Как быстро растут чужие дети

Сидели в основном молча. Лишь изредка кто-то из парней тяжело вздыхал, произнося самое мрачное в своей жизни «Пиздец».  

Несмотря на то, что до этого дня большинство из них считали себя некурящими – в руках у каждого была сигарета. Веселье, прежде всегда царившее в компании, было подхвачено ветром и вместе с дымом унесено куда-то к небу. Туда, где сейчас находилась и она.  

Эта новость потрясла каждого. Кто-то сначала не поверил, счёл за очередную глупую шутку. Кто-то воспринял как личную трагедию. Саня плакал.  

«Мама умерла» – это сообщение прилетело в общий чат как бы само собой. Как будто оно не имело никакого значения и, проснувшись в 6 утра, мало кто мог трезво её оценить. Сейчас, к моменту, когда прошло порядка пяти часов, картинка начинала проясняться, но до конца считать её реальной мы отказывались.  

Первым тишину нарушил Лёша. Он докурил минут пять назад, но почему-то продолжал крутить в руках уже изрядно измученный бычок.  

– Как ты? – спросил он.  

Андрей многозначительно помотал головой. Вряд ли он не услышал вопроса. Просто ответ был вряд ли известен даже ему.  

Был ли смысл спрашивать? Никакого.   Что тут можно сказать? Я не знаю. Могу лишь догадываться,   что творилось  на тот момент в его душе. Однако, единственное, что мы могли сделать в тот момент – проявить участие, выслушать человека,   дать ему понять, что он не одинок. Один, когда это необходимо,   но ни в коем случае не одинок.  

Жизнь, во всём её противоречии -  удивительная штука. Сколько бы мы не планировали собраться компанией – у нас не выходило. Сколько бы с Андреем не ссорились в прошлом – в такие моменты это кажется настолько ничтожным, что ты начинаешь винить себя за то, что когда-то мог злиться из-за подобной ерунды. И сколько бы ты не пытался узнать человека,   больше всего о нем тебе скажет именно это его молчание.  

Тётю Тому знал и уважал каждый из друзей. Мы знали Андрея слишком давно и я никогда не задумывался о том, что именно благодаря своей маме, мой друг вырос таким,   каким он является сейчас.  

Андрей хмуро окинул взглядом свой двор и с каждой секундой в его глазах всё больше и больше разгоралось сожаление.  

Страшно это. Сидеть, понимать, что это всё.   Мама больше не махнёт рукой из-за забора,   не скажет ни слова о том, что сын взялся за  сигарету. И как бы он не ждал,   с работы она сегодня больше не приедет.  

Он начал говорить. В голосе не было ни дрожи, ни волнения. Только непонимание. В глазах вместо слез – немой вопрос "Почему? ".  

Говорил долго. О маме, о сестре, о планах на этот вечер, которые были разрушены, о планах на жизнь, в которые, возможно, придётся вносить коррективы.  

Вечер догорал. В пепельнице заката дотлевал окурок солнца. Наша пепельница тоже постепенно седела и дно её скрывалось под горкой пепла.  

Мы смотрели на нашего друга. Никогда прежде мы его не видели таким взрослым. Будучи самым младшим в компании, по всем законам, он должен был повзрослеть последним.  

Но жизнь, как мы уже выяснили -  противоречива.    

Несколько  позже мы нашли у него на висках седой волос.  

Детство закончилось.