Соня

СОНЯ  

В этот весенний день 1962 года я сидела за письменным столом и вместо учебников за седьмой класс рассматривала что-то за окном. Мои мысли были далеки от уроков. Скоро лето, время каникул и всех удовольствий, связанных с этим.  

От мечтаний меня оторвал звонок в прихожей. Было слышно, как в коридоре кто-то открыл входную дверь. Наверно это была моя мама, которая в это время что-то делала в кухне. Обычно после того как открывалась входная дверь в нашей коммуналке сразу можно было понять кто пришел. Если это малыш Ильюшка, внук тёти Лизы, то будет много возни в прихожей. Он начинает шуметь ещё на лестничной клетке. Если это пришёл дядя Ваня, муж второй соседки, то услышишь, как она будет ругать его, что опять явился домой пьяным.  

Короче, в коммуналке, где проживают три семьи, часто раздаются звонки во входную дверь и всегда происходит какое-то движение в коридоре.  

Я продолжала сидеть, уставившись в книжку невидимым взглядом, когда поняла, что в прихожей случилось что-то необычное, а именно тишина. Да, да – тишина! У нас такое бывает только глубокой ночью, когда, наконец, все ложатся спать.  

Вскочив со стула, я помчалась в прихожую. Входная дверь была открыта. На пороге стояла молодая женщина с мальчиком, который прижался к её юбке. Лиц не было видно, потому что лампочка в коридоре не горела, а свет с лестничной клетки освещал вошедших людей сзади.  

Женщина молчала. Мама и тётя Лиза стояли возле входа в кухню и удивлённо смотрели на вошедших. Я вообще ничего не могла понять. Подойдя ближе, я увидела лицо женщины, по щекам которой текли слёзы.  

Первой пришла в себя, конечно, мама. Она подошла к женщине и удивленно спросила -- Соня!? Сонечка, что случилось? Почему ты плачешь?  

Женщина стояла, как каменная. Мальчик ещё больше прижался к ней.  

–- Какой худенький, наверное, ему лет восемь, -- подумала я.  

–- Галя, сказала тётя Лиза маме, -- что ты держишь людей в коридоре. -- Да, да, конечно, -- сказала мама, обнимая женщину за плечи. Вся компания двинулась по коридору в комнату, где проживала наша семья..  

В комнате было светло и я, наконец-то смогла рассмотреть гостей. Соня была среднего роста, русые волосы собраны пучком на голове, бледное лицо с большими серыми глазами, в которых отражалась такая грусть и боль, что я отвела взгляд. Мальчик был удивительно похож на мать. – Лида, неси чайник из кухни, будем пить чай, -- обратилась ко мне мама, усаживая гостей к столу. Из своего уголка за занавеской появилась моя бабушка Елена Федоровна. Она поздоровалась с гостями и пошла к буфету, чтобы вынуть чашки. Конфет у нас не было, зато варенье было на любой вкус – и клубничное, и вишнёвое. И мой любимый сливовый джем. Печенье и баночки с вареньем перекочевали из буфета на стол. Все сидящие отражались в трюмо, которое стояло между окнами напротив стола.  

Разливая в чашки душистый чай и глядя на гостей, бабушка спросила:  

–- И кто это к нам пожаловал?  

–- Это Соня и её сын Коля. Её муж Петя работал электриком в одной организации с Женей. Помню несколько лет тому назад Петя с семьёй уехал из Киева на свою родину в Сибирь, поспешила объяснить мама, поглядывая на Соню в надежде услышать какие-то разъяснения от неё. Соня как будто вспомнила, что она не одна пришла в этот дом, посмотрела на сына, который сидел, стесняясь притронуться к угощениям. Она подвинула ближе к нему чашку и тоже стала пить чай. Было видно, что лёд, сковавший её душу и тело начинает таять.  

В это время опять раздался звонок в дверь. С работы вернулся мой отец.  

–- Женя, у нас гости, объявила ему мама.  

–- Вижу, вижу. Ну, здравствуйте, -- весело приветствовал гостей папа. Сонечка, как поживаете? А этот молодой человек наверное Коля? Он хорошо подрос. А где же Петя и ваша дочка Наташа? Вопросы сыпались один за другим.  

Поставив чашку на стол, Соня заговорила тихим, упавшим голосом: Петя погиб! Он работал в трансформаторной будке, а в это время кто-то случайно включил ток. Петя сгорел.  

В комнате повисла напряжённая тишина.  

– Там в Сибири, где он так хотел жить, всё мне чужое, -- продолжала Соня. После гибели Пети его родня не захотела общаться со мной и детьми, считая нас чужаками. Я решила вернуться на Украину.  

–- Петя, Петя! Как же так! – воскликнул папа. – Я отговаривал его уезжать, говорил: « Что тебе не хватает, живёшь в Киеве, есть квартира, работа». А он заладил: «Хочу на родину в Сибирь».  

–- Эх, Петя, Петя!  

–- Соня, где же вы теперь живёте с детьми, воскликнула мама.  

–- Я вернулась в село, в старую хату, где жила когда-то с родными. Но там уже никого нет.  

Слушая разговор за столом, я смутно стала вспоминать, как я с родителями ездила в гости к дяде Пете. Наверное, тогда мне было лет пять. В нашем семейном альбоме есть фотография, где я маленькая, худенькая с тёмными тоненькими косичками, сижу на зелёном пригорке с крупной беленькой девочкой моего возраста или младше меня. Это Наташка – дочка Пети и Сони. И, ещё я вспомнила совершенно пустую комнату, в которой жила их семья. Вероятно перед их отъездом. Вспомнилось, какой весёлый и шумный был дядя Петя и очень похожая на него Наташка.  

–- Вот только почему-то не могла вспомнить тётю Соню. Она всегда была где-то рядом с мужем и детьми. Незаметная, но такая необходимая им.  

Мама решительно встала со стула, обвела всех глазами и сказала:  

–- Надо выручать Соню и детей.  

–- Соня, где твои вещи? – спросил папа.  

–- Женя, у меня ничего нет, всё осталось там, -- растерянно развела руками Соня.  

Между тем мама уже копалась в шкафу, вынимала какие-то вещи из выдвинутых из-под кровати чемоданов, содержимое которых пахло нафталином. Складывала их в сумку, приговаривая: « Это Соне, это Наташе, это Коле».  

Уехала Соня поздно вечером на электричке. Тяжёлую сумку тащила в село к своему новому жилищу, где ждала её дочка.  

Вечером, ложась спать, даже не поняла, что вслух произнесла мучивший меня вопрос: -- Почему я не помню Соню?  

Мама отложила газету, сняла очки. – Люди все разные, -- тихо произнесла она, -- одни приносят в нашу жизнь проблемы, с ними тяжело. А есть такие люди, присутствие которых не замечаешь, но они всегда рядом.  

–- Представь себе, как мы дышим, -- продолжала она, а я перестала стелить постель, присела на край кровати и удивлённо уставилась на неё.  

–- Мы не запоминаем, не замечаем, не контролируем процесс дыхания. Это происходит независимо от нас. Так вот общение с некоторыми людьми можно сравнить с глотком чистого воздуха, без которого невозможна жизнь.  

Она замолчала, давая возможность мне самой ответить на вопрос: « Почему человечество делится на тех, кто врезаются в нашу память как айсберг, а другие пролетают как белокрылые чайки? ».  

Комната погрузилась в тишину, только тиканье часов нарушало её. Все улеглись спать, и только мама сидела за столом, и взгляд её был устремлён в какую- то неведомую мне Даль, в которую мне когда- то ещё предстояло заглянуть.  

Прошли годы.  

Я закончила школу, поступила в техникум. Студенческая жизнь захватила меня со всеми её событиями и, поэтому в этот период редко видела Соню. Замуж она больше не вышла. Из немногочисленных новостей, я знала, что работает она в колхозе. В какой-то приезд она рассказывала маме о проблемах на работе. Мама написала в газету об этом. В результате в колхоз приехала комиссия и постепенно всё наладилось.  

Приезжала Наташка. Шумная, весёлая, не смотря на полноту, очень подвижная. Как-то раз, смеясь, рассказывала, как купила в Киеве торт и поехала домой в село на электричке. Торт был бисквитный с кремовыми розочками сверху. Коробка, в которой был торт, оказалась плохо завязанной. На перроне она выскользнула и покатилась колесом. В итоге торт выпал кремовыми розочками на асфальт. Наташка всё же собрала, что могла, в коробку и понесла домой. Конечно, я смеялась, слушая этот рассказ, представляя, как она догоняет коробку с тортом. Но история эта не смешная, если учесть какой ценой достался торт этой семье.  

Какое-то время Соня уезжала от нас с вещами и тем, чем могло поделиться наше скромное семейство. Но наступило время, когда в хозяйстве у Сони появилась корова, куры и она стала привозить нам молоко, яйца, творог.  

Годы шли. Наташа вышла замуж. Новый член семьи, по национальности грузин, прекрасно вписался в их семью. Трудно представить, где она его нашла в украинском селе. Родила Наташа троих детей. Так Соня стала бабушкой. Папа навестил их семью. Рассказывал, что дети все крупные, в Наташку, а черноглазые, черноволосые в отца грузина.  

Коля отслужил в армии и жил отдельно со своей семьёй.  

У нас тоже произошли перемены. Я с мужем и сыном уехала из своего любимого старого дома. Вскоре и маме с папой дали квартиру. При переезде на новое жильё часть нашей мебели отдали Соне. К тому времени они жили уже в новом кирпичном доме, где я случайно побывала с сестрой и её мужем. Помню я сидела в большой комнате. Между окнами стояло великолепное трюмо, то самое, которое я помню с детства, и мне казалось, что оно удивлённо смотрит на меня, не понимая, как так случилось, что она оказалось здесь. А в его зеркале отражался стол, густо заставленный вкусной едой.  

Мама не смогла увидеть этот дом, так как к тому времени болела после перенесенного инсульта. Умерла она, не прожив и года в новой квартире. В тумане помню этот жуткий день. В памяти всплывает свет свечи и сгорбленная женская фигура с молитвенником в руках, которая как мамина тень сидит рядом с ней последнюю ночь перед похоронами. Соня, Сонечка, незаметная, тихая, прозрачно чистая!  

Всё это было много лет назад. Уже давно волей Судьбы я не живу в Украине.  

–- А ты помнишь Соню? – спросила я как-то у сестры. – Как называется село, где она жила?  

–- Кажется, село называется Загальцы, -- ответила она.  

Надо на карте посмотреть, где это село, -- подумала я и занялась своими делами.