Горькое лето двадцатого века

Чужая судьба.  

– Дорогие, мои ученики, поздравляю вас с заслуженными летними каникулами, желаю вам хорошо отдохнуть и жду вас всех осенью, уже восьмиклассниками! А теперь – УРА, Каникулы. Все свободны – этими словами закончила школьное собрание классная учительница и преподаватель немецкого языка Татьяна Сергеевна.  

– Света, а ты останься пожалуйста.  

– Конечно – ответила стройная девочка лет пятнадцати.  

Весь класс с громким гомоном понеся по коридорам школы весело размахивая портфелями, так начались летние каникулы 1986 года в одной из многих московских школ, с углубленным изучением немецкого языка.  

– Света, завтра к нам приезжает делегация немецких школьников из ФРГ, ну это ты помнишь. Они будут ходить в гости и в том числе запланирован приход и к тебе в следующую среду.  

– Я помню, Татьяна Сергеевна – сосредоточенно ответила белокурая девочка.  

– Прошу тебя очень подготовиться и не забудь все, о чем мы говорили, ты являешься лицом всей нашей страны, а потом тебе же ехать к ним, и они должны понимать, что ты достойная дочь нашей Родины!  

– Я все помню.  

– Ну и хорошо! Беги домой – закончила учительница.  

В среду Света с самого утра наводила порядок в квартире, и ждала гостей из Германии, она многих детей знала по переписке, но в живую встретится с детьми из-за границы, а уж тем более из капиталистической страны ей не доводилось.  

Ровно в 12:00 с немецкой пунктуальностью раздался звонок в дверь.  

На пороге стояли гости из ФРГ, в сопровождении своей учительницы фрау Марты.  

– Здравствуй, Света – Поздоровалась фрау Марта с характерным акцентом  

– Гутен таг – Ответила в свою очередь Света, и пригласила гостей пройти в квартиру.  

В большой комнате был накрыт стол для чаепития, родители Светы суетились на кухне., всё-таки это большая ответственность встречать гостей из ФРГ.  

Немецкие дети и фрау Марта, говорили только по-русски, а Света только по-немецки.  

Папа Светы выглянул в окно, во дворе стоял РАФик, на котором привезли детскую делегацию, а по краям дома среди не многочисленных машин выделялись две черных волги – Ну куда без вас – тихо, себе под нос сказал он.  

Перед чаепитием Света показала квартиру, в которой она живет. Немецкие дети очень интересовались жизнью в СССР, для них так же, как и для советских детей жизнь в другом политическом мире казалась чем-то из области фантастики.  

Немецкие дети постоянно задавали вопросы.  

– А правда, что вы эту квартиру не покупали? – спросила одна из гостей.  

– Да, у нас в СССР всем выдают квартиры бесплатно, а когда семья увеличивается то дают еще одну квартиру – с гордостью отвечала Света.  

– Не в кредит, а именно бесплатно? – не унималась девочка.  

– Какой кредит? Мы не берем ни у кого денег, чтобы потом еще банкам платить, мы сами откладываем на книжку в Сберкассе, чтобы дома не хранить, а потом их забираем, когда нужно – продолжала объяснять Света.  

– Аааа, Сберкасса, это банк такой? Значит вы под проценты деньги держите там?  

– Под какие проценты, мы же… – Света хотела сказать – «Мы же не капиталисты», но быстро сообразила, что это будет плохо звучать и продолжила – мы просто их там храним.  

– А дорого у вас стоит зубной врач? – спросил юный немец со скобками на зубах.  

– У нас все врачи бесплатные, а зубной врач вообще в школе есть и если что я могу после уроков зайти к нему?  

– Бесплатно? В школе зубной врач? – предела удивления немецких детей не было.  

– А машина у вас какая? – продолжали сыпаться вопросы.  

Этот вопрос расстроил Свету, они вроде и мечтали о машине, но она дорогая и дефицит с запчастями, гараж, что бы ничего не украли, очередь на покупку и так далее…  

– У нас нет машины – постаралась максимально спокойно ответить Света – а зачем она нам нужна? На море летом мы не поедем на машине, далеко, а на дачу проще на электричке. А в городе у нас отличный общественный транспорт и автобусы и трамваи, и троллейбусы и метро и стоит максимум поездка 5 копеек, а у меня вообще проездной, который стоит всего как двадцать поездок.  

– А что такое дача? – продолжали расспрашивать гости.  

– Дача, ну это папе на работе дали участок земли что бы мы там сделали сад и построили домик – пыталась объяснить Света.  

– А землю вам тоже бесплатно что ли дали? – с ехидством заметил кто-то из гостей.  

– Да, конечно бесплатно, земля же принадлежит всем – ответила Света, не понимая почему их все время удивляет что все это бесплатно. Света не понимала откуда столько вопросов про деньги что сколько стоит, и про себя подумала – Как же они там живут, если за все нужно платить, вот что значит капиталисты.  

– А летом я езжу в пионерский лагерь, и иногда даже сразу на две смены – гордо добавила она.  

Дальше Света рассказывала про пионерский лагерь, как она там отдыхает, про игру «Зарница» и много, много чего еще удивительного. Потом она достала фотоальбом с фотографиями из лагеря. На очередной странице была очень старая фотография молодого солдата в советской военной форме. Лицо солдата пересекал большой шрам, проходящий через обе губы.  

Никто из детей не обратил внимание на эту фотографию, и никто не заметил какое удивление отразилось на лице фрау Марты  

– Кто это? – спросила фрау Марта.  

– Это мой дедушка, он погиб – Света быстро перевернула страницу и перевела разговор про то как она отдыхала летом в лагере.  

Очень нехорошо получилось, Татьяна Сергеевна же предупреждала что бы тема войны не поднималась и что фотографии своих дедушек и бабушек лучше убрать.  

Когда дети собрались уходить и все толпились у двери фрау Марта вдруг вспомнила что забыла фотоаппарат в комнате и скинув туфли быстро прошмыгнула в комнату, буквально через минуту она уже прощалась со Светой – Ждем тебя в гости через месяц – добавила она на прощание.  

В аэропорту Мюнхена детскую делегацию из СССР встречали не только дети, но и их родители. Решили не везти детей на одном автобусе, а сразу встретить семьями где они будут жить.  

Всем процессом встречи руководила фрау Марта, когда стали выходить дети она пристально искала глазами Свету и как только ее заметила сразу успокоилась.  

Света поселилась в семье своей подруги по переписке Габи Битнер. Габи жила в отдельном доме, в семье было две машины и это очень поразило Свету. Для Светы отдельный дом и две машины казались просто фантастическим богатством, она думала, что живет у очень богатых капиталистов и что они точно миллионеры. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что родители Габи обычные сотрудники фирмы.  

Когда вечером семья Габи и Света сидели за столом на заднем дворе дома Света сказала – Какой большой у вас дом.  

– Да, но за этот дом нам платить еще пятнадцать лет – как-то с грустью сказал герр Битнер.  

– Как это платить еще столько много лет – была шокирована Света.  

– Вот так, за кредит с процентами – в свою очередь добавила фрау Битнер.  

– С процентами? А не проще было бы накопить, а потом уже купить дом? – не понимала Света. Теперь ее очередь была удивляться. Вообще знакомство с западным миром полностью перевернуло ее сознание. С одной стороны, она хотела такой же роскошной жизни как на западе, но с другой стороны она понимала, что за эту жизнь нужно постоянно платить.  

Еще большее удивление у Светы вызвало то что и обе машины куплены в кредит и тоже под процент – Это сколько же наживаются капиталисты из банков на простых людях? – думала Света – банкир ничего не делает только деньги дает людям и потом дерет с них проценты. Здорово устроились... Я тоже хочу так...  

Как всегда, туристу показывают только одну сторону жизни, а все плохое пытаются спрятать подальше, и не замечать.  

Для детей из СССР были организованны экскурсии и обширная развлекательная программа.  

На очередной экскурсии фрау Марта все время пыталась застать Свету одну и в итоге ей это удалось, когда Света отстала от группы рассматривая витрину в магазине.  

– Света, мы могли бы встретится сегодня вечером, у тебя нет планов?  

– Нет, а что случилось?  

– Просто хочу познакомить тебя кое с кем. Я заеду за тобой в 6 вечера?  

– Хорошо.  

Марта пыталась быть спокойной, и это ей удалось, но в душе ее всю колотило.  

Ровно в 18:00 в дверь дома семьи Битнер позвонила фрау Марта – Я украду у вас на пару часиков Свету?  

Никто не возражал и Света уехала с Мартой.  

– Света, прошу тебя не удивляйся, но я хочу познакомит тебя с одним пожилым мужчиной, мне кажется он может тебе рассказать много интересного.  

– Хорошо – Света не понимала, что ей может рассказать старый немец, но нужно быть максимум вежливой и отзывчивой, она же посол СССР.  

Машина остановилась около парка.  

Они вышли из машины и пошли к беседке в которой сидел пожилой мужчина спиной к ним.  

– Здравствуйте герр Вульф.  

– А, Марта привет, что же такое случилось что ты меня сюда позвала, прямо как в детективе, встреча в парке.  

Старик повернулся, он был симпатичным с пышной окладистой бородой и только старый большой шрам пересекал лицо. – А это кто с тобой?  

– Это Света, она из СССР  

– Из СССР? – старик как-то вздрогнул.  

– СССР — это хорошо…- добавил он.  

Марта, достала из сумочки фотографию и протянула ее перевернутой стороной Вульфу – Герр Вульф, у меня есть одна фотография.  

– Я сделала снимок из твоего альбома, без твоего ведома, извини – виновато произнесла Марта повернувшись к Свете.  

Вульф медленно взял фотографию и перевернул ее, руки задрожали, а глаза наполнились слезами – Как тебя зовут? – неожиданно спросил он по-русски, но с сильным акцентом…  

– Света, в честь бабушки, а что? – сказала Света, и ей показалось что она уже видела где-то это лицо…  

– Андрей Волков – Сказал парень перед столом и протянул документы военкому.  

После небольшой процедуры Андрей Волков был принят добровольцем в ряды Красной армии.  

Сбор ему был назначен на 24 июня 1941 года на Белорусском вокзале, оттуда все уходили на фронт.  

Вбежав в квартиру, он громко прокричал – Светка, меня взяли.  

Света вышла из кухни навстречу мужу – Уже? Боже мой. Когда? Как-же мы без тебя, любимый!  

– Спокойно, Светик, через месяц жди меня домой – добавил Андрей и его молодое лицо расплылось в улыбке.  

В коридор выехал на трехколесном велосипеде пацан лет четырех и спросил – Папа ты что на войну, фашистов убивать? И я с тобой!  

– Санёк, рано тебе еще фашистов бить, но одного я тебе обязательно привезу.  

– Нет, зачем, он тут нам нужен, корми его еще. – отрубил пацан.  

– Андрей, ты что на фронт – в коридоре появилась женщина среднего возраста.  

– Да, вот пойду воевать, Ирина Владимировна – ответил он теще.  

Осенним вечером в дверь Светы раздался стук, на пороге стоял Андрей в форме.  

Света его узнала сразу же, но боялась признать в этом уставшем мужчине своего мужа, буквально четыре месяца назад Андрей был молодым крепким парнем, а сейчас на нее смотрел усохший мужчина весь в морщинах и к тому же лицо обезображено огромным шрамом.  

– Андрюха – И она бросилась на шею мужа. Света не преставала его целовать и повторят – Милый, Любимый, Живой.  

– Папка – раздался в коридоре детский крик, Санька запрыгнул на отца и крепко обнял его.  

– Ну все, все, хватит – Он поцеловал жену – в дом то пустите?  

– Входи, входи, боже, что же это я, ты голодный? – засуетилась Света.  

– Да успокойся, не голодный.  

– Почему давно не писал, а с лицом то что? – спросила жена несколько успокоившись  

– Да все нормально, видишь даже поправился, ну немного в госпитале отдохнул, писал я тебе часто, видимо письма не дошли – пытаясь внушить спокойствие с бравадой ответил Андрей.  

– На долго? – с надеждой в голосе спросил Санька.  

– Три дня дали – четко по-военному ответил Андрей сыну.  

– Мало то как? – голос жены задрожал и дальше они смотрели друг на друга молча.  

– А где мама, Ирина Владимировна? – поинтересовался Андрей.  

– Ой, она поехала к себе домой в Солнечногорск, хотела продукты вывезти из погреба, я ей говорила, чтобы не уезжала, ну ты же ее знаешь, и не успела вернуться… я даже и не знаю, как она там. – со слезами ответила Света.  

Санька не отходил от отца ни на шаг, и все время задавал вопросы про войну.  

Днем Света уходила на работу, а Андрей спал.  

Больше всего он боялся мам своих друзей, которые приходили к нему и расспрашивали – «не видел ли он их сыновей и как там на фронте».  

Вечером Андрей со Светой пошли прогуляться и проходя мимо фотоателье, Света упросила Андрея сделать фотографии – Я так скучаю по тебе, а так посмотрю на фотографию и спокойно засну с ней, как будто и ты рядом.  

Три дня пролетели как одно мгновение.  

Когда Андрей выходил уже из квартиры, Света разрыдалась и упала перед ним на колени обхватив за ноги – Прощай… не увидимся мы больше, на кого же ты нас покидаешь…  

Санька перепугано стал обнимать маму – Мама, мама перестань, не плачь – сквозь слезы повторял он.  

Сердце Андрея разрывалось и он, поцеловав жену, бросил – Прощай – и быстро спустился по лестнице.  

Выйдя из подъезда, он перестал слышать Свету, но в ушах еще долго стояли причитания жены и голос сына. В голове все время крутилось – Прощай. Почему прощай, почему не до свидания? – в голову лезли страшные мысли…  

После заслуженного отпуска в связи с ранением Андрей попал в свою часть в двадцатую армию.  

Именно его часть освобождала Солнечногорск. Судьба была явно благосклонна к нему и его семье, что он смог даже повидаться с тещей, с Ириной Владимировной. Встреча была очень быстрой, дом ее не разрушен оказался, и она спокойно пережила оккупацию.  

Этим известием в письме он очень порадовал Светлану – мама жива. В это время известие что твои родные живы, были самой радостной новостью для любого советского человека.  

Светлана регулярно получала письма от Андрея до конца весны 42 года, а потом письма перестали приходить.  

Андрей вместе с 2-ой ударной армией попал в жуткую мясорубку.  

Сил у Красной армии было не много. После того как немцев отбросили от Москвы, советской армии нужен был, перерыв что бы набраться сил и подготовить резервы. Этим перерывом воспользовались, и немцы что бы взять инициативу в свои руки.  

Немецкие попытки по окружению остатков 2й армии были не активные, но каждую ночь немцы вели артподготовку после чего с утра шла танковая атака при поддержке пехоты. Немцы берегли живую силу, и поэтому атаки были не глубокие, а в основном направленные на изматывание противника.  

В конце мая, когда от взвода Андрей осталось всего несколько человек, в окоп спустился совсем молоденький лейтенант.  

– Братки, завтра утром после того как немцы пойдут в атаку и начнут возвращаться на свои позиции, мы пойдем в контратаку! Артиллерией и танками нас поддержат. – сказал лейтенант, пытаясь выглядеть убедительным, при этом было видно, что парнишка только после учебки, и ему очень страшно.  

– Ну если артиллерия и танки, ты мы от фрица и мокрого места не оставим – попробовал подбодрить его Андрей  

Всю ночь солдаты как всегда провели под немецким артобстрелом. Немцы клали снаряды не ровно, стреляли они явно без наводки, просто что бы подавить дух противника. С рассветом загрохотали немецкие танки и следом пошла пехота. В этот момент в траншеях Красной армии все напряглись в ожидании сигнала к атаке.  

С дальних рубежей из тыла раздались не частые выстрелы дальнобойной советской артиллерии и по окопам пронеслась команда – «приготовиться».  

Андрей уже воевал не первый месяц и понимал, что с такой артподготовкой идти в атаку верная смерть, но приказы не обсуждаются.  

Андрей поправил ремень, приготовил пару гранат и стал ожидать команды.  

Он уже не боялся атак, и видя каждый день как погибают его товарищи понимал, что рано или поздно смерь достанет и его, но пока он жив он должен как можно больше убить фашистов.  

Сосед по окопу не выдержал и в сердцах злобно прошипел – Что-ж это, мать их, артиллерия, снаряды бережет? С такой артиллерией много не навоюешь.  

– Не дрейфь пехота, в атаку пойдем, добавят огонька – больше что бы себя подбодрить ответил Андрей.  

– Хотелось бы в это верить – сказал сосед, вглядываясь в даль.  

Из тыла стал приближаться лязг советских танков, по окопам опять прозвучала команда – «приготовиться».  

Как только советские танки перепрыгнули наши окопы – раздалась команда «В атаку».  

Под прикрытием танков пехота быстро ворвалась в деревню.  

Деревня оказалась практически пустой, только малая часть немецких солдат и мотоциклистов отступала в лес.  

Советские танки разбрелись по деревне, а пехота хаотично продолжала преследовать врага.  

Как только советские солдаты подошли к лесу их встретил ураганный огонь пулеметов. Танки же выйдя на край деревни представляли отличную мишень для немецкой противотанковой артиллерии скрытой в лесу.  

За несколько минут были полностью уничтожены практически все танки и весь личный состав пехоты. Немецкий план сработал отлично, им удалось практически без потерь открыть себе путь вперед, чтобы замкнуть кольцо вокруг второй армии.  

Андрей, оказавшись на краю деревни услышал вой снаряда и в тот же момент все прекратилось.  

Когда он пришел в себя и открыл глаза то увидел, как несколько немецких солдат не спеша приближаются к нему. Позади них еще несколько немцев конвоировали пленных. Они шли не спеша, как на прогулке, весело болтая, подходили к одному советскому солдату пинали его ногой, и если он не шевелился, то делали контрольный выстрел. Подойдя к следующему солдату, один из немцев его пнул ногой, солдат медленно сел на землю, затем попытался встать, немец закричал на него – «шнель, шнель, бистро, давай, давай» – он прокричал это без злобы, даже как-то весело, затем еще раз пнул его ногой. Солдат не смог подняться и повалился на землю. Фашист молча, как бы между делом выстрелил в него из карабина и пошел дальше.  

Андрей понимал, что следующий он. Голова жутко болела и кружилась, а в ушах стоял сильный звон. Желание жить добавило ему сил и когда немцы приблизились к нему он первым делом поднял руки, а затем собрав силы встал. Немец деловито его смотрел и показал дулом в сторону других пленных – Бистро – добавил он и пошел дальше.  

Андрея и других пленных загнали в сарай и заперли до утра.  

Утром их выгнали на улицу. Офицер осмотрел пленных, троих которые не могли стоять он приказал сразу же расстрелять.  

После этого построив пленных в колонну их погнали в сторону от деревни. Как только колонна вышла из деревни, среди пленных начались разговоры о побеге.  

– Скоро дорога скроется за лесом и не будет просматриваться – тихо сказал один из пленных – я эти места знаю.  

– По твоей команде набрасываемся на охрану.  

– Всем разделить между собой фашистов, и что бы без суеты – добавил кто-то.  

Колонна охранялась всего десятком солдат и пятью собаками. Для примерно пятидесяти-шестидесяти пленных всего десять человек конвоя вооруженных карабинами было мало.  

Конвоиров и собак разделили между собой, чтобы небыло неразберихи, и чтобы фашисты не успели опомниться.  

– Я кидаюсь в ноги и валю вот этого – тихо сказал Андрей своим соседям и указал на ближайшего фрица – Ну а вы мужики уж не мешкайте, и бейте сразу в голову.  

Как только колонна отошла от поворота кто-то крикнул – Бей их – и все пленные разом набросилась на охрану.  

Андрей бросился в ноги ближайшему и толи он зацепился за что то, толи что-то попало, но ногу очень сильно обожгла резкая боль.  

Раздались выстрелы и все быстро смолкло.  

Когда Андрей понял, что немца убили он его, отпустил.  

Поднявшись он огляделся по сторонам, вдоль дороги лежали убитые немцы и собаки.  

Андрей посмотрел на ногу. Чуть выше щиколотки нога была порвана собакой. Обыскав убитого немца, он нашел бинт и перевязал ногу.  

Убитых быстро оттащили в канаву и присыпали ветками.  

Трофеев было не много всего десять карабинов, но и с этим можно было уже воевать.  

Несколько солдат отказались идти вместе со всеми, а остальные решили пробиваться к своим несколькими отрядами. Разделив оружие пленные разбежались в разные стороны.  

К вечеру вместе с Андреем отряд оказался на краю деревни, после недолго наблюдения стало понятно, что немцев в ней нет.  

Андрей и еще несколько солдат отправились в деревню, чтобы попросить еды.  

Войдя в деревню Андрей сразу же столкнулся с пожилой женщиной, она сперва шарахнулась от него.  

– Мать, не бойся, я свой, советский, из плена бежал, дай харчей каких не будь – тихо сказал он.  

– Ой милок, конечно, пойдем в дом.  

– Нет, я лучше здесь подожду, но нас много, человек пятнадцать.  

– Тогда жди здесь, а я по деревне соберу поесть.  

Андрей присел у края сарая и стал ждать, прошло буквально минут двадцать как несколько женщин принесли свертки с едой. Взяв еду и поблагодарив их Андрей, прижимаясь к земле пошел в сторону леса.  

Как только он вышел из деревни, то с разных сторон раздался рев мотоциклов. Андрей сразу же упал на землю и отполз в ближайшую канаву.  

Затем зазвучали автоматные очереди и из леса стали выбегать солдаты, которые ждали возвращения Андрея. Их преследовали немцы с автоматами, а на выходе встречали мотоциклисты с пулеметами.  

Через минут десять все стихло и только иногда раздавались одиночные контрольные выстрелы. К этому времени уже стемнело, а немцы продолжали ходить вокруг с фонарями разыскивая уцелевших.  

Андрею повезло его не заметили. Он пролежал в канаве до середины ночи, когда точно убедился, что немцы ушли, ползком добрался до окраины леса, не останавливаясь он обошел деревню и попытался спрятаться в лесу.  

Как только он поел, его сразу же сморил сон.  

Проснулся Андрей, когда уже солнце стояло высоко.  

– Ну и куда теперь? Где наши сейчас – разговаривал Андрей сам с собой – Ну что-ж на восток, а где этот восток? Хрен его кто знает…  

Вспомнив все премудрости географии и как ориентироваться на местности, он стал пробираться на восток к своим.  

Так он брел по лесам вдоль дорог, не заходя в деревни пять дней. Спал он на деревьях пытаясь спрятаться в кроне, но все равно просыпался от каждого шороха и пристально прислушивался нет ли, лая собак. Со временем он стал ориентироваться уже по артиллерийской канонаде и шуму боев.  

В очередной день, Андрей понял, что находится не далеко от передовой, так как движение немцев и техники очень активизировалось, а шум боя был совсем рядом.  

Он стал двигаться вдоль края леса, не выходя из него в надежде перейти линию фронта в чаще.  

Несколько раз он чуть не нарывался на немецкий патруль, но ему везло.  

Оказавшись на краю деревни Андрей стал вглядываться в нее что бы разобраться в обстановке. Вдруг буквально в ста метрах от него появились несколько фигур которые украдкой побежали в сторону деревни. Андрей успел разглядеть под их плащами ППШ – Свои, слава Богу – как гром прозвучало у него в голове.  

Андрей тихо стал пробираться в сторону откуда появились фигуры и вскоре обнаружил троих солдат внимательно наблюдающих за деревней. Андрей притаился и стал наблюдать за ними.  

Через несколько минут один из наблюдающих спросил шёпотом у того что смотрел в бинокль – Ну что там?  

– Ничего не видно – ответил солдат с биноклем.  

– Похоже фрицев здесь нет, это что-ж зря ходили? Без языка вернемся?  

– Не каркай, подождем – ответил третий.  

– Эй, братцы, я свой – прошептал Андрей.  

Разведчики обернулись к нему – выходи – грозно, но тихо приказал тот что с биноклем.  

Андрей ползком подобрался к ним и показал, что без оружия – я свой, братцы, из плена я.  

Обыщи его – приказал старший.  

Андрей покорно дал себя обыскать показывая, что у него ничего нет – да свой я, свой.  

– Похоже, что наш – сказал тот что обыскивал.  

– Смотри за ним – приказал старший  

– А ты не дергайся – добавил он и продолжил наблюдать.  

Андрей спокойно улегся рядом и сразу-же уснул. Так спокойно он не засыпал давно уже.  

Через какое-то время он почувствовал, что его трясут за плечо и с ужасом открыл глаза – Пошли – сказал ему тот что обыскивал.  

Андрей вспомнил что он встретил разведчиков и успокоился.  

Перейдя линию фронта с разведчиками его показали командиру.  

Командир расспросил его, кто он, откуда, как попал в плен и что было дальше.  

Документов у Андрея не было так как их отобрали немцы сразу же как взяли в плен.  

После расспроса командир велел накормить Андрея и взять под охрану.  

Андрей опять оказался арестованным, но уже у своих. Он понимал, что так и положено, что нужно все проверить да к тому же он еще и без документов.  

На следующий день Андрея погрузили в машину и под конвоем отправили в тыл. Его привезли в небольшую деревню. Там его передали в руки особиста.  

Андрея ввели в комнату и солдат указав на стул приказал – «Сидеть».  

Андрей присел и стал ждать, когда его расспросят.  

Особист почитал рапорт командира разведчиков, затем нервно его отбросив в сторону, злобно сверкнув глазами, строго сказал – Эту туфту ты можешь втирать своей бабушке и дуракам из разведки, а у меня не пройдет!  

– Или ты рассказываешь всю правду, как с оружием перешел к врагу, как стал на них работать и зачем тебя забросили к нам или за измену Родине к стенке – добавил он.  

Андрей не понял почему ему не верят – я не переходил к врагу, меня взяли в плен, когда я был без сознания. А потом я бежал.  

– Сладко поешь. Типа из всех только ты один спасся, а не ты-ли их и сдал в деревне фрицам? Советую правду говорить!  

– Я рассказал все как было – пытался оправдаться Андрей.  

–Ну да, ну да. Всю правду? – особист встал и не спеша подошел к Андрею – как будто раздумывает.  

Андрей всем нутром почувствовал, что сейчас его начнут бить.  

– Корнейчук – вдруг громко крикнул особист и сел за стол.  

– Фух, пронесло – подумал Андрей.  

В кабинет вошел здоровый солдат, рукава его были закатаны, такое впечатление что Корнейчук дежурил по кухне.  

– Корнейчук, объясни этому как Родину нужно любить – спокойно сказал офицер.  

И с последним словом офицера Андрей получил сильный удар в челюсть, затем посыпался град ударов ногами.  

Очнулся Андрей от того что на него вылили ведро холодной воды.  

Корнейчук посадил Андрея на стул и продолжал держать его за волосы что бы тот не упал.  

– Ну вспомнил? Или дальше сказки будешь рассказывать. – спокойно сказал особист.  

– Мне нечего добавить – прошипел Андрей.  

– Зря – продолжил особист и кивнул головой.  

В этот же момент Андрей получил удар в челюсть…  

Очнулся он в сарае. Все тело болело, рот пересох от запекшейся крови.  

– Где я? – прошипел Андрей, не понимая, что с ним произошло.  

Голос в темноте произнес – а ты крепкий.  

Андрей почувствовал, что его кто-то поит из котелка. Он жадно глотал воду. Каждый глоток отзывался болью во всем теле.  

Дверь сарая открылась и раздалась команда – Выходи по одному, руки за спину.  

Затем был фильтрационный лагерь для таких же, как и он, кто бежал из плена или из окружения. Были допросы, но правда не такие как первый у особиста.  

Месяц шли проверки, и за это время Андрея немного подлечили. Потом ему выдали документы и дали четыре дня на прибытие в часть.  

Первым делом Андрей помчался домой, и чем ближе он был к дому, тем сильнее его мучали не хорошее предчувствие. Он вспоминал как он расставался с женой, и она сказала – «Прощай… не увидимся мы больше…», как он ответил – «Прощай».  

Свернув на улицу где стоял его дом, его ноги подкосились, ровно на месте его подъезда были развалины, справа и слева дом стоял, а его подъезда не было. Он так несколько минут и стоял, боясь сделать и шаг.  

– Андрей! – окликнул его не знакомый женский голос – Ты это?  

Он обернулся и увидел соседку сверху, тетю Галю, маму его одноклассника Вадима.  

– Я – как-то не уверено ответил он.  

– Да живы твои, живы! – сказала тетя Галя.  

– А где они? Что с ними?  

– Все нормально, пойдем я все тебе расскажу.  

Они зашли в соседний подъезд, когда Андрей проходил мимо развалин, то увидел под грудой кирпичей велосипед Санька, и он почувствовал такую боль в сердце, как будто собаки рвали сердце зубами в клочья.  

Спустившись в подвал, они зашли в двориническую в которой сейчас жила тетя Галя. Она поставила чайник на буржуйку – Сейчас чайку пошваркаем, только вот сахара нет.  

– Ничего, у меня есть, и он достал банку консервов и кулек с сахаром – Так где мои?  

– Они уехали к маме, в Солнечногорск, тем более у нее там огород.  

– А как это произошло?  

– Ну как, как. Как всегда, воздушная тревога, ну мы в метро, а когда вышли, подъезда то и нет, фриц нам его разбомбил. А ты про моего Вадимку, не слышал ничего? Давно писем нет. Ни от мужа, Кольки, ни от Вадимки писем нет.  

– Нет не слышал. Пойду я покурю.  

– Так ты же вроде не дымил?  

Андрей уже не слышал этих слов. Он знал, что из всех его одноклассников больше половины уже точно погибло, но про сына тети Гали он ничего не слышал.  

Он сидел возле входа в подвал, курил и как-то все пытался вглядеться в даль как будто надеялся, увидеть, как сейчас из-за угла выйдет Света с Саньком. В какой-то момент он повернул голову в сторону где был его подъезд и увидел, что дом цел, и вдруг у подъезда открылась дверь, он по шире раскрыл глаза и в этот момент его подъезд обрушился, он мотнул головой и понял, что подъезда нет давно…  

Андрей попал на Воронежский фронт, весной 43 года там шли сильные бои.  

Немцы пытались реабилитироваться за Сталинград и упорно рвались к Харькову.  

В уличных боях в Харькове Андрей попал в окружение, когда у него закончились боеприпасы, а город уже был взят немцами ему ничего не оставалось, как только сдаться в плен. Вместе с еще несколькими солдатами он поднял руки и вышел из развалин дома без оружия. Его вместе с еще сотней пленных просто разместили на открытой площади города и 2 дня держали на улице. Если кто-то пытался выйти за периметр, отведенный для пленных, к примеру, по нужде то пулеметчики сразу же открывали огонь не особо целясь и по мимо нарушителя они убивали или ранили еще множество пленных. Складывалось впечатление что основная их задача была как можно сильнее сократить число пленных.  

Затем собрав всех пленных в одну колонну их погнали.  

Теперь немцы уже охраняли пленных не так как раньше. Советские солдаты не шли добровольно в плен, в отличии от цивилизованных европейцев. Немцы познали, как советские пленные могли и на конвой напасть и как голыми руками задушить врага. Колонна шла четко в ряд, если кто-то начинал от усталости шататься или отставать его сразу же расстреливали. По мимо солдат вооруженных карабинами и автоматами с собаками за колонной следовало несколько мотоциклов с пулеметами. Пленные падали от усталости, измученные ранами и голодом они шли из последних сил. Колонну гнали по обочине, чтобы не мешать передвижению армии. В какой-то момент, с колонной поравнялись танки, и головной танк, не снижая скорости свернул с дороги, перескочил канаву и влетел в колонну, обессиленные пленные даже не смогли разбежаться и танк их давил гусеницами.  

«Шутка» танкиста так понравилась конвойным что они ржали, как лошади. Когда танк вернулся в свой строй на земле лежало человек 25 и среди них было человек десять еще живых, но раздавленных, конвоиры погнали пленных дальше не разрешая сворачивать в сторону, а идти прямо через убитых и раненых, не разрешая останавливаться. Когда колонна прошла на земле так и остались лежать раненые корчась от боли.  

В лагере вновь прибывших внимательно осмотрели, и разделили по разным зонам. Лагерь – это было голое поле, огороженное несколькими рядами колючей проволоки с пулеметными вышками. Внутри лагеря были еще зоны, разделённые колючей проволокой. Андрей видимо по немецким меркам был в хорошей форме и его перевели в другой лагерь, там уже были и бараки и кое как кормили.  

Через несколько дней пленных построили и перед ними вышел высокий военный в очках, в форме, но без знаков отличия.  

Андрей быстро его узнал это был Власов именно с его второй армией он попал в окружение первый раз.  

– Более четверти века народы России вели борьбу против ненавистной диктатуры большевизма. – Вся его речь сводилась к борьбе с большевиками.  

Он говорил, что – Сейчас самое время освободить Россию – и так далее  

Затем он сказал, что – Я простой сын крестьянина и никогда не предавал России.  

Андрей тоже был сын крестьянина. Его отца жестоко раскулачили в 20е годы. Об этом не принято было говорить в семье, но он об этом знал. Еще он знал, что его дядька был убит при раскулачивании, но раньше он старался не думать об этом, а теперь это звучало как-то по-другому.  

В завершении Власов добавил, что у всех есть время подумать до утра.  

Всю ночь в бараках стояли споры, идти к Власову или нет. Одни клеймили его предателем, другие называли борцом с большевиками. Было множество драк, но немцы даже не пытались навести порядок.  

Андрей не знал, как поступить, с одной стороны, вроде Власов все правильно говорил, но с ругой стороны он был за фашистов, за тех, кто разбомбил его дом. С одной стороны, он должен сражаться до последней капли крови, а с другой стороны не вступи в ряды Власова, эта капля будет очень скоро. Он забился в угол зажал руками уши и пытался не слышать и не видеть, что происходило вокруг, и стал думать. Думать, как поступить, где правда. Что ему дал СССР и что ему даст Германия. Бороться за родину, за жидо-большевиков, или пойти с немцами. А дома Светка и Санька, а если немцы придут к ним, он видел, что фашисты творили. А сможет ли он еще воевать или его сгноят в лагере. Если его сгноят в лагере, то он уж точно ничего сделать тогда не сможет, а так… а так? Наверное, главное это выжить, а дальше? А дальше пусть что будет, то и будет.  

– Я не за Власова, и уж тем более не за фашистов, но я должен сделать все что бы выжить – решил для себя Андрей.  

Впервые у Андрея была ситуация, когда в голове разговаривали два разных человека. Они спорили один доказывал, что нужно выжить любой ценой, а второй клеймил его предателем, но и второй соглашался что выжить нужно, на этом эти два голоса и сошлись. От этих споров в голове, Андрей даже подумал, что он сошел с ума.  

Утром опять всех построили каждый отряд стоял возле своего барака.  

Вперед вышел Власов – Кто со мной, кто готов защищать Россию? Выйти из строя.  

Примерно треть сделала шаг вперед.  

Другой немецкий офицер мотнул головой и десяток охранников с деревянными дубинками зверски избивая тех, кто остался стоять погнали в сторону первого барака.  

Затем тоже самое повторилось со вторым бараком, но уже присоединили собак, которые зубами рвали пленных.  

– Ест еще кто жиляет послюжить великий Германия? – спросил немец.  

Еще несколько человек вышли из строя.  

После того как Андрей вступил в армию Власова его перевели в другую часть лагеря, там уже и бараки были получше и паек по сытнее.  

В течение нескольких дней немцы проводили селекцию.  

Они допрашивали каждого отдельно и скрупулёзно записывали все в личное дело.  

Происхождение у Андрея было подходящее, хотя проверить это никто не смог бы, да и немецкий он знал еще со школы.  

После расспросов и допросов Андрея перевели в совершенно другой лагерь, там бараки были уже кирпичные и условия по сравнению с другими лагерями оказались вполне годные для жизни. В лагере были различные мастерские в которых работали пленные или теперь по-новому солдаты Русской освободительной армии. Немцы периодически стравливали солдат из разных бараков и мастерских в драки, и смотрели кто победит. Они это называли – «Дружеские посиделки», бывало, что эти «посиделки» заканчивались смертью, когда немцы в драку подбрасывали нож. Сперва для Андрея это было сильное испытание, но потом он осознал, что все его существование сводится к одному – только выжить. Приходилось ли убивать Андрею вовремя «посиделок»? Да, два раза. Симпатии к противнику в этих «посиделках» он не испытывал, большинство из них были отъявленные мерзавцы, хотя, наверное, он и сам то был не на много лучше их. Поэтому дрался он до последнего, да и форма РОА на противнике как-то сглаживала мучения совести и сострадание.  

Примерно через пару недель, Андрея вызвали в комендатуру, к неизвестному офицеру.  

– Я давно наблюдаю за тобой – Начал офицер на ломанном русском- и у меня есть для тебя предложение, в место того что бы стать пушечным мясом на передовой, пройти обучение в диверсионно-разведывательной школе, у тебя есть ночь на размышление.  

– Как-же немцы любят порядок, все у них по правилам, вот тебе предложение, или ты его принимаешь или смерть, суки поганые – шел и размышлял Андрей – и как тут не согласится?  

Всю ночь Андрей опять мучился в выборе, с одной стороны на передовой он смог бы перейти к своим, но он вспомнил допрос у особиста и как его проверяли, и тут возникли сомнения что если он перейдет фронт в немецкой форме, то вряд ли ему поверят второй раз. Да и перейти обратно тоже дело рискованное, не факто что получится, да и доживет ли он до удобного случая. А если пойти в развед школу, то может случай подвернется и более хороший.  

Утром Андрей доложил старшему по бараку – Мне необходимо увидеть офицера.  

Войдя в кабинет офицера Андрей уверенно заявил – Я давно мечтал отомстить за отца, и дядю. Большевики отобрали у меня все что было, и оставили нищими. А разведшкола — это отличная возможность выполнить это максимально хорошо.  

На следующий день Андрея перевели в школу под названием «Ораниенбург» в Дрездене.  

Не успев разместится, его вызвали к начальнику класса. Руководителем обучения в школе был высокий мужчина с характерным шрамом на лице, звали его – Австриец. Вообще у всех в школе были только клички, и никаких имен или фамилий. Андрею дали псевдоним – «Андерсон» возможно просто по созвучию с именем.  

Австриец осмотрел Андрея, быстро просмотрел личное дело и затем в течении двух часов задавал вопросы, иногда вопросы повторялись, он явно пытался поймать Андрея на лжи.  

В туже ночь двое солдат подняли Андрея с кровати и нанеся несколько мощных ударов в живот и солнечное сплетение поволокли из казармы, его бросили в камеру, которая освещалась маленьким окошком в потолке.  

Утром он услышал, как за окном прозвучала команда «Целься», «Огонь» раздался выстрел, и затем «Убрать». Выстрелы раздавались с сильным эхом, вероятно расстрелы проводили в помещении, что бы их не было слышно в городе. Это повторялось примерно раз в час, что происходило за стеной, Андрей не мог увидеть так как окно было высоко и до него не добраться, хотя было и так понятно, что там кого-то периодически расстреливали.  

На следующее утро Андрея привели к неизвестному ему офицеру. Его посадили на стул, и офицер направил свет лампы прямо в лицо, а двое крепких солдат стояли прямо за спиной Андрея и держали его за плечи.  

– Ну что-ж, тебе не удалось нас обмануть, мы все проверили, и наши люди нам доставили твое личное дело прямо из Москвы из НКВД – Спокойно произнес офицер. – У тебя два варианта или ты сейчас нам рассказываешь всю правду, и мы тебя отравляем на фронт где ты сможешь делом доказать свою преданность Рейху или мы тебя просто расстреляем.  

– Мне нечего добавить, я всю правду сказал – ответил обреченно Андрей. Он понимал, что это очередная проверка, но от этого спокойней не становилось.  

Офицер медленно взял кастет и начал натягивать перчатку, он делал это медленно, что бы Андрей смог осознать, что будет дальше.  

Очнулся Андрей в той-же камере. За стенкой также проходили расстрелы. В какой-то момент дверь окрылюсь и его поволокли на улицу. Прислонив его спиной, к стене которая была вся в следах от пуль и крови, Тот же офицер произнес спокойным тоном – у тебя есть еще шанс послужить Германии, если ты расскажешь с кой целью тебя забросили к нам.  

В голове Андрея прозвучали слова Светланы – «Прощай… не увидимся мы больше, на кого же ты нас покидаешь…»  

– Вот, наверное, и все – Подумал Андрей, и как-то в друг в голове все стихло, мысли пропали. Он смотрел пустым взглядом на солдат и ничего не видел.  

Прозвучала команда – «Целься» – Солдаты подняли винтовки, а Андрей продолжал смотреть на солдат, у него не было страха, или боли, видимо он смирился с участью  

Затем офицер скомандовал – «Огонь» – Раздались выстрелы. Не было ни боли, ничего не было, Андрей продолжал стоять.  

– СУКИ!!! – пронеслось в голове Андрея – Очередная ваша сучарная проверка, ненавижу, глотки буду вам рвать зубами – скрепил он с закрытым ртом.  

Солдаты без команды развернулись и ушли.  

– Молодец – сказал офицер – марш в казарму.  

Андрей медленно побрел в казарму. На его кровати лежала стопка нового обмундирования. Войдя в казарму, Андрей упал на койку, и заскулил в злобе. Он уткнулся в подушку и скулил, как, наверное, скулит зверь, пойманный в капкан, когда к нему подходят охотники и тычут в него палками, но не приближаются. Как зверь, который воет от бессилия, который чувствует близкую гибель и не может даже напасть на обидчика. Он выл от обидны за свое предательство, за свое бессилие, и еще больше за то, что теперь он точно встал на строну врага.  

Дальше было обучение в диверсионно-разведывательной школе.  

Отношения Андрея с Австрийцем складывались лучше, чем у других, возможно, что Андрей был прилежным учеником, ему даже нравилось учится, он старался впитать именно знания, а не рвался в бой.  

В какой-то момент Австриец вызвал к себе Андрея – я покидаю школу – начал он – жалко, что ты не прошел еще обучение, а то я бы тебя взял к себе.  

– Надеюсь, что ты с достоинством закончишь школу и мы обязательно еще встретимся – добавил он.  

Андрей был очень удивлён таким отношением, но в душе надеялся, что это искренне было сказано и что он действительно делает успехи.  

После исчезновения Австрийца, практически все курсанты были отправлены на задания. Андрей понимал, что их подготовка еще слаба и что скорее всего их отправили на смерть, на какое-либо не выполнимое задание.  

С уходом Австрийца практически полностью поменялось и все руководство школы. Нового начальника школы звали – «Тень». Тень сильно хромал, и по знаниям сразу было видно, что у него огромный опыт в диверсионной работе, и что в тыл его списали только по состоянию здоровья.  

Тень внимательно следил за обучением курсантов и часто сидел вместе с ними на занятых внимательно наблюдая за каждым.  

После первой практики на местности с десантированием, за успешное выполнение операции, Андрею предоставили увольнительную в город. Это была первая увольнительная. Впервые за четыре месяца как он попал в плен, Андрей оказался на свободе.  

Всю ночь перед увольнительной Андрей не спал. Его разрывали мысли о побеге. Но с другой стороны и страх перед возвращением в СССР. Он четко понимал, что если он вернется, то в лучшем случае до конца жизни он проведет в лагерях, если не расстреляют, а проблем Светлане и Саньку он создаст еще больше. Наверное, он уже никогда не сможет вернуться домой и увидеть семью.  

Утром выйдя из ворот, Андрей сразу же заметил слежку. Толи они специально засветились толи плохо были обучены. Андрей потаскал хвост по городу, цели у него все равно не было никакой, и он решил просто развлечься тем что изучить город, попить пива ну и потренироваться сбросить хвост. Он несколько раз от них отрывался, а потом специально им попадался на глаза. При этом Андрей старался запомнит все места где он отрывался и где попадался снова, так повторялось несколько раз. К вечеру Андрей отправился в сторону школы и уже на подходе он сделал хитрый маневр и снова оторвался он слежки.  

Войдя на территорию школы, он отправился к Тени. Тень стоял на улице делая вид что ничем не занят. Андрей подошёл к нему и отдал честь.  

– А, Андерсон, ну как погулял? Угощайся – и Тень протянул Андрею золотой портсигар с американским сигаретами.  

– Благодарю – Андрей прикурил и медленно с явным удовольствием затянулся.  

– Отлично погулял, только какие-то не понятные личности меня пасли от самых ворот школы – как бы между делом сказал Андрей.  

– Дааа! – сделал удивленные глаза Тень – И что же ты?  

– Ну, я их сперва сбросил, но потом решил их погонять – и он рассказал весь свой маршрут со всеми точками где сбросил, где подобрал хвост  

– Ну что-ж, молодец – закончил Тень и ушел в свой кабинет.  

На следующий день после занятий Тень снова вызвал Андрея к себе – Тебе предоставлено право свободно покидать территорию школы, когда нет занятий, до 22 часов.  

Андрей, как только получил документы в канцелярия сразу же вышел в город.  

Пока он получал документы, Андрей внимательно запоминал все что находилось в канцелярии, где лежат бланки, даже на какой машинке они заполняются, зачем он это делал, он и сам не знал, но для себя он точно решил, что он должен замечать каждую мелочь, возможно когда-то это ему пригодится, вот когда только…?  

На улице стояла теплая европейская осень.  

Так как цели у него не было то он решил ознакомиться с городом, где есть кинотеатры что бы познакомиться с девушками, где есть пивнушки, и что вообще хорошего в этом городе. Школа размещалась в промышленном районе Дрездена. Это было удобное место для школы. Все, кто оказывался в этом районе города, как правило спешили на свои предприятия, и им не было особого дела до соседних ворот. Когда-то предприятие на территории которого была школа принадлежало еврею, и после конфискации какое-то время вообще пустовало, а потом на воротах появилась табличка «Фабрика по производству скобяных изделий» и никому дела до этой фабрики не  

было.  

На этот раз Андрею уже с трудом удалось опознать хвост. Не забывая про осторожность, да и для того что бы отметится у Тени, он четко запомнил кто его пас.  

Вернувшись в расположении школы его как обычно встретил Тень. Андрей описал ему кто его пас, и поинтересовался что с ними делать в следующий раз.  

– А что хочешь то и делай, хочешь оторвись, а хочешь убей, но так что бы не попасться. – ответил спокойно Тень.  

Этот ответ очень сильно озадачил Андрея, видимо это игра за которой наблюдал Тень, была действительно на смерть – Ну пока они мне не мешают, ничего делать не буду – решил для себя Андрей и отправился спать.  

Теоретических занятий в школе становилось все меньше, но чаще были практические занятия. При этом в школе появлялись новые курсанты, которые как правило быстро исчезали. Андрей понимал, что его берегут для особого случая, и что ему предстоит не простая работа, а поэтому нужно учится самому, он изучал английский и итальянский языки, подрывное дело, рукопашный бой и дело связиста, особенно он уделял много внимания истории и традициям разных народов, не обойдя вниманием и традиции немцев, раз уж ему жить среди них то он не должен ничем выделяться.  

Одна из легенд, которую Андрей разрабатывал, почему мужчина в таком возрасте и такой хорошей форме не на фронте, была связана с тем что он был контужен и потерял полностью слух. Это была сложная легенда, так как нужно было выработать навык не реагировать на резкие и неожиданные звуки, в этом он достиг такого мастерства, что его не могли уже поймать на этом никто и никогда. Он научился читать по губам. И если ему нечего было делать, то он занимался этой практикой, подслушивал, а точнее подглядывал за разговором абсолютно всех, при чем научился делать настолько искусно что даже Тень не догадывался что Андрей слушает его каждый разговор, который видит. Если с русским и немецким языками проблем не было, то с английским и итальянским были проблемы, мало было носителей кто на них разговаривал, поэтому он очень любил смотреть иностранные фильмы и читать там актеров.  

Через некоторое время Андрей завел несколько знакомств в городе. Он познакомился с очаровательной девушкой Лени. Ей же он представился как Арнольд. Лени жила не далеко от школы и работала в ресторане официанткой.  

За время учебы Андрей скопил некоторый капитал и теперь мог спокойно ухаживать за Лени. Так как рестораны ее не манили, то они много гуляли и ходили в кино. Во время прогулок, Андрей изучал город, а в кино он практиковался в чтении по губам.  

Их отношения развивались не спешно, но с каждым днем становились все крепче.  

На вопрос почему он не на фронте, Андрей отвечал, что он специалист по металлообработке и после ранения ему дали бронь, как важному специалисту. Для того что бы подтвердить свою легенду Андрей, на протяжении многих дней изучал все что только ему попадалось по металлообработке, учитывая сколько он прочитал книг на эту тему он бы точно смог бы защитить диссертацию. На вопросы про место работы, он мог просто отвечать, что это не самый лучший вопрос намекая про военные секреты, большинство новых знакомых этот ответ вполне устраивал.  

Зная историю немецкого народа и в совершенстве изучив язык, но имея всё-таки какой-то своеобразный говорок, он говорил всем что просто из Гамбург, так что ни у кого даже не возникало ни малейшего сомнения в его арийском происхождении.  

В начале 1944 года в школе все больше и больше стало появляться курсантов, но сроки их подготовки становились все меньше.  

Андрей иногда преподавал у новых курсантов, а как правило ходил старшим в группах во время полевых заданий.  

Его положение было обособленным в школе, сложно сказать причину этого, но, наверное, что в отличии от других курсантов, он не проявлял фальшивую любовь к нацистам, что всегда видно, а второе, он очень много занимался самоподготовкой и видя его упорство, руководство школы, вероятно, берегло Андрея для действительно ответственного задания, и не собиралось кидать его просто в жернова войны.  

Как-то в начале осени Андрея вызвали к руководителю школы.  

– Ну что-ж, пора тебе показать на что ты готов – сказал Тень, и добавил – Присаживайся.  

При входе в комнату, Андрей первым делом осмотрел комнату, это уже было сделано автоматически, взгляд молниеносно оценил возможные места покидания комнаты, окна и двери, определить всех присутствующих в комнате, и главное не позволять никому находится за спиной. Он сразу же заметил в дальнем темном углу мужскую фигуру которая явно пыталась остаться не замеченной. Андрей демонстративно задержал взгляд на фигуре дав понять, что она не осталась не замеченной.  

– Я уверен, что ты готов к выполнению задания, и главное не наделай глупостей, мы знаем и про Светлану, и про твоего сына и главное знаем где они живут – Тень это произнес явно с намеком.  

К такому повороту Андрей был не готов, он называл жену другим именем. Как они узнали ее настоящее имя для него это осталось тайной, но он всем своим видом показал, что данная информация его совсем не интересует.  

В школе все время шла игра. Каждый в ней хотел переиграть противника и доказать свое превосходство, в школе не было принято вести хоть какие-то доверительные отношения.  

Затем из темного дальнего угла к столу подошел мужчина в дорогом костюме и объяснил суть задание – Один наш друг попал в неприятность. Его держат под домашним арестом другие наши друзья.  

Задача – продолжал мужчина в дорогом костюме – освободить нашего друга, при этом должно быть минимум шума, а лучше вообще без стрельбы, да и охрану лучше не убивать так как они все-таки хоть и держат нашего человека под арестом, но пока они наши друзья.  

Всю необходимую информацию вам предоставит непосредственный ваш начальник – закончил он и вышел, не прощаясь из кабинета.  

Андрей пытался быстро проработать информацию, его не интересовали детали операции, да и сама операция была сейчас не важна для него. Главное было понять, что это за задание, настоящее или проверка.  

– У тебя есть возможность взять с собой десять человек из курсантов, выбирай сам – сказал Тень – больше не получится.  

– Доставка будет самолетом. Оружие, людей и все что необходимо рассчитай сам. Вся операция на твое усмотрение.  

– Нужно понять какая там охрана и так далее – больше для того что бы потянуть время ответил Андрей.  

– Это ты сможешь узнать только на месте, и помни главное тихо, по меньше крови. Я думаю, что ты лучше сам подготовь всю операцию, а завтра утром мне доложишь о своем плане – закончил Тень и вышел из комнаты.  

Андрей весь день провел в комнате, изучая и прорабатывая детали операции. Вместо Карты ему предоставили только схему местности.  

Его мучили мысли, не ужели он достиг такого уровня что сам сможет провести операцию от начала до конца, или это очередной экзамен. А если это проверка, то что ждут от него?  

– По меньше крови – кружились в голове Андрея слова Тени – Значит проверка. А если проверка, то к чему его готовят? Или все-таки настоящая операция?  

Андрей откинулся на спинку стула и закурил, он медленно и с наслаждением вдыхал дым ароматных американских сигарет и пытался хоть на время не думать вообще. Докурив сигарету, он снова наклонился над схемой места где держали заложника.  

– Хватит думать о других, они пусть играют в свою игру, а я должен свою партию отыграть как по нотам – сказал Андрей сам себе, для того что бы настроится на работу.  

За несколько часов Андрею удалось составить план операции, учитывая, что у него было не так уж много информации, о всех нюансах, которые он смог бы собрать если бы провел ряд бы разведок, то он смог проработать только основные моменты.  

Затем он пролистал с десятка три личных дел курсантов которых приметил еще, преподавая у них, и отобрал десять кандидатур которые на его взгляд подходили лучше всего.  

На утро Андрей отправился к Тени и изложил свой план операции.  

Тень внимательно выслушал Андрея, внес несколько корректировок и добавил – Ну что ж, наверное, все правильно, и помни наш друг нужен живой, в случае провала необходимо сделать все что бы он выжил, убирать его можно только в одном случае, если угроза попадания его в плен к русским или партизанам будет максимальной. Но русские далеко, а партизан вроде там нет – дал последние наставления Тень.  

– Отправка назначена на завтра на вечер. Иди готовься, а теперь свободен – закончил Тень, и попытался собрать записи Андрея.  

Но Андрей бесцеремонно опередил Тень и собрал все свои листки, на которых были детали операции. Тень немного оторопел от такой бестактности, но промолчал. Андрей подошел к печке и бросил бумаги в топку, затем разжег огонь и только дождавшись, когда все бумаги сгорели, разворошил золу и сказал – Осторожность никогда не бывает лишней.  

Тень молча вышел из комнаты.  

Перед отправкой Андрей встретился с Лени  

– Я должен уехать не на долго, отправляют в командировку – Сказал Андрей совершенно спокойным голосом.  

– На долго, надеюсь не на фронт? – заволновалась Лени  

– Ну какой фронт? Меня специалиста по металлообработке и на фронт? Нет конечно. Открывают какой-то новый завод, и мне там нужно все проверить. – продолжал Андрей с таким видом как будто это была поездка за город на пикник.  

– А куда едешь-то? – уже спокойно спросила Лени.  

– Ну, а это я увы сказать не могу, завод то военный конечно, так что это пусть будет маленькая тайна. Но ты не переживай там всего то на недельку – продолжал он.  

– Если будешь задерживаться, то напиши обязательно – уже с грустью сказала Лени.  

– Обязательно, но ты не переживай – закончил Андрей и поцеловал ее.  

После десантирования Андрей разделил отряд на двойки, восьмерых отправил наблюдать за объектом. Оставив радиста и еще одного солдата для охраны рации, а сам, внушив всем что перемещается между постами, на самом деле пытался понять где-же он находится. Место где держали заложника была старая ферма, стоящая между полей, что конечно усложняло не замеченным к ней подобраться. По всем признакам он был вероятнее всего в Баварии.  

– Значит проверка – подумал про себя Андрей и решил отработать все близко к первоначальному плану, но внеся некоторые коррективы, на всякий случай, вдруг встречающая сторона была предупреждена.  

Его догадку подтвердили свежие следы в лесу, за ним тоже наблюдали.  

Получив информацию от наблюдателей Андрей назначил операцию на следующую ночь перед самым рассветом.  

Смысл всей операции он свел к скрытому приближению к ферме, отвлекающему маневру и дальнейшей быстрой нейтрализации охраны.  

Понаблюдав днем за охраной, Андрей четко определил, что она состояла явно из не подготовленных солдат, да еще и в очень плохой физической форме, видимо это были недавние военнопленные, которые перешли на сторону немцев и которые только стали получать нормальный паек.  

Но все-таки Андрей решил отыграть спектакль как большую премьеру, хотя это и была для него премьера. Больше всего Андрей мучился вопросом – Для чего его готовят? что за задание такое, ему приготовили, что так его проверяют?  

Второй вопрос у него был – на что его проверяют? На уровень подготовки или на благонадежность, хотя и в том и в другом случае явно для него у командования припасены не простые задания.  

Вся операция прошла очень удачно, охрана была совсем не подготовленная, практически всю ее удалось быстро разоружить и запереть в комнатах, только несколько солдат оказали сопротивление, но они были мгновенно убиты.  

Со стороны нападающих тоже были жертвы, одна двойка умудрилась себя обнаружить и один из них был убит, а второй ранен. Андрей принял это как свою ошибку и что это произошло по причине не правильного подбора людей.  

Отряд Андрея не только освободил заложника, но и забрал все документы, которые хранились у коменданта охраны и личные документы охраны.  

Когда отряд вместе с освобожденным заложником возвращался обратно, Андрей внимательно изучил все документы, они были самого высокого качества, а может даже большинство из них и настоящие, согласно документов заложник был на территории Венгрии, но часть документов все-таки внушали большое сомнение в их подлинности.  

У Андрея совсем не осталось сомнения в том, что его проверяли.  

На аэродроме заложника забрали люди в штатском, а Андрея и весь его отряд отправили назад в школу.  

В школе Андрея сразу же поместили под домашний арест, хорошо, что как преподаватель он давно уже имел отдельную комнату со всеми удобствами.  

Три дня Андрей не выходил из комнаты и все размышлял что ему говорить о проведенной операции, а о чем умолчать.  

Наконец то за ним пришли и проводили в кабинет Тени.  

Войдя в кабинет, Андрей, вытянувшись в струнку отрапортовал — Курсант Андерсон явился.  

– Ну докладывай — строго сказал Тень.  

Андрей начал с того что он определил, что это был экзамен, и четко описал все моменты, по которым он смог это понять, так же он сообщил что обнаружил что за ним наблюдают. И описал моменты, когда он мог бросить группу и уйти из-под слежки. За сутки он смог бы оторваться так далеко, что найти его бы было бы очень сложно, учитывая его подготовку. Андрей решил сыграть в открытую, и дать понять, что он надежен. И в этот раз он все правильно сделал. Если бы он не определил бы что это был экзамен, то это скорее говорило бы о его не внимательности, чем о хорошо выполненном задании.  

Тень внимательно выслушал его и не задавая вопросов, сухо сказал – Хорошо, семь дней отпуска. Вопросы есть?  

– Разрешите просьбу?  

– Ну, давай – с ухмылкой сказал Тень.  

– Разрешите взять машину, хочу съездить на природу.  

– Ааа, с Лени? – как-то загадочно произнес Тень, явно давая понять ему что он хорошо осведомлен и о его личных делах.  

– Так точно – по-военному ответил Андрей.  

– Хорошо, я дам распоряжение – уже более добродушно закончил разговор Тень.  

Пока Андрей собирался, получал машину, он обратил внимание что ни одного курсанта из его группы нет в школе. Значит после допроса их всех куда-то дели – Интересно куда?  

– Хотя какое мне дело до них – пытался настроить себя на позитивный лад Андрей – главное, что я все правильно сделал.  

Курсанты же в общем то были не плохо подготовлены, наверное, отправили на задание откуда не возвращаются.  

– Всё-таки он молодец, что смог добиться уровня, когда его не отправят просто на смерть. – думал про себя он.  

Андрей заехал на задний двор ресторана где работала Лени и прошел сразу к хозяину.  

– Добрый день – поздоровался он с хозяином ресторана.  

– У меня к Вам есть просьба, предоставьте недельный отпуск Лени – Уверенно и даже как-то с интонацией решенного вопроса произнес он.  

Хозяин ресторана мельком глянул в окно и увидел легковой автомобиль без обозначения принадлежности к какому-либо военному подразделению. Получается или просящий занимает высокий пост или… В любом случае не стоит связываться с таким уверенным молодым человеком, проще отпустить официантку.  

– Ну если вы так просите, то конечно. Передайте Лени, что я не возражаю – попытался максимально спокойно ответить хозяин ресторана, хотя внутри он всё-таки чувствовал страх, перед уверенным в себе молодым человеком.  

Пройдя из кухни в зал Андрей позвал Лени – Привет, я тебя жду во дворе, выходи – и хитро подмигнул и вышел во двор.  

Через несколько минут вышла Лени, она застала Андрей вальяжно сидящим на крыле автомобиля и курящего иностранные сигареты.  

Она подбежала к нему и поцеловала – Привет, как здорово что ты уже вернулся, я соскучилась!  

– Это твоя машина? – удивленно спросила она.  

– Ну как сказать? Не моя конечно, но я ее взял на неделю, так что собирайся, я договорился с директором, он дает тебе неделю отпуска, и поедем за город, отдохнем – С чувством собственного достоинства сказал Андрей.  

За городом была прекрасная, теплая осень.  

– Какое прекрасное «Бабье лето» – подумал про себя Андрей, и даже вздрогнул, откуда это вдруг всплыли эти русские мысли.  

Отпуск провести решили в небольшом отеле. Постояльцев в отеле было не много, да и кто мог себе позволить такой отдых во время войны.  

Андрей и Лени сняли просторную комнату с видом на лес. После завтрака они гуляли и наслаждались осенью, а после обеда сидели в саду на качелях. Лени читала книги в слух, а Андрей, положив ей голову на колени наслаждался тишиной и мирной жизнью.  

За городом казалось, что войны и в помине нет. Андрей уже настолько вжился в роль немца, что иногда ловил себя на том что и думает он по-немецки.  

Только когда изредка он вспоминал Свету и сына Санька, то тогда на душе становилось противно, но в этом отпуске этих мыслей у него не было, он жил уже совсем другой судьбой, это было как будто два параллельных мира, один мир в СССР с женой Светой и сыном Сашкой, а второй мир в Германии где он Арнольд и с ним его подруга Лени.  

– У меня к тебе очень серьезный разговор – начал Андрей.  

– Война через год ну максимум через два закончится, здесь будут русские, и нам нужно подумать о будущем. Немцев вряд ли где-то примут в мире или Европе, вариант один нужно спрятаться где-то в деревне. Подальше от больших городов. Учитывая, что я специалист по металлургии, а это военная промышленность, ждать пощады от русских мне не следует – продолжил он.  

– Что ты такое говоришь? – с небольшим возмущением удивилась Лени – Германия никогда не допустит сюда этих варваров с востока.  

– Фюрер создал самую мощную армию в мире, а все эти мелкие неудачи что мы терпим сейчас, это из-за бездарности генералов – уверенно закончила она.  

– Ну дай то бог, но боюсь, что все не так, большевики уже точно имеют преимущество на всем фронте, ну, да, поживем – увидим – закончил разговор Андрей  

Андрей сильно привязался к Лени и не хотел бы ее потерять. Но он прекрасно понимал, что когда придут советские войска в Дрезден, да и вообще во всю Германию, то начнут всех подряд мужчин проверять, все конечно будут стараться заслужить снисхождение русских и начнут докладывать друг о друге, а значит ему нужно спрятаться подальше от Дрездена.  

Уехать за границу Андрей не рассматривал, выдать себя он мог только или за русского, или за немца. За русского это значило бы однозначно признаться в предательстве, и приговорить себя к расстрелу, да еще и всю жизнь жене и сыну испортить, а за немца, этот вариант ему казался более удачный, значит нужно затеряться подальше от школы.  

До поздней осени Андрей продолжал готовить новых курсантов, он окончательно перешел в преподаватели, но и свое самообразование не бросил.  

В одном из классов был американец, и Андрей активно занимался с ним английским. Пару раз этого американца хотели забрать, но Андрею каждый раз удавалось его оставить в школе, за это американец не только открывал секреты ругательств, но рассказывал нюансы быта и образ жизни простых американцев. Андрей свободно говорил по-английски, и американец замечал, что у него отличный детройтский акцент. Андрею даже удалось уговорить Тень организовать ему экзамены по английскому, которые он сдал на отлично.  

В конце осени Андрея вызвал к себе Тень. К этому времени американцы и их союзники уже несколько месяцев как открыли так называемый второй фронт и Германия медленно, но стабильно теряла свои позиции в Бельгии и Голландии.  

— У меня для тебя сюрприз — сказал Тень — Есть один человек который хотел бы с тобой поздороваться.  

Из соседней комнаты вошел Австриец.  

– Я знал, что мы встретимся — сказал Австриец вместо приветствия.  

Какие бы небыли отношения все в школе держались на расстоянии, никто не проявлял никаких эмоций, не было дружбы или хотя бы приятельских отношений все держались обособленно строго, соблюдая субординацию.  

Так и Австриец был совершенно не эмоционален при встрече с агентом Андерсон.  

– Теперь ты поступаешь в мое распоряжение. И ты переводишься под мое командование, завтра мы уезжаем, а сегодня ты должен закончить все свои дела на гражданке – спокойно сказал Австриец – Свободен.  

Андрей не знал куда он едет на сколько, да и вообще он не знал ничего о своей дальнейшей судьбе. Но одно он знал точно, что задание будет не простое, и ему действительно доверяют.  

Андрей спокойно собрал свои вещи, которых в общем то было не много и отправился попрощаться с Лени.  

– Я должен уехать – начал он спокойно – не могу сказать на сколько, потому что не знаю. Но даю честное слово, что как только будет возможность дам о себе знать, но только когда эта возможность будет неизвестно, так что ты не беспокойся.  

Любил ли Андрей ее или просто ему нужен был кто-то близкий, он и сам не понимал. Он часто пытался сравнить свои чувства к Свете и к Лени и понимал только одно, что он убил в себе все человеческое, он стал каким-то безразличным к людям, их боль совсем не вызывала в нем ни малейшего сочувствия. Но при этом он понимал, что он очень скучает по жене и сыну, он все еще считал, что у него в СССР есть семья, но при этом так же понимал, что ради них он не должен даже пытаться их увидеть, во всяком случае в обозримом будущем, ну а что будет потом... Потом и посмотрим – успокаивал он себя. Для себя он решил, что он живет две разных жизни, раньше у него была жизнь полная ярких красок и чувств, а сейчас он живет другую жизнь, где все серое и нет места для чувств, хотя при этом чувства к Лени все еще пытались поддерживать в его душе огонек человечности, но все равно он надеялся, что когда-то он сможет продолжить первую свою жизнь.  

Теперь агент Андерсон жил в Нюрнберге, там организовали школу для подготовки большой группы диверсантов для масштабной операции.  

Необходимо было подготовить диверсионное подразделение численностью более трех с половиной тысячи человек, при этом владеющих английским языком. В целях конспирации подразделение называлось 150-й бригадой.  

Цель операции была поддержать наступление в Бельгии. Задача была захватить один или несколько мостов через реку Маас, и создание беспорядка в американских тылах. В этой операции задействовали англоговорящих диверсантов, переодетых в форму армии США, перемещающихся на американской военной технике.  

Пленные американские солдаты и офицеры учили немецких диверсантов американским привычкам, и оттачивали с ними акцент. Тут очень пригодились знания Андрея, которые он получил от пленного американца.  

Первым делом Андрей провел собственное внедрение в среду пленных, и проверил смогут ли его разоблачить. За неделю, проведённую им среди военнопленных ни у кого даже не возникло сомнения что он из Детройта.  

После того как его никто не разоблачил Андерсон построил американских военнопленных  

– Я провел среди вас неделю, и никто не смог раскрыть меня. Предупреждаю всех! Если кто-либо из вас попробует привить нашим курсантам ложные знания и навыки, я прикажу сразу расстрелять десять его товарищей, и далее еще по одному в течении недели, но кроме него, а виновного я оставлю и дальше обучать наших курсантов и при этом он останется жить среди нерасстрелянных! – предупредил он американцев.  

Учитывая, что времени на подготовку было катастрофически мало удалось подготовит не более полусотни человек, свободно говорящих по-английски. Еще человек пятьсот кое как могли объясниться и в случае необходимости ответить на общие вопросы. Остальные же понимали только по-немецки и их натаскивали произносить «Yes», «No», «O´kay», и заставляли зубрить ругательства и командные слова американской армии.  

По окончании обучения были в итоге отобраны всего две с половиной тысячи человек.  

Австриец был очень недоволен подготовкой бригады, он пробовал отменить операцию, но это была идея самого Фюрера так что об отмене или переносе не могло быть и речи.  

Начало операции было назначено на середину декабря 44 года.  

Андрей до конца подготовки не знал будет ли он участвовать в самой операции или нет. В принципе он понимал, что участие в операции даст ему шанс перейти к американцам, но тогда он точно не сможет попасть в СССР и это его останавливало.  

В итоге к Андрею обратился Австриец – Андерсон, ну что, хочешь по участвовать в настоящей операции?  

– Мне кажется, что я в школе смогу сделать больше, чем участвуя в войсковой операции, среди двух с половиной не очень подготовленных вояк – ответил Андрей.  

– Наверное ты прав, тебе нужна менее масштабная по количеству людей операция, ну ничего и твое время придет – закончил Австриец.  

До начала 45 года Андрей был еще в Нюрнберге, а потом его перевели назад в Дрезден. В Дрездене ему предоставили квартиру и назначили не только офицерское жалование, но и надбавку за обучение.  

Лени переехала к нему, и они зажили нормальной семьей.  

Ситуация на фронте становилась для Германии все хуже, и Андрей все чаще размышлял о том, что скоро в Дрездене будут советские войска и ему нужно подготовить документы и конечно хорошую легенду. Он не очень надеялся, что в школе ему сделают удачные документы, к тому же многие знают его в лицо в школе, и значит его обязательно опознают как агента Абвера, потом он попадет под сильную проверку, а как проверяют он знал хорошо. Поэтому нужно позаботится обо всем самому. Андрей поинтересовался есть ли у Лени родня где не будь еще в Германии или может за границей? В Дрездене Лени жила с родителями, но в Баварии живет ее дядя, брат отца. Андрей постоянно ее готовил к тому что скоро здесь будут русские, и что безопасней было-бы скрыться подальше от этих мест, где-то в деревне. Ему нужно было главное уехать из Дрездена, а куда не важно, конечно лучше туда где будут американцы или англичане, или даже французы, но точно не русские, но вряд ли это получится, потому что скорее всего Германия будет вся под СССР учитывая, как американцы воюют.  

Андрей давно уже подготовил для себя план. Первая задача была раздобыть документы, лучше конечно для себя и для Лени, ну и потом скрыться. И делать это нужно будет, когда советские войска будут близко, видимо ближе к осени или вообще зимой. Он точно знал в каком сейфе хранятся бланки и печати, и где стоят пишущие машинки для оформления документов. Оставалось только вскрыть сейф в нужный момент. Сделать это можно было бы только перед самым исчезновением. Андрей заготовил дубликаты всех ключей, от всех сейфов, и всех комнат, он мог беспрепятственно попасть в любой уголок школы. Он заготовил фотографии свои и Лени для всех видов документов. И теперь оставалось только дождаться нужного времени.  

Именно ждать. Практически все провалы агентов были связаны с тем что они торопились и не умели выжидать. Выжидать это самое важное для нелегала, а дождавшись подходящего случая действовать молниеносно – вот залог успеха.  

До февраля 45 года Дрезден практически не бомбили.  

Первый авиаудар был 13 февраля 1945 года после десяти вечера, когда горожане были все дома и готовились ко сну. Бомбили не заводские районы, а центр города где в основном были жилые кварталы.  

Квартира Андрея была не далеко от школы, скорее даже за городом, и она не пострадала, а вот дом, в котором раньше жила Лени с родителями был уничтожен прямым попаданием авиабомбы. Ее родители не успели спастись.  

С началом авианалетов в городе началась паника и хаос. Полиция в основном занималась поддержанием общего порядка и помощью пострадавшим и выжившим, все мужское население было задействовано на тушении пожаров, разборе завалов и очистке улиц для возобновления движения.  

Лени после того как узнала, что ее родители погибли под развалинами дома, практически все время, находилась в бомбоубежище. Она находилась в таком состоянии, когда мозг отказывался понимать, что происходит, она никак не могла принять что ее родителей больше нет.  

Андрей же был в школе и готовил ее к эвакуации. На следующий день американцы начали бомбить промышленные кварталы.  

После того как авианалет закончился Андрей, выйдя из бомбоубежища обнаружил что практически все здания школы были разрушены и вокруг бушевал пожар. Пожарная охрана не справлялась, и в первую очередь она тушила жилые и стратегические объекты, школа же была обозначена как предприятие не стратегического назначения по причине конспирации. Поэтому спасением ее занимался персонал и курсанты.  

В царившем хаосе Андрей взял на себя командование по тушению здания где была канцелярия и находились сейфы с бланками документов удостоверений личности.  

Он делал вид что пытается сохранить все материальные ценности, но на самом деле он имел четкий план что необходимо ему добыть.  

Андрею и в этот раз повезло, он разыскал уцелевшую пишущую машинку с необходимым шрифтом.  

Еще он очень переживал за здание где хранились личные дела, и особенно его интересовал сейф с личными делами преподавателей, где было и его дело. Именно эта часть здания пострадала сильней всего, он понимал, что именно от того сможет он или нет уничтожить свое личное дело зависит его дальнейшая судьба.  

Огромных усилий ему стоило разобрать завалы и достать нужный сейф.  

Как только ему удалось спасти столь ценные и секретные материалы, то приступил к следующему этапу побега. Нужно было вывезти из школы то что ему удалось раздобыть на тренировочную базу за город в лес, и добиться сопровождения этого груза. Это оказалось самое простое, никто не хотел этим заниматься, ездить за город контролировать разгрузку, погрузку, поэтому стоило ему только заикнуться что пора грузить и вывозить то что спасли, как Тень его и назначил старшим по этой процедуре.  

Андрей лично командовал загрузкой, так что нужные сейфы оказались в одном грузовике, он еще не решил, как именно он получит доступ к содержимому, но уже и не важно, главное выехать за город, а там все само сложится. На самый крайний случай он сможет уничтожить просто уничтожить всю не многочисленную охрану базы.  

Для сопровождения грузовиков он взял штабной кубельваген, в который предусмотрительно загрузил все что нужно для диверсионной операции, взрывчатку, гранаты и несколько автоматов, насчет проверок он был совершенно спокоен, так-как имел спецпропуск Абвера без права досмотра.  

Как только колонна из трех грузовиков Опель Блиц в его сопровождении выехала из города, Андрей стал выбирать место для осуществления замысла.  

Решении нашлось само. По пустынной дороге на встречу ему проехал штабной мерседес с офицером и двумя солдатами.  

Андрей приказал колоне ждать его, а сам развернувшись поехал догонять встречную машину.  

Догнав машину он на ходу показал удостоверение Абвера и сказал, что ему нужна помощь. Он приказал следовать за ним, в той суматохе которая царила в Дрездене, у офицера даже не возникли сомнения. Не доезжая до своей колонны метров пятьсот, он свернул в лес и остановился, выйдя из машины он хладнокровно расстрелял солдат и офицера. Машину он спрятал, закидав ветками.  

Вернувшись к своей колонне, он велел следовать обратно сказав, что впереди уже передовые части красной армии. Заехав в лес, Андрей сообщил что нужно подготовится к сохранению груза и сейчас он раздаст задания построив солдат он молча выпустил по ним очередь.  

После того как все были нейтрализованы Андрей принялся инсценировать нападение.  

Он, разув всех по очереди истоптал их сапогами все вокруг, что бы не было понятно сколько было нападающих. Затем рассадив всех по своим местам, он еще раз расстрелял всех с разных сторон из разного оружия.  

Забрав все бланки и печати из сейфа, он наполнил его разными бумагами, папку со своим делом он отдельно облил бензином и поджег прямо в кузове грузовика, дождавшись, когда она сгорит, размесил взрывчатку под кузовом прямо под сейфом.  

Затем он переоделся в форму офицера, хотя она ему и была мала. На свое место за рулем кубельвагена он посадил труп одного из солдат переодетого в свою одежду который более других был схож с ним по комплекции. Для того чтобы его не смогли опознать Андрей сильно ударил труп в челюсть монтировкой сломав ее и выбив половину зубов. Теперь никто не сможет его опознать по зубам. Поплотнее свернув свои документы он их убрал во внутренний карман своего трупа и прижал его к рулю в надежде что огонь не уничтожит их. Конечно любому диверсанту все эти приемы известны, и конечно все это будет вызывать сомнения в его гибели если расследованием будет заниматься специалист, но в такой суматохе вряд ли что это дойдет до спецов.  

Два лишних трупа он положил в трофейный мерседес и отогнал его подальше от колонны, предварительно заполнив полный бак бензином и загрузив запасные канистры в багажник.  

Облив машины бензином Андрей поджог фитиль взрывчатки, не дожидаясь взрыва, бросил гранату в первую машину и свой кубельваген, быстро уехал с места нападения на колонну. Для всех он теперь был точно мёртв, а вот как это все случилось пусть другие гадают.  

Отъехав подальше от места нападения, Андрей свернул в лес и сделал себе новые документы офицера вермахта, лишние трупы он просто утопил в реке.  

Вернувшись в город Андрей застал Лени дома.  

– Почему ты в военной форме? – удивилась она, при этом не заметила, что форма не его размера.  

– Долго объяснять, собирайся скорее, русские уже на подходе к городу – торопил Андрей Лени.  

– Как русские на подходе, по радио же говорят, что их остановили в Польше? – недоумевала Лени.  

– Нашла кому верить, доктор Геббельс и не такое наговорит, собирай чемодан, времени не много  

Андрей поддел несколько досок паркета и открыл тайник, из него он достал деньги и множество не дорогих драгоценностей, которые легко было обменять либо на еду, либо на другие товары, и сгреб все это в портфель. Покидав вещи в чемодан, он навел порядок, что бы создалось впечатление что он должен вот-вот вернуться и они вышли из дома.  

Выехав из города, он свернул в лес.  

– Может ты мне всё-таки объяснишь, что происходит? Я не слышу никаких боев. Почему ты мне не дал даже похоронить родителей? Почему ты в офицерской форме, которая не твоего размера? – сыпала вопросами Лени.  

– Ты только успокойся, я тебе сейчас все объясню. – попробовал успокоить ее Андрей.  

– На самом деле, я никакой не металлург, а агент Абвера, ты же должна понимать, что я не мог тебе это сказать раньше.  

– Допустим, а почему мы так быстро уехали? – не успокаивалась Лени.  

– Я преподаватель в разведшколе, которая находилась на территории завода, и вот вчера школу полностью разбомбили американцы. По этому основной состав руководителей решено было рассеять по Германии. Машину мне дали специально что бы я смог скрыться. При этом есть только информация как выходить на связь, но выбираться должны все самостоятельно, именно поэтому меня обеспечили и бланками, и печатями и даже пишущей машинкой.  

– И что же нам теперь делать? – спросила обреченно Лени?  

– Ты говорила у тебя есть дядя под Мюнхеном, будем пробираться к нему, он нас примет? – спросил Андрей.  

Бавария Андрея устраивала по многим параметрам. С востока она была отделена от СССР Чехословакией, с запада от Франции землями Вюртемберг и Баден, с юга была Австрия, судьба которой вообще была туманна. Если французов и американцев он не очень боялся, то с советскими войсками встретится он совсем не хотел, а учитывая, что Советская армия будет стремится к Берлину, Андрей понимал, что в Баварии у него будет больше всего времени для принятия дальнейших решений.  

– Я думаю, что он не откажет нам – несколько с сомнением сказала Лени.  

– А в чем сомнения? – продолжал сбор информации Андрей.  

– Он всегда был не очень благонадежный.  

– Это как? – поинтересовался Андрей.  

– Ну он в 19 году толи поддерживал революцию в Баварии, толи вообще был участником, я не очень знаю – не уверенно сказала Лени.  

– Так он что не поддерживает Фюрера?  

– Я не знаю – попробовала она уйти от ответа.  

Андрей понял, что Лени пытается не отвечать на подобный вопрос, значит ее дядя не ярый нацист, а может даже и противник, это даже лучше учитывая, что режиму Гитлера рано или поздно наступит конец.  

– Значит ему не нужно знать, что я из разведки, пусть думает, что я металлург. – подвел черту Андрей.  

– Хорошо – согласилась Лени.  

Лени тоже стала понимать, что война вероятно будет проиграна, что дома у нее больше нет, родители погибли, и что, наверное, скоро вся жизнь сильно изменится. Особенно она изменится, когда русские придут в Германию. Что будет после этого ей даже было страшно представить, учитывая особенно то что рассказывали по радио про этих варваров.  

– Вот и хорошо, часть пути мы проделаем как военные, а к твоему дяде приедем как муж и жена, которые эвакуировались из Чехословакии – постарался окончательно вселить уверенность в Лени.  

После этого Андрей начал готовить новые документы для себя он выбрал документы старшего офицера гестапо, Лени он оформил гражданские документы как своей жены. Сняв номера с машины, он также приписал ее к Гестапо и выписал спецпропуск без права досмотра, еще он сделал командировочное удостоверение, в котором пункт назначения обозначил Дюссельдорф, так как понимал, что рано или поздно, но его или машину будут искать и выйдут на след, и поэтому направление должно быть другим.  

Еще он заранее оформил гражданские документы эвакуированных из Чехословакии, но в них уже указал место следования Мюнхен. Переодевшись в костюм, он спрятал в кустах форму и номера от машины.  

Конечно если он попадется в реальное гестапо, то фальшивку сразу выявят по тому что шрифт от одной машинки на всех документах, да и вообще много нюансов было говорящих о плохой подготовке документов, но для полиции и дорожной жандармерии это были очень качественные документы.  

На следующий день после пропажи агента Андерсона и трех грузовиков Тени доложили, что полиция нашла в лесу сгоревшие машины, принадлежавшие школе.  

Прежде чем выезжать на место происшествия, Тень ознакомился со списком груза. Как только он узнал, что в грузовиках был сейф с пустыми бланками документов, то заподозрил не ладное.  

Приехав на место происшествия, Тень внимательно оглядел все.  

Трупы курсантов и агента Андерсона лежали на снегу, большинство из них были опознаны или по жетонам, или по не догоревшим документам, по внешнему виду опознать никого не удалось так как они сильно обгорели.  

Пройдя мимо трупов, Тень четко показал на труп Андерсона – Андерсон?  

– Так точно, вот его документы – сказал полицейский и протянул их Тени.  

– Оставьте себе – резко бросил Тень.  

– Как вы догадались Штандартенфюрер?  

– По комплекции – ехидно ответил Тень, и тихо добавил себе под нос – А как не догадаться граната взорвалась сзади, а выбиты все зубы.  

– Что произошло здесь? – абсолютно без интереса спросил Тень.  

– Было нападение на колонну с целью завладения оружием – отрапортовал полицейский.  

– Здорово как, все нападавшие были примерно одного веса судя по глубине следов на снегу – размышлял про себя Тень.  

– А что произошло с этой машиной? – Тень указал на грузовик, в котором стояли развороченные сейфы.  

Видимо его первым подорвали гранатой – не уверенно сказал полицейский.  

– Да? – совсем безучастно произнес Тень, и продолжил про себя – поэтому взрывом разворотило сейфы снизу, чудесная граната…  

– Ну тогда закрывайте дело или ищите кто это сделал, мои люди все мертвы – и развернувшись пошел прочь.  

Тень молча брел по дороге размышляя о случившимся – Да, никогда я не доверял этим русским, они всегда в спину нож воткнут. Интересно где сейчас этот Андерсон? Ловко он и со своими зубами, и с сейфом с документами, все правильно сделал. Ну что-ж не зря он был одним из лучших, эх хотел бы, и я очутится на твоем месте сейчас. Наверное, скоро уже у американцев будет. А бабу свою он интересно взял? Хотя какая разница… Для всех он погиб и для меня тоже. Нужно и о себе подумать – Тень сел в ехавшую следом машину, и скомандовал – В школу.  

Переночевав в машине Андрей поехал на запад в центр Германии в сторону Дюссельдорфа. Первая задача была у него, это пустит по ложному направлению тех, кто будет искать его или машину. Если выйдут на его след, то везде будет информация что он направляется в сторону Дюссельдорфа, вероятно, чтобы в дальнейшем уйти к американцам.  

Проехав по мосту через реку Верре, Андрей остановился не далеко от небольшого отеля.  

– Все дальше мы без машины, иначе по машине нас быстро вычислят – сказал Андрей Лени.  

– А как же мы доберемся? – с испугом озадаченно спросила она.  

– Как все на поезде ли еще как, сейчас здесь переночуем, и дальше как гражданские, как все эвакуированные – уверенно ответил Андрей.  

– А машину куда денешь?  

– Избавлюсь, сейчас пойдем устроимся в отеле, ты отдохнешь, а я все сделаю.  

– Это не опасно? – беспокоилась Лени.  

– Ну ты же видела, что ни одна проверка ничего не заподозрила, все будет хорошо, не переживай – успокаивал ее Андрей.  

Они дошли пешком до отеля и сняли комнату, Андрей оставил Лени в номере, а сам вернулся к машине. Проехав вдоль реки, он нашел удобное место где можно было утопить машину. Избавившись от машины, он вернулся в отель.  

Зайдя в комнату Андрей сказал – Давай немного обсудим нашу легенду.  

Лени молча кивнула. Она уже не понимала во что она ввязалась, правильно ли она сделала что поехала с Арнольдом? С другой стороны дома у нее больше не было, вещей тоже, даже денег у нее на счету практически не было. Она уже приняла мысль что скоро Германия проиграет войну и везде будут русские. Иногда она хотела закрыть глаза, а потом открыть и проснуться у себя дома, где мама готовит завтрак, а папа собирается на работу… Но это было как будто в другой жизни, а сейчас она куда-то-то бежит, от кого-то прячется и главное она не представляет, что будет впереди…  

– И так – начал Арнольд – Я Арнольд Вульф, специалист по металлообработке. Ты – Лени Вульф моя жена. – Он достал удостоверения личности и положил на стол.  

Лени взяла документы и как-то отрешенно стала их разглядывать, мысли путались у нее в голове.  

– Мы эвакуированные из Чехословакии, я работал на военном заводе в Копршивнице. После эвакуации мне дали направление на завод БМВ – и Андрей выложил на стол еще какие-то документы.  

– На все остальные вопросы отвечай все как есть на самом деле, только познакомились мы с тобой в 1940 году, поженились в 1941, с зимы 1941 года мы жили в Чехословакии, главное запомни город – Копршивнице. Все остальное описывай как было. Квартиру, твою работу в ресторане и так далее, ничего не придумывай. – продолжал он.  

Лени только молча кивала головой.  

Понятно? – спросил Андрей.  

Понятно, я тебя люблю – совершенно непонимающим тоном ответила Лени.  

Добравшись до дяди Лени – Вернера, который жил в небольшом городе Эберсберг, что находится недалеко от Мюнхена, они поселились в его доме.  

Вернер был не ярым противником Гитлера, но он и не поддерживал его политику, учитывая, что ситуация в Германии становилась все хуже, положение Вернера среди горожан становилось более значимым.  

Арнольд быстро нашел общий язык с Вернером и тот помог ему устроится работать у знакомого фермера.  

В апреле 1945 года в Мюнхене начали вспыхивать антигитлеровские акции, что привело к тому что Баварию американцам сдали практически без боя.  

Американцы не очень пристально проверяли мирное население на причастность к нацистской партии, да и вообще они старались завоевать доверие местных.  

Арнольд имел хорошую, подготовку, владел знаниями в области металлургии, у него были качественные документы, поэтому процесс адаптации при новой власти прошел у него и Лени очень хорошо, ни разу его никто ни в чем не заподозрил, а если и были сомнения, то как правило американцы старались их не замечать.  

Через несколько лет они обзавелись собственным домом, наладили мирный быт. В 1947 году у них сперва родилась дочка, а через еще два года и наследник. Потом появились и внуки.  

До 1986 года Арнольд даже не вспоминал что когда-то он был Андреем, он жил совершенно другой судьбой.  

– Как тебя зовут? – спросил Арнольд Вульф.  

– Света, в честь бабушки, а что? – сказала Света, и ей показалось что она уже видела где-то это лицо…  

– А папу, Санька?  

– Да, бабушка его зовет – Санек.  

– А вы…? Ты…? – слова застряли в горле Светы.  

– Да. Это я… – Тихо и как-то виновато сказал Андрей. Больше он ничего не смог произнести комок встал поперек горла, а глаза на полнились слезами…  

Горькое лето 20 века  

Из ворот под вывеской «Автомастерская Ёргана Хуберта» вышел седоволосый, но крепкий старик, с тонкими черными пижонскими усиками, ото лба через глаз и всю щеку тянулся старый шрам, этот шрам не уродовал, а скорее на оборот добавлял мужества лицу. За ним шел мужчина в рабочем халате.  

Старик – ты все понял?  

– Да господин директор – ответил мужчина в халате.  

Невдалеке стоял роскошный БМВ 7й серии, рядом с ним нетерпеливо топталась молодая женщина, повиснув на руке у молодого человека и пацаненок в национальных баварских шортах лет пяти.  

– Папа!!! Ну ты скоро? – утомленно прокричала женщина.  

Старик подошел, еле прихрамывая к машине и обернувшись кинул мужчине в халате – В понедельник позвоню!  

– Да, господин директор.  

Старик сел за руль, рядом молодой мужчина сзади разместились женщина и пацан. Он нежно провел рукой по торпеде, как это делают, когда подходит соседская ласковая собака и рука сама начинает ее гладить, так же и старик погладил машину, и обратился к ней – Поехали!  

Мотор ожил, зазвучав благородным басом, и машина медленно выехала из двора. Так началось раннее утро 19 июля 1980 года.  

Молодой человек обратился к старику – Ёрган, а почему нельзя было на поезде поехать?  

– Не люблю, я поезда – как-то не то что бы резко, но явно с негативом бросил старик.  

– Папа вообще не любит ездить далеко, если бы не этот контракт, то он бы ни за что не поехал бы.  

К вечеру они были уже в пригороде Парижа. На заднем диване мирно дремали мужчина, а на его плече женщина, рядом со стариком сидел пацан и с интересом смотрел в окно.  

Показалась табличка «PARIS», за ней была зебра пешеходного перехода, низкое солнце заката на мгновение ослепило старика, и он не заметил пешехода у зебры, пешеход возмутился что его не пропустили, и что-то прокричал вслед проехавшей машине высоко взмахнув рукой в верх, как бы посылая проклятия, эту картину увидел старик уже в зеркало заднего вида, и переведя взгляд вперед… передним была та же дорога, но только покрытая не асфальтом а брусчаткой.  

По брусчатке ехала колонна военных грузовиков с крестами вермахта, вдоль дороги стояла толпа людей радостно подняв руки в нацистском приветствии и размахивала флажками со свастикой. В одном из грузовиков сидел молодой, нагло улыбающийся парнишка лет 25, он повернулся к водителю – А француженки ничего, есть симпатичные!  

Старик мотнул головой и перед ним опять была асфальтированная дорога. Толи в слух, толи мысленно он произнес с досадой – Ничего не изменилось.  

В ресторане отеля в котором путешественники ужинали по телевизору шли новости.  

Диктор французского телеканала рассказывал об открытии в Москве олимпийских игр.  

– Тоже мне олимпиада, одни коммунисты собрались. – Заметил Штефан с ехидством.  

– Да, наши просто побоялись в СССР ехать. – заметила женщина – Продуют им всё.  

На экране телевизора показывают стадион Лужники.  

– Одно понятно, что такого бардака как у нас восемь лет назад не будет точно – Добавил Штефан.  

– Это точно, там все ходят строем – в свою очередь съехидничала женщина – чуть, что сразу к стенке и все. Нет человека – нет проблем.  

Старик не принимал участие в этой беседе, он с интересом смотрел телевизор. Сперва показали огромный стадион, на котором проходила церемония открытия XXII летних олимпийских игр и вдруг вместо праздничного стадиона на экране появилось огромное поле, по периметру которого стояли советские автоматчики с так узнаваемыми автоматами ППШ на перевес, а все поле было занято пленными немецкими солдатами, затем на экране показали Красную площадь от которой тянулась празднично украшенная улица Горького, и снова картинка поменялась на колонну немецких военнопленных которые прошли маршем по Москве 17 июля 1944 года, это было всего 36 лет тому назад. Диктор продолжил что-то рассказывать о церемонии открытия олимпиады и красавице Москве.  

Старик поднялся и пошел в сторону бара.  

– Папа ты куда? – встрепенулась женщина.  

– Сейчас вернусь. – бросил старик.  

Молодые люди продолжили ужинать, поглядывая в окно на праздно гуляющий Париж  

Подойдя к стойке, старик обратился к официанту – Гарсон, водка силь ву пле!  

Официант потянулся за шотом, но старик произнес по-немецки резко и четко – Вере (стакан фр. ).  

Официант удивился, но взял стакан и стал медленно наливать водку, ожидая, когда старик его остановит, только после того как он наполнил стакан больше чем на половину старик его остановил – Стоп.  

Старик взял стакан, как-то странно посмотрел на него, как будто что-то говорил ему глазами, поднял локоть перпендикулярно полу и опрокинул в рот.  

Официант открыл пакетик с орешками и высыпал их на тарелку, пододвинув их к старику, но тот сделал то что до этого официант не видел никогда, старик поставил стакан на барную стойку и поднеся руку в пиджаке к лицу сильно втянул воздух носом – Посьлье пьервой не закусывайю…  

За столом мужчина спросил у женщины – Там что, Ёрган водку пьет что ли?  

– Нет, ты же знаешь папа ничего кроме пива не пьет, он-же истинный бюргер! – ответила она  

– Руссо – поинтересовался официант у старика.  

– Найн – отрубил тот.  

Вернувшись за стол, старик погрузился в свои мысли. Внук с интересом смотрел телевизор, по которому показывали Москву.  

– Деда, а ты в Москве был?  

Старик даже как-то вздрогнул от этого вопроса – Был – протянул он задумчиво…  

Расскажи, а Москва и в правду такой красивый город?  

Дома расскажу – ответил старик, и погрузился в свои мысли.  

В полутемной комнате на стуле сидела женщина совершенно седая не определенного возраста, перед ней стоял на коленях и рыдал мужчина, он был не мытый, в ватнике.  

Женщина его гладила по голове и только бормотала сквозь слезы – живой, живой, живой… Слава богу, живой.  

Мужчина поднял голову, его лицо пересекал шрам от лба через глаз до щеки, шрам был очень старый.  

– Мама, как ты была права…  

– В чем, Ёрган?  

Во всем, ты была права... Я тысячу раз думал, что меня убьют...  

– Давай кушать, сын. Все позади. Ты дома... – сказала женщина.  

Она поднялась и стала суетится на кухне. Мужчина с трудом поднялся и сильно хромая подойдя к столу достал из самодельного вещь-мешка консервную банку с русской надписью «Тушенка», ещё что то, и бутылку водки.  

Они сидели за столом напротив друг друга и не могли оторвать взгляд…  

Мужчина достал из серванта два стакана, налил водки и высоко подняв локоть выпил залпом после чего занюхал рукавом.  

Ты знаешь все это время я больше всего хотел узнать кто мой отец. Ты никогда мне о нем не рассказывала… а там… я все время думал о тебе и о нем… семья, это самое ценное что есть у человека…  

За столами светлой учебной аудитории сидели совсем молодые люди. Лектор поздравляет с поступлением студентов на медицинский факультет Мюнхенского университета. Он также говорит, что в этом, 1913 году, в университет поступило рекордное количество студентов. И еще что-то… про историю университета, про высокое звание врача и так далее… так далее…  

Юная девушка внимательно слушала лектора, а с соседнего ряда за ней не менее внимательно наблюдал высокий красавец с тонкими черными пижонскими усиками.  

Как только лектор сообщил что все свободны, молодой пижон подошел к девушке – Я поражен вашей красотой. Разрешите представится – будущий светила Германской медицины – Доктор Йозеф Ме... Для Вас просто Йозеф.  

– Марта. Будущая светила психологии. Но для вас, только доктор Марта – Парировала девушка – Вижу сейчас вы больше озадачены изучением других наук, нежели медицины.  

Вероятно, это была та самая любовь с первого взгляда о которой написано множество романов.  

Йозеф ухаживал за Мартой, как только мог. Он заваливал ее цветами и конфетами при этом оставался, иногда даже чересчур, галантным кавалером, воспитание в хорошей семье дало свои плоды.  

Студенческая пора — это, наверное, самое романтическое время.  

Молодые люди проводили все свободное время вместе, посещая вместе театры, музеи, выставки и конечно кино  

Марта и Йозеф гуляли по Мюнхенскому зоологическому музею и рассуждали на тему медицины.  

– Только хирургия спасет человечество от всех болезней. Хирургия – это царица медицины. – Со знанием дела рассуждал Йозеф.  

– Хирургия может поправить только физические недостатки, а главное, это душа, внутренний мир человека. Здоровое тело, но с гнилой душой, это самый больной человек. Я все-таки думаю, что психология, вот основа здорового общества. – Парировала Марта.  

– Вот например – Марта показала на скелет древнего животного – Почему вымерли динозавры? Они были крепкие и здоровые, а души у них не было…  

– Ну ты сравнила… Это же бездумные животные, хотя и люди то не все особо мыслящие. – и Йозеф ехидно улыбнулся.  

– И все-таки я считаю, что хоть хирургия и важна, но психология более прогрессивная тема, сколько тайн души открыл нам Фрейд. А хирургия, ну научатся люди пересаживать от одного другому органы, разные почки, печень, легкие, а душу то не пересадишь… Только здоровая и чистая душа может спасти человека…  

Ну пусть будет так. В будущем, мы откроем свою клинику, я буду лечить тело, создавать здоровый человеческий механизм, а ты будешь исправлять души… Как там сказал Ювенал – «Mens sana in corpore sano», что в переводе с латыни – «В здоровом теле здоровый дух»  

Рождественский рынок был ослепительно красивый, по нему держась за руки шли и болтали Йозеф и Марта.  

На улице стоял фотограф и предлагал всем сделать рождественские фотографии две по цене одной! – Молодые люди! Сделайте художественное фото! Останьтесь молодыми на вечно!  

А давай сделаем фото! – охотно согласился Йозеф – хочу, чтобы ты у меня была вечно такой красавицей!  

Молодые люди хотели остановить время и на всегда остаться беззаботными студентами, фотограф несколько раз просил их посмотреть в камеру прежде чем смог поймать их счастливые лица объективом – Молодые люди смотрите в камеру, сейчас от сюда вылетит птичка!  

– Забрать фото вы сможете у меня в ателье через три дня – сказал фотограф и протянул визитку.  

Чрез несколько дней Йозеф принес в аудиторию две фотокарточки и одну вручил Марте.  

28 июля 1914 года нарушило все дальнейшие планы, началась война. Но это было где-то далеко, как будто в другом мире…  

В октябре Марте принесли телеграмму что ей нужно срочно приехать домой.  

Приехав в свой родной городок Поинг, что недалеко от Мюнхена, она узнала, что ее родители погибли в железнодорожной аварии… Не в состоянии оправится от горя Марта решает взять академический отпуск, и какое-то время пожить дома.  

За несколько дней до нового года раздался стук в дверь, на пороге стоял молодой солдат с тонкими черными пижонскими усиками, это был Йозеф. Он держал в руках железную коробочку с бельгийским шоколадом перевязанную алой лентой.  

– Как ты меня нашел?  

– Ну это не сложно, в деканате за коробку конфет можно узнать все – ответил Йозеф.  

Он достал из внутреннего кармана конверт в котором лежала их общая фотография, на обратной стороне был написан ее адрес.  

Меня призывают на фронт, и я не мог не попрощаться с тобой. Мне дали три дня.  

Йозеф принес с собой не только конфеты, но и еще пару бутылок шампанского.  

Когда они сидели за столом друг напротив друг друга, он достал бархатную коробочку.  

Вся бравада, которая была присуща молодому франту куда-то вдруг делась, и он несколько смущаясь открыл коробочку, в которой было кольцо.  

– Я хочу, чтобы ты была моей женой! После того как я вернусь с фронта, эта война не может быть долгой, мы с тобой поженимся. Я познакомлю тебя со своими родителями, и они конечно будут счастливы что мне так повезло с тобой. А пока если ты согласна, возьми это кольцо. – Смущаясь произнес Йозеф.  

Конечно Марта была очень счастлива, она любила Йозефа, но всё-таки такое предложение ее несколько смутило. И сквозь смущении он тихо ответила – Конечно да. Я тебя буду очень ждать.  

Все эти дни, они провели вместе. Три дня пролетели как одно мгновение, и когда он уходил на фронт, она стояла на пороге и провожала его как любящая жена.  

– Я тебя буду ждать!  

– Я скоро вернусь! У нас впереди много дел, и нас ждет пастор, он очень ждет, он мне так и сказал… – пошутил он на прощание.  

Война не могла продлится долго и Марта надеялась, что они скоро будут опять вместе. А дальше будет венчание и долгая совместная жизнь, куча ребятишек и все как у всех…  

Лето 1915 года было не жарким, поэтому Марта много гуляла. К лету живот уже заметно увеличился, но она и не думала скрывать беременность, в конце концов это ее дело.  

Раздался стук в дверь, Марта обрадовалась и поспешила открыть дверь, на пороге стоял незнакомый солдат, он выглядел немного уставшим или явно неготовым к разговору.  

– Здравствуйте! Марта?  

– Да… – как-то испуганно ответила девушка  

– Я друг Йозефа…  

Она его перебила – что с ним? Он жив?  

Солдат опустил глаза – нет, он погиб. Но он просил передать Вам что он счастлив был, когда был с Вами, и что он очень сильно любит Вас! Простите меня.  

– Как это произошло? Нет! Не может быть!!! – Обезумев от горя прошептала Марта.  

Солдат достал что-то тряпочное из кармана и протянул Марте, она машинально взяла и положила это в карман, затем он достал из кармана «Железный крест» с надписью «1914», она его зажала в руке так что края впились в ладони, еще он отдал ей наградной лист и фотографию на которой был Йозеф и Марта, а на обратной стороне красивым почерком был написан ее адрес.  

– Нет. Я не верю... – Пробормотала Марта, Глядя на фотографию.  

– Простите меня, Марта... Виновато сказал молодой солдат, и не попрощавшись ушел.  

А Марта еще долго стояла на пороге своего дома молча глядя на фотографию, на которой были она и Йозеф, молодые и счастливые.  

За всей этой сценой с порога своего хлебного магазина наблюдал Ицхак Розенблат.  

Он был единственный из всего городка кто потом иногда заходил к Марте и спрашивал не нужна ли помощь.  

– Ёрган! – Крикнула из кухни молодая мама – Возьми деньги со стола и сбегай к фрау Хельге за молоком, а на обратной дороге за хлебом!  

Это было как самое любимое поощрение для пятилетнего Ёргана сбегать к фрау Хельге, ведь там была его подруга Ирма.  

Подбегая к дому фрау Хельги Ерган обязательно срывал с их клумбы цветок, фрау Хельга это видела, но никогда не ругалась, а только каждый раз сажала новый.  

С порога Ёрган громко прокричал – здравствуйте фрау Хельга! – И оставив бидон на крыльце прошмыгнул на задний двор, там на лужайке играла Ирма.  

Ирма была белокурой девочкой на пару лет младше него. Ее задорный смех и очаровательная улыбка сводили с ума Ёргана.  

Вручив цветок Ирме и немного поиграв с ней в салки, Ёрган схватил наполненный бидон с молоком и побежал дальше, крикнув на ходу – Спасибо, фрау Хельга.  

– Ну а деньги потом мать занесет. И что у тебя только в голове, жених малолетний... – Не громко сказала Фрау Хельга вслед убегающему Ёргану.  

– Добрый день, господин Розенблат – поздоровался Ёрган войдя в хлебный магазин  

– Привет, тебе как обычно?  

– Ага! – Ёрган поставил бидон на пол и стал шарить по карманам  

– Ну что опять деньги забыл?  

Да. – Он даже забыл заплатить за молоко.  

– Ладно бери хлеб, потом занесешь. Как мама? Дома все нормально? – Поинтересовался булочник.  

– Ага – ответил Ёрган.  

Схватив горячий хлеб Ёрган беззаботно побрел домой.  

– Маме привет передавай, сорванец. – На прощание сказал булочник  

Марта войдя на кухню сразу заметила деньги на столе – ну что с ним будешь делать? Ладно потом всем занесу – сказала она в слух сама себе.  

В кухню вбежал Ёрган поставил на стол бидон с молоком и аккуратно положил хлеб на стол целой стороной, так чтобы мама не увидела сколько он по дороге съел горячей корочки.  

К десяти годам Ёрган уже преуспел в механике, возможно сказалось отсутствие отца, ему приходилось частенько выполнять мужскую работу по дому, а может просто были способности. Одно из любимых его развлечений было, это помощь в ремонте различной сельскохозяйственной техники в ближайшей мастерской. Он знал всех окрестных механиков и с удовольствием им помогал, за это они ему подарили набор инструмента. Далеко не каждый мужчина в его маленьком городке мог похвастаться таким инструментом, а у Ёргана он был.  

Иногда к нему обращались соседи с не большими просьбами починить примус, или залудить посуду. В сарае он организовал свою маленькую мастерскую. Марта по началу пыталась иногда наводить порядок в сарае, но Ёрган очень ревностно относился к своему рабочему месту – Не место женщине в мастерской, это его, мужская территория.  

Каким бы взрослым он не казался, он все равно оставался мальчишкой. Возможно эти противоречия присущи всем послевоенным детям, которые росли без отцов.  

На заднем дворе его дома, в теплое время года вечно собиралась компания ребятни и Ёрган с огромным удовольствием всем чинил велосипеды. Особое место в этих компаниях занимала Ирма, она всегда была где-то рядом с Ёрганом, но при этом никогда не влезала в его мальчишеские интересы. Он же в свою очередь испытывал к ней самые нежные чувства, и оберегал ее от любых посягательств мальчишек.  

Возвращаясь из школы, он зашел за свежими рогаликами в булочную Розенблата.  

– Привет, Ёрган, у меня что-то с тестомешалкой случилось, а о твоих способностях механика ходят легенды, может глянешь? – Обратился с улыбкой кондитер.  

– Здравствуйте, господин Розенблат, с удовольствием! А у Вас инструмент есть?  

– Какой инструмент? Мой инструмент — это противень и руки.  

– Тогда я мигом за инструментом.  

Через несколько минут, Ерган подъехал к кондитерской на велосипеде, через плечо у него была перекинута брезентовая сумка с инструментом – Так, ну что тут у вас? – со знанием дела сказал парнишка, и провел рукой по машине, словно успокаивал её поглаживанием.  

– Ага, цепь растянулась и слетела, сейчас все сделаем!  

Прошло пятнадцать минут, и Ёрган явно гордый своей работой обратился к кондитеру – господин Розенблат, включайте и принимайте работу!  

И действительно машина заработала!  

Да ты просто мастер, возьми – И кондитер протянул ему несколько банкнот – Ты заработал, с такими руками ты не пропадешь!  

Войдя в кухню, Ерган гордо положил на стол заработанные марки.  

После школы Ерган естественно поступил в механическое училище, затем он успел поработать на Баварском моторном заводе.  

У Ёргана сложились особые отношения с Ирмой, это была уже не просто дружба, а настоящая любовь. Все свободное время они проводили вместе.  

Самое любимое их развлечение — это ходить в кино.  

Особенно они любили фильм «Триумф воли» – «20 лет после начала мировой войны… 16 лет после начала немецкого горя… 19 месяцев после начала германского возрождения…»  

Этот фильм внушал им не просто гордость за свою родину, но также надежду на счастливое будущее.  

Молодёжь верила и надеялась на скорейшее возрождение Германии. Фюрер и партия делали огромную работу, они объединяли не только немецкий народ, но и возрождали немецкий дух. Двадцать пять пунктов партии были направленны на подъем Германии. Экономика восстанавливалась после позорного версальского мира, безработица сокращалась. Такими темпами Германия в ближайшие годы должна будет стать великой державой!  

Как-то летом 1938 года за ужином Ёрган сказал – Мама, я хочу открыть мастерскую, в нашем сарае, вот только где бы взять денег? Все деньги у этих проклятых евреев. Когда же уже наш фюрер решит эту проблему?  

Марта с грустью посмотрела на сына – ох, как же ты ошибаешься! Этот черт усатый не проблемы решит, он уничтожит Германию!  

– Фюрер Германию сделает великой!  

Марта отвернулась и тихо пробормотала – только сперва он всех нас убьет…  

– Ты думаешь величия можно добиться унижением других? – с грустью спросила Марта.  

– Не унижением других, а полным освобождением Германии от иноземцев и просто неполноценных рас.  

– А как ты определяешь полноценность или не полноценность расы? Бог всех создал равными, или ты считаешь, что Бог ошибся? Ладно оставим этот разговор, главное не спешить на разговор к Богу… – Закончила Марта этот разговор.  

В дверь постучались, Ерган, побежал открывать дверь, на пороге стояла Ирма. На воротнике ее платья сверкал новенький значок со свастикой – а я в партию вступила!!!  

Оооо, ты теперь у нас партайгеноссе – с улыбкой встретил её Ёрган – Заходи, поужинай с нами.  

Ерган стоял перед только что перестроенным сараем. Рядом стояла Марта, Ёрган взял ссуду в банке и смог открыть механическую мастерскую, гордость за сына переполняла её душу.  

Ирма держала Ергана за руку – Ну! Давай!  

Ерган дернул за веревку и материя, прикрывающая новую надпись «мастерская Ёргана Хуберта» упала на землю.  

На импровизированном открытии мастерской было не много людей, но те, кто пришел от души поздравили Ергана.  

Ерган гордо открыл ворота мастерской, и в мастерскую въехал жутко чадящий трактор. Трактор принадлежал соседнему фермеру, это был первый заказчик.  

– Мама, скоро здесь будет стоять очередь из автомобилей! – гордо заявил Ёрган повернувшись к матери.  

– Ну дай-то Бог. – поддержала она сына  

– Точно будет стоять. – Добавила Ирма – Фюрер открыл недавно завод по производству автомобилей для народа. И скоро каждый немец сможет себе купить по авто!  

Весной 1938 года при активном участии самого фюрера началось строительство нового автомобильного завода. Этот завод должен будет обеспечить каждого немца личным автомобилем.  

– Вот тогда и будет здесь очередь. Всё-таки верно говорят умные люди, что – «Лучшая работа — это хобби за которое еще и платят деньги». – Закончил разговор Ерган. И войдя в мастерскую, закрыл за собой ворота.  

Ёрган был очень доволен жизнью, он воплощал то, что ему нравится, от этого все перспективы были очень радужными.  

Войдя в дом, Ёрган раздраженно бросил – из-за этих евреев мы теперь остались без хлеба, все беды из-за них, ненавижу! – Он только что проезжал на велосипеде мимо хлебного магазина Ицхака Розенблата. Все стекла в магазине были выбиты, а на дверях были нарисованы шестиконечные звезды, саму же семью пекаря сажали в грузовик.  

Марта не отреагировала на его слова, только тихо пробубнила себе под нос – если и дальше так пойдет, то мы не только без хлеба останемся…  

Ну да ладно без них будет еще лучше! – воодушевленно сказал Ёрган. – А может нам открыть еще и хлебный магазин.  

– Да, когда тебе еще и магазином заниматься? Ты вон и так целыми днями пропадаешь то в мастерской, то по окрестным полям ездишь, трактора чинишь.  

– Это да… Работы много. Это же здорово что работы много! Нужно еще пару человек взять на работу, вот только где бы их найти? Ну ничего, найду. – И Ёрган пошел в мастерскую.  

– А кушать? – Обеспокоилась мать.  

– Не хочу – бросил на ходу Ёрган.  

– Знаю, как ты не хочешь – сказала сама себе Марта и начала собирать еду, чтобы отнести ее Ёргану в мастерскую.  

По выходным, если конечно они были выходными для Ёргана, он обязательно встречался с Ирмой. И они с удовольствием ходили в кино, и естественно на задние ряды.  

Как всегда, перед фильмом показывали «Die Deutsche Wochenschau» – доблестные солдаты вермахта освобождали одну страну, за другой. 22 июня 1940 года был освобожден Париж!  

Ирма шепотом на ухо – скоро мы и эту большевистско-еврейскую Россию освободим! И тогда мы с тобой точно поженимся, я хочу участок на берегу Волги, я буду заниматься сельским хозяйством, а ты откроешь большую мастерскую и будешь ремонтировать не только трактора, но и машины, а может даже и паровозы!  

– А почему в России? – удивился Ёрган – Мне кажется у нас полно работы и здесь, дома, тем более в России холодно, и там дикие славяне.  

– Да и черт с ними, с этими дикарями, зато там просторы, и реки большие. Там такие огромные поля можно сделать. – Замечтавшись ответила Ирма. – Вот у нас сейчас совсем не много земли, а там будут бескрайние поля…  

Но в этот момент журнал закончился, и она прижалась к плечу Ергана, на экране была музыкальная комедия «Гаспароне» с неподражаемой Марикой Рёкк.  

Придя домой, Ёрган застал маму со слезами на глазах.  

– Что случилось, мамуля? – С испугом спросил он  

Марта молча протянула ему повестку.  

– Что это? – спросил он, прекрасно понимая, что это повестка, но при этом не хотя в это верить.  

– Это… повестка. Это приглашение от фюрера на смерть.  

– Какую смерть?  

– Война — это смерть… поверь мне сынок, уж я-то это знаю – с болью в сердце сказала Марта.  

– Но мы же несем свободу миру – не уверенно попытался парировать Ерган.  

– Какую к черту свободу…? – практически через слезы сказала мать.  

– А если тебя … – Марта не смогла закончить фразу.  

– Не бойся, мама, я не погибну, да и война не может быть долгой – попробовал поддержать маму сын.  

– Это я уже слышала – тихо произнесла Марта и добавила – Только бы не на восток… только бы не восток…  

Ёргану повезло, он попал в подразделение технической поддержки!  

Пройдя курсы, его направили в Париж!  

Перед отправкой он сперва забежал к Ирме, попрощался, она обещала его дождаться.  

Дома же Марта не находила себе место. Узнав, что сына отправляют в Париж, да тем более в техническое подразделение, она вздохнула с облегчением – Слава богу, что не в Польшу!  

Показалась табличка «PARIS». По брусчатке ехала колонна военных грузовиков с крестами вермахта, вдоль дороги стояла толпа людей радостно подняв руки в нацистском приветствии и размахивали флажками со свастикой. В одном из грузовиков сидел Ерган, повернувшись к водителю, он с бравадой сказал – а француженки ничего, есть симпатичные!  

Ерган был принят обычным механиком, но за его умение, он пользовался огромным уважением не только у сослуживцев, но и у начальства. Все понимали, что с такими навыками он быстро дослужится не только до офицера, но и получит хорошую должность.  

В небольшой мастерской стоял танк.  

Паренек, вынырнув из моторного отсека танка крикнул – все! Нужно мотор менять, не завести его! Пропади пропадом эта французская железяка.  

Кто-то из толпы механиков прокричал – Ерган, а тебе слабо?  

– Легко, спорим на три кружки пива, что я его заведу?  

Молодые ребята с хохотом разбили пари!  

Ерган подошел к танку, положил руку на броню и не спеша погладил, танк был холодный. – ну что, посмотрим. – И с головой нырнул в моторный отсек. Через несколько минут он вылез, и с ухмылкой вытер руки ветошью.  

Все смотрели на него.  

Кто-то крикнул – проспорил ты нам три кружки!  

Кто-то добавил – Каждому!  

И ангар залился хохотом, когда хохот стих из танка появилась голова водителя – ну что?  

Ерган громко крикнул – Заводи! – Голова скрылась – да мне столько пива не выпить с каждого по три кружки! – Тихо и с ухмылкой пробормотал он  

Раздался треск стартера и ангар заполнился клубами дыма… так ожил.  

В этот момент с улицы раздался шум выстрелов в ангар влетела граната, мгновение и раздался взрыв. От взрыва загорелись бочки, начался пожар. Всех спасло что граната разорвалась за танком и никого даже не ранило. Механики бросились подальше от пожара, даже водитель танка вместо того что бы выгнать машину, выпрыгнул из нее и отбежал подальше!  

В гараже полыхал пожар, а посередине стоял заведённый танк.  

Ерган быстро прыгнул в люк водителя и выгнал танк на улицу, лихо развернул передом к гаражу и вылезя из него стал наблюдать как огонь уничтожает гараж. В этот момент в гараже прозвучал взрыв, взорвались какие-то баллоны, здоровая кран-балка которая стояла на улице накренилась и ударила по броне… Никто сразу и не сообразил, что на этом месте только что сидел Ёрган.  

Открыв глаза Ерган увидел перед собой миленькую сестру милосердия, она тоненьким голоском с явным французским акцентом прощебетала – Месье проснулся? Как вы себя чувствуете? – и улыбка расплылась на лице.  

– Хорошо, а где я? И что случилось?  

– Вас ранило! Но все уже позади. Вы в клинике.  

– А почему я как-то плохо вижу, что произошло?  

– Ни чего страшного, это просто повязка на глазу.  

– Что с глазом? – С трахом в голосе спросил Ёрган  

– С глазом все в порядке.  

Встав с кровати и подойдя к зеркалу Ерган увидел, что пол лица его перевязано.  

– А что под повязкой?  

– Наверное будет небольшой шрам, но шрамы только украшают мужчин! – ответила девушка несколько заигрывая с молодым человеком.  

– А почему голова так кружится?  

– Ну вас все-таки контузило, но это не страшно. Это скоро пройдет – подбодрила она Ёргана.  

Войдя в кабинет начальника мастерской, Ерган вытянувшись в струнку протянул документы из больницы.  

Майор посмотрел с улыбкой – Вольно! А ты герой, спас машину!  

– Что-ж, у меня для тебя отличные новости! Во-первых, тебя наградили железным крестом – и он протянул крест, на котором было выбито «1939». А во-вторых по состоянию здоровья и полученных ранений ты демобилизован.  

– Так что для тебя служба закончилась! Хотя мне жаль, из тебя бы вышел отличный военный. – сказал офицер. – А ты сам то как считаешь?  

– Честно? Я не очень готов быть военным, по мне лучше заниматься техникой.  

– Зря, нашей родине сейчас очень нужны хорошие военные. Ну да, каждому свое. – Закончил офицер вермахта, и повторил задумчиво – Каждому свое…  

Как всегда, перед фильмом показывали «Die Deutsche Wochenschau» – доблестные солдаты вермахта продолжали нести свободу Европе.  

Рядом с Ерганом сидела миленькая француженка, которую он увидел в первое мгновение, когда открыл глаза в больнице. Журнал закончился, и она прижалась к его плечу, на экране была комедия «Ночь в мае».  

После фильма молодые люди пошли гулять.  

В военной форме доблестного вермахта было удобно гулять по французской столице, все девушки обращают внимание, а остальные горожане проявляли почтение к немецкой форме, да и, полицейские стараются не замечать военных.  

По дороге пара зашла в ателье по пошиву верхней одежды.  

– Добрый день, месье – встретил их услужливый продавец. – чего изволите?  

– Месье изволит костюм и пальто изволит – несколько высокомерно ответил Ерган. Он чувствовал себя королем жизни. Во-первых, он был героем, с боевым шрамом, во-вторых рядом с ним была симпатичная француженка, которая не смела перечить ему.  

– Кокой костюм изволите? Летний? Теплый? – продолжал лебезить продавец.  

– Для какого случая? Торжественный? Деловой? Повседневный?  

– Пожалуй, для осени. И деловой. – продолжал молодой человек высокомерно.  

Кто бы мог подумать, что у ног простого, молодого механика из маленького провинциального городишка будет лежать европейская столица.  

Девушка вольготно сидела в кресле и пила заботливо принесенный ей кофе.  

Помощники продавца принесли несколько образцов ткани. И развернув их перед клиентом, застыли в услужливой позе.  

– Дороте! – обратился Ёрган к своей спутнице – Ты как считаешь? Какая материя лучше?  

Девушка показала на один из образцов – Мне эта больше нравится, Ёрган.  

– Да...? А, мне вот эта! – больше для того чтобы показать кто главный возразил Ёрган.  

После того как с клиента сняли все мерки и оформили заказ, пара вышла на улицу. А сотрудники ателье еще некоторое время стояли в услужливой позе с натянутыми улыбками провожая взглядом молодых людей.  

В дверь дома Марты раздался стук. Она открыла дверь, на пороге стоял сын. Он был в хорошем костюме, и расстёгнутом пальто, лицо его перечёркивал свежий, но уже заживший шрам, который тянулся ото лба через глаз и всю щеку.  

Мама с радостью бросилась ему на шею – СЫН!!! – слезы радости катились по ее щекам  

– Ну пошли, пошли в дом! Голодный? Сейчас накрою стол!  

Марта суетилась, на кухне накрывая стол, и постоянно бросала взгляд на сына, как будто боялась, что это мираж.  

Ёрган достал из чемодана сардины, сыр, копченую колбасу, шоколад и бутылку французского коньяка!  

– Тебе отпуск дали? – Спросила мама.  

– Нет. На всегда!  

– Слава богу! – взмолилась Марта, подняв благодарные глаза к небу.  

Они сидели друг напротив друга, мама не могла насмотреться на сына. Затем она подошла к нему и нежно погладила шрам – ничего, не страшно. Все уже позади, слава богу!  

На следующий день первым делом Ерган побежал к Ирме. Его встретила фрау Хельга.  

– Здравствуйте фрау Хельга! А где Ирма?  

– О привет!!!  

– Ну-ка покажись!  

– Ну Красавец! Герой!  

– Такие мужчины точно поднимут Великую Германию!  

– А Ирма работает в Мюнхене, только на выходные приезжает домой! Она большой человек в нашей партии!  

– На долго, герой? В отпуск? – Не останавливаясь, спрашивала фрау Хельга.  

– Нет, на всегда. – Радостно ответил Ёрган.  

– Вот Ирма то обрадуется – с улыбкой сказала фрау Хельга. – Она очень скучала. Может зайдешь?  

– Спасибо, но в следующий раз.  

Ерган наводил порядок в мастерской. Посевная 41 года уже прошла и сейчас у окрестных фермеров как раз время для обслуживания техники, так что работы впереди много! Руки соскучились по мирной работе!  

ЁРГАН!!! – раздался крик Ирмы, и она повисла у него на шее! – Как я тебя ждала!!!  

Молодые люди обнялись и поцеловались, Ирма не выпускала Ёргана из своих объятий.  

Все лето и осень Ерган работал не покладая рук. Он нанял даже несколько подростков, молодых людей нанять на работу стало сложно, многих призвали в армию, доблестный вермахт громил жидо-большевистскою Красную армию.  

Зимой работы стало поменьше. И он с Ирмой стали подумывать о свадьбе. А пока можно погулять и сходить в кино.  

Как всегда, перед фильмом показывали «Die Deutsche Wochenschau» – солдаты вермахта несли мир на восток!  

Ирма шепотом на ухо – А когда мы с тобой поженимся? Давай летом. Летом Крааасотааа!  

– Давай летом. У меня как раз работы будет поменьше. Да и война уже закончится, я возьму себе помощников. И тогда заживем! – Ответил Ёрган.  

– Заведем кучу детишек, Фюрер говорит, что нужно много детей иметь! На выходные будем их отдавать бабушкам, а сами гулять! – Продолжала мечтать Ирма.  

– А как же земли на Волге? – спросил Ерган.  

– Вот война закончится, тогда и посмотрим. Не очень-то я хочу, чтобы ты эти земли для нас добывал, ты свое отслужил, и так чуть не погиб, вон какой шрам. Пусть лучше эти украшения мужчин другие получают. А ты мне нужен здесь. – С нежностью закончила девушка.  

Но в этот момент журнал закончился, и она прижалась к плечу Ергана, они смотрели музыкальную комедию «Фальстаф в Вене».  

Ерган чинил очередной трактор, когда на пороге мастерской появился офицер комендатуры – Ёрган Хуберт? Тебе повестка!  

– Какая повестка? Я же уже отслужил!  

– Ты что, хочешь здесь отсидится? Через три дня явится по адресу, адрес указан в повестке!  

– Германии нужны солдаты, а не трактористы! – продолжал грозно офицер.  

– Но я освобожден от службы – попытался возразить Ерган.  

– Сынок – нравоучительно сказал офицер – может ты хочешь провести оставшееся время в Дахау?  

Ёрган не очень интересовался политическими вопросами. Но дурная слава о городе Дахау уже ходила среди людей. Там был организован лагерь для неблагонадежных и прочих коммунистов.  

Да и выбора особо то и не было, порядок – есть порядок, а для настоящего немца порядок превыше всего.  

Все это видела Марта в окно, лицо ее было белее снега – воостоок – прошептала она.  

Железнодорожный состав двигался куда-то на восток.  

По прибытию на пункт новобранцев построили в шеренгу на вокзале. Несколько офицеров выкрикивали фамилии и кого называли должны были подойти к дежурному.  

Ёрган Хуберт – прокричал офицер  

Ерган сделал шаг вперед.  

– Третий столик – Грозно гаркнул офицер.  

Ёргану снова крупно повезло он попал в ремонтное подразделение, «с такими руками ты не пропадешь! » – раздался голос Розенблата в его голове.  

Это был не Париж. На восточном фронте пришлось работать с утра и до ночи, одно радовало, что все это было в нескольких километрах от передовой.  

Иногда приходили письма из дома, мама писала, что у нее все хорошо, с продуктами было не очень, но жить было можно, как говорится. К тому же Ирма помогала.  

Ирме пришлось вернуться домой и заняться тем чем занимались ее родители всю жизнь, работать на своей ферме. На ферму родителей Ирмы были направленны несколько мужчин и женщин с востока. Не было необходимости им много платить, нужно было только кормить и обеспечивать необходимым для жизни. Как оказалось, что эти русские не такие уж и дикие, они хорошо разбирались в сельском хозяйстве. Одна женщина из России хорошо говорила по-немецки, и Ирма стала понимать, что в общем-то пропаганда пропагандой, а люди все одинаковые. Остальные работники очень быстро «схватывали» немецкий язык и через некоторое время с ними можно было нормально общаться…  

Поставки запасных частей для техники становились все хуже, приходилось снимать с одной машины детали что бы другую машину привести в рабочее состояние. Война сильно затянулась, а промышленность Германии не была готова к таким объемам производства.  

Новый 1943 год Ерган встретил в Белоруссии в маленьком городке Гомель.  

Это была самая ужасная зима. Работали в холодных мастерских, без запасных частей, без обеспечения, и самое странное что местное население не любило немцев, если в Париже каждый пытался показать свою лояльность, то в России было все на оборот. Да были лояльные люди, но в большинстве немцев никто здесь не ждал. Это война уже всем надоела. Это совсем был не Париж.  

– Хуберт, не далеко от нас танковая рота попал в засаду, у двух машин повреждены моторы, бери команду и отправляйся – приказал Обер-офицер.  

– А партизаны?  

– Не обсуждать! Там все зачистили, просто ты на месте быстрее разберёшься, чем пока мы их суда притащим. Выполнять!  

Есть – ответил Ёрган, смирившись со своей участью.  

Он понимал, что каждый выход с охраняемой территории опасен, а уж тем более ремонт техники где-то на окраине леса. Водитель-механик мог с экипажем устранить на месте простую поломку, но иногда, когда требовались знания, технику притаскивали в ангар на ремонт. Самое ужасное было это вынимать трупы из машин, особенно если танк простоял на жаре несколько дней, но этим занимались как правило пленные русские.  

По абсолютно разбитой дороге ехала колонна из трех военных грузовиков с крестами вермахта, вдоль дороги иногда попадались люди с явно недружелюбным настроением. В одном из грузовиков сидел не очень молодой мужчина, у которого ото лба через глаз и всю щеку тянулся старый шрам, он повернулся к водителю – а русские не очень-то нас любят!  

На окраине пустой деревни стояли танки вокруг были выставлены посты, а танковые экипажи были готовы к бою.  

Ротный командир процедил сквозь зубы – где вас черти носят, или вы хотите, чтобы нас здесь всех пожгли? Тут полно бандитов!  

Немного оглядевшись Ёрган увидел, что несколько домов в деревне догорает, а в канавах лежали трупы женщин, детей и стариков, ни одного солдата Красной армии среди них не было…  

– Проклятая война – прошипел тихо Ерган.  

– Что тут у вас? – Поинтересовался он у офицера.  

А черт его знает, вроде все в порядке, но завести не можем, а тащить два танка по этому бездорожью, это значит верная гибель. Где только набирают этих бездарей в механики? – ответил офицер.  

Ладно разберемся – ответил Ёрган.  

Он подошел к танку, положил руку на броню и не спеша погладил, танк был холодный. – ну что, посмотрим. – И с головой нырнул в моторный отсек.  

Всю обратную дорогу он вспоминал слова мамы – Этот черт усатый уничтожит Германию! Но сперва он всех нас убьет…  

Это не русские нас убивают, это он нас отправил сюда умирать… – крутились мысли в голове Ёргана.  

К осени ситуация стала совсем катастрофической.  

И в какой-то момент мастерская уже была практически на передовой. Никто даже и не заметил, как вдруг в мастерской раздался треск автоматных очередей, а затем корявое – ХЕНДЕ ХОХ!!!  

На пороге стояли русские солдаты с автоматами ППШ на перевес. Эти автоматы всем были хорошо известны, но в руках русских Ерган их еще не видел!  

Все, сейчас убьют – пронеслось в голове и как эхо прозвучали слова мамы – Но сперва он всех нас убьет…  

Еще раз раздалось – Хэнде хох.  

Ерган мгновенно поднял руки, как и все остальные, только один из водителей танка потянулся рукой к кобуре на поясе и в тот же миг автоматная очередь прошила его насквозь, и он медленно осел, не произнеся ни слова.  

Солдат обратился к офицеру – Что с немчурой делать? В расход?  

– А хрен знает – ответил тот безразлично, наблюдая как солдаты проверяют мастерскую.  

– Есть где их запереть пока? – спросил офицер у солдат.  

– Обыскать! – приказал он  

Всех быстро обыскали, забрав все вплоть до фотографий и ремней.  

Да, вот здесь можно – ответил один из солдат, показывая на пустой чулан, где раньше был склад запасных частей.  

Офицер молча кивнул на дверь.  

Пшли – гаркнул солдат и подтолкнул дулом автомата Ёргана. Дверь закрылась с другой стороны, лязгнул засов.  

Комната была совершенно темной. Снаружи продолжался бой, который медленно удалялся.  

Ерган с друзьями начал перешёптываться на счет того что делать дальше? Попробовать открыть дверь и сбежать? Судя по тишине за дверью их, никто не охранял, если был кто то, то скорее всего он один судя по тишине и возможно даже спит. Началось обсуждение как открыть дверь с минимальным шумом, или на оборот, выбить одним ударом… Все понимали, что если их кто-то охраняет и если его не убить сразу-же, то тогда охранник их расстреляет без предупреждения. Как открыть дверь не придумали и решили выбивать дверь. Трое самых здоровых вместе вышибают дверь, а остальные должны максимально быстро проверить мастерскую, и сразу же убить охранника.  

Ергану за всю войну еще не приходилось убивать. Он понимал, что нужно будет, в случае необходимости убить, но как это сделать…?  

– Там разберусь – подумал Ёрган – главное опередить русского.  

Все приготовились, и в этот момент за дверью раздалось – Стой, кто идет?  

– Свои – последовал ответ.  

Значит все это время их охраняли, хорошо, что не побежали, точно бы пристрелили.  

За дверью продолжался разговор.  

– А это кто? – спросил голос постарше.  

– А хрен его знает, фашист какой-то – ответил молодой голос.  

– Давай к остальным его.  

– Да вы что, братцы, я же свой – взмолился третий голос  

– Ах ты сука – и последовал сильный удар, по звуку было понятно, что пленный упал.  

– Бороздин? Ты? – удивлённо сказал третий голос  

– Ты его обыскал? – спросил старый  

– Нет. – ответил молодой  

– А какого хрена?  

– Ого смотри-ка, а у него документы ты фашистские, а лопочет по нашенскому. – сказал молодой голос.  

– Встань скотина – сказал старый – к стене.  

– Не надо братцы, не надо, Бороздин нет, про…. – голос оборвала очередь автомата.  

– Ты чего? Так сразу – сказал молодой.  

– Ничего, я его знаю, вот ведь земля та круглая… не думал я, что с ним встречусь… – ответил старый.  

Все в комнате замолкли. Мысли о том, чтобы бежать пропали. Если они так своих расстреливают, то с немцами церемонится точно не будут.  

В колонне среди таких-же пленных Ерган шел куда-то на восток. Мысли путались в голове – Расстреляют? В Сибирь отправят? Куда? Мама… Ирма… Зачем я здесь, почему я тут? Кто я? Бог мой, спаси меня! Святой Отец – за что? А кто мой отец? Я умру и не узнаю кто мой отец? Почему мне мама о нем не говорила? Мама… Ирма…  

Пленных загнали в огромный сарай, затем выводили по несколько человек и куда-то уводили, сперва забрали всех офицеров и в военной форме, те кто был в робе не трогали. В сарае осталось совсем немного человек.  

Открылась дверь на пороге стоял солдат – ты, ты, и ты – он показал дулом на нескольких человек, в том числе и на Ергана.  

Под конвоем Ёргана завели в комнату, за столом сидел офицер, в расстёгнутой гимнастёрке, и с закатанными рукавами. Весь пол в кабинете был в крови.  

Ёрган, приготовился к худшему.  

Но офицер совершенно безразлично на хорошем хоть и с акцентом, немецком языке спросил фамилию, имя, нашел документы Ергана, внимательно их повертел, внимательно посмотрел на Ергана, позадавал еще несколько вопросов, про то где служил, кем служил, и еще раз поглядев на Ергана крикнул – Конвойный, увести.  

Ергана привели в другой сарай в котором были только солдаты и такие же рабочие в робах.  

Затем были строительные работы, сколько городов Германия разбомбила… и теперь все это придется немцам восстанавливать.  

Работа была тяжелая, все руками, практически без техники. Жить приходилось в сараях, отапливались они плохо, спали по несколько человек на одних нарах.  

В начале лета 44 года пленных построили, и какой-то новый офицер внимательно всех осмотрел, затем проходя повторно указывал на кого-то и того выводили из строя – не ужели все? Расстрел? За что?  

Стараясь не смотреть в глаза Ёрган стоял, опустив голову – Ду! – услышал он и получил сильный удар в спину прикладом – ВСЁ!!! Мама!!! Точно расстреляют…  

Эхом пронеслись слова мамы в голове – Но сперва он всех нас убьет…  

Выбранных построили, а остальных увели на работы. Появилось несколько человек в белых халатах и начали каждого осматривать – Зачем? Что это? Опыты? Зачем я родился? Мама!!! Зачем ты повстречала отца? Отец! Кто он? За что мне все это? Боже, в чем я провинился перед тобой? Или тебя не нет? Может ты от меня отвернулся, как и от всех немцев? Если ты существуешь, то тебе придётся умолять меня о прощении…  

Нескольких человек отобрали и их сразу же увели. А остальных погнали на станцию.  

Состав с зарешеченными окнами вез Ёргана в неизведанное – Не расстреляли! Буду жить…  

Через 12 часов дороги всех выгнали из состава, офицеры быстренько всех осмотрели после чего раздали горячую похлебку. Горячую!!! С салом! – Точно не расстреляют!  

И так на протяжении всей дороги!  

Состав остановился, щелкнули замки дверей, и раздалась команда – Аусштайген! (выходи) Ауабаует (стройся).  

Станция, на которой оказался Ерган, явно была расположена в большом городе.  

Затем всех погнали на огромный стадион.  

– Как же здорово – подумал Ерган, валяясь на траве стадиона и любуясь летним солнышком. Пригнали несколько машин с водой умыться, конечно, не удалось, зато напились все вдоволь!  

Вот оно счастье, поваляться и вдоволь напиться воды!  

Все уже знали, что они находятся в Москве. В той Москве которую должны были взять еще три года назад, в той Москве которую Люфтваффе разбомбил!  

Утром всех построили в колонны и повели…  

Сперва построили офицеров, их держали отдельно от солдат, затем построили всех остальных.  

Ерган шел в огромной колонне и, проходя по улице, он видел, как смотрят на него москвичи, не то, что бы со злобой, не то, что бы с ненавистью, а как-то может даже с сочувствием, или точнее с каким-то чувством гордости, решимостью, в их глазах боль перемешивалась с бесконечной силой!  

А где-же руины города? Где варвары с востока?  

Огромный, большой город, он продолжал жить!  

А дальше опять пешком, на огромное поле!  

Поднимали небольшие части пленных и уводили.  

Вот и его подняли и построили вместе с другими в шеренгу по двое.  

Офицер громко прокричал – Гибт ес Баухеррен? (строители ест? ) Драй шритте форвартс (три шага вперед)  

Несколько человек вышли вперед.  

Повезло им – мелькнуло в голове Ергана.  

Двое солдат отвели отобранных в сторону  

Аутомеханикен, драй шритте форвартс (Автомеханики, три шага вперед) –продолжил офицер.  

Ерган оглянулся по сторонам, никто не вышел  

Найн? – прокричал офицер.  

Ерган сделал три больших шага.  

Фамилиеннаме?  

Ёрган Хуберт!  

Специалитете?  

Motormechaniker (моторист) – Ответил Ёрган.  

Офицер что-то прокричал, и всех остальных пленных погнали в сторону.  

Ергана отвели в сторону, и солдаты отвернулись, такое впечатление что им совсем не было дела до него. Ерган постоял, затем пододвинулся к дереву, солдаты болтали на русском и громко смеялись.  

Ерган уселся под деревом и даже задремал ему снился дом, мама, Ирма. Давно он так безмятежно не спал!  

Вдруг он почувствовал, что кто-то рядом с ним присел!  

– Привет – сказал парень – Ханс. Ты тоже автомеханик?  

– Привет, Ёрган, да!  

– Куда нас? – поинтересовался Ханс.  

– Не знаю. – У него не было желания разговаривать, сон был намного приятней.  

И Ерган опять провалился в сон.  

Разбудил сильный пинок в бок сапогом – Ну-ка вставай немчюра! – Грозно крикнул совсем молодой пацан.  

Ерган не понял, что сказал ему парень, но точно догадался что нужно встать!  

– Пошел – и парень подтолкнул дулом ППШ сперва Ханса, а потом и Ергана.  

Впервые в голове у Ергана мелькнула мысль напасть на конвоира, их двое, он один, отобрать оружие и бежать, бежать… бежать? А куда? Не пристрелит конвой, так местные разорвут… до дома точно не доберешься… а здесь? Сколько я буду здесь? Мама, мама, как ты была права!  

Мысли прервала команда – Стоять немчура!  

Лязгнул засов и их втолкнули в какую-то темную комнату, она была освещена маленьким окошком. Дверь закрылась и снова лязгнул засов.  

Ёрган прислонился к стене и сразу же провалился в сон. С того момента как он попал на фронт, Ёрган научился засыпать практически мгновенно в любом месте и в любой позе. Во-первых, во сне он всегда оказывался дома, а во-вторых, во сне отступал вечный голод.  

Наутро появился конвойный – Ты – и указал автоматом на Ергана.  

В кабинете сидел крепкий офицер НКВД.  

– Сидеть – приказал солдат, указав автоматом на табуретку.  

Начался допрос, сперва все как обычно, фамилия, имя, где служил и так далее!  

А потом  

– Я знаю, что ты из СС! Никакой ты не механик!  

И Ёрган получил сильный удар в лицо от которого упал на пол, затем было несколько ударов в живот – Встать сука! – Слово «Сука» он уже знал, и оно не предвещало ничего хорошего!  

Ёрган пытался оправдываться, говорил, что он механик, и вообще не участвовал в боевых действиях.  

Так продолжалось может пол часа, но Ёргану казалось, что это длится вечно.  

В какой-то момент вошел второй офицер.  

– А это кто? – как-то без особого интереса спросил он, кивнув на Ёргана.  

– А типа механик по машинам, вот думаю куда его. – ответил НКВДешник.  

– Слушай, Василь, а откуда у тебя союзнические сигареты? – Спросил второй офицер совершенно спокойным голосом, выбивая сигарету из пачки «Camel».  

– Откуда-откуда, видишь от верблюда – пошутил первый.  

Второй офицер подошел к Ёргану который лежал на полу, и наступил ему сапогом на руку, Ерган от боли разжал ладонь, офицер внимательно посмотрел на руку прикуривая сигарету. Рука Ергана была мозолистой, но от слесарных ключей, а не от спускового крючка.  

Конвойный – громко гаркнул он.  

В комнату вошел солдат.  

– Во дворе стоит мотоцикл пусть его починит, а то эту ихнюю колымагу хрен заведешь, километр толкать нужно.  

Ерган ничего не понял, о чем разговаривали русские, да и в этот момент ему уже было все равно.  

Расстреляют – промелькнуло в голове у Ёргана – Ну и слава богу, хоть закончится все это…  

Конвойный пнул ногой Ергана – Встать! Пошел!  

Ергана вывели на улицу – может бежать? Успею сделать пару шагов, и все… все… и все закончится… – он поднял глаз к небу.  

– Махен! Арбайтен! Мото ремантирен. – скомандовал солдат.  

Во дворе стоял мотоцикл БМВ, Ёрган его знал, как свои пять пальцев.  

– Значит не сегодня – прошептал он про себя.  

«С такими руками ты не пропадешь! » – пронеслось в голове.  

Ерган подошел к мотоциклу, положил руку на бензобак и не спеша погладил. – ну что, посмотрим.  

Он несколько раз ударил ногой по заводной ручке, мотоцикл только «чихнул» но не завелся.  

Достав инструмент из «люльки» мотоцикла, Ёрган приступил к работе.  

На пороге дома стоял офицер и наблюдал за ним с наслаждением покуривая сигарету.  

Через десять минут Ерган снова ударил по заводной ручке и мотоцикл ожил, он еще немного подрегулировал его и отошел в сторону. Мотоцикл работал как часы.  

Затем была опять дорога, и в итоге Ерган оказался в трудовом лагере для военнопленных в каком-то подмосковном городе с странным названием Солнечногорск.  

Утром построив арестантов дежурный, офицер прокричал – Оттомаер, Крюгер, Хуберт!  

Ерган и еще двое вышли, остальных увели в цеха.  

К ним подошел молодой парнишка с винтовкой и повел к машине крытой брезентом  

– Оппен, унд зитцен (открой и садись)! Они открыли борт и запрыгнули в машину рядом сел конвойный – Ну закрывай! – Ерган догадался и закрыл борт.  

Буквально через 10 минут они были рядом с гаражом.  

Вылазь – скомандовал конвойный  

На пороге гаража стоял дед, рядом толпились женщины-водители  

– Принимай немчуру – крикнул конвойный деду.  

– А они хоть по-русски понимают?  

– А хрен их знает!  

– И что мне с ними делать?  

– А что хош, то и делай – крикнул конвойный – вечером заберу! – И прыгнув в кабину грузовичка уехал.  

– Шпрехен по-русски?  

– Найн!  

– Наин – хренайн – процедил дед и медленно пошел в мастерскую, махнув рукой что бы пленные шли за ним.  

В гараже стояло несколько машин, Ерган знал эти русские машины, он их тоже чинил, трофейные.  

– Мотор капут, махен махен, кто могёт?  

Ерган сделал шаг вперед.  

– Ну давай немчура покажи, что умеешь, чему вас ваш Гитлер научил.  

Ерган подошел к машине, положил руку на крыло и не спеша погладил, крыло было холодное. – ну что, посмотрим.  

Повернувшись к деду, он показал, что ему нужны ключи, которыми откручивают гайки – Шлоссершлюссел, шлюссел, битте.  

Дед махнул на верстак.  

Ёрган с головой нырнул в моторный отсек, через несколько минут залез в кабину, раздался треск стартера и гараж заполнился клубами дыма… машина ожила.  

Затем он отрегулировал мотор, машина заработала ровно – «с такими руками ты не пропадешь! » – раздался голос Розенблата в его голове.  

Старик раздал всем следующие задания, а сам внимательно следил за их выполнением.  

В мастерской помещалось максимум пять-шесть машин, еще часть машин стояла на улице.  

Для того что бы восстановить одну машину часто приходилось снимать запчасти с других.  

В России с запасными частями была такая же проблема, как и в Германии, вечно чего-то не хватало.  

Кроме старика, который ходил очень медленно от того что постоянно задыхался еще в мастерской был механик с обезображенным лицом от ожогов. Каждый раз, когда Ёрган смотрел на него, он проклинал войну, и думал, как ему повезло.  

Еще была девушка-механик, но как только появились пленные, ее сразу-же перевели в водители грузовика.  

Шли месяцы.  

Ерган уже выучил русский. Больше всего его поражал мат, с помощью мата русские передавали все, не просто все, а абсолютно все. Ругаться он научился, но если русские говорили матом, то понять он их не мог. Если они что-то матом говорили по ремонту машин, то ему приходилось догадываться чисто интуитивно, но если они просто общались, то это уже было сложнее любой шифровки.  

На самом деле русские не так уж и часто пьют спиртное, но если пьют, то обязательно хотят угостить, и вообще они готовы всегда делиться тем что у них есть. Они иногда исходят к нему злобой за то, что он немец, а иногда жалеют, что он вдали от дома и даже приносят ему что, не будь поесть или вещи. Странные они… эти русские.  

За свое умение ремонтировать машины, он был немного на особом положении.  

Через несколько месяцев, зимой его и других пленных механиков уже не сопровождал в мастерскую конвойный, он просто утром выходил из лагеря и вечером возвращался обратно.  

Он знал почти всех водителей по именам. А его называли Юркой, на русский манер.  

Старика, начальника мастерской звали Похомыч, а обожженного парня Валентин, но все его звали почему-то танкист, это еще одна не понятная особенность русских называть друг друга не по имени, а именем отца – по отчеству, или просто по кличке.  

Особое внимание Ергану проявляла женщина-водитель Светлана, которая раньше работала сама механиком, у нее был очень толковый сын, Санек лет семи, который вечно вертелся в гараже и помогал Ергану чинить машины. Светлана часто его угощал, она смешно кричала – Юрок, лови – и кидала ему, что не будь поесть.  

Санек сам с удовольствием чинил машины, и если в гараж приезжала машина новой марки или модели, которую он еще не видел, то обязательно присутствовал при ее ремонте. Видимо из-за того, что судьбы Санька и Ёргана были похожи, у обоих отцов не было, оба тянулись к механике у них сложились очень дружеские отношения.  

У гаража вечно болталась детвора пока их матери шоферили. Главное развлечение у них было, как они говорили – «гонять футболян».  

Со временем двоих пленных механиков перевели куда-то, и Ёрган их больше не видел, зато в мастерской появились молодые парни, совсем еще подростки. К концу войны многих подростков освободили от работы на оборонных заводах, и они стали осваивать мирные профессии.  

Ерган обучал молодых механиков автослесарному делу и, в общем-то, за свои знания он пользовался заслуженным авторитетом.  

Весной 45 года люди совсем стали счастливыми! Все стали понимать, что война заканчивается.  

Ёрган тоже очень ждал окончания войны, он понимал, что чем быстрее она закончится, тем быстрее вернутся мужчины и тогда он будет не нужен, и его отправят домой. С одной стороны, он понимал, что его родина, Германия проиграла войну, но при этом, он хотел, чтобы это наступило как можно быстрее!  

Иногда он размышлял как так, он – немец и желает скорейшего поражения Германии, не ужели он не правильный немец?  

Как-то к вечеру притащили трофейный легковой Опель.  

Пахомыч громко ругался с офицером, затем офицер развернулся и ушел.  

– Юрка – обратился он к Ергану – Эту вашу колымагу к утру нужно сделать.  

– Но как же вечерняя проверка в лагере?  

– Не ссы – еще одно не понятное выражение – все нормально, договорились. Но учти к утру машина должна быть исправна, иначе за побег под расстрел пойдешь.  

К утру машина была готова, точнее еще ночью Ёрган ее сделал и даже поспал прямо на верстаке.  

Ремонт машин до ночи стал происходить все чаще, в этих случаях Ерган не возвращался в лагерь. А просто оставался спать в мастерской прямо в машинах.  

Днем 9 мая по всему городу звучало – «УРА», Люди обнимались, целовались! Слово «ПОБЕДА» разносилось над городом.  

Первым в гараж зашел Похомыч – Ну что немчура!!! – почему-то он в первую очередь обратился к Ёргану – Гитлер капут! Победа! ВСЕ!!! – Он развернул сверток газеты, там было сало, хлеб, картошка, короче все для праздничного обеда.  

– Идите выпьем! – крикнул он всем механикам  

– И ты, Юрок, иди выпьем – И Похомыч разлил бутылку водки по стаканам, встал вытянулся весь в струнку, высоко поднял локоть – ЗА ПОБЕДУ!!! ЗА СТАЛИНА! – и опрокинул стакан в рот, затем занюхал рукавом и только потом закусил.  

Молодые механики тоже вытянулись по струнке и громко сказали – За Сталина!!!  

Ерган тоже стоял. Когда все выпили, они посмотрели на Ергана таким взглядом, что у него все похолодело внутри, и он как завороженный повторил – ЗА СТАЛИНА!  

А затем сел и дальше не знал, что и думать – разве он немец? Как он, немец, может пить за здоровье Сталина? Или правильно, именно русские закончили эту бойню, может только благодаря тому, что, он попал в плен, он жив? Благодаря плену? Сейчас эти варвары с востока грабят его Германию. Именно Сталин погубил Германию, или это Гитлер погубил ее? А Сталин прекратил войну?  

На столе появилась еще одна бутылка водки.  

Его мысли прервал тост Похомыча – Ну, за Победу!!!  

Выпив еще пару раз, глаза Танкиста сперва злобно сверкнули, а потом они налились слезами, и хлюпая носом он вышел на улицу… Следом вышел Похомыч и молодые механики.  

Ерган остался один сидеть в мастерской, на столе стояла водка. Он в одиночестве налил себе стакан, поднялся, поднял высоко локоть и замер… – За что пить? За Сталина? За того кто сейчас хозяйничает в его стране. За Гитлера? За того, кто привел Германию к такому концу. Наверное, лучше выпить за то, что он еще жив и за то, что война закончилась. За то, что война закончилась? За поражение? За победу? За победу врага? И он просто выпил…  

Мысли Ёргана прервал радостный голос Светланы – Юрка, а ты что тут один?  

– Давай выпьем! Выпьем за Победу, За Сталина! – И она достала из кармана огромных, бесформенных мужских штанов бутылку водки и закуску.  

Она поглядела на Ёргана и с грустью сказала – Ну, а ты выпей за то, что война закончилась и ты жив… – и в этот момент у нее в глазах сверкнула искорка злобы и тихо добавила – а Андрей мой нет…  

Ёрган хотел с ней чокнуться, но она отдернула руку.  

Они какое-то время сидели молча, каждый погрузившись в свои мысли.  

– У тебя дети-то есть? – прервала молчание Светлана.  

– Нет – ответил Ёрган оживившись, с радостью что это молчание прекратилось.  

– А у меня есть, Санек – продолжила она все еще с грустью в голосе.  

– Я знаю – ответил Ерган с улыбкой – хороший парень.  

– Это да – улыбнулась Светлана, Глядя Ёргану в глаза – А давай еще выпьем, За то, что эта проклятая война закончилась.  

Они еще раз выпили, но уже чокнувшись. Чокнуться стаканами для русских, это своего рода проявление дружбы и примирения.  

– А жена есть? – продолжила разговор Светлана.  

– Нет, только мама – Ответил Ёрган – не успел женится.  

– И у меня нет мужа, погиб… Давай помянем его.  

При этом разговоре все время менялась интонация и настроение, в нем была то боль двух незнакомых людей, то ненависть к врагу, то просто дружба, то предпосылки любви…  

– Ну ничего, вернешься женишься – с какой-то грустью сказала Светлана.  

– А ты сам то откуда? Из Берлина?  

– Нет. Я из маленького города под Мюнхеном, из Поинга – Ответил Ёрган.  

– Аааа. А далеко до Берлина тебе?  

– Ерган достал из-под верстака карту Германии, он давно ее припрятал, найдя как-то в трофейной машине. Зачем он ее взял он и сам не знал, наверное, эта карта хоть как-то связывала его с домом.  

Ёрган показал где находится его город и послюнявив карандаш, написал свой адрес – это мой дом – и дописал «Jürgen Hubert». Затем сложил карту и убрал ее под верстак.  

Ерган с надеждой стал считать дни, он почему-то радовался каждому вновь появившемуся мужчине, он надеялся, что вот-вот его отправят домой! Но его не отправили ни через месяц, ни через полгода, ни зимой ни весной… Надежда таяла…  

Он все чаще стал думать, что он больше никогда не увидит ни маму, ни Ирму. Но и о побеге он не задумывался, хотя мог бы это сделать легко!  

Прошла зима 46 года, наступил 47 год… Ерган смирился с участью, он понимал, что Германию он если и увидит, то очень нескоро…  

Отношения с русскими стали вполне дружеские. Иногда конечно случались инциденты, но в основном они происходили с теми, кто не знал Ёргана.  

Ерган перестал ходить в лагерь на ночь. Похомыч выделил ему небольшую комнатушку, в которой раньше был склад. В комнатушке он сколотил себе кровать и кое как обставил ее. Иногда конечно Ёрган должен был появится в лагере, но в основном только для какой-то проверки.  

В мастерской было жарко и душно, ворота были открыты на распашку. Перед ними детвора гоняла футболян.  

На буксире полуторка притащила ленд-лизовский виллис, за рулем виллиса сидел пьяный офицер.  

Ребятня расступилась и машину втащили в горку что бы потом под горочку закатить в гараж. Пацаны продолжили играть в футбол.  

Ерган возился в моторе полуторки.  

Офицер шатаясь вылез из машины и потянув за трос отцепил Виллис. Бросив трос на землю, он стал прикуривать папиросу, но спички все время гасли от ветра, и он повернулся к полуторке лицом чтобы закрыть пламя. В этот момент Виллис медленно стал скатываться под горку прямо на детей.  

Санек сын Светланы стоял на воротах и внимательно следил за мячом.  

Виллис набирал бесшумно скорость и катился прямо на вратаря.  

Офицеру удалось прикурить, и он повернулся к Виллису.  

– Стой! – Это все что он смог прокричать.  

Ёрган выглянул на крик из-под капота и увидел, как машина катилась прямо на ребятню. Еще мгновение и будет беда. Он молнией метнулся из гаража.  

– Разойдись! – только успел он прокричать на бегу, и со всей силы толкнул от себя Санька. Задний борт сильно ударил Ергана по ноге, от удара он упал на землю и ударился головой об асфальт…  

Через какое-то время Ерган открыл глаза. Над ним стоял пьяный офицер, Пахомыч, Танкист, вокруг толпились дети среди них был и Санек невредимый.  

Все было как в тумане, голова кружилась и сильно болела нога…  

– А может его пристрелить за нападение – сказал офицер  

– Я тебя самого пристрелю, под суд у меня пойдешь пьяная скотина, чуть детвору не поубивал – злобно ответил Пахомыч.  

– Ну ты как Юрок? – добавил он, совсем другим тоном.  

Ерган попробовал подняться, но от боли в ноге потерял сознание.  

Ерган лежал по среди гаража, над ним склонился врач – хреново дело, ногу он себе сильно поломал.  

– Что делать? – спросил Пахомыч.  

– Я сейчас гипс привезу, а вы водку раздобудьте, есть не давать, только пить. Ну и, наверное, лучше если он пока здесь полежит, а не в лагере, есть где ого разместить?  

– Есть – ответил Танкист, явно проявляя сострадание к Ёргану, раньше он был с ним не столь дружелюбен.  

Примерно через час появился врач.  

Ергана положили на кровать.  

– Лейте ему водку – скомандовал врач.  

– Пей давай – как-то даже с заботой и по-отечески сказал Похомыч.  

– Держись – добавил Танкист.  

Врач еще раз внимательно осмотрел ногу, замесил гипс, затем достал большой моток бинта и дал его закусить Ергану – Ну терпи солдат!  

Нога была сильно повреждена и первое же прикосновение к ней отдалось сильной болью, от которой Ерган потерял сознание.  

Очнулся он, лежа на кровати в своей коморке. Нога сильно болела и очень хотелось пить.  

Рядом с кроватью стоял котелок с водой и кружка.  

К вечеру появился врач, он внимательно осмотрел Ёргана – ну что-ж, поживем – увидим, поправляйся солдат.  

Затем зашла Светлана – Спасибо тебе – со слезами сказала она.  

– Я тебе горяченького принесла – и развернув тряпки достала кастрюльку из которой вырвался аромат свежего и горячего бульона. Такой бульон Ёрган давно не ел.  

Светлана старалась зайти к Ёргану утром и вечером.  

Вечерами она иногда по долгу у него засиживалась, и они болтали. В основном они разговаривали о довоенном времени, войну никто не хотел вспоминать.  

Со стороны могло показаться что войны вообще и не было, эта тема как будто была под запретом.  

Из подручного материала Ёрган сделал себе отличный костыль и смог самостоятельно ходить.  

Нога потихоньку заживала, через месяц доктор снял гипс.  

Со временем в мастерской появились еще механики, а Ерган хоть и не официально, но был старшим в мастерской.  

На пороге мастерской Похомыч что-то обсуждал с врачом и офицером.  

Когда врач и офицер ушли, Похомыч через некоторое время позвал Ергана к себе в коморку – Юрка иди сюда!  

На столе стояла бутылка водки и закуска.  

– Короче, скоро поедешь домой – и он разлил водку до половины стаканов. – давай за тебя, ты не плохой мужик хоть и немчура, будь здоров!  

Ерган и Похомыч чокнулись и оба опрокинули стаканы высоко подняв локоть, потом занюхали рукавом и закусили.  

Ерган должен был вернуться в лагерь, перед тем как уйти, к нему в гараж заехала Светлана, она принесла ему тушенки, и еще какой-то провизии.  

Санек как-то по-доброму сказал – До свиданья дядя Ерган! – так его еще никто и никогда не называл – Это тебе на память – и протянул красную звезду с серпом и молотом.  

Похомыч вручил ему бутылку водки – Пригодится. Давай! Будь здоров! – и молча кивнул головой в сторону ворот, чтобы все вышли  

– Санек, пошли – обратился он отдельно к пацану.  

В мастерской остались Ёрган и Светлана. Они молча смотрели друг на друга.  

– Что за Германия то такая, она у меня все время всех отнимает – со слезами сказала Светлана.  

– Я… я… я – мямлил Ёрган, он не знал, что ответить.  

Затем собравшись с мыслями, Ёрган добавил – Спасибо тебе… Я тебя никогда не забуду… – в его глазах были слезы, скупые слезы, которые не вытекают из глаз… Любил ли он Светлану или просто привязались они друг к другу, Ерган не понимал. – Прощай добавил он – и поцеловал её в щеку.  

Светлана ничего не ответила и даже не пошевелилась.  

Ерган закинул вещь-мешок на плечо и опираясь на костыль и как только мог, хромая, пошел быстрым шагом в сторону лагеря.  

В полутемной комнате на стуле сидела женщина совершенно седая не определенного возраста, перед ней стоял на коленях и рыдал мужчина, он был не мытый, в ватнике.  

Женщина его гладила по голове и только бормотала сквозь слезы – живой, живой, живой… Слава богу, живой.  

Мужчина поднял голову, его лицо пересекал шрам от лба через глаз до щеки, шрам был очень старый.  

– Мама, как ты была права…  

– В чем, Ёрган?  

Во всем, ты была права... Я тысячу раз думал, что меня убьют...  

– Давай кушать, сын. Все позади. Ты дома... – сказала женщина.  

Она поднялась и стала суетится на кухне. Мужчина с трудом поднялся и сильно хромая подойдя к столу достал из самодельного вещь-мешка консервную банку с русской надписью «Тушенка», ещё что то, и бутылку водки.  

Они сидели за столом напротив друг друга и не могли оторвать взгляд…  

Мужчина достал из серванта два стакана и налил водки, высоко подняв локоть он залпом выпил и занюхал рукавом.  

Ты знаешь все это время я больше всего хотел узнать кто мой отец. Ты никогда мне о нем не рассказывала… а там… я все время думал о тебе и о нем… семья, это самое ценное что есть у человека…  

Марта поднялась и принесла железную коробочку из-под бельгийского шоколада.  

Открыв ее, она достала два железных креста завернутые в тряпочный конвертик, на одном было написано 1914, на втором 1939, затем она протянула две одинаковых фотокарточки, на которых были его молодая мама и незнакомый красавец с тонкими черными пижонскими усиками – Это твой отец.  

Ерган развернул наградной лист своего отца, прочитал и поднял глаза на маму, он молча кивнула в знак согласия.  

Йозеф Ме… – не смог произнести он.  

– Да!  

– И что? Никто не знал?  

Марта опять кивнула – никто…  

Марта умерла через месяц. Как сказал доктор не выдержало сердце.  

Она умерла тихо, во сне.  

Это была лёгкая смерть, далеко не всем Бог дает такую легкую и счастливую смерть, она смогла увидеть сына живым, она его дождалась…  

Ирма и Ёрган поженились через полгода.  

Ирма переехала в дом Ёргана, и когда развешивала свои платья, то на одном из платьев она увидела значок со свастикой. Она замерла и долго смотрела на него, не зная, как поступить.  

– Ты что застыла, любимая? – окликнул ее муж  

Она отстегнула значок и показала его Ёргану, затем она хотела его отбросить в сторону, как будто она взяла в руку что-то мерзкое.  

Ёрган ее остановил – не нужно, что бы то ни было это наша история, а историю выкинуть нельзя, как бы нам не хотелось этого.  

Ёрган достал железную коробочку из-под бельгийского шоколада и открыл ее.  

Сперва он достал два железных креста завернутые в тряпочный конвертик, затем две одинаковые фотографии на которых была Марта и красавец с тонкими черными пижонскими усиками.  

– Кто это? Твой отец?  

– Да!  

– Аааа, так вот почему ты стал носить усы, а вы похожи, только он моложе тебя.  

Ирма развернула наградной лист и ее глаза округлились…  

– Он…? – слово застряло в горле Ирмы  

– Да!  

– И что никто не знал?  

– Нет!  

Она еще долго смотрела в эту бумагу, и повернувшись сказала – Как я тебя люблю!  

На дне коробки лежала красная звезда с серпом и молотом, рядом Ерган положил значок со свастикой. И все аккуратно сложил обратно.  

Ирма умерла в 1973 году. Она прожила хоть и не долгую, но счастливую жизнь с любимым мужем.  

Она смогла родить ему прелестную дочку…  

БМВ въехал на стоянку перед Автомастерская Ёргана Хуберта, из него вышел седоволосый, но крепкий старик, с тонкими черными пижонскими усиками, ото лба через глаз и всю щеку тянулся старый шрам.  

Он потянулся и сказал – Штефан, загонишь машину в гараж, я что-то устал.  

Конечно Ерган! – ответил молодой человек.  

Марта, Йозеф пошли со мной – и Ерган немного прихрамывая пошел к дому.  

Они зашли в комнату Ергана, он достал коробочку из-под бельгийского шоколада и поставил ее на стол – садитесь.  

Сперва он достал из тряпочного конвертика два железных креста, затем расправил этот конвертик и надел его себе на макушку.  

Что это – показав глазами на голову деда спросил Йозеф, играя с медалями как бы примеряя их на себя  

Это – Кипа, такая еврейская шапочка – ответил дед.  

Марта очень удивилась, она посмотрела фотографии, а затем развернула наградной лис.  

– Йозеф Меерштейн – медленно она прочитала и повторила – Меерштейн …  

– Я Йозеф Меерштейн – подхватил внук, играя с медалями.  

– И что никто не знал – спросила Марта.  

– Никто. Н и к т о – медленно повторил дед  

На дне коробочки лежала красная звезда и значок со свастикой.  

В булочную Ицхака Розенблата вошел молодой солдат.  

– Простите, вы не знаете где этот адрес? – спросил солдат и протянул перевернутую фотографию с написанным адресом.  

– Да вон, почти на против, через два дома. – Ответил булочник и машинально перевернул фотографию, на ней были соседка Марта и красавец с тонкими черными пижонскими усиками.  

Солдат поблагодарил и вышел, следом вышел пекарь.  

Солдат подошёл к дому Марты и постучал, на пороге появилась беременная девушка  

Он достал что-то тряпочное из кармана и протянул ей, она машинально взяла и положила это в карман, затем он достал из кармана «Железный крест» с надписью «1914», она его зажала в руке так что края впились в ладони, солдат еще что-то передал ей.  

Практически сразу он развернулся и ушел. Что сказал солдат, булочник не слышал.  

Ицхак Розенблат вернулся домой и прошел в спальню, на стене весели фотографии, его семьи и множества родственников, рядом была фотография его сестры с мужем в уголочке которой была еще одна маленькая фотография, на ней был совсем молодой Ёрган Хуберт но уже с усами.  

Когда семья Розенблат исчезла эти фотографии еще долго весели в пустом и разгромленном доме…  

После многих лет разъединения на западную и восточную, Германия, как и следовало этого ожидать объединилась, один народ – одна страна. Все это произошло благодаря сильным изменениям в России. СССР перестал быть врагом для западных стран, границы открылись, и в Европе стали появляться советские туристы и бизнесмены.  

В доме где когда-то была булочная Ицхака Розенблата, теперь было кафе-бистро, да и вообще Поинг не сильно изменился за эти десятилетия.  

На парковку перед кафе въехал прокатный Фольксваген Гольф, из машины вышел мужчина лет 50. Зайдя в кафе, он протянул хозяину старую карту Германии с написанным карандашом адресом – Добрый день. Где это? – спросил он с очень жутким акцентом.  

Хозяин кафе указал рукой на дом, который стоял на другой стороне улицы.  

Мужчина сел в машину и подъехал к указанному дому.  

Из машины вышел он и еще один мужчина постарше, они предложили помочь вылезти из машины совсем пожилой женщине. Женщина осталась сидеть в машине и молча смотрела на происходящее. Она не была настолько старой что не смогла бы вылезти из машины, или ей было бы это тяжело, видимо она не хотела торопить события. Мужчина постарше остался с женщиной, а водитель подошел к двери и позвонил в звонок.  

Дверь открыл Ёрган, он посмотрел на незнакомца – Добр… – слова застыли во рту, глаза его остановились на старой карте Германии…  

Хозяин кафе вышел на улицу и с интересом наблюдал за происходящим, о чем был разговор он не слышал…  

Женская доля  

– В вашем районе будет старостой Дмитрий Конюхов – закончил свое не долгое выступление перед местными жителями немецкий унтер-офицер по-русски – Все его распоряжения обязаны выполняться беспрекословно!  

Согнанные на площадь жители окраины города Солнечногорска слушали его молча. Буквально, как только немцы вошли в город они сразу же взяли к себе в помощники несколько местных жителей.  

– Вот ведь сука продажная – прошипел тихо Дмитрий Пахомович Бороздин – с революции тебя помню паскуда…  

Пахомыч, как его все звали был что говорится мужчина в самом рассвете сил, хотя ему было почти пятьдесят. Его не взяли добровольцем на фронт, так, как и в тылу было много работы, а у него был и большой опыт руководства, и технику он знал отлично.  

– Да, уж быстро он переметнулся – подержала его жена Галина.  

– Меня не взяли, а этот сам не пошел, плоскостопие у него, сука – злобно скалился Пахомыч.  

– И как таких только земля носит? – добавила соседка Ирина Владимировна – Фрицев дожидался, вот и дождался, ну ничего, все еще будет, и на него советская власть найдется.  

– А теперь всем разойтись по домам! – гаркнул офицер.  

Конец ноября 1941 года был очень холодный и промёрзший на сквозь немецкий унтер-офицер, не дожидаясь пока погрузятся солдаты в грузовики, быстро залез машину и уехал.  

Местные жители не торопились расходиться, они встревоженно начали обсуждать что будет дальше и как теперь жить.  

Конюхов стоял один перед скоплением своих соседей, он не ожидал что немцы — вот так его бросят, и поэтому в душе у него был страх.  

Собравшись с силами, он подошел к толпе, в основном состоящей из женщин и детей, мужчин было край немало – Ну что краснопёрые, кончилось ваше время? А ты что, Пахомыч, на меня смотришь так, может ты еще и жид? – злобно и с надменнеем сказал Конюхов.  

– Дурак, ты Димка – спокойно ответил Пахомыч – не долго тебе пировать – сплюнув под ноги он развернулся и не спеша пошел в сторону дома.  

Все собравшиеся тоже стали расходиться, никто не хотел обсуждать ситуацию в присутствии Конюхова.  

Уже возле дома Пахомыча догнала соседка Ирина.  

– Как быть то дальше? – спросила соседка?  

– Как, как, через как. Французы тоже до Москвы доходили, и этим не долго здесь командовать – резко ответил он.  

– Ты что думаешь сдадут Москву? А Сталин? – с ужасом произнесла Ирина  

– Дура ты, хоть и баба, ничего не сдадут, вот увидишь их скоро погонят отсюда как котят ссаными тряпками – возбужденно ответил Пахомыч.  

12 декабря 1941 Солнечногорск был освобожден. Вместе с отступающими немцами исчез и Конюхов.  

Бороздин Дмитрий Пахомович был зачислен добровольцем в Красную армию и попрощавшись с женой ушел на фронт. За время службы Пахомыч пару раз был ранен, но не сильно и каждый раз он возвращался в строй, хотя конечно здоровье его сильно пострадало. Он уже с трудом мог держаться на ровне с молодыми ребятами, но для себя он четко понимал, что он должен сделать все что бы как можно больше сохранить молодых жизней.  

Осенью 43 Пахомыч воевал на Белорусском фронте. Красная армия хоть медленно, но уверенно двигалась на запад, освобождая Родину.  

Освободив Гомель Пахомыч вместе со своим взводом вошел в небольшую деревню, в ней немцы организовали прифронтовую мастерскую. Взвод так быстро выбил фашистов из деревни, что, ворвавшись в мастерскую они застали немецких слесарей прямо за работой.  

Первые солдаты громко прокричали – Хэнде хох – и выпустили короткую очередь поверх немецких голов.  

Все немцы мгновенно подняли руки и только один из водителей танка потянулся рукой к кобуре на поясе и в тот же миг автоматная очередь прошила его насквозь, и он медленно осел, не произнеся ни слова.  

Один из сослуживцев Пахомыча обратился к офицеру – Что с немчурой делать? В расход?  

– А хрен знает – ответил тот безразлично, наблюдая как солдаты проверяют мастерскую.  

– Есть где их запереть пока? – спросил офицер у солдат.  

Пахомыч осматривая мастерскую заметил темную комнату без окон с массивной дверью – здесь можно запереть – доложил он офицеру.  

– Отлично. Обыскать! – приказал офицер и молча кивнул на дверь.  

Всех пленных быстро обыскали и затолкали в комнату.  

– Бороздин, остаешься охранять до подхода основных, потом догоняй – приказал офицер.  

– Есть – ответил Пахомыч.  

Офицер понимал, что Пахомычу тяжело держать темп молодых и поэтому частенько давал ему возможность дополнительного отдыха.  

Пахомыч обыскав еще раз мастерскую притащил себе кресло и поставил его в дальний темный угол, что бы его не видно было с улицы, а сам бы он мог видеть и ворота, и дверь за которой были пленные.  

За время войны Пахомыч высох, лицо покрылось морщинами, и он совсем уже не выглядел на свои пятьдесят, да и все солдаты, даже самые молодые через пару месяцев боев старились на пару десятков лет.  

В свете ворот появились две фигуры.  

– Стой, кто идет? – грозно крикнул Пахомыч.  

– Свои – ответил молодой парень и подтолкнул дулом немца.  

– А это кто?  

– А хрен его знает, фашист какой-то – ответил молодой парнишка.  

– Давай к остальным его – безразлично сказал Пахомыч.  

Он иногда задумывался что на кой хрен нужно собирать этих фашистов, эту сволоту нужно сразу расстреливать, но когда перед ним был безоружный человек он уже не мог его убить, в бою он убивал легко, а стрелять в безоружного… Как бы он не на видел фашистов, но просто так убить он не мог.  

– Да вы что, братцы, я же свой – неожиданно взмолился немец на чисто русском языке.  

Пахомыча как молнией ударило, он этот голос знает, взглянув в лицо пленного, его аж всего затрясло, перед ним стоял Конюхов.  

Пахомыч вскочил с кресла и в один прыжок уже был перед пленным – Ах ты сука – и он со всей силой ударил его прикладом в лицо.  

– Бороздин? Ты? – Конюхов с мольбой посмотрел на Пахомыча.  

– Ты его обыскал? – злобно спросил Пахомыч молодого солдата.  

– Нет – ответил молодой  

– А какого хрена? – он просто рычал от злобы.  

Никто еще не видел этого взрослого, рассудительного и сдержанного человека в таком виде. Война не легкая штука и срывались все, но только не Пахомыч, он всегда держал себя в руках, но сейчас его глаза были наполнены злобой. Он помнил, как Конюхов лично расстрелял еврейскую семью вместе с детьми, а ведь они были когда-то его соседи.  

– Ого смотри-ка, а у него документы-то фашистские, а лопочет по нашенскому – сказал молодой солдат.  

– Встань скотина к стене – рычал Пахомыч  

– Не надо братцы, не надо, Бороздин нет, про... – его оборвала очередь автомата.  

– Ты чего? Так сразу.  

– Ничего, я его знаю, вот ведь земля та круглая… не думал я, что с ним встречусь… – ответил Пахомыч и плюнул.  

После того как подошли основные части, и Пахомыч сдал пленных он быстро вышел из мастерской.  

Выйдя с молодым солдатом на край деревне в надежде догнать своих на попутке, он краем глаза заметил шевеление в кустах. Он передернул затвор и направил дуло автомата в сторону кустов инстинктивно загородив молодого парня, в этот момент раздалась автоматная очередь и Пахомыч медленно стал оседать. Молодой бросил гранату в кусты и выпустил очередь в след.  

Очнулся Пахомыч в госпитале.  

На обходе к нему подошел врач, он внимательно осмотрел Пахомыча и показал на тумбочку на которой лежало восемь пуль – смотри на сколько мы тебя легче сделали. Здоровый ты мужик. Видимо дел у тебя полно на этом свете – и улыбнувшись добавил – ну теперь все будет хорошо, поправляйся солдат.  

После выздоровления, если так можно выразится, точнее после заживления ран Пахомыч был комиссован. Он уже не мог ни бегать, да и ходил он медленно, легкие были сильно повреждены, и он постоянно задыхался.  

Вернувшись в родной Солнечногорск его сразу же назначили начальником автомастерской. Ну как начальником, ему дали в подчинение гараж, в котором трудился молодой парень, бывший танкист с обожжённым лицом и все. Пахомычу поставили задачу – в течении месяца полностью наладить производство.  

Найти мужиков на работу было невозможно, они или трудились на военных заводах или были на фронте, поэтому он стал набирать женщин.  

Узнав о том, что он набирает людей для работы, к нему зашла соседки Ирина с дочерью Светланой.  

– Здравствуйте Пахомыч – поздоровалась Светлана.  

– Привет – добродушно улыбнулся он – пойдёшь в механики ко мне, научу?  

– Можно, а то с работой совсем не очень – с грустью ответила Света.  

– Ну вот и отлично – подбодрил он ее – а потом может и в шофера перейдешь.  

Светлана достала пачку папирос и вышла на улицу.  

– Погиб? – спросил Пахомыч у Ирины  

– Да, похоронка пришла, но она не верит, ждет – ответила соседка.  

– Поэтому ты ее забрала с собой?  

– Нет, дом наш в Москве разбомбили, хорошо, что этот остался – с грустью сказала она.  

– Да, проклятая война… – задумчиво произнес Пахомыч.  

Пахомыч быстро наладил работу в мастерской, мужик он был грамотный, пробивной. Сам набрал девчонок, сам их обучил, ну и сам как мог работал.  

Он постоянно требовал у начальства, чтобы ему прислали мужиков, объясняя, что работа эта тяжелая, а он с танкистом сами еле-еле шевелятся, раны не позволяют работать как положено.  

Придя в очередной раз в горсовет, он застал там коменданта лагеря для военнопленных, и совершенно не подумав бросил нему – Ну хоть ты мне дай мужиков, бабы же не могут движок даже вытащить одни.  

– Подумаю – ответил тот мимоходом.  

Пахомыч уже забыл эту встречу, как вдруг через неделю приехал лейтенант и осмотрев мастерскую обратился к Пахомычу – Завтра двоих пленных тебе выделим, утром будем привозить, вечером забирать. Понятно?  

– Понятно – ответил Пахомыч недоуменно.  

На следующий день во двор мастерской въехал грузовик. Из него выпрыгнул молодой солдат и двое военнопленных.  

– Принимай немчуру – крикнул конвойный Пахомычу.  

– А они хоть по-русски понимают?  

– А хрен их знает!  

– И что мне сними делать?  

– А что хош, то и делай – крикнул конвойный – вечером заберу! – И прыгнув в кабину грузовичка уехал.  

– Шпрехен по-русски?  

– Найн!  

– Наин – хренаин – процедил Пахомыч и медленно пошел в мастерскую, махнув рукой что бы пленные шли за ним.  

Утром 17 августа 1947 года в мастерской остались Ёрган и Светлана. Они молча смотрели друг на друга.  

– Что за Германия то такая, она у меня все время всех отнимает – со слезами сказала Светлана.  

– Я… я… я – мямлил Ёрган, он не знал, что ответить.  

Затем собравшись с мыслями, Ёрган добавил – Спасибо тебе… Я тебя никогда не забуду… – в его глазах были слезы, скупые слезы, которые не вытекают из глаз… – Прощай добавил он – и поцеловал её в щеку.  

Светлана ничего не ответила и даже не пошевелилась.  

Ерган закинул вещь-мешок на плечо и опираясь на костыль и как только мог, хромая, пошел быстрым шагом в сторону лагеря.  

Первого сентября 1947 года Светлана, проводив сына в школу и прокричала в комнату – Мам, я побежала.  

– Не опаздываешь? – спросила Ирина Владимировна дочь.  

– Нет, сегодня можно, сегодня же первое сентября – ответила она задорно и выбежала на улицу.  

Ирина Владимировна почувствовала боль сердце, как будто нож пронзил его насквозь, от этой боли все мысли исчезли, она быстро подошла к окну, не для того что бы вдохнуть свежий воздух, а что бы увидеть мир. Она увидела, как Светлана бодро бежала по улице в сторону работы, в этот момент рядом с ней остановилась черная эМка и двое здоровых мужиков затолкали дочь в машину.  

– Нееееет – прошептала мать – Неет – и рухнула на табуретку. Сил встать или что-либо сделать у неё не было, в голове беспорядочно вертелись страшные мысли…  

– Ну что-ж Светлана Александровна, рассказывайте всю правду, как вас завербовали, как вы стали работать на врага – спокойно, даже как-то ласково сказал лейтенант НКВД – Советую рассказывать правду.  

Светлана смотрела на него испуганными глазами, и ничего не понимала – Вы ошиблись, мне домой надо – как-то бессвязно пролепетала она.  

– Когда дома ты будешь, это все зависит от тебя, будешь говорить правду, скоро дома будешь, не будешь говорить правду, не скоро будешь дома – на распев заученной фразой сказал лейтенант.  

– Какую правду? – испуганно лепетала Светлана.  

– Какую, какую? Такую. Как ты связалась с врагом, как работала на него, как готовилась раздобыть для него секретную информацию.  

– Какую секретную информацию? – не понимала Светлана.  

– Ладно, Светлана Александровна, сейчас тебя отведут в камеру, а ты подумай хорошенько, хочешь еще увидеть сына? И подумай, как ему будет в детдоме жить, когда все будут знать, что у него мать – враг народа. Подумай хорошенько. У нас есть свидетельские показания, есть вся информация, подумай. Признаешься, и твой сын останется с бабкой, а нет, тогда у нас с врагами народа разговор короткий, бабку твою выселим на хрен из вашего кулацкого дома, а щенка в детский дом.  

Светлане дали пятнадцать лет лагерей. Она даже и не поняла за что? За Ёргана? Или просто кто-то какой-то донос состряпал, из зависти, хотя какая зависть, чему можно ей позавидовать? Может она кого-то обидела, но кого и чем? Ей просто дали 15 лет лагерей. Суд был закрытый, да и судом это назвать можно было с трудом, прокурор просил высшую меру, адвокат, сказал пару слов о погибшем муже, о сыне, о матери, и просто попросил смягчить наказание. Судья все внимательно выслушал, хотя по нему было видно, как ему все это надоело, и проявив снисхождение дал пятнадцать лет…  

Дальше у Светланы была участь многих женщин страны. Тюрьма, это еще не самое страшное место, в тюрьме конечно свои порядки, но эти порядки пока еще под контролем охраны. Этап, это месяц в холодном вагоне, скудный паек, и в ужасной тесноте. У Светы сложилось впечатление что этап специально сделан таким длинным чтобы выкинутые люди из жизни смогли осознать, что впереди их ждет. И затем зона. Зона — это отдельная страна, вроде в ней и советские законы и вроде она охраняется советскими солдатами, но там на самом деле свои порядки и свои правила.  

И правила очень жестокие, жестокие как у охраны, так и у седельцев. И обычному человеку, не уголовнику, который живет по правилам страны приходилось очень тяжело, нужно было соблюдать законы и зоны и советские законы, а они часто противоречат друг-другу. Слабых зона «съедает» быстро, и хочешь-не хочешь, а нужно было становиться сильным, и Света становилась все сильней и сильней…  

На зоне Света родила, это был ребенок Ёргена, этому человечку, наверное, никогда не было суждено хотя-бы узнать кто его отец, а уж тем более увидеть его. Назвала она его Юрка, в честь отца. Никто особо не интересовался от кого ребенок, но что сильно смягчало ее участь — это то что забеременела она еще на свободе, а не в зоне, даже такой нюанс имеет там значение.  

Так и шли годы между бараком, работой и Юркой.  

На свободе подрастал старший, Санек, который очень ждал мать.  

В лучшем случае Светлана могла рассчитывать, что выйдет через десять лет в 1958 году, но случился 1953, умер Сталин.  

Толи то что Пахомыч не забывал соседки и хлопотал за нее в инстанциях, может наличие ребенка в зоне, а может просто повезло ей, но она попала в первые ряды амнистированных. И летом 1953 года Светлана была уже дома, рядом с Саньком, который был уже совсем взрослый, рядом с мамой и с Юркой.  

А дальше началась у нее совсем другая жизнь.  

Страна оправилась от войны, быт наладился.  

Светлана устроилась на работу в Москве. Со временем её стали называть уважительно на работе Светлана Александровна. Затем она получила квартиру в Москве. Женила Санька, затем и Юрка, пошли внуки. Забылись старые обиды, унижения и невзгоды.  

У Санька, а теперь уже у Александра Андреевича, сперва родился сын. Сын — это значит род Волковых продолжается. А потом родилась девочка, и назвали ее в честь бабушки, Светлана Александровна Волкова.  

– Я к бабушке – это первое что сказала Света увидев встречающих ее из Германни родителей. «Ни здрасти» как говорится, «Ни привет». Родители были сильно удивлены таким поведением дочери.  

Все уговоры заехать домой сперва отдохнуть, а потом уже к бабушке на неё не подействовали.  

Родители вроде хотели с ней поехать, но Света как отрубила – Нет, я одна.  

Света часто ездила к бабушке одна, и родители конечно сперва по сопротивлялись, но видя настрой дочери отпустили ее.  

Как только дочь села в вагон метро, Александр вернулся в переход и позвонил матери – Мам, к тебе едет Света.  

– Ну, во-первых, привет сын – спокойно ответила Светлана Александровна – а во-вторых ты что такой взволнованный? Она давно прилетела?  

– Да только что. И не заезжая домой поехала к тебе.  

– Ну сильно соскучилась, внученька. Ладно не переживайте, приедет, позвонит. Я ее накормлю. Все нормально – ответила Светлана. Но внутри у нее все сжалось – Все. Пока.  

Она нажала на рычаги телефона, но так и не положила трубку. Светлана застыла, как будто ее заморозило, и только по глазам было видно, что в голове бродят мысли.  

– Что случилось? – думала Светлана Александровна – Нет, нет, она не могла узнать про отца своего дядьки Юры. Конечно не могла.  

Она подошла к шкафу и поковырявшись на верхней полке, достала сверток. Развернув его, достала старую карту. Она аккуратно разложила ее на столе, это была карта Германии с написанным карандашом внизу адресом – Нет – прошептала она в слух. О существовании этой карты ни знал никто.  

– Может что про деда узнала. В Германии? Нет. Не ужели Ёрган? Но как, хотя какая разница как... Ладно подождем что расскажет – мысли в голове Светланы менялись со скоростью звука.  

Раздался звонок в дверь, Светлана Александровна открыла дверь, на пороге стояла внучка – Привет – С улыбкой сказала она.  

– Привет, бабуль – ответила Света.  

Бабушка никогда не видела внучку в таком состоянии, ее просто всю трясло, глаза бегали по сторонам – Ты не заболела, пойдем чайком горячим напою.  

Они прошли на кухню.  

– Бабуль, сядь.  

– Да что же случилось? – уже Светлана Александровна начала волноваться – Не томи, говори, что случилось?  

– Бабуль – Света нервно сглотнула – а дедушка точно погиб?  

Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного дня, сколько лет прошло и вдруг такой вопрос.  

– Да. А что за вопрос?  

– Как тебя зовут? – спросил Арнольд Вульф неожиданно по-русски.  

– Света, в честь бабушки, а что? – сказала Света, и ей показалось что она уже видела где-то это лицо…  

– А папу, Санька?  

– Да, бабушка его зовет – Санек.  

– А вы…? Ты…? – слова застряли в горле Светы.  

– Да. Это я… – Тихо и как-то виновато сказал Андрей. Больше он ничего не смог произнести комок встал поперек горла, а глаза на полнились слезами.  

Андрей смотрел на свою фотографию и слезы текли по щекам.  

Тишину прервала фрау Марта – я схожу в магазин, за водой – сказала она как-то виновато.  

Света и Андрей только молча кивнули.  

Первой молчание прервала Света – Вы же погибли? Как так?  

– Света... внучка... внучка – повторил Андрей с каким-то наслаждением и грустью одновременно – я не знаю, как тебе это сказать...  

И он разрыдался, он рыдал в захлеб, Света никогда не видела, что бы мужчины так рыдали.  

В этот момент вернулась Марта, Андрей как мог взял себя в руки, и вытер глаза, она протянула ему бутылку воды.  

– Простите – сказала Марта.  

– Уж кто и должен просить здесь прощения, так только я, Андрей Волков – сказал он.  

– Светлана, Светлана – повторил Андрей, это имя вернуло его в другую жизнь – Я тебе все расскажу, все, но чуть позже. Не сейчас, давай завтра! Ладно?  

– Хорошо.  

Андрей не смог уснуть всю ночь. Он лег, но через минут десять встал, прошел на кухню, и налил себе коньяка.  

Выпил стоя, затем сел за стол, налил еще, и стал молча смотреть куда-то вдаль сквозь стену, в даль прожитой жизни, он не мог понять, как все это произошло.  

В кухню вошла жена – Что случилось? – спросила Лени.  

– Ничего, все нормально – рассеяно ответил он по-русски.  

– Что ты сказал? На каком это языке? Да что с тобой? – заволновалась Лени.  

– Я даже не знаю, как тебе это все объяснить – ответил Арнольд.  

– Ну уж попробуй.  

– Да. И завтра мне тоже предстоит это все объяснить – сказал задумчиво Андрей по-русски.  

– Да что с тобой происходи? – чуть-ли не прокричала Лени...  

Когда я пришел в себя и открыл глаза то увидел, как несколько немецких солдат не спеша приближаются ко мне. Позади них еще несколько немцев конвоировали пленных. У меня жутко болела и кружилась голова, а в ушах стоял сильный звон. Желание жить добавило мне сил и когда немцы приблизились, я первым делом поднял руки, а затем собрав силы встал. Немец деловито на меня посмотрел и показал дулом в сторону других пленных – «Бистро» – сказал он мне хладнокровно.  

–– Я Арнольд Вульф, специалист по металлообработке. Ты – Лени Вульф моя жена. – и я достал удостоверения личности и положил на стол.  

Лени взяла документы и как-то отрешенно стала их разглядывать  

– Мы эвакуированные из Чехословакии – пытался я ей втолковать.  

– Вот в общем то и все – закончил Андрей и отхлебнул из фляжки коньяк.  

Три часа Света и Марта сидели, не шелохнувшись и слушали рассказ Арнольда Вульф.  

Марта протянула руку к фляжке Арнольда и сдавленным голосом попросила – Можно?  

– Конечно – ответил он.  

Света сидела молча и не понимала, как реагировать на этот рассказ.  

Через три дня Света улетела домой.  

– Бабуль – Света нервно взглотнула – а дедушка точно погиб?  

– Да. А что за вопрос?  

Света достала три фотографии, одну молодого Андрея переснятую Мартой из ее альбома, вторую Арнольда Вульф с бородой, и третью пожилого, гладко выбритого Андрея. Света упросила Андрея побриться для того чтобы бабушка смогла его узнать.  

– Нет, твой муж не погиб – с дрожью в голосе произнесла Света.  

Светлана Александровна мельком взглянула на фотографии, встала и пошарив на верхней полке буфета достала папиросы, она уже много лет не курила, но сейчас ей нужна была папироса как глоток свежего воздуха, смяв гильзу папиросы она сильно закусила ее зубами. Прежде чем ей удалось прикурить она сломала десяток спичек. Затем подошла к окну и молча медленно курила в форточку.  

Ииии? – докурив спросила она внучку.  

– Это он, он не погиб.  

– Может просто похож? – не уверенно сказала Светлана Александровна.  

– Это он, он сам рассказал все – сказала внучка.  

– Отцу позвони – перевела разговор Светлана Александровна – скажи, что доехала.  

Внучка вышла в коридор позвонить.  

Светлана села за стол и посмотрела на фотографии – Я знала, я всегда знала… – дрожащим голосом сказала она и слезы покатились из глаз.  

На парковку перед кафе в баварском городе Поинг въехал прокатный Фольксваген Гольф, из машины вышел мужчина лет 50. Зайдя в кафе, он протянул хозяину старую карту Германии с написанным карандашом адресом – Добрый день. Где это? – спросил он с очень жутким акцентом.  

Хозяин кафе указал рукой на дом, который стоял на другой стороне улицы.  

Мужчина сел в машину и подъехал к указанному дому.  

Из машины вышел он и еще один мужчина постарше, они предложили помочь вылезти из машины совсем пожилой женщине. Женщина осталась сидеть в машине и молча смотрела на происходящее. Она не была настолько старой что не смогла бы вылезти из машины, или ей было бы это тяжело, видимо она не хотела торопить события. Мужчина постарше остался с женщиной, а водитель подошел к двери и позвонил в звонок.  

Дверь открыл Ёрган, он посмотрел на незнакомца – Добр… – слова застыли во рту, глаза его остановились на старой карте Германии…  

Ерган поднял глаза и увидел сидящую в машине Светлану. Конечно это была уже не та Светлана, но он увидел ту с которой расстался в СССР в 1947 году.  

– Санька? – спросил с жутким акцентом Ерган.  

Мужчина мотнул головой и глазами показал на мужчину постарше – Он.  

Этот ответ Ергана еще больше вогнал в ступор, он пристально вгляделся в глаза мужчины – Ты…? – не уверенно спросил он.  

– Да – как-то смущенно, но с улыбкой ответил мужчина – Я.  

Они бы еще долго бы все стояли и не знали бы что делать если бы женщина не вылезла бы из машины и волевым голосом громко бы не сказала – Юрок, ну что так и будем стоять или в дом позовешь?  

Ерган ничего не понял кроме – "Юрок".  

Это имя его привело в чувства, и он подскочил к женщине – Светлана! Да, Да, Да… – лепетал он.  

Женщина повернулась к машине – Светик, вылезай, помогай, а то ничего не понятно, что эта немчура лопочет – с улыбкой сказала она.  

Из глубины дома женщина прокричала по-немецки – Папа, кто там?  

Ответа не последовало и на порог дома вышла Марта.  

Света? – с удивлением она спросила.  

Да – с не меньшим удивлением ответила Света-внучка.  

Взгляды присутствующих скользили друг по другу и каждый пытался понять кто есть, кто, только Ерган и Светлана были уверенны в друг друге.  

Первым в себя пришла Марта – проходите в дом – сказала она по-русски.  

– Я тебе много должен рассказать Марта – сказал Ерган.  

– Когда я был в России у меня была любовь, не нужно сейчас, обсуждать мою нравственность и так далее – сбивающимся голосом сказал Ерган.  

– Я и не собираюсь – ответила Марта, понимая, что сейчас откроется тайна.  

– Не перебивай – продолжил он – так вот, у меня есть предчувствие что вот этот молодой человек – он указал на Юрия – Твой брат.  

Глаза Марты так округлились что это заметили все.  

– Что? Что он сказал? – все на перебой стали спрашивать у Светы.  

– Ну теперь фрау Марта узнала, что у нее есть брат в России – ответила Света-внучка.  

Марта посмотрела на присутствующих – Света, это твоя бабушка?  

– Да.  

– Бабушка – задумчиво произнесла Марта – А, а Арнольд Вульф, твой дедушка?  

– Да. – не менее ошеломленно ответила Света-внучка.  

– А он знает, что вы приехали? – спросила Марта по-русски.  

– Нет, мы не стали его предупреждать, но вот что вы… вы… – Света-внучка не смогла продолжить эту цепочку.  

Ерган не понимал ни слова, когда говорили по-русски, когда-то он его знал, но сейчас не понимал ни слова. Он молча смотрел на Светлану-бабушку, а видел ту Светлану, которая в чужой стране, в плену, дарила ему тепло, душевное тепло.  

– Что за Германия то такая, она у меня все время всех отнимает – со слезами сказала Светлана.  

– Я… я… я – мямлил Ёрган, он не знал, что ответить.  

Затем собравшись с мыслями, Ёрган добавил – Спасибо тебе… Я тебя никогда не забуду… – в его глазах были слезы, скупые слезы, которые не вытекают из глаз… Любил ли он Светлану или просто привязались они друг к другу? Да он ее любил, любил всем сердце, любил за ласку, за человеческое отношение, за душевное тепло. Но он также понимал, что они никогда больше не встретятся, что они из разных миров.  

Это было как будто два параллельных мира, один мир в СССР с Светой, а второй мир дома в Германии где его ждет мама и возможно Ирма. Стоял выбор остаться в чужой стране с любимой женщиной, да и остаться то он не мог, кто ему позволит, или вернуться домой, в родную Германию, где он надеялся, что его ждет живая мама.  

Ерган закинул вещь-мешок на плечо и опираясь на костыль и как только мог, хромая, пошел быстрым шагом в сторону лагеря.  

После того как Светлану амнистировали, ей делали не раз предложения выйти замуж, она была крепкая, сильная и красивая женщина, но она всем отказывала. Почему? А кто поймет, что у женщины на сердце? Наверное, она больше всего боялась пережить еще одну потерю любви…  

И вот сейчас она сидела напротив того, кого когда-то любила. Когда-то? Или до сих пор? Наверное, всё-таки когда-то.  

Но она была рада видеть Юрка, того Юрка, который смог дать ей столько любви.  

Он от нее уехал? Да он уехал. Но она не злилась на него никогда за это. Тогда было сложное время, и по-другому не могло случиться.  

Напротив, Ергана сидела та которая согрела его в плену, которая дала ему любовь. А он уехал от нее. Мог ли он поступить по-другому, конечно мог, а он ее предал. Он побоялся трудностей и уехал, бросил женщину одну. Так мужчина поступить не имел права.  

Он ее предал, а она не злится на него. Он уехал как тогда казалось, на всегда, а она не просила его остаться. Он был враг, а она его любила.  

А сейчас они молча смотрели друг на друга, молча потому что их разделяли языки, а не километры, а когда-то они много разговаривали на одном языке, даже не на одном словесном, а на одном языке сердец.  

Они смотрели друг на друга и улыбались, улыбались, а слезы текли…  

Утром следующего дня все собрались за общим столом.  

– Доброе утро – сказал Ерган по-русски сам не ожидая этого от себя, но с очень сильным акцентом.  

– Папа, ты говоришь по-русски? – спросила Марта – а я не знала.  

– Я и сам забыл, но сегодня ночью я вспомнил, я вспомнил что когда-то говорил по-русски.  

Ерган вспомнил, русский, но он не знал, о чем разговаривать с Светланой. Они были слишком разные, они жили в разных мирах, общее у них было только далекое прошлое.  

Ерган достал из кармана красную звезду с серпом и молотом и положил ее перед Саньком.  

–Что это? – спросил Александр Андреевич.  

– Ты-же мне ее сам подарил на прощание.  

– Да? А я и не помню.  

– А я все помню – с грустью в голосе сказал Ерган – все, и даже иногда лишнее…  

– Ну а теперь пора встретится с Андреем – сказала Светлана в слух, скорее для себя, чем для других.  

– Вас проводить? – спросила Марта – Здесь не далеко, это соседний город.  

– Нет. Спасибо, мы уж сами – ответила Светлана с вздохом.  

Гости из России уехали, а Ерган вернулся к себе в комнату, на столе стояла старая железная коробочка из-под бельгийского шоколада.  

Сперва он достал два железных креста завернутые в кипу, затем две одинаковые фотографии на которых была его мама и красавец с тонкими черными пижонскими усиками, его отец.  

Он достал значок со свастикой, а рядом положил красную звезду с серпом и молотом.  

Ерган еще долго молча смотрел на эти вещи…  

Когда Светлана Александровна собиралась в эту поездку, дома в Москве, она проигрывала как встретит Ергана и как встретит Андрея, двух самых значимых мужчин в своей женской жизни. Она все это себе разрисовала в красках и была готова к встречам, но чем ближе была встреча с Андреем, тем больше она ее боялась. Она не знала, как себя вести, прошло много лет, десятилетий, но сердце так и не успокоилось.  

Когда она с сыновьями и внучкой подъехала к дому Андрея и все хотели пойти с ней, то Светлана их остановила – Нет, я сама.  

Светлана Александровна позвонила в дверной звонок, дверь ей открыла пожилая женщина.  

Она не была к этому готова, в своих мыслях она представляла, что встретит ее Андрей.  

– Здравствуйте – сказала Светлана по-русски.  

– Что сказать? Андрей дома? Какой он Андрей? Как его теперь, Арнольд? Шварценеггер не доделанный. – Думала про себя Светлана – А что дальше?  

Женщина оглядела Светлану и их взгляды встретились. Глаза сами все сказали, друг на друга смотрели две женщины которые когда-то любили одного и того же человека, точнее одна, наверное, любила давно, а другая любит сейчас, но при этом они никогда небыли соперницами, они даже не знали о существовании друг друга, да и любили они хоть одного, но разных мужчин.  

– Светик – позвала внучку Светлана – иди помогай.  

– Битте – казала немка и жестом пригласила всех в дом.  

Она провела гостей в большую комнату.  

– Одну минутку – сказала немка, это перевела Света.  

Немка вышла из комнаты.  

– Куда интересно она – спросил Александр  

– Похоже, что за твоим отцом – ответила Светлана Александровна.  

В дверях появился Арнольд Вульф. За ним стояла Лени.  

Он остановился в проходе и не решался пройти дальше, как будто это он был в чужом и не знакомом доме.  

– Ну заходи, Андрей – сказала Светлана Александровна – чего встал как не родной?  

– Здравствуй Света – выдавил он из себя.  

Лени принесла большой графин воды и налила всем в стаканы. Арнольд залпом выпил.  

Несколько минут была тишина.  

– А ты постарел – прервала тяжелую тишину Светлана Александровна.  

– А ты… ты все такая же – выдавил из себя Андрей.  

– Брось, ты. – ответила Светлана – Рада что ты в такой хорошей форме.  

Разговор явно не клеился.  

– Пойдем покурим – сказал Юра Александру.  

Света-внучка очень удивилась, ни папа, ни дядя не курили. Но Юра махнул головой что бы все вышли.  

– Переведи ей, где у них курят или куда пройти что бы их оставить одних – Сказал Александр дочке.  

Лени показала на дверь, ведущую на задний двор, а сама осталась стоять в дверях  

– Пойдемте – обратился к Лени Юра по-русски.  

Лени вышла вместе с гостями во двор – Пива хотите? Или воды – немного придя в себя спросила она.  

– Да, будет не плохо – ответил Юра.  

О чем разговаривали Светлана и Андрей никто не слышал.  

Но минут через двадцать они вышли ко всем в сад.  

– Это моя жена, Лени – представил ее Арнольд.  

– Да мы уже познакомились – ответил Александр.  

– А это… – Андрей опять запнулся, говоря по-немецки – это Света, а это мой сын Александр – представил он их Лени.  

Встреча не складывалась. Они все были разные и не родные. Жена Андрея давно уже была вдовой, у сына не было отца, а внучка знала только то что у ее деда была удивительная и не обычная жизнь, но эта жизнь была совсем незнакомого человека.  

Когда Светлана Александровна вечером сидела в ресторане гостиницы со своей семьей, она все время молчала. Сыновья пытались с ней разговаривать, но она или даже не слышала их обращения к ней или отвечала односложно.  

В голове у нее менялись всего две картинки.  

Как когда Андрей выходил уже из квартиры, как она разрыдалась и упала перед ним на колени обхватив за ноги – Прощай… не увидимся мы больше, на кого же ты нас покидаешь… Как Андрей, поцеловав ее, бросил – Прощай – и быстро спустился по лестнице.  

Как они с Ёрганом остались одни в мастерской. Как они молча смотрели друг на друга.  

Как Ерган закинул вещь-мешок на плечо и опираясь на костыль, хромая, ушел куда-то в другую страну, в другой мир...  

– Что за Германия то такая, она у меня все время всех отнимает – сказала с грустью в голосе Светлана Александровна.  

– Мальчики, а когда мы поедем домой? Когда у нас самолет? Хочу домой, хочу на дачу в Солнечногорск…