В окружении

В окружении  

Рассказ  

…Завязывая шнурки, я ненароком обратил внимание на календарь. На нём был отмечен сегодняшний день – 12 октября 1998 года. То есть, прошло ровно две недели с тех пор, как я приехал в этот провинциальный город.  

Да, я не был местным. По определённым причинам мне пришлось одному переехать в это место. Родители остались далеко отсюда в совершенно другом городе. Связи с ними не было. Здешняя мобильная связь была отвратительной, и потому дозвониться до цивилизации из этой точки было почти невозможно. Да и телефон здесь был далеко не у каждого. Мне-то повезло его получить только на день рождения, и то за хорошие оценки на предпоследней странице дневника. Впрочем, это уже совсем другая история.  

А сейчас меня внизу ждал Димка. Познакомились мы с ним буквально неделю назад и не очень хорошо знали друг друга. Зато он-то был местным – прекрасно знал все тропинки, улочки и заброшенные места. Неудивительно – делать-то в этом городе в свободное время было нечего. Поэтому вместе с Димкой мы часто колесили на своих велосипедах по всему городу и его окрестностям.  

То же мы собирались сделать и сегодня. И нам стоило поторапливаться – солнце через пару часов уже должно было зайти за горизонт. Поэтому я тут же спустился вместе с велосипедом к своему новоиспечённому знакомому.  

Поздоровавшись и поинтересовавшись делами друг друга, мы сразу же оседлали своих металлических коней. Я предложил поехать привычным маршрутом – вокруг наиболее оживлённых частей этого небольшого городка. Однако, как оказалось, на сегодня Дмитрий заготовил кое-что особенное. С гордым видом, выпрямившись, он заявил, что сегодня наш путь лежит через наиболее жуткие и покинутые Богом места.  

Хоть я, вроде бы, и не был трусом, но как-то посещать подобные места мне не очень-то и хотелось. Я хотел было уже отказаться, но Димка, решив не дожидаться моего ответа, моментально ринулся вперёд. Тогда мне ничего не оставалось, кроме как проследовать за силуэтом своего непутёвого товарища.  

Со временем я всё же нагнал его. К этому моменту мы уже явно покинули черту города. Наш путь пролегал по лесу, заросшему деревьями, кустарниками и погребённому под густой листвой. Меня это всё немного настораживало, о чём я не преминул сказать своему товарищу.  

Тот же лишь отмахнулся. Он заверил меня, что всё в порядке, что здесь он ездил уже сотню раз. Его самоуверенность дала сбой лишь тогда, когда мы, в очередной раз проезжая по неизвестной мне роще, увидели впереди некий заброшенный дом.  

Это было обычное деревянное строение. Покосившаяся крыша, выбитые окна, поросшее зеленью, мхом и плесенью основание. Типичная покинутая каким-нибудь лесником или егерем избушка. Тем удивительнее, что к этому полуразрушенному зданию вела еле заметная дорожка следов.  

Тут я всё же спасовал, начав настойчиво уговаривать Диму уехать. Но мой знакомый лишь усмехнулся. Пошутив, что я выгляжу ещё более разбитым, чем этот дом, мой товарищ подкатил к избе. Я же с огромной опаской стал медленно подъезжать поближе. Как вдруг до меня донёсся ошеломлённый голос Димки. Обернувшись ко мне, он, застыв как истукан, стал показывать пальцем в окно. Единственным словом, которое он неустанно теперь повторял, было «оружие».  

Я сначала было подумал, что Димон меня просто разыгрывает. Ведь такое за ним уже наблюдалось. Он любил надо мной подшутить, а потом долго говорить о том, какая глупая и смешная у меня была реакция. Я уже привык к таким его выходкам и потому старался просто их игнорировать.  

Тем не менее, на этот раз мой товарищ выглядел действительно взволнованным. С тяжёлым вздохом я опёр велосипед на подножку и подошёл прямо к разбитому окну. Заглянув внутрь, я и в самом деле увидел огнестрельное оружие. Освещаемые солнцем и заглушённые нашими тенями, там лежали Калаши, Макаровы и другие виды огнестрела – в основном, зарубежные, неизвестные нам. Одно было понятно точно – кто-то, намеренно или нет, бросил все эти пушки здесь. И мне лично вовсе не хотелось выяснять кто это был.  

А вот Димке – наоборот. С загоревшимися через пару секунд глазами он рванул к двери, пытаясь её открыть. Я с ужаса не своим голосом закричал на товарища, мол, что он делает. Но тот продолжал действовать по-своему. И через пару минут непрерывных пинков и ударов дверь не выдержала. С криком и нелепыми конвульсиями Димка вместе с дверь полетел на пол. Тут же на него полетела пыль с потолка и, собственно, с самой двери. Я, стоя прямо напротив прохода, подбежал к товарищу, от греха подальше поднял его за шиворот и потащил к велосипедам. Дима же стал вырываться и случайно врезал мне по носу. Схватившись за повреждённую часть лица, я выпустил знакомого из рук. Он тут же метнулся обратно в злополучную хату. Вышел обратно он уже с автоматом в руках. В свете солнца я отчётливо увидел, этим автоматом был новёхонький АК-74М.  

Болван Дмитрий решил проверить, настоящий ли автомат он держит в руках или нет. Однако, слава Богу, не выстрелом. Мой товарищ открепил магазин и обмер. Тут стало интересно даже мне. Я несмотря на обиду, подошёл ближе. Дав знакомому оплеуху за удар в нос, я посмотрел на магазин. И обмер тоже. В нём действительно лежали патроны.  

Пока мы дивились настоящему боевому оружию в глухой лесной чаще, откуда неподалёку раздались звуки приближающихся машин. Может быть, это были просто местные жители. Но это могла быть и милиция. И в таком случае нам точно бы пришлось объяснять, что мы тут делаем и почему у нас находится настоящее стрелковое оружие.  

Я тут же начал вырывать всё это добро из рук Димона. Тот же мёртвой хваткой вцепился в свой трофей и никак не хотел отпускать. А в это время машины, освещая себе путь фарами, остановились буквально в десятке метров от того места, где стояли мы.  

От неожиданности мой товарищ снова замер. Мне, наконец, удалось забрать у него магазин и автоматическое оружие. Выкинув всё это обратно в дом, я потащил окаменевшего Димку к велосипедам. Краем глаза я успел заметить, как у одной из машин уже открылась дверь. С паническим ужасом я вскочил на велик и начал крутить педали так, как никогда до этого. Моему примеру последовал и пришедший в себя Дмитрий. Наша скорость экспоненциально увеличилась после того, как некий грубый мужской голос крикнул нам сзади, чтобы мы остановились и возвращались обратно. Правда, сказал он это в немного более матерном выражении, из-за чего я понял, что ничего хорошего возвращение к избе нам не даст.  

С Димоном мы доехали до моего дома быстрее обычного. Неудивительно – ведь у себя за спиной я как будто чувствовал погоню. Словно за нами гнались те чёрные машины с тонированными стёклами и ослепительно яркими жёлтыми фарами. Может, конечно, это были не они, но всё же фору лично мне это давало неплохую. Как и причину поскорее вернуться домой. Поэтому, распрощавшись с Димкой и договорившись никогда более не вспоминать об этом случае, мы разъехались каждый по своим домам. Что касается меня, я спешно вбежал в подъезд вместе с велосипедом. Буквально влетев домой, тут же на ключ закрыл дверь.  

Ещё страшнее высовываться было от того, что жил-то в этой квартире я один. Родители, как я и говорил, жили за сотни километров отсюда. И помочь мне в этой ситуации успокоиться было некому. Так что, даже не делая уроки, я быстро разделся и юркнул под одеяло в надежде уснуть. Главным было сейчас стереть произошедший случай из своей головы. Хотелось просто проснуться с представлением, будто ничего не было.  

К сожалению, беда не приходит одна. И на следующий день, возвращаясь со школы поздно вечером, я впервые узнал о так называемых «Дубровских» – ОПГ, державшей в страхе весь город.  

Случилось это весьма непредвиденно. По левой стороне дороги, по которой я шёл, стоял столб, поддерживающий линии электропередач. На самом же столбе висел металлический, ещё, должно быть, советский громкоговоритель.  

Я считал, что эти штуки уже давно не работали. Однако, как же горько я ошибался. Проходя под громкоговорителем, я услышал, как он мерзко заскрежетал. Через пару секунд тот заговорил явно искажённым низким голосом. Голос этот требовал найти и передать на озвученный адрес двух несовершеннолетних мальчишек. После того, как голос зачитал словесный портрет предполагаемых жертв и их особые приметы, сомнений не оставалось. Мы с Димоном страшно влетели.  

Особенно учитывая, что срок выдачи был поставлен в двадцать четыре часа. То есть, если мы вечером следующего дня не будем доставлены (сами или же другими людьми) к определённой точке, то всех жителей ближайших от мест нашего предполагаемого проживания домов ждут неприятные последствия. На этом голос закончил и умолк.  

Я же почувствовал, как после этого по моей спине пробежал холодный пот. В этот момент я понял, что мы с Димой влипли не просто в глупую историю, а в нечто реально страшное. Ведь не будут же просто так по громкоговорителям города объявлять о необходимости поимки двух несовершеннолетних.  

Испугавшись до чёртиков, я что есть сил побежал к себе домой по кратчайшему пути. Старался при этом не попадаться на глаза людям. В конце концов, кто-то из них ведь реально мог меня сдать. Тогда Бог знает какая судьба меня ждёт.  

С усердием олимпийского атлета давя тапок, я вновь влетел в пределы своей квартиры. Заперев на ключ дверь, я трижды перепроверил, закрыта ли она. Лишь после этого я в бессилии сполз на пол, опёршись на дверь.  

В условиях моего нынешнего состояния и отсутствия понимания что делать дальше, я просто заплакал. Уткнувшись лицом в колени, я начал рыдать как маленькая девочка. Объявший меня панический страх перекрывал всё в моём юном сознании. В этот момент я не мог думать ни о чём другом, кроме как о безвылазном сидении в своей домашней крепости.  

Тем не менее, по ходу размышлений я понял, что мне нужно срочно связаться с Димой. Ведь мы начали это вместе. Значит, и вместе должны отвечать. Поэтому, медленно встав на ноги, я побрёл к домашнему телефону. Как только я набрал номер Димы, из трубки начали доноситься гудки. Они шли и шли. Шли и шли. Ничего не было кроме гудков.  

Я надеялся, что с ним ничего не случилось. Моё бурное подростковое воображение рисовало страшные картины гибели товарища. Тем хуже было то, что телефон не отвечал. Я набрал ещё раз. Но всё было по-прежнему. Проходили гудки, шли минуты, но ответа не было. За окном уже была темень, а свет включать я боялся. Поэтому так я и стоял с трубкой у уха, дожидаясь ответа от Димы.  

Но ответа не было.  

Закончив звонок, я с мурашками, ползущими по коже от головы до тела, вновь забрался под одеяло. Дрожа как осиновый лист, уткнулся в подушку и просто попытался заснуть.  

Внезапно раздался звонок в дверь. От него я чуть к потолку не подлетел от испуга. Я ещё глубже зарылся под одеяло, надеясь, что это не злоумышленники. Ох, лишь бы они подумали, что никого нет дома и просто ушли.  

Звонок повторился ещё раз. Затем ещё раз. Прямо как в хоррор-фильме. Очень-очень страшном хоррор-фильме. Который происходит прямо с тобой. Сейчас.  

От этой мысли у меня, кажется, чуть не помутился рассудок. Ведь я решил встать и подойти, проверить, кто это там звонит. В любом случае, «за мою голову уже объявлена награда». «Хуже ведь уже не будет» – думал я, очень сильно ошибаясь.  

Я подошёл к двери и, прежде чем отпереть её, посмотрел в глазок. На лестничной клетке стояла Марья Ивановна. Это была моя соседка из квартиры напротив. Старая, седая бабушка. Что ж, не знал, что именно она будет тем, кто доставит меня предполагаемым палачам.  

Готовясь к худшему, я провернул два раза ключ в замке. Медленно открыв дверь, я лишь наполовину высунулся наружу. Увидев меня, Марья Ивановна поздоровалась и рассказала мне то, что я и так уже знал. Вновь речь зашла про громкоговоритель, про поимку меня и моего друга, а также про суровые последствия для моих соседей и соседей Димы.  

И тут я понял, почему эта бабушка ко мне пришла. Она ведь тоже была моей соседкой. Поэтому я думал, что сейчас она возьмёт меня за шиворот или за руку и начнёт тащить вниз по лестнице.  

К счастью, я ошибся. Вместо этого Марья Ивановна предложила мне защиту. Мол, она даст мне на сегодня ночлег, а на завтра укрытие. Ведь именно завтра нас с Димой, очевидно, за обнаружение того тайника с оружием, ждала неминуемая кара.  

Не веря своему счастью, я тут же согласился. Во-первых, оставаться дома всё же было небезопасно, так как многоэтажка, в которой я жил, была не такой уж и большой. Все здесь друг друга знали. И, очевидно, большая часть жильцов была в курсе того, в какой из квартир я нахожусь. А, во-вторых, держаться вместе было как-то безопаснее и… менее страшно, что ли.  

По этой причине я тут же начал перетаскивать вещи первой необходимости из своей квартиры в квартиру Марьи Ивановны. Конечно, телевизор или шкаф было не унести – но расчёску или зубную щётку, к примеру, можно было перенести запросто. Управившись, по ощущениям, меньше чем за час, я, по сути, на день переехал в квартиру к соседке.  

Внутри меня встретил привычный вид квартиры в многоэтажке. Ковёр на стене в спальне, картина с охотниками на привале, небольшой квадратный чёрный телевизор с выпуклым экраном, накрытый сверху белой скатертью с узорами. Типичная квартира с советским ремонтом. Как и многие сейчас, в принципе.  

Столь знакомая обстановка слегка успокоила меня. Я расположился в кресле спальни. Марья Ивановна, войдя в комнату, предложила накормить меня ужином, но я вежливо отказался. При нынешнем испуге еда просто бы не лезла мне в глотку.  

Тогда старушка заняла кровать и стала меня расспрашивать. Она поинтересовалась почему это мной заинтересовались «Дубровские», как я им перешёл дорогу и что после этого планирую делать. Рассказав ей всё, что пережил за последние два дня, я добавил, что планирую послезавтра собирать свои вещи и буквально бежать из города. Нужно лишь «прорваться» к Ж/Д вокзалу и купить билет на ближайший поезд до моего родного города, где оставались мама с папой. Однако, до этого дня ещё нужно было дожить, что было, пожалуй, самым трудным.  

Целый вечер, вплоть до ночи, мы обсуждали с Марьей Ивановной план действий на завтра. Договорились, что она меня спрячет за пределами многоэтажки. Нужно было готовиться к худшему. Масштаб действий «Дубровских» наверняка будет немаленький. Наверняка они обыщут все близлежащие многоэтажки в поисках меня.  

Уверенность в этом подкрепилась, когда я узнал чуть больше о «Дубровских». Марья Ивановна рассказала мне все наиболее часто ходившие про них слухи и взятые из газет факты. Согласно им, Дубровская ОПГ уже как года два назад фактически захватила власть в городе. С тех пор им стало дозволено очень многое. Сам глава Дубровских ещё давно договорился со всеми муниципальными структурами о недосягаемости всей группировки. Их «крышевали» МВД, прокуратора. Даже сам мэр и губернатор боялись призывать бандитов к ответу.  

В преступном же мире «Дубровские» имели славу самых жестоких, беспринципных и наглых ребят. Уничтожив все наиболее сильные группировки в городе или подмяв их под себя, они срубили под корень любые намёки на конкурентов. А если кто-то смел высказывать претензии на малейшую часть власти или территории «Дубровских», те мгновенно расправлялись с условными претендентами.  

Таким образом, в борьбе с этой ОПГ помочь не мог никто. Власть их защищала, а уголовники боялись. Простое же население, конечно, не поддерживало преступников – о чём можно было судить даже по выражению лица Марьи Ивановне, когда она говорила о «Дубровских». Тем не менее, противопоставить что-то группировке обычные граждане просто не могли. Оружия-то ни у кого не было.  

Хм, оружия? Стоп… Так вот что мы с Димой нашли! Получается, что в лесу они схоронили некоторую часть своего арсенала, а мы с Дмитрием случайно наткнулись на него. А машины, что подъехали – были из автопарка «Дубровских». Так они и запомнили нашу внешность. А выследили, должно быть, через связи или своих ребят.  

Я тут же поделился своими предположениями с Марьей Ивановной. Затем спросил, что «Дубровские» могут сделать со мной или Димкой, если подумают, что мы пытались украсть их оружие. Старушка ничего не ответила, а лишь печально склонила голову и закрыла глаза.  

Значит, меня ждало самое страшное. И самое худшее, что я ничего не мог с этим поделать. От отчаяния я встал с кресла и подошёл к окну. Пространно осматривая двор, я заметил группу чёрных машин с включёнными фарами. Точно такими же, которые затормозили тогда у избушки. Да, на улице было темно, но свет от окон квартир на первых этажах всё же позволял разглядеть точный цвет машин.  

Мои наихудшие опасения подтвердились. Должно быть, они уже караулили меня у подъезда. Но почему? Неужто то, что мы узнали об их схроне с оружием – это так важно? Их ведь в любом случае не приговорят к сроку из-за связей. Неужели эти бандиты настолько злопамятны, что готовы ради двух несовершеннолетних подростков перевернуть всё вверх дном?  

Не найдя на эти вопросы ответа, я лёг спать. От никак не отпускающего страха проспал аж до вечера следующего дня. Да-да, почти что до часа икс. Того самого, когда «Дубровские» начнут наказывать людей за то, что последние не выдали меня.  

Точнее, не совсем до этого часа. Буквально за некоторое время до облавы меня растолкала Марья Ивановна. Еле как успев одеться, я перед этим ещё раз посмотрел в окно. Внизу, прямо у единственного входа в подъезд при свете фонарей стояли рослые парни в чёрных кожаных куртках. Они оглядывали каждого выходящего из подъезда жителя. Понятно, впрочем, кого они пытались найти…  

Но вот только я не хотел быть найденным. В панике я начал метаться, уже готовясь быть пойманным. И тут мой взор пал на матрац, на котором я спал в квартире Марьи Ивановны. Поскольку я был не очень долговязым, то попросил старушку поскорее завернуть меня в матрац. Она сначала не поняла к чему это было. Тогда я дрожащим от испуга голосом протараторил свой план побега.  

Так я плюхнулся на матрац, а Марья Ивановна потихоньку стала меня в него заворачивать. Это было, пожалуй, самое странное, что я делал в своей жизни. Но другого выхода я в тот момент не видел. Всё-таки хотелось выжить. Или хотя бы попытаться.  

Будучи завёрнутым в матрац, я сжался настолько, насколько мог. Тут я почувствовал, что моё завёрнутое словно в тесто тело подняли. Марья Ивановна, удивительно сильная для своего возраста старушка, взяла меня и со вздохами куда-то понесла. Я слышал, как мы вышли из квартиры и как спустились к выходу из подъезда.  

Сейчас наступал самый волнительный момент. Я старался вообще не дышать, дабы не выдать своё присутствие. И делал это не зря, так как понял, что эти громилы только что остановили Марью Ивановну.  

Любое движение остановилось. Я не мог точно слышать о чём они говорят, так как матрац оказался столь плотным, что его звукоизоляции можно было лишь позавидовать.  

Я молился про себя, как только мог. И, видимо, молитвы помогли. Ведь в следующий же миг что-то острое вонзилось прямо между моих ног. Я почувствовал, как какое-то лезвие слегка задело одну из моих конечностей.  

Дрожь в тот момент стала бесконтрольной. Всё тело словно парализовало. Меня полностью охватил озноб. Не отпускал он меня ещё как пару минут, пока после ещё каких-то слов движения Марьи Ивановны не продолжились.  

Кажется, после этого я стал верующим. Ведь нож мог воткнуться далеко не только в ногу, а может в какие-то и более мягкие ткани. Только ко мне пришла эта мысль, как я почувствовал ещё какой-то трудноразличимый звук.  

Через секунду меня, завёрнутым в матрац, положили на что-то. После того, как Марья Ивановна меня размотала, я понял, что лежу под матрацем на заднем сидении автомобиля. По виду изнутри это был то ли Москвич, то ли Волга.  

В любом случае, сейчас мы со старушкой находились в машине красного цвета. Я хотел было подняться, но она рукой придержала матрац и попросила меня не высовываться. Я так и сделал. Однако украдкой я смог увидеть, что перед подъездом на улице стояло множество жителей. Там были все – дети, старики, женщины, и даже обычные мужики. Всех их в чём было выгнали на улицу. Причём, такая картина была не только рядом с моим подъездом, но также и рядом с соседними. Машина, в которой я сейчас залёг, словно разведчик, ведь была припаркована прямо у гаражей, а они стояли ровно меж двух подъездов в одном большом дворе.  

Впрочем, не это в данный момент было самым главным. Ибо немедленно, как и вчера, на улицах зазвучали громкоговорители. В них всё тот же искажённый голос в аналогичной манере объявил, что они поймали только одного мальчика. Стало понятно, что с Димоном теперь покончено. Однако другого мальчишку – то есть, меня – бандиты так и не нашли. И теперь настало время соседям расплачиваться за то, что они не выдали меня «Дубровским».  

На этом голос затих. К подъездам подъехало ещё больше чёрных машин. Из них вышло ещё больше парней и мужчин в чёрных кожанках. Среди них были и одетые в обычную одежду люди. Тем не менее, и у тех, и у других в руках было оружие. Да-да, те самые автоматы Калашникова и пистолеты Макарова. И иностранное оружие, конечно же.  

Растолкав жителей, «Дубровские» по команде вошли в мой обезлюдивший подъезд. На стороже осталось лишь несколько человек с автоматами. Так прошло некоторое время. Жители постоянно переговаривались между собой.  

Я не знаю, о чём они говорили, но, видимо, обсуждения были настолько жаркими, что постепенно из толпы вышло несколько жителей – как мужчин, так и женщин. Они направились в сторону «Дубровских».  

Тогда бандиты что-то сказали, а потом пустили из автоматов очередь в воздух. После подобного предупреждения люди быстро отошли назад. А вскоре я увидел, как пулями из точно таких же автоматов во всех квартирах изнутри начали простреливать окна. Осколки летели вниз, на асфальт. Люди реагировали на это, в основном, с испугом и ошеломлением.  

Но затем произошло кое-что похуже. Через простреленные и разбитые стёкла окон начал прорываться огонь. И это было не одно окно и не два. Все квартиры постепенно охватывал огонь. Некоторые жители при виде этого падали в обморок. Некоторые, не в силах смотреть на такое, выступили вперёд и ринулись к подъезду. Бандиты, находящиеся на стрёме, оттолкнули их назад оружием.  

Когда некоторые из смельчаков вцепились в автоматы, по ним открыли огонь остальные преступники. Очень быстро часть мирных жителей упала прямо у ног палачей, которые отнесли их обратно в сторону толпы.  

К этому времени горели уже все квартиры. Как и в соседнем подъезде. Весь дом был объят пламенем. Более того, расправившись с квартирами, бандиты вынесли из подъезда и остатки электрических щитков. Они находились в каждой из многоэтажек и обеспечивали людям в домах свет. Теперь же «Дубровские», кинув в сторону толпы остатки серых щитков, оставили жителей домов без света. О чём, видимо, и сказали им перед тем, как уйти.  

Когда участники группировки проходили мимо нашей красной машины, я вновь инстинктивно залёг под матрац. Должно быть, подойдя к своим машинам, преступники сели в них и скрылись из виду, оставив население двух новостроек без электричества и со сгоревшими квартирами.  

После того, как члены ОПГ исчезли, я опять вылез из-под матраца. Моё внимание сразу же остановилось на лице Марьи Ивановной, освещаемое огнём горящих квартир. В её глазах стояли слёзы. Выражение лица старушки было абсолютно потерянным.  

И даже когда я окликнул соседку, она не ответила. Марья Ивановна просто продолжала смотреть на то, как огонь пожирает всё, что наверняка было нажитом непосильным трудом. Мою квартиру также пожирало пламя. И всё же мне было меньше жаль себя, чем свою соседку. Ведь я переехал сюда не так давно, а Марья Ивановна жила здесь, должно быть, на протяжении многих лет.  

После этого я понял, что более оставаться в городе смысла нет. Хоть звучит это так, словно я мог побежать на вокзал в любой момент, на самом же деле всё обстояло иначе. Деньги были сожжены вместе с вещами и квартирой. Взять новые были негде – у Марьи Ивановны, да и у других соседей они тоже наверняка сгорели.  

Поэтому, не зная, что и делать, я так и остался лежать в машине. Вскоре подъехали и пожарные, и скорая помощь, и милиция. Но было уже слишком поздно. Огонь разъел бывшие квартиры, из которых теперь шёл чёрный густой дым. Осколки простреленного стекла лежали на балконах и асфальте. Убитых пулями жителей накрывали белыми тканями и увозили на каталках скорой помощи.  

Милиция же опрашивала жителей, но не более. Очевидно, что сделать они ничего против банды не могли. Поэтому машины с синими мигалками, некоторое время постояв рядом с истлевшими многоэтажками, в итоге, просто разъехались.  

Наступила ночь. Марья Ивановна, как и остальные жители, разошлись. Я же до сих пор лежал на матраце в красной Москве. Или Волге. Всё уже было кончено, и поэтому я не сомневался насчёт своей участи.  

Я вышел из машины. Благо, успев одеться, я направился в обход многоэтажек не босяком, а в обуви. Но как только я подошёл к многоэтажке, то услышал, как сзади меня кто-то окликнул. Обернувшись, я заметил некий силуэт. Это был рослый мужчина. На нём красовалась проклятая чёрная кожанка.  

Недолго думая, я побежал куда глаза глядят. А глядели они в сторону уже уничтоженных пожаром многоэтажек. Ныне я не надеялся даже спастись, просто делая ноги от человека, который явно не был настроен по отношению ко мне дружелюбно.  

Но помощь пришла откуда не ждали. Убегая от бандита, я успел заметить, как в соседнем дворе по какой-то причине находилась машина милиции. Там явно было два человека. Один сидел в машине, а другой, стоя рядом с ней, что-то осматривал.  

Увидев нас с бандитом, сотрудник милиции крикнул, чтобы мы остановились. Когда я, а уж тем более бандит, отказались это сделать, милиционер выхватил из кобуры табельный ПМ и дал выстрел в воздух. Однако, это только ускорило мой безнадёжный бег.  

Залетев в подъезд, я не заметил, как галопом поднялся на несколько этажей. Я мчался по лестничной клетке с почерневшими от пожара стенами, невольно вдыхая запах гари. Двери в квартиры были выбиты и обуглены. Внутренности их выглядели ужасно и представляли из себя месиво из обуглившихся предметов и мебели.  

Мою экскурсию по собственному подъезду прервал срыв дыхания. Схватившись за грудь, я остановился на одном из пролётов и стал жадно глотать в себя грязный воздух. Как назло, в этот момент снизу раздавались разъярённые шаги того самого дуболома, который меня преследовал. Они точно эхом раздавались в стенах погорелого дома. От этого шаги словно двоились.  

И вот, прижавшись к обугленной стене, я увидел, как на мой этаж взбирается один из «Дубровских». Он уже готовился что-то выхватить из внутреннего кармана куртки, как вдруг за его спиной показался милиционер. Сотрудник правопорядка тут же налетел на бандита. Преступник упал прямо у моих ног. Милиционер, прижав того к земле, начал кратко спрашивать у нас почему мы убегали.  

Я бы и рад был рассказать, как тут на лестничной клетке появился новый персонаж. Подросток чуть старше меня по возрасту вбежал на тот же этаж, где стоял я и лежал на животе прижатый милиционером член ОПГ. Парнишка попросил милиционера арестовать себя. Тогда сотрудник правоохранительных органов поднялся и попросил меня подержать преступника у пола вместо него.  

Так я и сделал. Прижав локтем мужчину к полу, я старался перенести туда весь свой вес. Главное – чтобы он не поднялся. Тогда мне точно конец. Милиционер же, подойдя к парню, начал разговор с ним. После скоротечного разговора страж правопорядка вдруг удивился и тут же помчался вниз.  

И тут я понял почему. Прямо рядом со мной находилось окно. Через него можно было видеть, что происходит внизу, у входа в подъезд. А там к напарнику милиционера, второму сотруднику, караулившему своего товарища, уже подходила толпа людей. И большинство из них, да, была в кожаных куртках.  

В этот миг мужик, которого я всё ещё держал, с довольной ухмылкой сказал, что мне конец. Придавив его посильнее, я гаркнул, чтобы он замолчал. Но тут меня добил парнишка. Оставаясь на своём месте и не делая никаких движений, он подтвердил слова верзилы и добавил, что я окружён.  

К сожалению, всё действительно было так. Оба милиционера, пусть даже и с табельными пистолетами, вряд ли бы справились с целой толпой «Дубровских» ребят.  

Перебив моих последних защитников, те могли бы просто ворваться в подъезд и дойти до меня. Путь к отходу у меня был только один – на крышу, так как внизу уже наступала толпа неприятелей.  

Оскалившись, я рявкнул парнишке и рослому мужику, всё ещё находящимся рядом со мной, что загнанный в угол бьётся до конца. Однако, я понимал, что уже проиграл. Ведь, как и милиционеры, которых уже повалили на землю и обступили толпой, я находился в окружении.