Правдолюб

ПРАВДОЛЮБ  

Как-то пожаловался мне один знакомый: запутался, мол, в своих принципах и воззрениях. Долго считал себя правдолюбом, резал правду матку, не опасаясь последствий. Но вот начали подкрадываться сомнения, так ли это на самом деле, так ли крепки мои убеждения, и навязчивая поговорка: «не пой толсто, не пой тонко» всё чаще не дает мне покоя, ведь хочешь-не хочешь, а свою жизненную мелодию исполнять приходится, даже попирая намеченные принципы.  

Человек словоохотливый, он тут же поведал свою исповедь.  

Должность у меня не видная, совсем не на виду, незаметная, но одновременно очень важная и ответственная, от которой, подчас, зависит благополучие и судьба фирмы. Я готовлю письма. Да, да, пишу ответы на послания и обращения наших смежников и клиентов. Казалось бы, что тут сложного, уже давно установился стандартный стереотип: вначале, жирным шрифтом – «Многоуважаемый имярек», чуть ниже – «На Ваш номер… сообщаем», далее подробный текст и в конце – «С глубочайшим уважением – директор такой-то» и его подпись. Я тоже поставлю свой крючок, но на копии в самом уголочке. Все исходящие письма у нас подписывает только хозяин – Иван Петрович.  

Но это так просто только на первый взгляд. А если адресату что-то не понравится, будет возражать, жаловаться, спорить, обратится в арбитраж. Тут уже всё должно быть без сучка и задоринки: каждая буквочка на положенном ей месте, чтоб никакой зацепочки и подвоха. И я с этим справляюсь, осечек и сбоев никогда не бывает. Работа нравится, особенно тешит самолюбие, когда ты был убедительнее и твой резон оказался сверху.  

Удручает только одна морока: это получить ту подпись внизу у директора. Я человек прямой и скажу без обиняков: не далекий у нас хозяин, больше того – дурак, дураком. Но амбиций хоть отбавляй. Упрется и несёт чушь несусветную. И то не так, и это надо иначе, даже с грамматикой иногда не согласен, оспаривает правила правописания. Вот и приходится несколько мучительных заходов делать и каждый раз у него всё новые причуды и претензии. Но я настойчивый, приспособился. Зная, что память у него куриная, забывает, что требовал в прошлые разы. Поэтому утверждаю, что то, что написано в первом варианте, это как раз его мудрое предложение и на письме появляется его корявый росчерк.  

Человек он жадный: где только можно что-то урвать, он тут как тут. И премии, и награды, всё его. Прикупил учённую степень, пристроился с областные депутаты, любит власть, любит быть на виду, покрасоваться на экране, обожает почести и лесть.  

И не только это меня раздражает. Удручает его развязанная хамская манера общения. Говорит через губу, с барским пренебрежением, в твою сторону даже не смотрит; может, совсем некстати, облагородить матерком или обидным словечком. Сотрудники со мной по имени отчеству, а он фамильярно – Витёк, вроде я с ним в детстве гонял гусей.  

А ещё, беспросветный бабник, возомнил себя мачо, пристает к сотрудницам, секретарши не выдерживают больше месяца, увольняются. В части же горячительных напитков тоже не делитант: под хмельком совсем невыносим.  

Но он – хозяин, у него много акций и мохнатая рука где-то там, на самом верху. Вот и мучаемся, но терпим, жить-то надо. Если бы не заместитель, фирма бы давно обанкротилась. Толковый мужик, всё на нём и держится.  

Вот и сейчас иду, как на эшафот: надо подписать очередное письмо. Секретарши нет: наверное, в курилке с подругами лясы точит. Оно и к лучшему, пойду напрямую, без доклада.  

Подхожу к двери, уже взялся за ручку, но слышу внутри громкие голоса:  

– Вы, Иван Петрович, идеальный руководитель, вы наш отец родной, без вас мы бы давно пошли по миру.  

– Как вы тонко чувствуете и понимаете производство и конъюнктуру рынка, ваши прогнозы всегда сбываются, сделки и решения безупречны.  

– А какой вы обходительный, внимательный и заботливый, терпеливо учите, наставляете и помогаете в работе.  

Я застыл в недоумении. Какой-то искусный имитатор очень похоже воспроизводит мой голос, повторяет все нюансы, даже также, как и я, немного подкартавливает на букве «р». Чувствуется, изучил меня доподлинно и скурпулёзно.  

А он не унимается:  

– Все с завистью наблюдают за вашей семейной жизнью, как приятно видеть вашу взаимную трепетную привязанность и любовь. Вы пример крепких уз, как для молодоженов, так и пожилых.  

– Мы боимся и тревожимся, как бы вас не забрали от нас повыше. Знаем, такие талантливые руководители теперь востребованы, ведь вам подвластны другие масштабы и горизонты.  

Ну и нахал: как же здорово воспроизводит меня, как распинается, каким елеем ублажает директора. Наверное, кто-то из нынешних юмористов, они любого воспроизведут. Но почему изображают именно меня, почему такой выбор. Нет, это уж слишком, терпеть такое невозможно. Сейчас ворвусь и разрисую его паскудную морду, не посмотрю, что он эстрадная звездная знаменитость.  

Резко распахиваю дверь – и картина маслом: Иван Петрович вальяжно развалился в кресле и с наслаждением прослушивает магнитофонную запись. И до меня дошло, это ведь мой поздравительный тост на банкете в честь его юбилея.  

Вот и думаю, когда меня бес посетил и так легко раздвоил пополам мою правду матку? А может он там жил уже давно и ждал до поры до времени.