Мокрое пламя

* * *  

Одна теплая, но не жаркая ночь, когда лето, словно бы любя людей, создало самое желанное состояние. Ближе к роще, с тракта вели две колеи, слегка заросшие травой, к селению.  

Это были семь больших бревенчатых домов, где проживали земледельцы, вооруженные косами и плугами, одевавшиеся в холщовые рубахи и почитавшие природу, за её дары.  

Нечто черное, давно ненавидящее людей за то, что один из рода их даровал жизнь, мчалось по направлению к островку цивилизации в этом приграничном районе.  

Она неустанно надвигалась, шевеля множеством конечностей покрытых сродни человеческой коже.  

* * *  

Русоволосый щуплый человек перевернулся на кровати.  

У него были тонкие черты, женственный мягкий подбородок и тонкие губы, зелёные глаза.  

Его звали Бенедикт. Он держал путь сюда, дабы построить храм, что, как показалось верховному жрецу ближайшего крупного города, доминирующего в окраинном герцогстве, станет оплотом надвигающейся цивилизации.  

И ему так не хотелось идти…  

Не имея понятия о захватившей его мерзкой эмоции, заполонившей жилы, он возражал тогда, но верховный жрец твердо воспользовался своей властью.  

И весь путь нарастала тревога.  

Комната освещалась лунным светом, но он прекратился, туча затмила богиню ночи.  

Бенедикт проснулся, не открывая глаз приподнялся, протер глаза.  

"Окраина… она протестует. Я ощущаю, она не хочет нас. "  

–Она… – беззвучно шевелил проснувшийся губами, – выплюнет всех нас.  

* * *  

Семья селян тихо спала в своем доме.  

Бревенчатое здание имело те самые очертания быта в арьергарде крестьянской массы, что боролся с пустотой, и побеждал.  

Но не в эту ночь.  

Она бесшумно приблизилась.  

В сарае неподалеку мирно спали скоты.  

Конечности мягко и бесшумно уперлись в дерн под окнами бревенчатой избы.  

Селение спало, где-то на поле виднелись стога сена, небо показало тончайший оттенок, едва различимый, более светлый. Надвигалось пасмурное утро, не любящее радости ясного взора на природы, свежесть с восходом светила изменится, а само оно предстанет белым пятном среди серости.  

Контуры домов стали более четкими, более явными виделись вершины хвойных рощ, раскинувшихся просторными пятнами по этой северной степи.  

Тварь аккуратно, но быстро подняла одну из конечностей и ткнула в слюдяное оконце.  

Раздался характерный звонкий стук.  

* * *  

Бенедикт порылся в походном мешке и на ощупь нашел вяленное мясо.  

Его хижина была пуста, её возвели для его одного заранее и хозяйство он ещё не наладил. Поэтому, дом был внутри таким скудным…  

Показалось, будто ухо уловило некое зло в отдалении. Жрец явно почувствовал, что неподалеку от него, что-то происходило.  

Лень и сонливость развеялись.  

Он бодро встал и метнулся к небольшому оконцу.  

Там, на другой стороне единственной дороги, за один двор, огромный черный непонятный силуэт, некоего животного, покрытого серой кожей, с множеством ног, словно паук, подняло одну из своих лап и сильным ударом проломило окно в хижине.  

Там загорелся свет.  

Послышались человеческие крики.  

Но никто не рисковал выбегать, конечность стала медленно проникать внутрь избы, но тут же отдернулась назад. Блеснул топор.  

Из соседних дворов стали выходить на улицу люди.  

Петух дал голос.  

* * *  

Мужичье схватилось за топоры, они столпились напротив дома, стоя на траве, наблюдали и с ужасом, как огромное паукообразное нечто бьет лапами по стене избы, копошась на месте.  

Дети и женщины спрятались по домам.  

–Нужно поджечь – громко предложил один из поселенцев.  

После чего, видимо в хижине услышали, на тварь из разбитого окна выкинуло горящее полено.  

Послышался женские плачь и паукообразная с ревом, непонятно откуда исходящим, унеслась, быстро перебирая своими лапами по дороге на север, в поле.  

Мужики разбежались по домам.  

И наскоро изготовив факелы вернулись на улицу.  

Все дружно пошли вслед за тварью, умчавшейся прочь, проделывающей дорогу по хлебам, беспощадно приминая колосья, от чего ещё и зля поселенцев, настроившихся прикончить неизвестное.  

Спалить дотла…  

О жреце никто и не вспомнил.  

* * *  

Бенедикт второпях собирал свои вещи, коих было не так много.  

Покинув хижину, он незаметно ускользнул, сторонясь дороги по роще.  

Не хотелось ему, чтобы жёнки видели жреца бегущим от опасности.  

Утро уже расцвело своим бело-серым широким бутоном, когда Бенедикт достиг ближайшей деревни, что чуть южнее. И в ней был удивительная тишина и пустота.  

Скот не пасли, люди не ходили здесь, но в поле их тоже не было видать, нигде не шел дым.  

–Жизнь исчезла. – Мрачно произнес Бенедикт, недоверчиво сощурив глаза.  

Дворы выглядели так, будто их оставили совсем недавно. Где-то скользнула кошка, уронив горшок, что сушился на плетне, с дребезгом разлетелись глиняные осколки.  

Каменистым басом опустился на уши одиноко бредущего жреца гром.  

Он поднял руку и протянул вперед ладонь.  

Спустя несколько мгновений ощутил каплю, и ещё.  

Дождь начался довольно резко.  

Бенедикт кинулся к ближайшему дому, двери здесь были открыты, или слетевши с петель валялись у крылец. Взбежал по скрипучей лестнице и теперь, под своим укрытием созерцал покинутое селение.  

Окна везде были выбиты. Заметил на другом конце, подальше, одна изба обвалилась, превратившись в кучу бревен и досок.  

Там показалась собака. Что-то понюхала и попятилась, побежала вон, вытянула хвост струной и ускорила темп.  

"Бежит в лес. Может примкнет к стае…" – печально подумал Бенедикт, почесывая подбородок.  

Зелёные глаза грустно пялились на деревянные развалины.  

–И что же здесь случилось?  

* * *  

Северное мирное селение также пало под ливень.  

Но такой сильный дождь, украшенный молниями, не будет идти долго. Вскоре всё прекратилось.  

Мужчины не возвращались.  

Шли часы, некоторые девушки без детей вышли, устремив свои взгляды в даль, в рощу, что высилась за полями, в надежде увидеть столб дыма.  

Ничего не было.  

И они возвращались обратно, с краснеющими очами.  

Разум селян начал порождать ужасающе образы, но никто не осмеливался предположить у своего очага в слух, при детях, что могло случится. Крестьяне беспомощно ожидали.  

* * *  

Много позже полудня, но ещё не вечером жрец вернулся в поселение.  

Бенедикт в спешке заходил в дворы поочередно, стучался в двери, когда ему открывали он спокойно, но быстро, объяснял, что нужно собрать свои пожитки и покинуть селение, что лучше взять еду для дороги и деньги.  

К вечеру в селении никого не осталось.  

Жрец успешно организовал бедствие.  

И остался один.  

* * *  

Наступила ночь.  

Невероятно черная темнота, холодная по виду, заполнила собой теплую степь.  

Бенедикт чутко дремал в своей хижине.  

В кошмарном ожидании, ему не хотелось выходить.  

"Я лишь должен понять. " – подумал он перед тем, как решил остаться.  

Пару раз выглядывал в оконце, даже показывался на крыльце, столб дыма не появилась. Победных воплей возвращающихся с победой над монстром бравых колонистов тоже не было.  

А их так хотелось увидеть и услышать.  

* * *  

"Убей меня… мне ужасно, мне больно, моё тело не должно жить, это страдания! "  

Странная мысль разбудила Бенедикта, во сне он осознавал, что это был вопль, а него блудная речь, явившаяся из глубин воспаленного травами мозга.  

–Что это за пакость! – плаксиво прошептал Бенедикт сам себе.  

Тихо проскользнув к окну, жрец уставился на улицу в каком-то мрачном ожидании.  

Вскоре появилось то, чего ожидал.  

Тварь быстро мчалась, ворочая грязь тракта, меж дворов. Она приблизилась однажды к дому и, видимо почуяв, что там пусто, убежала дальше по дороге, на юг.  

* * *  

Следующий рассвет был алым и очень даже жизнерадостным.  

Яркое солнечное буйство залило степь, пало на селение, вызвав холодные тени.  

Жрец сладко проснулся.  

Выспался, несмотря на считанные часы, проведенные во сне.  

Пошел по роще, теперь по тракту не было желания идти, чтобы не ступать по следу отвратительно твари, чем бы она не была.  

Отправился на север, в том направлении, в каком ушли поселенцы.  

Около получаса ходьбы, ноги устали, начался зной, правда, солидный участок пути заняла роща.  

На её противоположном краю Бенедикт и нашел то, что искал.  

Сперва увидел, что деревья здесь покорёжились, почернели и утеряли листья. Потом заметил брошенный факел в ручье. Здесь, он аккуратно лежал рядом с топором, в прозрачной водице журчащей среди гладких мелких камней.  

Далее заметил… самого лежащего.  

Бенедикт кинулся к нему, как только взор пал на тело.  

Это был один из селян, рослый, с рыжеватой бородой, ещё хранил остатки жизни, вырывающиеся через дыхание.  

–Всевидящий! – истерично пролепетал жрец.  

Жрец склонился над умирающим. Приподнял, тот открыл глаза и вытаращился на пришедшего. Бенедикт поднес к его устам флягу с вином и тот жадно начал глотать.  

–Спасибо тебе…  

–Тише… – ласково шепнул жрец, – побереги силы, приятель.  

–Я уже труп, о чем… – прохрипел крестьянин, растрачивая последние силы, – чем ты… бог…  

Тогда Бенедикт решил вытянуть знание из тлевшего сознания наполовину мертвого поселенца.  

–Скажи! Что было здесь?  

–Она долго… убегала через рощу, мы все слышали, она кричала, чтобы мы убили её, а потом… взбесилась! – он схватил за руку держащую флягу, – тварь убила их всех! Прикончила! Не дай ей…  

Жрец только понимающе кивнул.  

взгляде умирающего Бенедикт распознал облегчение, и тогда закрыв глаза, спокойно испустил дух, кого держал в своих объятиях, осторожно опустил.  

Птицы здесь пели.  

Солнечные лучи пробивались меж крон, в роще было очень даже светло и уютно.  

Бенедикт поднялся и осмотрелся.  

Вокруг, меж корней могучих елей и сосен, валялись куски мяса, оторванные части тел, на стволах были различимые пятна крови.  

–Всевидящий, я же говорил, земля не полюбит нас… эта земля…  

"Это не земля. " – прозвучала в голове чужая мысль.  

Жрец посмотрел с опаской на север. Там раскинулись степи. Но тварь пришла с севера… не простор противился людям. А что-то иное.