Терапия души (глава 4)

Глава 4.  

– А что ты ищешь в монастыре? – спросила я Наташу, когда мы поили телят молоком.  

Она потрепала теленка по мокрому носу, улыбнулась, и ответила:  

– Как что? Тоже, что и все – успокоение душе.  

Она немного помолчала, затем начала рассказывать:  

– Мои родители поженились сразу же, как закончили школу. Потом мама ждала папу из армии. Потом они учились, а папа ещё и работал вечерами. Потом родилась я.  

Знаешь, как они любили друг-друга? Я никога не слышала, чтобы они ссорились. А чтобы папа на маму повысил голос, это было за гранью моего понимания. Поэтому, когда подружки рассказывали о конфликтах в семье, я всегда недоумевала и думала, что это какая-то дикость. Как любящие люди могут ссориться друг с другом?  

А когда мне исполнилось восемнадцать лет, прямо за два дня до моего совершеннолетия, папа погиб. На него в подворотне напали, когда он поздно вечером из гаража возвращался. Врачам не удалось спасти.  

С того дня мама стала сама на себя не похожа. Я очень боялась, что она сойдёт с ума на похоронах. Но она даже слезинки не проронила. Сидела, как каменное изваяние и смотрела в одну точку. А спустя сорок дней она начала пить. Нет, она не превратилась в маргинальную личность и не опустилась. Просто каждый вечер она запиралась в своей комнате и пила.  

Я говорю ей:  

– Мама, так нельзя. Поговори со мной.  

А она только улыбается, отстраняет меня и, уходя в свою комнату, отвечает:  

– Не сейчас, милая, не сейчас.  

И вот это не сейчас было день за днем, с небольшими перерывами.  

А три года назад я, отчаявшись спасти маму, пошла в храм. И так получилось, что прямо у ворот мне встретился батюшка Михаил. У него были невероятно добрые глаза. И сам он был такой большой и надежный, что я тут же расплакалась и всё ему рассказала.  

– Батюшка, я очень хочу спасти мою маму, – говорила я ему, размазывая по щекам слёзы.  

А он так смотрел на меня своими серыми, немного грустными глазами и, улыбаясь отвечал:  

– Человеку это не под силу. Но Господь Бог всё может. Молись за свою матушку. Неси её на руках молитвы к Богу и верь, что всё, что Он делает, делает во благо человеку.  

Так я и стала молится и ходить в храм. Много разговаривала с батюшкой Михаилом. А однажды он благословил меня на трундичество в монастыре.  

– А как же моя мама? Как я могу оставить её одну? – с беспокойством спросила я батюшку.  

Он взял меня за руку, подвел к окну и указал на мужчину, подрезавшего кусты во дворе.  

– Кто бы мог подумать, что этот человек ещё пять лет назад был законченным наркоманом и сам не верил в то, что может побороть свою зависимость. Но что невозможно человекам, то возможно Богу.  

Так и твоя мама не будет одна. Она будет под присмотром своего Ангела-хранителя.  

Так я в прошлом году попала в этот монастырь. Две недели пролетели, как один день. Никогда ещё мне не было так покойно и хорошо, как здесь. И все тревоги отступили. И пришла стойкая уверенность в том, что моя мама вылечится.  

И знаешь, это звучит не правдоподобно, но когда я приехала домой, то не узнала мою маму. Она была какая-то светлая что ли. И вот уже два года она и капли в рот не берёт. Она устроилась санитаркой в ту больницу, в которой когда-то работала старшей медсестрой. И у неё появилось дело. Она вяжет носки, шапки, шарфы для детских домов. Батюшка Михаил очень хватит её и благословляет на благое дело.  

А я приезжаю сюда уже третий раз. Тянет меня в эти стены с неимоверной силой. Я даже говорила с батюшкой Михаилом, что у меня есть мысли уйти в монастырь совсем. Но он, почему-то, сердится на меня за это и говорит, что это во мне гордыня говорит. И велит много молиться и слушать своё сердце.  

Вот я и молюсь. И совсем не хочу отсюда уезжать, а придётся, отпуск-то не резиновый.  

Наташа закончила свой рассказ и посмотрела на меня своими чистыми, ясными глазами.  

А у меня не было слов, кроме слёз, которые сами собой потекли по щекам. Я просто обняла её и прошептала:  

– Спасибо тебе, милая!  

А потом она учила меня доить коров. Вернее восстанавливала в памяти давно забытый навык. Когда-то, в далеком детстве, мы сидели с бабушкой возле коровы Малинки и я смотрела, как струи молока звонко ударяются о подойник.  

У Наташи ловко получалось и корова её слушалась. А когда села я, то тут же получила хвостом по голове.  

Но, не смотря на мелкие неудачи, проведённый на ферме день подходил к концу. А мне не хотелось уходить. Мокрые носы коров и телят, которые доверчиво тянулись к нам, запах, который сначала был неприятным, а потом... А потом ко всему привыкаешь, особенно, если душа в этом месте отдыхает.  

Продолжение следует...