себя тем, что она всего лишь палач и делает только то, что велит ей Судейство, то сейчас ей приходилось напрямую и судить, и карать.  

А это было уже другое. Человек не может всегда быть правым. Человек ошибается.  

***  

Конечно, король Мирас не мог оставить закон на них двоих. Ему нужно было расправляться с врагами, которые были виновны не перед законом, но в своем недоверии к его персоне и его власти.  

Мальт пытался скрывать такие случаи от Арахны столько, сколько мог скрывать. Но она не была дурой. Да и наивность в ней исчезла очень быстро.  

Они ругались. Часто и постоянно. Брань шла по кругу:  

–Он король, и мы подчиняемся ему!  

–Этот человек не виновен перед законом.  

–Но он виновен перед королем!  

–Король не стоит над законом!  

–Верно, король создает его и может отменить или поменять по своему желанию. И мы казним.  

–Люди умирают от голода и холода, люди гибнут в войнах, мы что, устроим резню еще среди выживших?  

–Эта резня позволит спасти народ!  

Споры шли по кругу. Арахна не могла сопротивляться воле короля и, ругаясь, препираясь, осуждала на смерть и казнила. После же – пила, надеясь забыться, а по утрам, видя свое отражение в зеркале, поражалась тому, что не узнает своего лица. Не могло у нее быть такого молодого лица! Не могло у нее быть такой юной кожи. Вот глаза – опустевшие, серые, выцветшие – это похоже на правду.  

***  

–А ведь я знал, что все так кончится, – сказал Мальт спокойно. – Еще до того, как были убиты другие советники короля Мираса, да будут дни его долги, знал. Готовил преемника.  

–И я знала, – Арахна тряханула своими волосами и медленно, словно сквозь сон, коснулась прутьев решетки, – только не готовила преемника.  

–Это не помогло мне, – усмехнулся Мальт, наблюдая за ней. – Мой преемник со мной ожидает казни.  

Арахна даже не взглянула на него.  

***  

У них была власть, но шла она из крови. У них была сила и энергия. Идея, преданность – да все, что угодно, кроме времени.  

Советники уходили один за другим. Граф Сонор – благороднейший человек, обвиненный в предательстве короля Мираса, начинавший вместе с ним. Что ж, благородные уходят первыми.  

Атенаис – красивая женщина, отвечающая за городское правление, но, как оказалось, слабая. Она поняла всю суть давно, и приняла яд, испугавшись, сама. Ушла, струсив.  

Велес – мясник, каратель, из числа самых презираемых людей королевства, но такой необходимый в смуте. Он был подлым, и Арахна жаждала его смерти больше других, зная, что он творил, но он, благодаря своей подлости, продержался еще долго.  

А потом имена стали сменять друг друга.  

Барон Боде, граф Моран, Эжон, Фалько, Корсар, маркиз Шенье, Медер… король Мирас не жалел ни казначеев, ни полководцев, ни интриганов, ни жрецов – никого. Он избавлялся от тех, кто уже отстроил фундамент своей ответственности и выводил на места прежних новые лица.  

Арахна и Мальт как-то пришла на заседание и обнаружили, что из прежних остались только они вдвоем. Оставалось лишь переглянуться и готовиться. Но за ними вскоре пришли – их работа в самой сложной своей части, в наведении первичного после смуты порядка, была закончена. Теперь было кому все подхватить и началось тяжелое следствие – почему, когда и как они вдвоем вершили кары над теми, кого осуждал сам король Мирас?  

Зачем они казнили тех, кого осудил Его Величество? Зачем лишили его советников, и плохо провели следствие над ними?  

Хотя и Арахна, и Мальт знали прекрасно, что следствие от них не зависело – король распорядился сам, они молчали – отпираться было уже бесполезно.  

***  

–Жалею лишь о том, что больше не увижу своего сына. Он и так редко видел меня, – Мальт украдкой взглянул на Арахну.  

–А я говорила! – мгновенно напомнила она. – Я говорила тебе, что ты как мои родители! Они не думали, вступая в заговор, что могут оставить меня сиротой, и ты тоже не подумал! Что теперь с ним будет?  

–О нем позаботятся.  

–Уверен? Ты же уже не проверишь!  

Теперь молчал Мальт. Слова Арахны были справедливы. Она предупреждала, да. И сам Мальт не мог верить в безоблачное будущее своего сына.  

***  

А с какой идеей он вступал в ряды Дознания когда-то! Как рвался, как желал получить место в Секции закона, и как завидовал тем, которым, как Арахне, все далось лишь по заступничеству-рождению-или обитанию в Коллегии Палачей с пяти лет.  

И только потом Мальт сообразил, насколько политичен закон, и как давно уже не значит он ничего для всего королевства, как далеко ведет казнокрадство и взяточничество, как бледны тени правосудия и как шатка справедливость.  

Из лучших своих побуждений он присоединился к Мирасу, который обещал благо и закон.  

–Это ничего, – говорил тогда еще принц Мирас, – что путь наш не всегда честен. Когда придет время моего правления, закон будет торжествовать!  

И Мальт верил. Ввязывался в интриги, переговоры, хитрости, убийства и подлости. Он марал свои руки, чтобы привести в королевство закон и в итоге стал сам вне его. Слишком грязные руки, выпачканные чужой кровью и слезами не могут удержать светлое благо справедливости.  

***  

Дрожат железные решетки, пропуская к преступникам гостя. Это Персиваль – заговорщик, в прошлом дознаватель, соратник короля Мираса, и…теперь преемник Мальта.  

С Мальтом у него никогда не ладились хорошие отношения, да и с Арахной. Тяжелый человек по своему характеру, он был сейчас хорошим и верным другом. Впрочем, дружба такая бывает лишь раз – подле эшафота. Именно в этот момент усмиряются былые страсти и приходит неловкое перемирие.  

–Тебя к нам посадили или ты с визитом? – усмехнулась Арахна, узнав Персиваля.  

–Не каркай, – попросил Персиваль. – Знаете, сколько за вас бумаги разгребать? Столько труда!  

–Бедненький! – с непередаваемой информацией посочувствовал Мальт. Арахна не выдержала, прыснула. Когда отправляешь на смерть, когда казнишь, когда видишь смерть – не боишься ее для себя. Смиряешься безвозвратно.  

–Тьфу, – ответствовал Персиваль, – вас скоро обезглавят, а вы тут шутки шутите!  

–А еще разговоры разговариваем, – серьезно согласился Мальт.  

–А что ж, рыдать теперь? – поинтересовалась Арахна одновременно. – Так поздно! Теперь только молиться.  

–Помолились бы, – одобрил Персиваль. – Может, зачтет Луал на суде своем, в чертогах.  

–Да мы ни одной молитвы уже не помним, – ответил за обоих Мальт.  

А Арахна не забыла добавить:  

–Медер был жрецом, но это его не спасло. Может быть, Луал оглох к нашим мольбам? Или не слушает тюрьмы?  

–Так, – обозлился Персиваль, – некогда мне тут с вами! Хорошая новость: вас казнят твердые руки.  

Арахна всегда требовала от палачей милосердия, потому что знала, что убить можно по-разному. Твердые руки и множественные хитрости, как крюки, иглы, перемычки собственного изготовления были ее целью. Но она сейчас не могла воздействовать на свою казнь и надеялась, что хотя бы руки окажутся твердыми.  

–Да, – подтвердил Персиваль, -я позаботился. Нашел воина. Он был уже палачом. Трезвенник. Снесет ваши головы одни ударом.  

–Хорошо, – Арахна пожала плечами, – спасибо.  

Персиваль ожидал другой реакции. Не такого равнодушия к смерти. Он оглядел обоих и спросил:  

–Может, еще чего хотите?  

–Я ничего не хочу, – ответил Мальт, – только…о моем сыне?..  

–Понял, – кивнул Персиваль, прикладывая палец к губам, – не беспокойся. Арахна, а ты?  

–А у меня нет никого, – Арахна пожала плечами, – ни приемного отца, ни настоящего. Ни семьи, ни животного даже…жила Арахна и нет ее. И никто не вспомнит.  

–Ну, – Персиваль вытащил из кармана тонкий нож с острым лезвием, вызвав немое оживление, – можно я на память прядь волос твоих отрежу? Чтобы точно знать. Что ты была?  

Арахна молча повернулась к Персивалю спиной. Он неловко пропустил пару локонов сквозь пальцы, невольно вздрогнув от того, что очень скоро придет помощник палача и отрежет их, а после и голову ей отрубят. А волосы молодые, крепкие, мягкие.  

Легкие ветерок и мягкое касание металла ощутила Арахна и вздрогнула сама:  

–Ай!  

–Это репетиция, – фыркнул Мальт.  

–Спасибо, – тихо ответил Персиваль, и Арахна отстранилась от него. – Я знаю, ребята, что у нас с вами не ладилось, но… вы молодцы. Вы сделали то, что могли. Наше королевство вас не забудет.  

–Забудет, – возразил Мальт. – Уже завтра.  

–Не вспомнит, – подтвердила Арахна. – Как мы забыли других…  

Постояли в молчании. Что еще тут скажешь? Просить прощения и отдавать последние распоряжения глупо. Все уже сказано или уже не будет никогда сказано. И ни к чему. Слова – это магия, но тишина – это настоящее чудо.  

–Мне надо идти, – сказал Персиваль и не двинулся с места.  

–Иди, – согласилась Арахна.  

–Ступай, – подтвердил Мальт.  

И снова тишина, нарушаемая лишь еще далекими шагами приближающихся стражников.  

–Прощайте! – Персиваль решается и, круто повернувшись, выходит за грань смерти. Арахна и Мальт уже мертвы, хоть еще дышат. Чуда не будет, Луал не спасет их, не сжалится. Не заслужили.  

Тишина, ни слова. Персиваль уходит, не обернувшись.  

Мальт приближается к Арахне и своей ледяной рукой сжимает ее такие же ледяные пальцы, передавая этим и все непрожитое, и все несказанное и все сочувствующее. Арахна кивает, смиряясь.  

***  

Дрожат решетки, снова соединяя смерть и жизнь. В последний раз для Арахны и Мальта, в очередной для стражников. Уходят советники, но кто считает горожан, солдат, низших жрецов, крестьян? Кто считает жертвы и знает всю кровь королевства?  

Все для блага – сегодня только такой посыл, но что скажет история королевства о действиях короля Мираса, да будут дни его долги, после его кончины? Или, хотя бы, завтра?