ОСА

«Ведь бывает же так, королева, что надоел муж? » вспоминался вопрос Коровьева, когда я сидела в кафе.  

– Еще как бывает! – призналась я себе – Вот только где же та госпожа Тофана? Ах, яду мне, яду…  

Мои раздумья были прерваны официантом, подошедшим к моему столику, и я заказала кофе. Стоял прекрасный апрельский день, пригревало солнышко, весело чирикали воробьи и в воздухе витал восхитительный аромат талого снега и пробуждающейся жизни. Вот только на душе была тяжёлая зима, и идти домой категорически не хотелось. Думала ли я, что мое только что начавшееся счастливое замужество вдруг обернется такой черной тоской и депрессией. Около года назад примерно в это же время я приехала из деревни, где жила с бабушкой, в Москву поступать в институт. Бабушка хоть и души во мне не чаяла, была рада, что я уже выросла настолько, что могла начать самостоятельную жизнь.  

– Не все ж тебе со мной, старой перечницей, век вековать – вздохнула она на прощанье – В Москве совсем другая жизнь. Ты главное учись, старайся! В люди выбьешься, тогда, может, и про меня вспомнишь, помогать будешь…  

Полная надежд на полнокровную жизнь в большом городе, я отправилась к своей тёте. Она жила с мужем и двумя детьми в маленькой двушке в Бирюлево и согласилась приютить меня на время у себя. Двери вагона распахнулись, открывая мне дорогу в новый мир, который тут же навалился на меня своей суетой, давкой и привокзальными ароматами сортира и жареных пирожков. Московский водоворот вечно куда-то бегущих людей быстро затянул меня полностью. Мне повезло, я без особых проблем сдала вступительные экзамены на прикладную математику в МАИ и быстро устроилась на работу в библиотеке института. А вечерами обожала гулять по городу, сидя на лавочках в скверах или за чашечкой кофе в кафе, смотреть на прохожих и проезжающие мимо машины, и мечтать о прекрасном принце. Как он забежит ко мне в библиотеку за какой-нибудь книжицей и непременно влюбится в свою золушку.  

Прекрасного принца звали Антон. Красивый высокий голубоглазый блондин, он оказался аспирантом в МАИ, был на 8 лет старше и сразу обратил на меня внимание.  

– А что это у вас, Валентина Петровна, новая сотрудница, я смотрю, появилась? – игриво спросил он нашу заведующую.  

– Да, Антоша, вот прошу любить и жаловать, наша новый библиотекарь и первокурсница Ольга.  

– Рада познакомиться – я робко наклонила голову.  

– Антон – представился он с широкой улыбкой – теперь часто будем видеться.  

Когда он умчался по своим делам, Валентина Петровна, нахмурившись, буркнула:  

– Это сын зав. кафедрой иняза нашего и шалопай, каких свет не видывал. Ты построже с ним.  

Антон между тем наведывался в библиотеку чуть ли не каждый день. Мы весело болтали о том, о сём. У него был очень мягкий характер, прекрасное чувство юмора, интеллигентность, с ним было интересно. Мне импонировало, что симпатичный взрослый мужчина, к которому явно была не равнодушна прекрасная половина человечества, позабыв про все на свете, крутится вокруг меня, маленькой деревенской простушки худенькой, конопатой и рыжеволосой. В один прекрасный день, он пригласил меня на свидание в кино. Взял билеты на последний ряд и не давал посмотреть фильм, пытаясь поцеловать. У меня и парня то никогда до него не было. Это было мое первое свидание, я даже целоваться не умела. Он был поражён, в полном молчании провожал меня до дома.  

– Я думал, что в наше время такого не бывает! – только и сказал он на прощание.  

Честно говоря, я ужасно расстроилась тогда и решила, что он потеряет ко мне после этого всякий интерес и переключится на более искушённых и привлекательных красавиц, но к моему глубокому удивлению этого не произошло. Он с утроенной энергией продолжал ухаживать за мной, только относиться ко мне стал так осторожно, будто я была хрустальная ваза, и ревновал ко всему что движется. Даже совершенно невинное пятиминутное опоздание на свидание могло свести его с ума. Тогда мне казалось, что это только доказательство его сильной любви ко мне и очень льстило. Могла ли я предположить, во что это выльется?! Спустя пару месяцев после нашего первого свидания он пригласил меня к себе домой на званый ужин знакомиться с родителями. Я не придавала этому событию особого значения, мне было просто интересно познакомиться с его семьёй и особенно с мамой. Может быть, она сможет дать мне хотя бы несколько советов, как эффективней учить английский язык. Я мечтала действительно бегло заговорить по английски и прилагала к этому максимум усилий. Ужин прошёл в натянутой обстановке. Светлана Федоровна – мама Антона – была крайне холодна и едва со мной разговаривала, а папа не отрывал глаз от газеты. Я еле-еле дождалась конца этой бесконечной трапезы. Совершенно явно я не пришлась там ко двору, но, тем не менее, Антон сделал мне предложение. Моя будущая свекровь переменилась в лице и вышла из комнаты со словами:  

– Надеюсь, у вас хватит ума не тратиться на пышное торжество...  

Папа же сердечно поздравил сына, сказал, что одобряет его выбор и готов будет посодействовать в снятии квартиры для будущей единицы общества. Это была приятная неожиданность для меня! Я никогда всерьёз не надеялась, что такой красавец мужчина из хорошей семьи когда-нибудь снизойдёт до меня маленькой конопатой сироты из Воронежской губернии. Мы подали заявление и вскоре скромно расписались как того и желала свекровь без лишней суеты и затрат. Квартиру сняли на улице Фестивальной, что не очень далеко от института. Так что всем было удобно. И это было начало конца моей нормальной жизни.  

Наша первая брачная ночь была катастрофой! Антон прилично выпил на радостях, и не вызывал прилива нежности. Я очень стеснялась, мне было больно, и как Антон ни старался, еле ворочая языком, уговорить меня расслабиться, я не могла! Я отбивалась от него до последнего, в конце концов, он вышел из себя и грубо изнасиловал меня, после чего, наконец, счастливо уснул, выполнив свой супружеский долг, а я горько проплакала до самого утра. С тех пор я старалась под любым предлогом избегать близости с ним и вообще поменьше бывать дома. Поначалу он пытался уговаривать меня, напирая на то, что я теперь его жена и это мой святой долг и обязанность ублажать его. В гробу я видала такую обязанность! Как он ни старался, никакие уговоры на меня не действовали, я не могла, да и не хотела заставить себя подчиниться ему. Иногда, потеряв терпение, он брал меня силой и все чаще и чаще приходил домой сильно пьяный. Как-то раз, вернувшись немного раньше, чем обычно, я застала его в постели с двумя какими-то развязными девицами, в окружении горы пустых бутылок. Я выскочила за порог, слезы боли и обиды душили меня! Он сделал это специально, чтобы унизить меня, было ужасно противно! Отдышавшись, я вдруг поняла, что готова терпеть даже это лишь бы только он не прикасался ко мне! Если бы мне было куда пойти, я бы ушла прямо тогда, но мне было некуда деваться. Чтобы устроиться в общежитие нужно было время, да и свекровь немедленно узнала бы об этом, придется что-то объяснять и терпеть еще и ее злорадство. Я переночевала у тётушки под предлогом, что забыла ключи от дома, но я не могла долго прикрываться этим, а рассказать ей все как есть было стыдно. Да и чем она мне могла помочь? У нее своих проблем хватало. На следующий день, после занятий я бродила по тёмным улицам города пока окончательно не замёрзла, лишь бы только не идти домой. На дворе стоял месяц март. Придя домой около полуночи, к своему великому облегчению Антона дома не застала. Я быстро переоделась, устроилась на диване, потому что супружеская кровать вызывала теперь ещё большее отторжение, завернулась в плед и постаралась быстрей уснуть. Но тут в замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь отворилась и в неё выпал в стельку пьяный Антон. Мой благоверный был не один, с ним притащился его собутыльник... Хорошо хоть не вчерашние шлюхи!  

– Только ты меня понимаешь, друг! – заплетающимся языком бормотал муженёк — Я же поступил как порядочный! Девчонка сопливая совсем, сирота, целка еще не целованная была. Женился по-честному, всегда хотел, чтоб моя невеста девственницей была! Уже и найти отчаялся такой бриллиант среди пустой породы. Понимаешь ты или нет?  

– Да уж, пустой породы мы с тобой немало перелопатили – усмехнулся приятель.  

– Вот тебе, пожалуйста, нашел, исполнилась мечта идиота! Женился на айсберге из Антарктиды! Но ведь я ж люблю эту стерву фригидную вот в чем дело то!  

Он захлюпал носом, видимо плача от жалости к себе. Меня затошнило от омерзения.  

– Ну, Ну, Антошка, не раскисай! Покажи кто хозяин в доме. Не хочет по-хорошему давать, заставляй. Глядишь, втянется и понравится. Еще сама просить будет!  

– Да я не могу с ней! Уже не знаю, что и делать! Импотентом скоро стану! – завыл благоверный.  

– Так разведись, чего проще то?  

– Ну, уж нет! Или моя или ничья будет!  

– Ну ладно мне пора, пожалуй, а тебе, похоже, лечиться надо – буркнул его приятель на прощанье, выходя за дверь – Счастливо оставаться.  

Антон долго возился на полу в коридоре, что-то бормоча и всхлипывая. Наконец, поднялся и, тяжело спотыкаясь, проковылял мимо моего дивана к кровати, где рухнул как подкошенный и тут же захрапел. На утро в квартире можно было находиться только в противогазе. От запаха перегара аж резало глаза. Мой опухший благоверный стонал на кухне, трясущимися руками обхватив свою больную голову.  

– Скотина! — с тихой ненавистью бросила я.  

Его глаза налились кровью как у быка.  

– А ты, тварь, кто такая тут, чтобы меня в моем доме оскорблять?! – остервенело заорал он, брызгая слюнями — Я тебе покажу, кто в доме хозяин! Ты у меня еще попляшешь, сука! Быстро давай беги мне за пивом!  

– Еще чего! Перебьёшься, урод!  

– Ах, ты дрянь! Сейчас я тебя научу, как разговаривать надо!  

Он вскочил и в приступе бешенства бросился на меня с кулаками. Конечно, я не могла ответить на равных, только расцарапала ему физиономию! Он довольно чувствительно меня избил тогда, выбросил на лестничную площадку и хлопнул дверью так, что стекла в подъезде задрожали. Меня душили слезы бессильной ярости, я ненавидела его каждой своей клеточкой. Было может быть даже не столько больно, сколько унизительно и обидно, никто и никогда до этого руки на меня не поднимал. Усевшись на ступеньку, я закрыла лицо руками. В голове бушевал ураган мыслей. Тут я почувствовала, как кто-то тронул меня за плечо, и обернулась, рядом со мной на ступеньке сидел наш сосед. Я не знала, как его зовут, просто сталкивалась с ним эпизодически в подъезде и ловила на себе его сочувствующий взгляд. Видимо, наши ссоры были хорошо слышны у него в квартире за стенкой.  

– Послушай, малыш, если хочешь, я с ним поговорю по-мужски… А тебе не надо тут на лестнице сидеть неодетой. Холодно же! Идем ко мне, чаю выпьешь, успокоишься…  

Его звали Вадим, ему было 26 лет, он работал таксистом и мечтал стать великим, правда, еще не решил в чем именно. Он сбегал в аптеку за валерьянкой, и пока я пила у него чай, действительно попытался урезонить мою вторую половину. Я же, пользуясь предоставленной мне тишиной и одиночеством, старалась придумать, как же мне жить дальше. Вадим скоро вернулся хмурый.  

– Муж твой на всю голову больной! – с чувством признался он – Где ты только такого мудака отыскала?  

Я только плечами пожала. Что тут скажешь.  

– Знаешь что… – вдруг осенило его – я работаю в смену, меня часто и дома то не бывает. Ты возьми ключ от моей квартиры, в случае чего всегда сможешь тут посидеть. Да и вообще, заходи почаще поболтать, чайку попить.  

– Ой, мне очень неудобно вас так стеснять. Это же мои проблемы… – засмущалась я.  

– У меня здесь никого не бывает никогда. А если неудобно, можешь, например, тут у меня прибираться по хозяйству. И тебе хорошо и мне. Держи – он протянул мне ключ.  

– Спасибо!  

До какой-то степени это мог быть действительно выход из положения. Друзей у меня не было, да еще и не каждому другу про такие проблемы расскажешь. А с ним я могла быть полностью откровенной, он и так почти все знал про нас. В дверь позвонили, на пороге стоял Антон, лицо его нервно дергалось, то и дело он злобно косился на Вадима. По лихорадочному блеску в глазах я поняла, что он уже успел, как следует выпить.  

– Хватить дурить, иди домой – буркнул он мне.  

Я вся сжалась на месте от одной мысли об этом и только отрицательно помотала головой.  

– Дрянь, я же люблю тебя! – он бешено сверкнул глазами – Ты что хочешь, чтоб я твоему благодетелю сейчас морду набил?  

Нет, этого я не хотела! Молча встала, пошла домой, заперлась в ванной и просидела там, пока Антон не угомонился и не уснул.  

В таком кошмаре прошел еще один месяц. Нервы мои были на пределе. Единственной отдушиной, не дававшей мне совсем сойти с ума, стал Вадим, вернее возможность иногда немного посидеть у него в тишине и отвлечься простой работой по дому. Я понимала, что нужно что-то делать, так жить дальше было невозможно. В довершении всех моих бед я стала замечать странные изменения в себе. Вдруг обнаружился неутолимый волчий голод, болезненные ощущения в груди, да еще и месячный цикл задерживался уже неделю. Самые страшные опасения подтвердились, после первого же теста на беременность. И вот теперь я сидела в кафе, набираясь храбрости, обратиться за помощью к свекрови. В конце концов, она сейчас была единственным человеком, к которому я могла прийти с этой своей бедой. Вот ведь как бывает! Для одних ребенок долгожданная радость, для меня катастрофа. С каждым глотком кофе эта неприятная беседа становилась все ближе, а я все еще даже не знала с чего начать этот разговор. В конце концов, дальше оттягивать время было невозможно, я расплатилась и отправилась к Чапаевскому парку, где мы условились встретиться. У Светланы Федоровны, видимо, тоже душа была не на месте, потому что пришла раньше и нервно прогуливалась перед входом в парк. Завидев меня, она помахала рукой и быстрым шагом пошла на встречу.  

– Здравствуй, Ольга. Что у вас там происходит, рассказывай! – по-деловому распорядилась она.  

– Добрый день, Светлана Федоровна... Видите ли, какое дело...  

– Ну не тяни! Что с Антошей?  

– Он пить сильно стал... и я не знаю, что мне делать...  

– Ох, Господи! Ну, я так и знала, что добра из этого брака не выйдет! Это все ты виновата! Довела его до нервного срыва... Он до свадьбы с тобой почти целый год держался. Говорила же, что ты ему не пара. Не послушал! И не надо думать, что ты для него единственная и неповторимая. Я таких как ты для него батальон в шеренгу выстрою...  

– Светлана Федоровна! Пожалуйста, давайте не будем сейчас батальоны обсуждать — взмолилась я – тем более, что он и без вас прекрасно умеет выстраивать. Дело в том, что я беременна...  

Тут ей сделалось дурно, она полезла в сумочку за валидолом. Мы нашли лавочку и присели. Она потрясённо молчала некоторое время, причмокивая таблеткой и наконец, спросила:  

– Антон знает?  

– Нет еще.  

– Хорошо... И что ты думаешь делать?  

– Я... Я не хочу этого ребёнка — выдавила я.  

Она облегчённо вздохнула.  

– Ты знаешь, я давно мечтаю о внуках, но здесь ты права! Когда такое происходит в семье, тут совсем не до детей. Не вздумай Антону только сказать, а я тебе помогу все побыстрее сделать.  

Мы договорились, что она мне позвонит, как только все выяснит на счёт клиники и операции, на том и разошлись. У меня появилась надежда, я поняла, что после аборта она мне и с общежитием поможет с удовольствием. С надеждой на скорое облегчение я отправилась домой. В квартире мой благоверный продолжал свой затянувшийся запой. Друзей своих он достал истериками и нытьём и теперь в собутыльники звал окрестных забулдыг, превратив дом в вонючую помойку.  

– Ооо, гляньте только, кто к нам пришёл — заплетающимся языком загнусил Антон, тупо улыбаясь — А ну, Олька, принеси мужу водки! Хоть какая-то польза должна от тебя быть!  

Меня тошнило от одного вида его бессмысленной пьяной морды. Никогда бы не поверила, что он может довести себя до состояния такого ничтожества. Ненавидела его всем сердцем!  

– Угу, сейчас! Уже бегу! – буркнула я, выскользнула за дверь и быстро нырнула в квартиру к соседу.  

Решила занять себя приготовлением ужина, начала жарить картошку, но у меня все валилось из рук. Я могла бы быть счастливой женой и матерью, почему же вместо этого я должна делать то, что делаю? Как там, у Чайф в песне поется: «если нам сегодня с тобой не прожить, то кто же завтра полюбит тебя…». Выходит что я такая уродка недоделанная и никогда у меня не будет нормальной семейной жизни как у всех. Входная дверь открылась, это вернулся Вадим.  

– Привет, малыш! – обрадовался он, увидев меня со сковородкой в руке. – Как клёво получилось, не находишь? Женился твой Антон, а прекрасную хозяйку в доме получил я.  

– Не называй меня малыш, пожалуйста.  

Я терпеть не могла все эти прозвища, которыми он меня награждал: малышка, рыбка, птичка и т. п.  

– Извини, Оль. Что опять твой бузит?  

– Разве он прекращал?  

– По мне так хоть бы вечно гулял! – рассмеялся Вадим — Что на тебе опять лица нет? Что случилось?  

Он взял меня за плечи, развернул к себе и тихонько поцеловал в висок. Я вздрогнула и сжалась от прикосновения его влажных губ. Ведь он, в общем, симпатичный парень, такой улыбчивый голубоглазый брюнет, почему же у меня так холодеет все внутри от одной мысли, что он тоже может захотеть близости со мной? Я точно ненормальная! Он усадил меня к себе на колени.  

– Давай, не томи, рассказывай.  

И я не выдержала, выложила ему все как есть, вместе со всеми своими мыслями и чувствами и расплакалась у него на груди. Он молча слушал, только гладил меня по голове, да салфеткой слезы вытирал. Когда я, наконец, выплакалась, он взял меня на руки, отнес в комнату, уложил на диван и сам устроился рядом.  

– Если тебе с мужем не повезло, это еще не значит, что ты урод, – сказал он, тихонько поглаживая мне щеку тыльной стороной ладони – Разведетесь и у тебя все наладится. Вот увидишь! Ты же вон, какая у нас симпатичная девочка.  

Он потянулся ко мне, чтобы поцеловать, и у меня снова до боли сжалось все внутри.  

– Что такое? Я тебе совсем не нравлюсь?  

Я не знала, что ему сказать. Мне не хотелось его отталкивать, хотя бы, чтобы как следует насолить своему драгоценному супругу, да и Вадима обижать не хотелось, он был единственный мой друг.  

– Давай так, если тебе что-то не понравится, только скажи и я сразу остановлюсь. Хорошо?  

Я кивнула. Мое тело будто превратилось в твердый кусок льда и внутри все ныло от желания сбежать отсюда подальше, но я сделала над собой усилие и осталась. Вадим действительно очень старался держать себя в руках и быть нежным. Он ласково отодвинул мои волосы и стал целовать меня в шею, медленно поднимаясь все выше и выше. Боже, как это было противно ощущать его влажные губы на своей коже! Усилием воли я заставила себя не шевелиться, хотя больше всего хотелось стереть его поцелуи наждачной бумагой. Он не замечал произведенного эффекта и, похоже, начал заводиться. Дыхание его стало прерывистым, он нашел мои губы и страстно припал к ним. Меня затошнило, я глубоко вздохнула, чтобы подавить приступ. Он истолковал это по своему, его сердце учащенно забилось, непослушными пальцами он расстегивал на мне кофточку.  

– Я хочу видеть тебя всю – хрипло прошептал он.  

Бог мой, скорей бы уже он меня трахнул и успокоился. Неизвестно сколько я еще смогу выдерживать эти ерзания. Я встала, быстро разделась сама, и сняла с него рубашку, пока он возился со своими штанами. Он обнял меня, привлек к себе, и я почувствовала, как его возбужденный горячий член прижался к моему животу. Слезы снова поползли у меня из глаз.  

– Тише, тише, тише, малыш, я так хочу тебя – задыхаясь, шептал Вадим, страстно целуя мне шею и на этот раз, опускаясь вниз к груди, потом к животу и явно не собираясь на этом останавливаться. На меня снова накатил приступ тошноты. Я отстранилась от него и потянула за собой на диван. Мгновенно он оказался сверху, запрокинул мне голову и начал покрывать мое лицо слюнявыми поцелуями. Да мне бог, вытерпеть это! Я быстро раздвинула ноги, он закинул их себе на спину, я почувствовала, как он взмок от желания и готов войти в меня.  

– Ты готова?  

Черт побери, нет! – про себя подумала я, через силу изобразила улыбку и кивнула. Только бы его не хватило надолго! Он со стоном ворвался в меня, от боли я закусила губу, но он больше ничего не замечал и не владел собой, быстро двигаясь во мне сильными толчками, насаживая меня на свой член и страстно шепча какую-то чушь:  

– Да… да… малыш, да… Тебе хорошо? Я вот-вот кончу… Ты готова вместе со мной?  

Меня снова сильно затошнило, я сжала зубы, застонала и попробовала скинуть его с себя, но он только крепче обнял, практически припечатав к своей груди, протаранил меня так глубоко, как только мог и наконец, кончил с громким стоном. Едва сдерживая рвоту, я освободилась от него, накинула его рубашку и помчалась блевать в туалет. Минут 10 меня выворачивало наизнанку, и потом я еще долго, дрожа, сидела в обнимку с фарфоровым другом, пока Вадим не отнес меня в теплую ванну, где я и уснула.  

Проснулась я только следующим утром одна. Вадима уже дома не было, только на столе лежала записка:  

«Если тебе что-нибудь будет нужно, только позвони. Я буду дома часам к 7. Отдыхай, малыш! Твой В. »  

Зазвонил мой мобильник. Это была Светлана Федоровна.  

– Олечка, здравствуй. Я обо всем договорилась, завтра тебя положат в больницу, возьмут все анализы и как только получат результаты, сразу сделают операцию. Запиши адрес и имя врача, к которому надо будет обратиться. Тебе нужно будет там быть к 9-ти утра. Все мероприятие займет всего 1-2 дня. А я тем временем постараюсь вразумить Антона.  

Я все записала на обратной стороне записки, запихнула ее в сумочку и снова прилегла на диван. Меня мутило, и была жуткая апатия ко всему. Завтра все кончится... Завтра я буду свободна... С этими мыслями я снова крепко уснула до самого вечера. Вадим, придя с работы вечером, озабоченно нахмурился:  

– Малыш, с тобой все в порядке?  

У меня не было сил бороться с этим прозвищем.  

– Нет. Ты же знаешь, зачем спрашивать... Завтра мне надо в больницу с утра.  

– Я тебя отвезу.  

Он осторожно погладил меня по голове и оставил в покое, за что я ему была крайне признательна. А еще через день к вечеру меня уже отпустили из больницы. Одной моей проблемой стало меньше, но облегчения это не принесло. Я чувствовала слабость, равнодушие ко всему и опустошение, а на душе скреблись кошки от того, что надо снова возвращаться домой. Вадим ждал меня у входа и, судя по тому, как изменилось его лицо при моем появлении, выглядела я, так же как и чувствовала, то есть ужасно.  

– Знаешь что, малыш, давай ты не сразу пойдёшь выяснять отношения с мужем. Отлежись у меня хотя бы пару дней.  

Я согласно кивнула. Мы приехали домой, Вадим ковырялся ключом в замке, когда дверь в моей квартире распахнулась, и на пороге образовался мой благоверный. Он едва держался на ногах, глаза сверкали звериным бешенством, а в руке красовался длинный кухонный нож.  

– Ну что, шлюха, не успела замуж выйти уже любовника завела? Мне мать сказала, что ты ребёнка моего убила! Как же я тебя, сучка, ненавижу! Не думай, что тебя этот недоносок сможет снова обрюхатить! Я вас сейчас обоих тут кончу!  

– Потише, болезный, Ольгу ты больше пальцем не тронешь! – Вадим заслонил меня собой.  

– Ах, ты ублюдок! – Антон бросился, на него размахивая ножом.  

Завязалась нешуточная драка. Я бросилась оттаскивать мужа, он распорол мне рукав куртки и слегка зацепил руку. Животная ярость и ненависть толкнули меня вперёд. Я не чувствовала ни боли ни страха и была готова даже умереть, но только прихватив его с собой. Я повисла у него на руке, сковывая его движения, он отшвырнул меня прочь и пырнул Вадима ножом в живот. Тот сложился пополам и упал. Я как дикая кошка бросилась на Антона и что было сил, толкнула в сторону лестничной клетки. Антон не удержался на ногах и со всего маху упал навзничь на ступеньки. Раздался громкий хруст, он задёргался и затих. Меня всю трясло крупной дрожью, я подошла к Вадиму, он барахтался на полу, пытаясь подняться. Я помчалась за полотенцем и скорой помощью, кое-как дотащила его до кухни и перевязала.  

– Как ты?  

– Ерунда, жить буду — прохрипел он, пытаясь подбодрить меня, – посмотри, как там наш болезный не очухался еще?  

Я пошла на лестницу к Антону и обнаружила, что мой благоверный отдал богу душу, видимо, крепко приложившись своей тупой башкой о ступеньки. Дальше все происходило как во сне. Приехала скорая и забрала Вадима, к тому времени он был уже без сознания. Потом появилась полиция. Других свидетелей кроме нас с Вадимом не оказалось. Я же твёрдо стояла на версии, что муж поскользнулся, когда шел со своим ножом от Вадима ко мне, и упал навзничь на ступеньки. Доказать обратное никто не мог, да и на фиг это никому не нужно было, поэтому смерть Антона списали на несчастный случай и дело быстро закрыли. Свекровь была убита горем и недвусмысленно дала мне понять, что мое присутствие на похоронах отменяется, и она за себя не отвечает, если увидит меня хотя бы издали. Вот уж, куда я совсем не рвалась, так это туда!  

Вадима успешно прооперировали, врачи подоспели очень вовремя, ранение оказалось серьёзным, но теперь он благополучно выздоравливал в городской больнице. Я навещала его там почти каждый день и жила пока у него дома. Через пару недель должен был решиться вопрос с общежитием. Сокурсники и сослуживцы в институте выражали мне искренние соболезнования и одновременно замечали, что вдовство пошло мне явно на пользу. Я стала гораздо лучше выглядеть и потихоньку начинала чувствовать себя снова нормальным человеком!