Последнее воспоминание...

Последнее воспоминание…  

Тишина. Тишина и холодный северный ветер, обдувал мое лицо с обожженными висками, и запекшейся кровью на щеке. Грязь прилипла к бровям и мешала глазам полностью увидеть картину мертвого места. Я ртом жадно вдыхал чистый воздух, не пропитанный пороховыми газами и ядом горящей серы. Прислонившись спиной к стене, сполз по ней, упав всем своим весом на крошево бетона. Острая боль резала правый бок и грудь. Кровь заполняла рот и разум находился в преддверии бреда и болевого шока. Дрожащей рукой достал из бокового кармана сигареты, поднес зажигалку и закурил. Это хреново помогало, но помогало хоть на секунды уйти от реальности и побыть в беспамятстве и полузабытых снах. Бои шли уже пятый день и понимание неизбежности поражения все сильнее крепло в сознании. На издохе, из последних сил, мы защищали уже павший город, давая шанс эвакуировать оставшихся людей.  

Боль в боку неимоверной агонией разнеслась по телу. Я стиснул зубы, дым окутал пространство вокруг меня, и белая пелена застлала глаза. Веки стали тяжелеть, шея медленно опустила голову к груди и рассудок погружался в призрачный сумрак забвения. Перед глазами она, тот город и те далекие 5 лет назад. Я будто снова оказался на пороге своей квартиры за два часа до отправления, снова спешил собрать вещи и волновался, как перед первым полетом.  

Та поездка, круто перевернувшая мою жизнь, была похожа на сбывшуюся мечту. Разве мог я тогда подозревать, что все обернется черным мраком и погрузит мир во тьму войны. Молодой и наивный, вопреки всему выбравшийся из рутины печалей и потерь. Впереди открывалась широкая дорога в жизнь, с множеством неизведанных троп, сокрытых от взгляда и убегающих туда, где солнце своей теплой рукой гладило землю. Дорога, по которой каждый шаг перехватывало дыхание, словно очередной раз ступаешь на первую ступеньку трапа самолета, летящего в неизвестность.  

Тот вечер, вечер встречи с ней, кинолентой тянулся сквозь воспоминания, словно это было вчера.  

Солнечный город встретил меня выжигающими кожу лучами и зноем, прогревая тело до мозга костей. Еще бы, после долгой службы на севере, на окраине мира, это место было раем на земле. Песок, обжигающий ноги, теплый сухой ветер и слепящие блики на водной глади. Беззаботно гуляющая молодежь, парочки, поедающие мороженое и пляжные завсегдатаи допивающие очередную бутылку пива. Спустя много времени я снова ощутил это прекрасное состояние, слегка пьянящее и вдохновляющее – мне снова хотелось жить!  

Помню, как перед очередной гулянкой, брат мне сказал:  

– Вспоминая наш вчерашний разговор – сделал секундную пазу и продолжил – она тебе понравится, вот увидишь.  

– Кто она? Ой, успокойся ты, чепуху несешь. Чтобы мне кто-то понравился? – нелепо отмахнувшись я посмотрел на него с ухмылкой, но проникшись его уверенностью добавил – ну познакомимся, увижу.  

Если бы я знал, как он чертовски оказался прав!  

Закат уже прятал свои последние краски, а прохлада вечера окутывала самые дальние уголки города. Зажигались придорожные фонари, улицы оживали в предвкушении дыхания ночи. Ощущение вечной молодости растекалось по венам ударяя эндорфинами в голову. Очередь у входа в клуб, окутанная нелепым смехом, запахом перегара и дымом сигарет. Охранник-громила похожий на манекен стоял у двери на «фэйсконтроле». Он томным взглядом смотрел куда-то мимо толпы и кажется, даже не дышал.  

Суматоха вокруг и пьяные разговоры только добавляли тон сегодняшнему вечеру. Но опьянел я гораздо раньше, чем дошел до барной стойки.  

– Юль, привет! Как ты? Это мой брат из Питера! – брат поздоровался с миледи в черном платье, а я…, а я не помню, что происходило дальше. Хронос окутал пространство вокруг меня, и секундная стрелка на моих часах с неимоверным усилием пыталась достичь следующей цифры. Шум вокруг сливался в одну звуковую волну и всей своей массой огибал меня, глухой стук сердечных мышц стал четко различим уху, а воздух наполнявший легкие нехотя отдавал кислород альвеолам…. То секундное состояние, длилось как целая жизнь. Мне что-то говорили, я куда-то шел, что-то пил, но всеми мыслями был поглощен ею. Ее образ застыл передо мной, как картина бессмертного художника. Черное платье с плиссе от ступней и плавно переходящее в талию, нежно обнимало ее через плечи. На левой руке красовался рисунок жизни. Вспышки солнца порождающие корни дерева, которые потом сливались в единый поток энергии, чтобы снова распасться на ветви путей. Серебряное кольцо с маленьким синим камушком аккуратно обвивало большой палец. Волосы цвета угля все пытались дотянуться до ее плеч, но были аккуратно заправлены за ушко. Своды лица венчал милый «герцогиньский» носик и тонкие губы. Глаза цвета аконита словно впитали в себя синеву глубин морей. Непритворная улыбка лишала дара речи, заставляя улыбнуться в ответ и покраснеть, будто мне снова восемнадцать.  

Наверное, она не замечала, но все дни, что мы проводили рядом, я не мог оторвать от нее глаз. Я старался уловить каждое ее движение, каждый взгляд и каждое слово. Помню прогулку ранним утром, сонными переулками меж спящих домов, к набережной вечной реки. Я видел, как утренняя стужа окутала ее и пустила мурашки по рукам. Самым большим сожалением на тот момент было то, что мне даже нечего было ей отдать, чтобы она согрелась. А та поездка к старому заводу у забытых железнодорожных путей. Крутой склон исчерпанного карьера, по которому мы поднимались, так и норовил сбросить вниз на груды камней, едва неловкая рука не зацепится за ветку дерева или не найдет опору. Я не отходил от нее ни на метр и каждую секунду был готов прыгнуть вниз за ней, чтобы поймать. Помню, как сидя на крыше и наблюдая переливы цветов уходящего дня, она смотрела вдаль, глазами, жаждущими той скрытой неизвестности, что таила в себе алая полоска горизонта.  

– Тут небо, похоже на море с планктонами – как-то по детски наивно и искренне улыбаясь говорила она.  

– И правда похоже, забавно, никогда не задумывался об этом. Такое черное и такое далекое… – моя же серьезность и напряженность не давали мне погрузиться в легкость ее состояния.  

Кажется, тогда, я и почувствовал горечь грусти, что свалится на меня комом, как только я отправлюсь в обратный путь. Я окончательно понял, что мне будет очень не хватать ее глаз, ее улыбки и смеха…. Как жаль, что нельзя остановить время и вернуть все назад, наполниться еще раз, тем самым моментом, не изменяя ничего, ни одной детали, почувствовать состояние полета души, услышать простое слово «Привет», снова увидеть ее в первый раз.  

Помню, как вернувшись домой и оставив позади тысячи километров, разделивших нас, я с глубокой, но теплой печалью смотрел в небо, искренне надеясь, что и она в этот момент вглядывается в бесконечность космоса. Хотелось еще раз пройтись по холодным утренним улочкам пробуждающегося города, испытать ощущение нового дня, понять, что дышишь. Наконец-то я мог просыпаться каждое утро воодушевленным, бежать на работу думая о ней, переживать в памяти каждую минуту, вспоминать прикосновения ее рук. Я чувствовал в себе силу надежды, что подпитывала меня каждую зарю и награждала крепким сном после захода солнца. Я снова обрел силу, которой так жаждал много лет, и я снова знал, что мне делать дальше. Мы изменяем себя по одной из двух причин – вдохновение или отчаяние. * Она стала моим дыханием, моим воскрешением, моим вдохновением.  

Спустя три месяца и семь дней началась война. Я не имел возможности даже попытаться отыскать ее. Города эвакуировали в спешке, и я надеюсь она смогла выбраться из того ада, что там творился. Попытки пробиться туда, оказались тщетны. Пуля снайпера нашла свою цель и очнувшись в госпитале, с ужасом понял, что подвел ее. Увижу ли я ее когда-нибудь? Я даже не могу узнать жива ли она. С тех пор мой взгляд каждый вечер, устремлен в небо, с надеждой, что она видит тот же узор галактик.  

Дотлевшая сигарета обожгла палец, разрыв снаряда вырвал меня из плена воспоминаний и полудрема. Звуки артобстрела остро ударили по перепонкам. Начался последний штурм наших позиций. Поднялся дикий гул и грохот. Стены земли и бетона крошились в порошок и вперемешку с человеческим мясом, вздымались в воздух. Крупнокалиберные батареи рвало на части и бросало в сторону, как мячики. Ударные волны не давали подняться, все сильнее вдавливая в землю. Приложив последние усилия и опершись на автомат, я встал на ноги.  

Расплавленные куски металла дождем падали с неба, разрезая воздух красным следом. Огненное облако пожирало все на своем пути, дым от него мглой затягивал небо до самого горизонта. Сама земля дрожала под ногами, будто стоишь в самом жерле вулкана. Все слилось в единый хаос. Я видел, как разлетались черепа и ломало хребты. Слышал, как предсмертные крики дикими воплями разрезали грохот и в ужасе боли стихали в пучине рева войны. Я стоял посреди Армагеддона. Странно наблюдать за тем, как миру вокруг тебя приходит конец, осознавая свою ничтожность и бессилие.  

Наверное нелепо, во время апокалипсиса и за секунды до смерти печалиться о несбывшемся, но она была надеждой, которой я жил все эти 5 лет.  

Говорят, одна мечта сильнее тысячи реальностей. В дверном проеме развалин старого депо стояла она.  

– В прекрасном яростном мире  

Где ходят за руку жизнь и смерть  

Проходят тысячи линий  

Все через меня выливаются в свет…**  

Ее слова подхватывало раскаленным ветром и пеплом разносило над нами. Они сливались в одну единую песнь прощания. Я видел, как гибнут братья по оружию и на последнем вздохе, тянут к ней руки, как их души, тонкими нитями сквозь пространство и время, льются к ней в этой песне, чтобы сказать одно единственное прощай и найти покой на белых берегах. Видел, как эфир жизни вокруг меня наполняется мертвой пустотой и как целые миры сгорают в этом жерле. Видел, как и я горел в горниле пламени.  

Она – Ангел смерти, в черном платье, указывала последнюю дорогу, дорогу солнца, ведущую далеко за горизонт. Нежным и полным печали голосом она пела, и с каждым словом, земля под ее босыми ногами покрывалась огненно-красными лилиями.  

– В прекрасном яростном мире  

Где ходят за руку жизнь и смерть  

Проходят тысячи линий  

Все через меня выливаются в свет…**  

Она повторяла эти слова снова и снова, пока мир падал в бездну и отправлялся в небытие. Она спасала души, чтобы мы продолжили жить после смерти и не потерялись во мраке вечной войны. Как жаль, что я не могу ее обнять, прикоснуться к губам…. Вот уже совсем рядом вонзается снаряд. Он медленно вспорол землю и ядро пламени начало разрастаться, выплевывая обезображенные и плавящиеся куски металла. Я взглянул на нее… вздох…да…она жива…!  

* Джим Рон – Американский оратор, бизнес-тренер, мормонский проповедник, психолог.  

** ГРОТ – Неповторимым (ft. Лена Август)