Исполняющий директор

ИСПОЛНЯЮЩИЙ ДИРЕКТОР  

Я работаю аудитором в нашей городской мэрии. Моё дело бдеть, чтоб не нарушалась финансовая дисциплина в её подразделениях, службах и подопечных предприятиях. Сверх того подвесили ещё одно: следить, как исполняются её решения, постановления и распоряжения, но всё же главное -- стоять на страже бюджетной копейки, выявлять факты нерадивого её использования, злоупотреблений и хищений. Сами понимаете, что друзей среди управленцев у меня нет, хотя явной враждебности никто не проявляет. Попытки набиться в приятели с явно корыстными целями отвергаю сам, живу в атмосфере скрытой натянутости и отчуждения. Что поделаешь, такова должность, приходится терпеть и изворачиваться: и чтоб начальство было довольно и проверяемых не особо гневить. Если человек не зарвался, не вдарился в криминал, то чего над ним измываться и затягивать удавку: немного пожурить, пригрозить, как следует, и пусть работает, всем жить хочется, мешать не буду.  

Есть у нас и, так называемые, унитарные предприятия: в чём их унитарность для меня непонятно, и никто объяснить не мог, просто нынче в моде применять всякие загадочные слова. А на деле они оказывают услуги городу за его денежки, поэтому приходится проверять и их.  

Особенно головной болью для нас был комбинат по благоустройству, призванный содержать город в чистоте и порядке: следить за дорогами и тротуарами, содержать в надлежащем виде остановки общественного транспорта, зимой убирать снег и посыпать песком, летом удалять пыль и поливать, скашивать газоны, смотреть за скверами и ещё много-много разных дел.  

Казалось бы, чего там мудрого, делай всё во время, старайся и никаких к тебе вопросов и претензий: сделал и получай положенное согласно смете и контракту. Ан, нет, находят лазейки, злоупотребляют, и городские денежки утекают не- ведомо куда. Вот недавно осудили бывшего директора, поймали на тёмных делишках. Одного снега вывозил на миллионы, часть которых примораживались и в его карманах. Всё просто. Ведь небесная канцелярия не выписывает накладных и приходных ордеров во время снегопадов: поди разберись – сколько его нападало, вот и писал, что хотел. Разобрались, синоптики пособили. Оказывается, та зима была бесснежная, шли дожди. Посадили директора на два года с компенсацией. Жалел бедолага, что мало брал: хапанул бы куш на десяток миллионов – дали бы условно, а за его скромную сумму придётся взаправду сидеть на нарах. Такова разборчивая у нас фемида.  

Назначили другого директора. Этот дело знает, сомнительных дел избегает, старается, осторожничает, знает меру, справляется, мэрия им довольна. Но, всё равно глаз нужен, как бы не поддался корыстному искушению, не соблазнился возможностями, не сошёл с праведной дорожки. Провели рядовой аудит: ничего не нашли, полный ажур. Как так ничего? Задета наша профессиональная честь, взыграла жилка. Уж мы и ничего? Такого не бывает. Провели повторную, более тщательную и всеобъемлющую ревизию: опять чисто, только несколько ничего незначимых помарок и то с большой натяжкой. Вот только разве в кадрах какая-то загадка.  

На работу приняли артиста. Да, да! Настоящего, с дипломом, с опытом выступлений на театральной сцене, сыгравшего много значимых ролей, обладателя какого-то регионального Оскара. Ну, куда бы не шло, определили бы его в контору перебирать бумажки или принимать жалобы от посетителей, так нет, назначили исполняющим директором без уточнения по какой части. Ну, скажем, по строительству, по экономике, по быту или изобретательству, т. е., что он конкретно должен исполнять.  

Первая мысль: директор, человек в возрасте, жил и воспитывался в советское время, вспомнил, как там было и решил возродить художественную самодеятельность, так сказать, поддержать таланты подчиненных, организовать им культурный досуг. Так этим тогда занимался профсоюз, а его ныне и в помине нет, исчез за ненадобностью. Говорят, где-то там наверху, он ещё имеется, красуется под вывеской ВЦСПС, но в низах о нем ничего не знают. Так что, по-видимому, не для этого взяли артиста, тем более он и не массовик-затейник, не эстрадник и не циркач, а обычного драматического направления. Выходит, тут что-то другое.  

Раньше уже встречались разные проделки за казенный счёт, грешили этим некоторые руководители. Ну вот, построили за городские денежки по внешнему виду скромную саунку. Грех, но не такой уж большой. Имеет право коллектив и иногда и руководство попариться, смыть груз забот и трудового напряжения. Такое можно и простить, никто не осудит, и люди спасибо скажут.  

Или ещё. Где-то в уютном и живописном местечке на природе у нетронутого водоема возвели строение, назвав его домом охотника. Так тоже, весьма нужная вещь. Приедет, скажем, важная столичная персона, не принимать же её в служебном кабинете: обидится, они избалованы почестями, что он подумает о нас и о нашем городе. Нельзя такое допускать, попадем в немилость: посулы прекратятся. Такое тоже понять можно. Но зачем артист?  

Не уж-то руководитель настолько обнаглел, что за счет казны решил обзавестись персональным шутом в давно забытых традициях французских королей, чтоб развлекать себя и придворных, вернее подчиненных. Это уж слишком! Не место царственным барчукам в директорском корпусе. Пропишу в акте: наглеца на всех совещаниях склонять будут, выгонят с треском и позором.  

Но, с другой стороны, дела в организации идут хорошо, всё работает как отлаженный механизм, и такая запись сразу всё разрушит, поломает. Кому от этого польза? Вот и стою на распутье, как поступить не знаю. Поговорю я с директором с глазу на глаз пока доверительно, без опрометчивой огласки. Спросил напрямую. Замялся, что-то промямлил, хотел уйти от ответа, отделаться шуткой. Но от меня так легко не отвяжешься, настоял. И он поднял трубку и предложил позвонить артисту. Трубку взяла секретарь. Я представился:  

– Будьте любезны, могу я поговорить с имярек? ( По странному, случайному совпадению имя и отчество его точно совпали, как у моего визави).  

– К сожалению, сегодня не получится: он на совещании градостроительного совета.  

– А завтра с утречка?  

– Тоже не сможете: он будет на совещании у губернатора по демографической ситуации.  

– Ну, а после обеда?  

– Он будет на совещании комиссии по борьбе с терроризмом.  

– Ну, где-то есть хоть маленькое окошко, какой-нибудь просвет?  

– Сейчас полистаю. Далее у него экологическая комиссия, участие во встрече делегации города побратима, заседание в мэрии по принятию мероприятий ко дню города, научно- методический совет в политехе, встреча с учениками подшефной школы, торжественное собрание, посвященное дню сантехника. В общем, на этой неделе ничего не получится, но вы позванивайте, может что-то отменят, и я вас обязательно где-то сумею вклинить. Желаю удачи, не теряйте надежды.  

А директор с нескрываемым ехидством смотрит на меня и:  

– Теперь вы поняли, ведь там везде должен бы присутствовать я. А когда, скажите, заниматься делами, производством? На этом, кстати, и спотыкались мои предшественники.  

– Так, выходит, это ваш дублер? Как же там не замечают подвоха?  

– Тут, извините за семейственность, причастна моя супруга. Как-то в кои годы, мы были в театре, уж не упомню, что смотрели. И она обратила внимание на артиста внешне очень похожего на меня. Вот тогда и вкралась идея. Пригласил, поговорили. На удивление, его даже заинтриговало, взыграл профессиональный азарт. Ведь, как заманчиво, сыграть роль не по писаному кем-то строгому сценарию, а по живому, реальному человеку и тем более с такой насыщенной и богатой тематической коллизией. Где-то с недельку под видом референта потаскал я его за собой, ввел в курс дела. Немного грима и одинаковых облачений, а мимика, гримасы, движения, привычки, перенял быстро, ведь этому его когда-то учили в их Гнесинках. Так и стал он исполняющим директором во внешнем мире, а я уж вплотную на хозяйстве. Вот, такая правда, а теперь всё в вашей воле.  

Но, ведь прав мужик: без такого помощника страдало бы так нужное городу и людям дело. Не стал отмечать в акте, взял грех на душу: небось, за доброе деяние не осудят.  

Вот, только мучает и смущает меня один вопрос: с кем я имел дело, с настоящим или с дублёром. На мой вопрос он только загадочно улыбнулся.