Между молотом и наковальней

Лучше погибнуть в отечестве, нежели повергнуть отечество, спасая его.  

— Марк Туллий Цицерон.  

Иван очень долго не мог уснуть и полночи ворочался в постели. Он был весь в предвкушении встречи с отцом и крестьянскими детьми, с которыми он так любил проводить время летом. Уснув и сладко проспав несколько часов, его разбудил шелест листьев от легкого весеннего ветерка и утреннее пение птиц за окном, наконец-то наступил рассвет.  

Он подошёл к старшему брату Михаилу, который спал на соседней кровати и начал его будить.  

«Мишка! Вставай, рассвет! Надо идти умываться, а то скоро Аполлинария нас на завтрак уже позовёт».  

«Отстань! – отмахивался от него Миша, чуть приоткрывший один глаз и посмотревший на настенные часы – Дай еще часок поспать, рано ведь! »  

Ваня снова лег в постель и начал смотреть на часы, как те отсчитывают минута за минутой, ожидая, когда же настанет тот самый час. Закрыв глаза и слушая ход секундной стрелки, он снова задремал. В полудреме он услышал стук в дверь, дверь открылась, и в спальню зашел Илья Егорович, мужчина старше средних лет, поставленный к ним воспитателем на службу их отцом, и хоть он сам имел четыре класса образования, как он сам говорил, — «Во мне столько полезных качеств, что и четыре класса образования это уже о-го-го! »  

«Просыпайтесь, Иван Федорович! Просыпайтесь, Михаил Федорович. Через десять минут Аполлинария Степановна завтрак подает».  

Ребята резво встали и побежали наперегонки в ванную комнату, где уже Егорычем были приготовлены тазы для умывания, чистые полотенца и кувшины с теплой водой.  

Наступили летние каникулы. После завтрака ребята надели свои дорожные костюмы и весело спустились вниз во двор, где их уже ждал экипаж запряжённый тройкой лошадей, которых прислал за ними их батюшка. Егорыч загружал последние поклажи, подошёл к Аполлинарие Степановне и сказал:  

«Ну что, прощай матушка! До осени теперяча».  

«Доброго пути! — отвечала ему женщина, — Да не забудь там барину передать поклон от меня и то, что ванной и туалетной комнате пора сделать ремонт, в спальне у ребят интерьер освежить, да еще много чего по мелочи. Пусть пришлёт мастеровитых людей! »  

«Хорошо матушка! » — поклонился он ей и залез к ребятам, уже сидевшим в экипаже.  

«До свидания, мальчики! До осени! » — сказав, помахала она им.  

«До свидания, Аполлинария Степановна! » — в один голос ответили ребята.  

«Трогай, братец! » — крикнул Егорыч и ямщик, ударив вожжами, подстегнул лошадей, — «Но, родимые! »  

Путь их лежал из уездного города Балашова на окраину Саратовской губернии, ближе к Воронежу, в родовое гнездо, поместье отца. Раньше Михаил учился в мужской гимназии в Саратове, но в 1905 году открылось такое же учебное заведение в Балашовском уезде и их папенька принял решение, что Иван, младший сын, семи лет отроду поступает учиться в открывшуюся в уезде гимназию и перевел туда Мишу, где тот проучился целый год и к следующей весне его обучение должно закончиться. Отец их был потомственный помещик, Фёдор Михайлович Твердов, под его началом было несколько деревень, небольшой сахарный завод, две водяные мельницы на реке Хопер, паровая маслобойня, несколько мясных лавок на Евдокимовской, Ильинской и Троицкой уездных ярмарках, скотные и птичьи дворы, кожевенное производство, кузница, а также угодья земли, где выращивали хлеб и сахарную свёклу. Всё это досталось ему в наследство от предков, он был образованным коммерсантом, грамотным, строгим, но справедливым хозяином. С детства его отец приучил, что любое дело нужно познавать изнутри и потому всегда нужно не только головой, но и своими руками понимать суть дела «Ибо как сам царь император Пётр Алексеевич, светлая ему память, не гнушался ручки свои замарать и за жизнь свою освоил около 15 различных ремёсел! »  

Ваня очень быстро уснул, зажавшись в уголок, а Миша и  

Егорыч вели беседу о том, как они встретят главу семейства.  

«Вот что мне сказать Вашему отцу? — спрашивал Егорыч Мишу, — ведь вы же с Иваном Федоровичем надежа и опора его! Ведь он же капиталы свои и имущества потом, когда придёт его час, конечно, дай Бог ему здоровья, промеж вами поделит, а у Вас, Михаил Федорович, по географии всего лишь удовлетворительная оценка, я уж не говорю про изящные науки. Иван Федорович в грамматике шибко сдает. Ведь он не только с вас, но и с меня за это спросит! »  

«Не боись, Егорыч! Я тебя в обиду не дам. Батюшка говорит, что коммерсант должен хорошо делать три вещи: хорошо считать, грамотно писать и уметь вести переговоры, а география, да изящные науки это всё пустая пена, — отвечал Мишка, — Вот только кто сказал, что я хочу продолжать его дело? Может, это вовсе не моё! »  

«А чего ж Вы хотите? » — с удивлением в голосе спросил Егорыч.  

«А может я хочу офицером стать? И после окончания уездного училища пойти военное дело изучать? »  

Вдруг Ваня открыл глаза и звонко закричал « И я! И я тоже хочу стать военным! »  

«Ты сначала гимназию окончи, ты ведь только первый годик отучился, щегол! » — с улыбкой сказал Мишка  

«Сам ты щегол! » — показав язык, огрызнулся Ваня.  

«Тьфу-тьфу! Упаси Господь! — перекрестился Егорыч, — Что вы, что вы? Как можно? На кого же батюшка дело своё оставит? Не вздумайте ему об этом по приезде сказать! Не огорчайте его. Вон я, прессу свежую для Фёдора Михайловича из города везу, вы почитайте, что там пишут, сколько раненых, да убитых, сколь покалеченных душ делает война! — И Егорыч достал небольшую пачку разных газет и бросил Мише на колени, — Почитайте-почитайте! » — со строгостью в голосе произнёс он.  

Всю оставшуюся дорогу они ехали молча и любовались красотами хлебных полей, наслаждаясь ароматами цветущей плодородной земли.  

По приезде в поместье их встречали дворовые люди с приказчиком, они поздоровались и Миша спросил приказчика — «А где батюшка? »  

«Они-с с Глафирой Матвеевной в саду чай пьют-с. Приказать-с Вам тоже туда подать-с? »  

«Да! » — звонко ответил Миша и они с Ваней весело побежали по тропинке, идущей от дома вниз к озеру и саду, где за столом сидел глава семейства со своей молодой женой, Глафирой Матвеевной Захаровой, с которой их отец был обвенчан несколько месяцев назад, рядом сидели нянька и кормилица, они няньчались с их маленькой сестрой Тамарой, которой еще не было года отроду. При ее родах умерла их мама и отец быстро нашёл ей замену, дочь известного купца Захарова из соседнего уезда, с которым Фёдор Михайлович давно был повязан деловыми отношениями, а теперь уже и родственными.  

«О-о-о! — воскликнул отец, — Кто к нам приехал! » — он встал из-за стола и пошел к ним навстречу широко раскинув руки для объятий. — «Ну, здравствуйте, мои хорошие! Здравствуйте, мои любимые сыновья! » — обнимал он каждого, трижды расцеловывая.  

«Ну, дайте-ка, я на вас взгляну, ребята! Мишутка мой, да как вырос, как возмужал! Совсем уже мужчиной становишься, Михаил Федорович. Да и Ванятка от тебя смотрю, не отстает, ух, орлы мои! Ну, садитесь, садитесь за стол, сейчас чайку с дороги попьёте. Рассказывайте как учёба, как успехи?! Не было ли вам отказа какого в яствах? Или в книгах каких? Я ведь Егорычу денег на это всё посылал! Да, кстати, где он? Где этот старый плут? » — с улыбкой и смехом в голосе произнёс отец.  

«Так вот же он, папенька! » — воскликнул Ванюша, указывая на тропинку, по которой неторопливо спускался к ним зажавший в руке стопку газет, Егорыч.  

«Ну, здравствуй, друг мой старинный, здравствуй! — с улыбкой произнёс отец, — Вижу, наказ ты мой не забыл, прессу привез! »  

«И Вам доброго здоровья, Фёдор Михайлович! — отвечал ему Егорыч, — Да как же я могу забыть? Я Ваших наказов никогда не забываю, Вы же знаете! » — Егорыч вручил ему прессу.  

«Спасибо-спасибо! — говорил ему отец, — Знаю, что всё помнишь, потому-то ты и был мною поставлен за ребятами присматривать! О делах поговорим завтра, а сегодня иди, отдыхай, родимый! » — и отец отпустил Егорыча.  

Так они просидели до обеда, пив чай из самовара и рассказывая друг другу, что нового у них за этот год случилось.  

Вечером после ужина они сидели на веранде, где отец жадно читал вслух новости из местных газет. — «Вот, полюбуйтесь, что пишут! Опять стачки, опять забастовки, никто не хочет работать, все только требуют. Развелось разных партий, разных движений, крестьяне бунтуют, взяли за моду родовые поместья жечь».  

— «Ничего, Федор Михайлович, будем надеяться, что «столыпинских галстуков» на всех хватит». — говорил ему на это управляющий Константин Кириллович, крепко затягиваясь дымом из табачной трубки.  

«Да. — одобрительно кивал ему глава семейства, — Ведь, чтобы хорошо жить, нужно много трудиться, на благо себе и отечеству, тогда и Господь милости своей даёт, а все эти смуты, да стачки всё это устраивают лентяи, которые хотят на чужом горбу в рай попасть».  

— «Верно, Фёдор Михайлович! » — отвечал ему управляющий.  

«А вот послушайте, что пишет «Саратовская Копеечка» предприятия, что в Саратове, что в губернских уездах постоянно останавливают работу, устраивают стачки. Нет, ну их конечно тоже можно понять! — чуть повысив тон, сказал Фёдор Михайлович, — они требуют улучшения рабочих мест, восьми часовой рабочий день, повышение заработной платы, это всё понятно, но вот лозунг в их протестах «Долой самодержавие! », вот это я не приветствую. Вот этот лозунг был придуман не простым рабочим людом, а кем-то подкинутая идея. »  

«Ясно кем! » — добавил Константин Кириллович, — всеми этими партийками, РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия) – левая партия, давшая начало ВКП (б), — и он начал загибать пальцы, перечисляя их, — КПСС; – Партия социалистов-революционеров (эсеры) – мелкобуржуазная партия народническо-трудовического типа; Конституционно-демократическая партия (кадеты) – левое крыло либерализма; «Союз 17 октября» (октябристы) – правое крыло либерализма; Союз русского народа (СРН) – центристская партия, и Бог его знает кто ещё… Они требуют равенства, нет вдумайтесь, дерзость какая не слыханная! Они хотят, чтобы я, Константин Кириллович Лавров, образованный, воспитанный и состоятельный человек, братался и любезничал, ну, допустим, с конюхом Степаном Матвеевым, необразованным, неумытым, вечно пьяным грубым мужиком с нечесаной бородой? Неслыханная чушь». — добавил он.  

«Как же можно без помазанника Божьего? — продолжал беседу Фёдор Михайлович, — Это ведь как получается, в начале долой царя, а после скажут, что царя нет – а значит, и Бога нет! Начнут нам всем внушать, что мы все от волосатой обезьяны произошли» — и мужчины захихикали.  

«Я считаю, Фёдор Михайлович, что царь тут вовсе не причём, а недовольства все эти из-за жадных помещиков, да промышленников, которые жмут копеечку, да своевольничают…»  

«Согласен с Вами, от меня-то вон, никто не бежит, только несколько пьяниц, да пару лентяев, сбежавшие в город за лучшей жизнью».  

«Да уж известно, — отвечал ему Константин Кириллович, Вы не тех, не других на дух не терпите, да и они Вас бояться как чёрт ладана».  

«Да! — с одобрением произнес Фёдор Михайлович, — Если в голове порядок, то и в хозяйстве порядок, то и душа спокойна и Бог в душе есть. А смутьяны все эти, прикрывшись лозунгами и будоражащие умы рабочих и крестьян, всё хотят царя сместить, а всё для чего? Чтоб своего царька поставить! Вот увидите, Константин Кириллович, умоется Россия кровушкой, да не раз еще умоется! »  

Следующим утром, как только пришёл рассвет, и первые лучи солнца постучались в окна детской спальни, у постели Миши стоял уже одетый Ваня и толкал его в бок со словами «Мишка, вставай! »  

«Угу…» — нехотя отвечал Мишка  

«Вставай! — и он начал толкать его еще сильнее, щекотя его по ребрам, — Ты обещал, что мы с утра пойдем на рыбалку, только если я накопаю червей. Так вот я их уже накопал, вставай! » — и он начал щекотать Мишины пятки.  

«Да всё! Всё-всё… Встал уже. Раз обещал, значит сделаем! Пошли, щегол! » и Мишка встал с постели.  

«Сам щегол! » — опять показав вредную мордочку, огрызнулся Иван, и они улыбнулись друг другу.  

Выйдя во двор после легкого завтрака, Миша распорядился — «Степан!!! »  

Из сарая вышел заспанный, помятый, неухоженный мужчина в подпоясанной льняной рубахе, в волосах его застряло сено, в котором он спал.  

«Степан! Где тебя носит? Не дозовешься! »  

«Да тут я барин, тут! Куда ж мне деться? »  

«Фу! — поморщился Миша, выказывая своё недовольство, — опять от тебя самогоном за версту несет. Вот скажу батюшке, он тебя пьяницу накажет! »  

«Да нешто я пьян, барин? » — отвечал ему Степан, — Зуб перед сном разболелся! — оправдывался конюх.  

«Да уж вижу! Морду раздуло! » — отвечал ему Миша, — Запряги нам с Ваней коней, да поживее! »  

Отец обучал их верховой езде, каждого с пяти лет, потому как род их принадлежал к древнему казачьему роду, сослужившему службу еще для самой императрицы Екатерины II Великой.  

Добравшись до реки Хопер и привязав коней, взяв снасти, они пошли к камышам, где была привязана заранее для них заготовленная лодка. Каждую весну мужики ее смолили и привозили на это место, для того, чтобы ребята летом тут рыбачили, это было их любимое место, а иногда они сплавлялись вниз по реке, до старой водяной мельницы. И каждый раз, доплывая до мельницы Миша пугал брата:  

«А знаешь ли ты, что у мельниц любит водяной жить? »  

«Да ну тебя, стращаешь каждый раз! Поди, кто-нибудь крупного сома с водяным спутал. Говорят, они даже на сушу выползают, чтобы на лягушек и мышей охотиться, вот и путают с водяным! » — отвечал Иван  

Закинув удилища, Ваня начал спрашивать брата  

«Миша, ты что, правда, хочешь стать военным? »  

«Хотеть-то я хочу, да кто же мне даст? Папенька уже сказал, что после окончания гимназии, он плотно займётся воспитанием во мне хорошего коммерсанта. Говорит, научит как целиком хозяйство вести, да как дебет с кредитом сводить, дабы благосостояние семьи нашей приумножалось. Скорее, такой шанс есть у тебя! » — с грустью в голосе сказал он Ивану.  

«Я обязательно стану военным! » — с твердостью в голосе произнес Иван.  

Незадолго до обеда они привязали лодку на место, собрав с собой немного свежепойманной рыбы, Иван поднял улов и весело произнёс.  

«Занесу на кухню, Марья нам ухи сварит! »  

Спустя несколько часов после того, как они отобедали, с кожевенного производства приехал приказчик Юрий Викторович Орлов. Ребята знали его, ведь всех своих приказчиков отец часто собирал у них дома, для обсуждения текущих вопросов по работе.  

Войдя в дом и заметив их, Юрий Викторович поздоровался  

«Здравствуйте, ребята! Здравствуйте, Фёдор Михайлович! Я к Вам вот по какому вопросу… — начал он свой разговор, — Мы, Фёдор Михайлович, двух воров поймали! »  

«Что же они украли? » — серьёзным голосом спросил отец?  

«Шесть выдубленных шкур! » — отвечал ему тот, — хотели в обеденное время похитить, а тут мы их и накрыли».  

На кожевенном производстве отца изготавливалась и окрашивалась кожа, а также конская упряжь и аксессуары для военной амуниции и охоты, поставляемые в конюшни и охотничьи угодья для самого императорского двора.  

«Ну что ж! Раз так, то требуется воров наказать. Собирайтесь мальчики, поедете со мной». — командным и грозным голосом произнёс Фёдор Михайлович.  

«Папенька, а можно я с вами не поеду? » — с ропотом спросил отца Иван  

«Нет, Ванюшка и тебе на это следует посмотреть. Жизнь штука сложная и в жизни всё может пригодиться. Ведь с рабочим людом нужно уметь обращаться не только пряником, но и кнутом, дабы поддерживать порядок и каждый своё место знал» — отвечал ему отец.  

«Экипаж вас ждет у двора! » — произнёс приказчик и откланялся.  

Прибыв на кожевенное предприятие, отец скомандовал «Ведите их сюда»  

Из подвала привели двух молодых парней, лица их были разбиты и были видны свежие синяки.  

«Как тебя звать? » — спросил Фёдор Михайлович одного из них. Парень начал что-то бормотать себе под нос.  

«Отвечай громко и смотри мне в глаза! » — грозно произнёс глава семейства.  

Парень поднял голову и глядя в глаза ответил «Лузгин Андрей».  

«Тебя? » — обратился отец ко второму.  

«Шмаков Артемий» — отвечал ему он.  

«Что, захотели легких денег? — продолжал Фёдор Михайлович, — Обокрасть меня удумали, сукины дети? Отвечай! — спрашивал он Лузгина, — Сколь раз вы меня обворовывали? Говори только правду! Похищали только кожу или готовые изделия тоже? ».  

«Только кожу! » — отвечал ему Лузгин.  

«Сколько раз? » — снова задал свой вопрос хозяин.  

«Первый раз, батюшка! Вот те крест! Первый раз! — чуть не рыдая, повесив нос, отвечал Лузгин, — Бес попутал! ».  

«Врешь, аспид! Отправьте к ним домой людей, и переройте там все. Ежели, какие излишки сыщите – доложите! Бес говоришь, попутал? Ну, я конечно не пророк Илья, молнии метать не могу, но кнутом бесов изгонять умею. Юрий Викторович, распорядись, чтобы собрали работников, пусть они посмотрят на экзекуцию, пусть знаю, что я с такими делаю и дайте этим ворам по тридцать плетей и ежели они их сдюжат, то гоните их в шею».  

Тем же вечером, за ужином отец объявил:  

«Завтра отбываю в Саратов, поедем с моим экономистом, надо кое-какие банковские дела утрясти, на обратном пути заедем за тётушкой вашей. Так что ведите себя тут смирно без меня, не огорчайте, да слушайтесь Глафиру Матвеевну! ».  

«А она нам кто, чтобы мы ее слушались? » — вдруг выпалил Миша.  

«Поговори мне ещё давай». — строго ответил ему на это отец, — Слушай, что тебе старшие говорят, люби и почитай родителей своих, соблюдай заповеди Божьи, тогда в жизни у тебя будет всё превосходно».  

После таких сказанных Мишей в её адрес слов, Глафира молча встала из-за стола и пошла к себе в спальню.  

Их тетушка, Евгения Михайловна Савельева, вдова известного ростовщика в Саратове, Аполлона Александровича Савельева, который оставил ей после своей смерти хорошее наследство: две паровые мукомольные мельницы, одну паровую маслобойню, склады для хранения муки и зерна, ценные бумаги и банковские депозиты. Но надо сказать, что и она была невеста с хорошим приданным. В приданное ей достался трактир возле речного порта, а также гостевой дом и большая квартира возле набережной Саратова. Но детей им Бог дать не успел, потому, как Аполлон был уже не молод и не так крепок здоровьем, да и еще не смотря на всю его жадность, нет-нет, да и любил Аполлон Александрович закатить праздник для души и тела. Заедет, бывало в трактир, выпьет полуштоф водки, отведает осетринки, расстегайчика, икорки, да пирожков с зайчатинкой. Заведется этот серый и невзрачный человечек и к девицам в непотребный дом. Там ещё шампанского, а на следующий день к вечеру, отойдя от похмелья и придя в себя, он ехал к ювелиру и покупал некую безделицу для своей супруги, чтобы хоть как-то загладить вину перед ней, а она, принимая подарки, смиренно терпела его выходки, которые, не смотря на всю его скупую натуру, повторялись с завидной периодичностью.  

«Ура-а-а! — закричал Ванюша, — Я люблю, когда тётушка к нам приезжает! »  

После ужина Иван зашел в комнату к Михаилу и позвал его играть в лапту с крестьянскими детьми, но тот отказался, предпочтя вместо игры – чтение. На самом деле он немного брезговал крестьянскими детьми, ставя себя выше их по положению.  

Вдруг, к ним в комнату зашёл отец, закрыв дверь, тихим голосом он произнёс «Послушайте меня ребята, я понимаю, что вы скучаете по маме и не можете привыкнуть, что теперь со мной Глаша, но я так вам скажу, други мои, всякое в жизни случается. Бог прибрал вашу мать, взамен оставив нам Тамарочку и меня одного с вами, так в чем же перед вами виновата Глафира Матвеевна? В том, что я посватался к ней? Так ведь если не к ней, то к ещё какой другой барышне, ведь мужик без бабы, что дерево без воды, и корней не пустит, и плодов не принесет».  

Ребята слушали его молча и внимательно.  

«Ну, понятно вам? » — спросил отец, — Не обижайте Глашу, она добрая женщина, да и на сносях она теперь, так что обижать ее тем более не должно.  

«Хорошо, папа». — холодно ответил ему Михаил.  

Отец взглянул на Ивана, тот утвердительно кивнул ему головой.  

Тут вдруг Миша спросил отца: «Папа, а можно мы завтра с Иваном Фёдоровичем на охоту сходим? »  

«Тебе-то я показывал, как обращаться с оружием, а Иван что же? »  

«А я без оружия, папенька! — вмешался в разговор Ваня, — я просто с Мишуткой рядом похожу! »  

«Хорошо, я оставлю ключ от оружейной Константину Кирилловичу, чтобы он выдал вам ружье и патроны. И возьмите с собой Петьку.  

Петька это молодой крестьянский парень, лет двадцати от роду, работающий наёмным у Фёдора Михайловича. В его обязанности входило следить за оружием и охотничьими принадлежностями, кормить собак на псарне, помогать в охоте и выполнять всякую другую работу, что от него потребуется.  

«Ну, не буду вас от дел отвлекать! » — сказал отец и вышел из комнаты.  

Следующим утром, когда мальчики проснулись, их отец уже убыл из поместья по делам.  

«Ну что, завтракаем и собираемся на охоту? — весело произнёс Миша, — а то уж к девяти Константин Кириллович прибудет! »  

Плотно позавтракав, Миша распорядился кухарке, чтобы та выдала им с собой шмат солёного сала, хлеба и несколько луковиц.  

Наконец-то прибыл Константин Кириллович, ребята весело подбежали к нему, поздоровались и Миша поинтересовался, давал ли ему вчера вечером папенька распоряжение об их охоте.  

Тот улыбнулся им в ответ и весело произнес — «Что, господа, на охоту вам охота? »  

«Да! » — засмеявшись, ответили они  

Управляющий вышел во двор и крикнул «Эй, Петя! Поди сюда, голубчик! »  

«Что, барин? » — подбежав, спросил Петя  

«Михаил Федорович с братцем охоту решили затеять, так что ты голубчик возьми собак, да поможешь им там. Ну, пойдем в оружейную. Ружья-то чищены? — спрашивал он его по дороге.  

«А как же, барин! » — отвечал ему Петр  

Он открыл железную дверь комнаты — «Так, Петя, это тебе. Так, это Михаил Фёдорович вам» – выдавал он ружья и патронташи с патронами к ним.  

«Константин Кириллович! Константин Кириллович! — вдруг зароптал Ваня, увидев на полке два старинных кремневых пистолета, — а можно нам пистолеты с собой взять? Миша будет заряжать, и я буду учиться стрелять! »  

«Да и я бы с удовольствием попрактиковался! » — поддержал Миша  

«Хорошо, тогда берите с собой весь футляр», в котором лежало всё необходимое для заряда и стрельбы, — смотрите не потеряйте! — наставлял их Константин Кириллович, — Отец ваш сказывал, что достались они в наследство от отца, а тому от его отца».  

Получив оружие и спрятав пистолеты за пояса, братья вышли из дома, и Миша велел запрячь лошадей. Так втроем они выдвинулись в сторону старого озера и леса, что принадлежал их батюшке.  

По дороге Петя начал их поджучивать — «Зря вы барин охоту затеяли, зверье то сейчас бить не желательно, а уж если и бить, то только самца, поскольку на самках воспитание потомства возлагается. Тут говорят, к нам с Тамбовской губернии волки пришли, мужичка одного до смерти задрали, косулю, да кабана изводят, так что можем наткнуться на стаю. А ещё поговаривают, что медведь к нам зашёл! »  

«Вот ты и врёшь! — возразил ему Михаил, — в наших краях медведя нет! Не водятся! »  

«Так-то оно так! Правда ваша, барин, да вот только поговаривают, что медведь тот, убёх от помещика Зотова, да на людей шибко обозлённый, говорят, он тоже девку, что в лес по грибы пошла задрал! »  

«А что ж вы с папенькой не словили его? »  

«Я говорил Фёдору Михайловичу, а он все некогда, да некогда! Видимо, весь в любви-с! » — с улыбкой произнес Пётр, будто специально позлив ребят этими словами.  

Свора собак плелась рядом с лошадьми. Так под щебетание птиц и шум наливных колосьев ржи, с которыми игрался ветер, периодически задавая жару лошадям, Миша с Ваней скакали на перегонки, через 9 верст наконец-то они добрались до окраины леса.  

«Ну что ж, Михаил Фёдорович, Иван Фёдорович! Поступим так, — говорил Пётр, — я с собаками заезжаю с той стороны, — и он показал в сторону правой рукой, — Вы с этой, — и он махнул налево. Ежели дичь какая будет мы ее на вас погоним, — и он показал место, где лучше всего ждать добычу. Удачи вам, господа! — улыбнулся им Петя и поскакал.  

Привязав лошадей, ребята отошли на то место, что указал им Петя. Перед ними предстала своей красой открытая поляна на склоне небольшого холма.  

«Мишка, научишь меня стрелять? »  

«Ты чего щегол? Сейчас стрелять удумал? Мы ж с тобой в засаде! » — говорил ему Михаил.  

«Ну пожа-а-алуйста! Дай хоть разок пальнуть! »  

«Ладно, чёрт с тобой, все равно сдоньжишь своим нытьем. Собак пока не слышно, а значит дичь и Петя еще далеко от нас».  

Мишка подошел к растущему возле старых осин пышному лопуху, сорвал большой широкий лист, повесил его на ветку дерева и отсчитав десять шагов, остановившись сказал Ване: — «Показываю один раз, это кремневый пистолет, первый раз из которого я стрелял, когда ты щегол только родился на свет».  

«Сам ты щегол! » — и Ваня опять скорчил вредную мордочку  

«Смотри сюда, — продолжал Миша, — взводишь курок, кладёшь палец первой фалангой на спусковой крючок, встаёшь в стойку, толчковая нога чуть согнута в колене и выдвинута вперёд, плечи перпендикулярны линии огня, опускаешь пистолет сверху вниз, подводишь его под центр лопуха, и мягко нажимая на спусковой крючок стреляешь. Помни, как учил меня папа, чем не дольше ты нацеливаешься, тем хуже твой выстрел. Смотри! — и вытянув руку, Миша выстрелил, попав точно в центр листа. Ну, теперь давай ты! »  

Ваня попробовал, но попасть в цель у него не получилось.  

«Ничего, не расстраивайся, Ванюшка! »— подбадривал его брат, — Тяжеловат он пока для тебя, мы тебе рогатину найдем, ты пистолет на неё ставить будешь и все у тебя получиться, но не сейчас, позже, а пока давай я их заряжу и будем ждать зверя.  

Спустя некоторое время, ребята услышали выстрелы и лай собак. Вдруг на поляну выбежала испуганная стая косуль, когда они вышли на линию огня, то Миша выстрелил, но промазал.  

«Мазила! » — воскликнул Иван.  

«Цыц, щегол! » — рявкнул на него Мишка.  

Через несколько секунд появились собаки и продолжили своё преследование.  

«Ну и что дальше-то делать? » — спросил Ваня у брата.  

«Петьку ждать! А как он выйдет – там и порешим дальнейший план действий».  

«А если сесть на коней и за ними? » — продолжал Иван.  

«Ага… Далеко ты за ними по кустам-то ускачешь! ».  

Ребята сели на поваленное дерево и начали ждать, когда к ним на поляну выйдет Петя, но его почему-то все не было и не было.  

«Ну где же он!? — заёрзал Ваня, — ведь далеко уйдут! ».  

«Не боись, Ванюшка, нагоним! — отвечал ему Миша, — дальше нашего леса не уйдут! Не желаете ли по малой нужде, Иван Фёдорович? » — спросил вдруг Михаил.  

«Нет, не желаю! » — отвечал Иван.  

«А я желаю…» — Миша встал и отошёл на несколько шагов от Ивана к старой осине. Иван сидел и рассматривал резные узоры на рукояти старинного пистолета, вдруг он услышал хруст веток и шелест листьев в кустах, что были поодаль, — Наверное Петька, — подумал Ваня, но вдруг из кустов раздался страшный рык который приближался к нему вместе с хрустом и шелестом веток всё ближе. Зрачки у Ивана расширились от страха, он моментально побелел и с криком «А-а-а!!! Медведь! » быстро взвёл курок и выстрелил в сторону кустов, одновременно попятившись назад и упав через дерево, на котором он сидел. В тот же миг он услышал, как что-то крупное рухнуло в кустах. В один момент рядом с ним оказался Миша, держа в прицеле своего ружья те кусты.  

Вдруг из кустов раздался стон, — «Ай! А-а-а-а! На помощь…» — по голосу ребята сразу поняли, что это был Петька.  

«Ёёё-моё…» — осознав весь ужас происходящего, воскликнул Михаил и бросился вместе с Ваней к кустам, где лежал, державшись за правый бок, раненый Петр.  

«Петька, как же так? — закричал Миша, — Ты зачем это всё? »  

«Да я барин по дурости своей хотел братика Вашего напужать, а тут вон оно как всё обернулось… Мне бы фельдшера, да поскорее…» — тяжело дыша и корчась от боли, отвечал Петя  

«Сейчас-сейчас, погоди дружочек! » — отвечал Миша, руки которого тряслись от волнения. Миша начал отрывать кусок ткани на своей рубахе, — Убери, убери руку, Петька, дай посмотреть чего у тебя там! — разорвав рубаху Пети, он увидел серьёзную рану в области печени и тёмную густую кровь, сочившуюся из неё. Ваня стоял рядом, всё такой же бледный и ошарашенный от происходящего. Миша сложил квадратом ткань и велел Петьке сильнее прижать её к ране, — Сейчас-сейчас, потерпи, дружочек, я мигом помощь приведу! » Но тот уже ничего не ответил, а только лишь застонал.  

«Ванятка, побудь тут с Петей, а я за помощью! ».  

«Я с тобой! » — взмолился испуганный Иван.  

«Будь тут! » — отвечал ему Миша, — А то не дай Бог какое-нибудь зверье кровь учует. Стереги Петю, я мигом! ».  

Миша опустился на колено и поднял Петино ружье, валявшееся рядом. Переломив его он проверил, заряжено ли оно, — Заряжено, — убедившись, произнёс он, — На вот, держи».  

Ваня взял ружьё и заревел «Возьми меня с собой! Я не хочу тут оставаться! ».  

«Нет. Нельзя его бросать! » — строго ответил Михаил и рванул в ту сторону, где были привязаны их кони.  

Ваня стоял и смотрел на бледное, скорчившиеся от боли лицо Пети. Глаза его были закрыты, рот его выдавал болевые стоны. Вдруг Ивану показалось, что всё вокруг замерло и затихло, будто время остановилось и не было слышно ни шелеста листьев от ветра, ни щебетания лесных птиц, а только этот страшный стон Петра. Ему казалось, что этот стон был с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Ему хотелось убежать, но он понимал, что этого делать нельзя, а стон звучал всё сильнее и сильнее, всё громче и громче. Тогда Ваня не выдержал, отошёл и присел на то самое поваленное дерево. Но стон доносился до него и сюда, он зажал уши руками, но и это не спасало.  

Через некоторое время Михаил доскакал до поместья.  

«Степа-а-ан! Держи коня! » — бросив коня, он быстро побежал в дом, — Константин Кириллович, Константин Кириллович! — закричал он.  

«Да-да, тут я! » — послышалось из кабинета.  

Миша забежал в кабинет, где развалившись в кресле и смоля свою любимую трубку, читал газету Константин Кириллович. — «Что такое? Что случилось, Михаил Фёдорович? » — с тревогой в голосе спросил он его, поняв по взъерошенному виду Михаила, что что-то произошло.  

«Константин Кириллович, там этот дурень…»  

«Какой дурень? » — спросил тот.  

«Да Петька этот, псарь, удумал Ваню испугать, начал из кустов по-медвежьи рычать, а тот со страху взял да пальнул в эти кусты! ».  

«И что? » — с дрожью в голосе спросил управляющий.  

«И сильно ранил его! »  

«Куда? » – спросил тот.  

«Вот сюда! » — и Миша показал на себе.  

«А что с рубахой твоей? » — спросил Константин Кириллович  

«Я перед рубахи оторвал и дал ему, чтоб тот рану прижал, а то кровищи полно…»  

«Какого цвета кровь? Красная и жидкая или густая и бурая? » — вдруг спросил его приказчик.  

«Густая и бурая» — отвечал Миша.  

«Но ежели так, то Петька наш не жилец, это печень задета! »  

«И что же нам делать? » — спросил Миша.  

«Значит так, братец мой, — всё с той же строгостью произнёс Константин Кириллович, — Кто-нибудь видел, как это произошло? »  

«Нет, никто, только я и Ваня»  

«Значит, мы поступим мы так. Ты сейчас зайдешь к себе в комнату и возьмёшь новую рубаху»  

«Зачем? » — спросил Мишка.  

«Затем. — ответил ему тот. — Не перебивай и слушай. Дело в том, Михаил Фёдорович, что в России нынче приходят смутные времена. Сплошь и рядом забастовки, да бунты. Скажет народец, мол, барские детки пошалили, да Петю нашего загубили, ради шалостей своих и точно быть тогда какой-нибудь беде. Видел ли кто-нибудь, как ты сюда прискакал?  

«Конюх Степан, да сторож, может ещё кто…» — отвечал ему Миша.  

«Это не беда, с этими, если что мы вопрос уладим. В общем так, переодеваешься, скачешь назад, привяжешь к Петькиным ногам веревку, дотащите его до болота, привяжешь к нему камень и сбросишь. В то время я здесь шум подниму, мол, так и так, наш псарь пропал, скажу, что ты слышал выстрелы со стороны болот, что собаки пришли, а он к вам не вышел»  

«Да что вы! Что вы такое говорите, Константин Кириллович! Это же безбожно! »  

«Он все равно не жилец! От подобного ранения еще сам Александр Сергеевич Пушкин погиб! Так что, думаю, когда ты назад вернешься, он уже будет мёртв! К чему нам все эти лишние волнения? Делайте как я велю и с Божьей помощью всё обойдется».  

Иван сидел на дереве, плакал, крепко сжимая ладонями уши, чтобы не слышать стоны Петра. Он ослабил одну руку и услышал щебетание птиц и шелест ветра, стоны, доносящиеся из кустов прекратились. — «Видать, преставился сердешный», — подумал он и заплакал горькими слезами. Так просидев на стволе дерева и крепко сжав ружьё в руках, он дождался возращения Миши. Миша пришёл ведя за собой коня.  

«Ну как он? » — спросил Михаил.  

«Затих… Кажись, отмучился» — ответил ему зарёванный Ваня.  

«Видимо, Константин Кириллович был прав. Что ж будем действовать, придерживаясь его плана! »  

«Какого плана? » — спросил Ванюша.  

«Да вот такого…» — и Миша поведал ему план действий.  

«Мишка! Грех-то какой! — завыл Ваня, — Тяжкий грех! »  

«Тяжкий, не тяжкий, а сделанного не вернуть. Что ж, пора. Нужно действовать быстро».  

Миша достал из-за пояса небольшой топор, прихваченный им со двора.  

«Это зачем? » — воскликнул Иван.  

«Затем» — Грубо ответил Миша и принялся рубить молодые осины.  

«Зачем это? » продолжал спрашивать Иван, но Миша ничего не отвечал.  

Нарубив несколько молодых деревцов, он связал их вместе.  

«Ну, айда, сказал он. Они подошли к лежавшему на сырой земле Пете, рука его уже не прижимала рану, рубаха была пропитана кровью, посиневшие губы и ногти говорили о том, что он умер. Положив срубленные и связанные им деревца рядом с Петей, он велел Ване — «Ваня, помоги, я за руки, ты за ноги, кладём его сюда».  

С большим трудом они положили его на связку.  

«Что теперь? » спросил Иван.  

А теперь привязываем его ноги к стволам, вяжем веревку к коню и тащим его до болота. Вдруг Пётр открыл глаза и хрипящим и ослабленным голосом начал говорить, «Что удумали, сукины дети? Погубить меня удумали? »  

Ваня закричал от страха, как будто пред ним предстал живой мертвец.  

«Ишь, что удумали, сволочи, ишь что! Будьте вы прокляты!!! » — из последних сил прокричал он  

После чего Миша достал из-за пояса свой пистолет и выстрелил ему в грудь, в область сердца, тот резко и судорожно дернулся и навсегда замер.  

«Ванька, где ты? Иди сюда! »  

Дотащив Петра до болота, Миша велел Ване найти какой-нибудь камень потяжелее, достав из походной сумки мешок, он положил туда камень и привязал его к ногам Петра. Пытаясь столкнуть Петю в болото, он заметил у него на пояске старый охотничий нож, развязав поясок на Пете, он снял его и повесил себе, спрятав его под рубаху.  

«Зачем тебе это, Мишка? » спросил его брат.  

«Этот старинный нож отец подарил ему, будучи нетрезвым и в хорошем настроении в прошлом году, когда они на лося ходили, за добрую охоту. А ведь он из булатной стали, а рукоять его костяная, дорогая вещь. Жаль будет вещь такой редкой работы топить, да и чего добру пропадать, уж пусть лучше останется на память.  

«Что ж, и ружьё возьмёшь? »  

«Нет, его фуражку и ружьё мы кинем с другой стороны болота, как велел Константин Кириллович и пусть все думают что он утоп»  

Ребята напряглись и столкнули Петю вниз, на поверхности появились пузыри.  

«Ну, вот и всё! — с облегчением произнёс Михаил. — Теперь нужно бросить ружьё и фуражку так, чтобы их смогли заметить и идти на то место, где мы привязывали с тобой коней».  

«Зачем? » спросил Иван.  

«Затем, что вроде как будем ждать помощь, что вроде как Петя наш пропал. Будем разыскивать его вместе со всеми, тут фуражку то с ружьём и найдем. А ты смотри у меня, щегол! » — и Миша поднёс кулак к носу Ивана, чтобы виду никому не показывал. Молчи, да угукай, а говорить я буду»  

«Миша… Грех-то какой! » — Снова завыл Иван  

«Грех этот нам с тобой до конца дней нести. И смотри мне, никому,  

«Даже отцу Василию на исповеди? »  

«Ему тем более — грубо ответил ему Михаил, — когда наш час придет, перед Богом ответим».  

Через несколько часов к месту события прибыл Константин Кириллович с крестьянами, все разбрелись по лесу и стали кричать и звать Петю. Громче всех кричала молодая, бедно одетая девушка, в сером льняном сарафане и лаптях на ногах. Ближе к вечеру обнаружили фуражку и ружье, измазанное в болотной тине. Тогда Константин Кириллович сказал, — «Кажись, раб Божий Пётр утонул». И та худощавая, голубоглазая девушка упала на колени, прижав к своей груди фуражку Петра, и взвыла от горя воем раненой волчицы.  

Константин Кириллович спросил у крестьян, почему она так больше всех убивается.  

«Да это Маша Фирсова, — получил он в ответ, — У неё кроме Пети нет никого, отец уж давно помер, а матушка вот года два назад от тифа скончалась. Она вроде как невеста его… Была… Осенью вот пожениться хотели».  

«Ну ничего уж тут не поделаешь, видать такова его планида» — произнёс Константин Кириллович, потом он подошёл к девушке, положил руку ей на плечо и тихим голосом спросил — «Скажи Машенька, Петя был твоим женихом? »  

«Да…» ответила она сквозь слёзы  

«Соболезную… — почти шепотом сказал он, — А ты милая, при каком хозяйстве трудишься? »  

«Летом в поле, а зимой на скотном дворе» — отвечала она.  

«Послезавтра хозяин прибудет из Саратова, ты тогда подойди ближе к вечеру, я с ним по поводу тебя поговорю. Мы тебе местечко получше найдем. Хорошо? »  

«Да» — кивнула она.  

Ночью, когда ребята легли спать, они очень долго не могли уснуть. Перед глазами у них был образ убиенного ими Петра и совесть мучила и терзала их грешные души.  

Через день из Саратова прибыл батюшка, со своей любимой сестрой и их тётушкой, Евгенией Михайловной.  

«Здравствуйте-здравствуйте, мои любимые племянники! » — восторженным голосом произнесла она, увидев ребят, —Михаил Фёдорович, да как возмужал! Ванюша, мой любимый, да и ты как подрос! » — с ее приездом у ребят наконец-то появились улыбки на лицах, ведь до этого они практически не выходили из комнаты, потому как Миша один раз вышел во двор, где встретился глазами с конюхом Степаном и почему-то ему показалось, что он смотрит на него так, будто бы в чем-то его подозревает или о чем-то догадывается.  

После обеда они пошли с тетушкой в сад.  

«Мальчики, а пойдемте кушать с вами смородину! » — ребята смотрели на неё и восхищались её женственной красотой, грациозностью и исключительным вкусом во всем, в том числе и в одежде. Тетушка была одета в новое прогулочное французское платье, на голове у неё была одета красивая белая ажурная шляпка, с голубыми шёлковыми лентами, из под которой виднелись густые золотые локоны. Вся она светилась от счастья, потому что она снова была в отчим доме и все здесь для неё такое родное и благоговеет добротой, лаской и теплыми воспоминаниями о прошедших в этих стенах детстве и юности.  

Теплые летние деньки пролетели незаметно, ребята ездили на рыбалку, катались на своих любимых конях, но никогда больше в сторону леса и того болота они близко не подъезжали и больше не говорили о страшном происшествии.  

Наступил следующий учебный год, в котором Миша закончил свой последний год обучения, а Иван окончил второй класс. И уже этим летом отец начал плотно заниматься воспитанием Михаила и делать из него настоящего купца и хозяина. Иногда они проводили время с Ваней, но чаще Иван проводил его в играх с крестьянскими детьми.  

Шло время, наступило лето 1908 года, вот уже Иван окончил четыре класса обучения в гимназии, и прибыв рано утром с Егорычем в поместье отца, он поздоровался с родителем.  

«Здравствуй, папенька! »  

«Здравствуй, Ванюша! » — обнялись они  

«А Мишка где? »  

«У себя. Дрыхнет лентяй! » — с улыбкой произнёс отец  

Ваня резво начал подниматься по лестнице в спальню к брату. Очень тихо открыв дверь, он почти бесшумно подошёл к его кровати, где он обнаружил спящим голого Михаила и свернувшуюся калачиком, прижавшуюся к его груди обнаженную девушку. Ту самую Машу, что когда-то была невестой Петра, и которую по просьбе Константина Кирилловича, батюшка взял прислуживать в доме. Когда Иван поднимался, он думал, что он тихо подкрадётся к старшему брату, начнёт щекотать его пятки и скажет ему «Вставай, Мишка! На рыбалку пора, я уже червей накопал! », но теперь он растерялся от увиденного и смог только лишь произнести «Ой…». Девушка открыла глаза, улыбнулась, захихикала и быстро выбежала прочь.  

«Мишка, вставай! » — начал будить брата Иван  

Михаил приоткрыл один глаз, при этом сказав «Ё-моё, Ваня! Ты!? Прибыл уже? »  

«Прибыл-прибыл, брат! Вставай! »  

Миша нехотя сел на край кровати и начал надевать исподнее.  

«А батюшка знает, что ты с Машей? »  

«Не знает, но думаю, что догадывается — с улыбкой ответил Миша, — А чего такого? — продолжал Мишка, — Мне уже восемнадцатый годок идёт, мы с ней почти ровесники»  

«И что, ты её любишь? » — спросил Ваня  

«Не знаю… — ответил Миша, — Она мне нравится, девушка хорошая, кроткая, к хозяйству приучена, в общем, мне она по душе. Я же её ни к чему не принуждал, само как-то всё получилось. Да и к ней уж, с тех пор как Петра не стало, двое сваталось, а она им отворот-поворот. Видимо, в меня как кошка влюблена, а может из крестьян в боярыни в рвётся, поди её разбери. Да вот только, отец мне с ней точно не позволит ничего большего, ведь деньги всегда к деньгам»  

В обед вся семья собралась за столом, в том числе и Евгения Михайловна, что намедни прибыла из Саратова.  

«Ванюша, может, ты упросишь папеньку, чтобы он всегда встречал меня не с экипажем, а на автомобиле, чего он у него просто так в гараже стоит! »  

«Женечка, душа моя! — говорил в ответ ей отец, — Ведь ты видишь, какие у нас тут дороги, а автомобиль техника нежная, может и не сдюжить. Да и что я, царь император какой, на автомобилях разъезжать. Это у государя пятьдесят шесть автомобилей в парке, так в Петербурге и дороги к тому расположены, а у нас тут что? То яма, то канава… Ты вот матушка, лучше мне ответь, не желаешь ли ты снова замуж? А то у меня ведь для тебя жених есть подходящий. Капиталы у него великие имеются, производства свои, чай приумножила бы и ты своё богатство! А, Евгения Михайловна? »  

На лице Евгении Михайловны загорелся легкий румянец, — «Ах, увольте, увольте меня, сударь! Замужем я уже была, мне хватило, да и финансовое положение мое, слава Богу, в порядке! Да и вообще, в личной жизни у меня всё хорошо»  

«Наслышан, наслышан! » — с сарказмом отвечал Фёдор Михайлович, — На пятнадцать лет тебя моложе, бугалтеришка твой! Смотри, душа моя, как бы не оказался он альфонсом, что за твой счёт разжиться желает! »  

«Не волнуйся, милый мой дружочек. И помни, как не была бы я увлечена, но рассудок мой чист и здравомыслен. Не переживай, Феденька! »  

Они звонко посмеялись и отец повернулся к Ивану, — «А вот, что я тебе имею сказать, мой младший сын. Миша мне говорил, что ты хочешь военным стать. И Егорычу все уши об этом прожужжал, так вот, я всё обмозговал и решил. Есть у меня в Петербурге друг старинный, который давненько знаком с начальником Николаевского кавалерийского училища, Миллером Евгением-Людвигом Карловичем, при училище этом есть кадетский корпус, в который мы тебя постараемся этой осенью оформить. Там тебя обучат: арифметике, геометрии, истории, географии, рисованию, фортификации, воинским и политическим наукам, фехтованию, верховой езде, коей ты уже обучен мною, музыке и танцованию, чтоб ты умел правильно барышень вести на балах, да талии им щупать! » — засмеялся отец.  

«Что, правда папенька? » — воскликнул Иван.  

«Правда-правда! » — отвечал ему тот.  

На что Ваня вышел из-за стола и начал весело приплясывать и напевать задорную песенку: НА ПОСЛЕДНЮЮ ПЯТЕРКУ  

А на последнюю да на пятерку  

Найму я тройку лошадей,  

Дам я кучеру на водку:  

Поезжай, брат, поскорей.  

Эй, вы, други, дорогие,  

Мчитесь сокола быстрей,  

Не теряйте дни златые,  

Их немного в жизни сей.  

По привычке кони знают,  

Где сударушка живет,  

Где копытом снег взбивают,  

Ямщик песенку поет.  

Что мне горе, что печали,  

Не тужу я никогда.  

Веселиться так едва ли  

Может кто-нибудь как я.  

Пока кудри в кольца вьются  

Будем девушек любить,  

На последнюю пятерку  

Будем весело мы жить.  

Осенью 1908 года Иван Федорович Твердов успешно сдал вступительный экзамен и был зачислен в кадетский корпус Николаевского кавалерийского училища.  

Прощаясь с Ванюшей, Фёдор Михайлович оставлял ему наказ, — «Не шали, слушай преподавателей своих, перед товарищами держись с достоинством и честью. Как говориться, береги мундир снову, а честь смолоду! Да не фанфаронствуй там своим купеческим происхождением. Помни, что тут дворян полный гарнизон! »  

Ваня смотрел на него сосредоточенным и немного испуганным взглядом, на всё сказанное он кивал и отвечал, — «Да, папенька! »  

В следующий раз они встретятся с отцом, только лишь когда Ивану исполниться шестнадцать лет.  

В 1914 году он приехал в родной дом, уже возмужавшим, широкоплечим, симпатичным молодым человеком, обученным многим наукам и военным премудростям. Он не был уже тем маленьким, напуганным Ванюшей, а был серьёзным, по-армейски правильно выправленным юнкером.  

При встрече, на глазах у отца проступила слеза гордости, они крепко обнялись.  

«Папенька, А Миша где? » — спросил Иван  

«Ну как же, Ваня! Я ж тебе писал! Он тут удумал на Машке безродной, да беспородной жениться, люблю, говорит, и всё тут! А я ему благословления своего не дал. Так он, шельмец, вот чего удумал, отстроил на окраине себе палаты царские и поселил туда Машу с Фёдором Михайловичем, племянником твоим! Феденьку мне нянчить не даёт, издевается надо мной как хочет! На предприятиях скрывается от меня, встреч избегает, сучёнок! »  

«Так может, всё-таки нужно благословить? А, папенька? Тогда все и заладиться, мир и согласие в семье возобновятся! »  

Отец серьёзно посмотрел Ивану в глаза, — «Вот и ты уже у меня вырос! Ты уже рассуждаешь не как мальчик, а как зрелый муж…»  

Тут к ним в комнату забежала восьмилетняя с широкой жемчужной улыбкой Тамарочка и начала обнимать брата, — Братик мой приехал! Я так тебя ждала! » — радостно восклицала она.  

Следом за ней в комнату вошла семилетняя Лиза, что родилась через год после второй папенькиной женитьбы — «Здравствуй, братик! » — кротко сказала она.  

«Здравствуй, Лизонька! Идем обнимемся! » — и он крепко обнял обоих сестричек.  

После, в комнату вошла Глафира Матвеевна и поздоровалась, — «Здравствуй, Иван! Как же ты повзрослел и возмужал! »  

«Здравствуйте, Глафира Матвеевна. Да и вы я вижу всё хорошеете! »  

«Ишь, каков кавалер растёт, комплименты раздаёт! » — заулыбалась она.  

После обеда, Ваня сказал отцу, — «Что ж, хочу скорее оседлать моего коня и повидаться с братом»  

Выйдя во двор, он крикнул, «Степан! Где ты там? »  

«Тут я, барин! » — из конюшни вышел всё тот же пьяный и неопрятный, но уже слегка постаревший от чрезмерных возлияний мужчина, — «Здравия желаю, Ваше превосходительство! Какой вы стали! »  

«Какой? » — спросил Иван  

«Истинный генерал! » — с улыбкой отвечал Степан  

«Мне ещё до генерала далеко! » — улыбнулся в ответ Ваня, — «Конь-то мой вороной жив, али ты его на закуску пустил? »  

«Ну что Вы, барин! У меня всё чинно и благородно, я прежде, чем сам поем, скотину кормлю, уж на том и держусь»  

«Давай братец, запряги поживей коня»  

«Слушаюсь, барин! Сей момент! »  

Через некоторое время Ваня подъехал к дому Михаила. Перед ним стоял большой и высокий забор с воротами, что были обшиты железом. Он постучал, под лай собак калитку открыл ему привратник.  

«Вам кого, барин? » — спросил он строго  

«Хозяина. Я брат его. Иван Фёдорович Твердов. Ты что, меня не признал? ».  

«Ой, барин прости, сразу не признал! А хозяина дома нет! » — отвечал ему крепкий мужчина с густой, чернявой бородой.  

«А хозяйка дома? »  

«Хозяйка дома! Велите позвать? »  

Через открытую калитку, его взору предстала тропинка, идущая вдоль молодого сада, к большому, похожему на древний терем, дом.  

«Сам дойду, а ну пшол в сторону и псов убери своих. Да коня не забудь привязать» — поставленным командным голосом, сказал Иван.  

«Слушаюсь…» — с тревогой в голосе произнёс страж и закрыв за Иваном ворота, привязал коня и покорно пошёл за ним.  

На крылечке сидела и штопала маленькие штанишки, та самая няня, которая нянчила Тамару и Лизу, а теперь помогала Марии. Женщина заметила его и узнала, ведь когда-то она нянчилась и с ним.  

«Здравствуй, нянюшка! Здравствуй, моя хорошая! » — поприветствовал её Иван.  

«Ай батюшки! Ай батюшки…» — запричитала она в ответ, «Ай, не Иван ли Фёдорович к нам прибыл?!»  

«Он самый, милая! » — отвечал Иван.  

«Пойдемте сударь в дом! » — произнесла она.  

Зайдя в дом, она громко крикнула — «Машенька! К нам гость редкий приехал! »  

Из горницы вышла Маша, которая вела за ручку маленького карапуза. Лицом он был копия Михаила.  

«Здравствуй, Маша! » — поздоровался Иван  

«Здравствуйте, Иван Фёдорович! » — поздоровалась она в ответ  

«Здравствуй, Феденька! » — Иван присел на корточки и пощекотал ручку малышу, на что тот улыбнулся ему в ответ.  

«Копия Мишаня! » — поднявшись, произнёс он, — Хозяин то скоро будет? » — спросил он Машу  

«Скоро, — ответила она, — позвольте Вас пока чаем угостить! »  

«Не откажусь, Машенька» — ответил Ваня  

За чаем он внезапно задал Марие вопрос, глядя в её бездонные, как море синие глаза, — «Любишь Мишу? »  

«Всем сердцем и душой» — ответила она  

Через некоторое время прибыл Михаил. Во двор заехал экипаж с откидным верхом, которым управлял Егорыч.  

На крыльцо вышли Иван и Маша с Федей на руках.  

Из экипажа вышел осчастливленный, долгожданной встречей с братом, Миша.  

Он улыбался и радостно прокричал «Щегол вернулся! »  

Иван скривил вредную мордочку и сказал в ответ «Сам ты щегол! » и пошёл быстрым шагом, чтобы обнять брата.  

Немного побыв в доме, Иван предложил брату конную прогулку, где они с ним разговаривали обо всём, и о Первой Мировой войне, в которую Россия вступила в 1914 году, и о напряжённых отношениях между отцом и Мишей, и о том, что если, Миша извиниться за свои грубые речи, что произносил он отцу, то отец готов его простить и дать своё благословление.  

Вечером Иван уехал в отчий дом. За ужином с отцом и всем остальным семейством, а так же Константином Кирилловичем они обсуждали положение фронтов во всемирном театре военных действий, о том, как постоянно бастуют рабочие, о том, как не желают воевать матросы и солдаты. Спрашивали у Ивана, какие слухи ходили между петроградцами. Иван подтверждал, что очень много недовольных властью, и что Петроград и Москва бурлят от своего недовольства, того гляди и засмердят.  

«А вы, Иван Фёдорович, случайно ни к какой партии не примкнули? » — спросил Константин Кириллович  

«Да нет, что Вы…» — отвечал тот, хотя на самом деле он лукавил, ведь ещё зимой будучи в увольнении, он со своими приятелями познакомился с молоденькими гимназистками. Где он встретил и полюбил сестру революционера Анатолия Яшина, Анну Николаевну Яшину. Они встречались с ней, читали друг другу стихи, прогуливались по набережной и однажды встретили там Анатолия. Пообщавшись с Иваном, тот произнёс, — «А вы, интересный молодой человек, Иван. Вы мне нравитесь! Вы умный, воспитанный и благородный. Скажите Иван, а вы случайно не благородных кровей? », — «Нет. — твёрдо ответил Иван и начал врать. — Ну что Вы, Анатолий? Я из простых. Отец мой военврач, а матушка, покойная, была медицинской сестрой»  

Тогда Анатолий предложил Ивану почитать запрещённую литературу и тот согласился. На следующее свидание Анна принесла ему сочинения Максима Горького. Которые были впоследствии найдены у Ивана, и из-за чего его чуть не отчислили из училища.  

На следующий день после обедни в гости приехал Михаил с семьёй и нянькой. Отец велел натопить баню и позвал ребят вместе попарить косточки. А также велел подать квасу в предбанник. После хорошей пропарки и облива из бочки холодной водой, все они уселись в предбаннике за столом, где глава семейства начал свой разговор.  

«Чует мой нос, ребята, быть великой буре и многим жертвам на Руси. Потому хочу я вам сегодня открыть нашу семейную тайну. Вы знаете, что дело наше расширялось и богатело и передавалось от прадеда к деду, от деда к отцу, а от отца к сыну. Как та казачья шашка, что весит на стене в оружейной. Но как эти богатства достались вы не знаете, так дозвольте рассказать вам историю нашего предка. Предок наш Твердов Фёдор Михайлович был правой рукой атамана Иняева. И служили они тогда верой и правдою Императрице Екатерине II Великой. В те времена 1773-1775 года разгулялся, да разворошил осиное гнездо, вешая, грабя и насилуя, Емелька Пугачёв. Награбил он тогда достаточно, понимал, что возможно придётся царским войскам уступить и бежать сломя голову, отправил он в разные стороны несколько обозов с награбленным добром, что бы были у него пути отхода своего, если что. Каждому обозу был приставлен небольшой отряд, приказано им было идти тихо и незаметно до условных мест, но всё же, атаман Иняев с сотоварищами, выследили один из обозов, уничтожили охрану и завладев данным грузом, на вечернем совете решили они это золото меж своим отрядом поделить, чтобы всем разбогатеть и Императрицу нашу оставить с носом. И поскольку ваш предок Фёдор Михайлович был крепким и верным другом атамана, то сговорились они, подговорив третьего казака, напоить всю их кумпанию до глубокого опьянения, якобы отметить победу и зарезать ночью их спящих, как свиней. А потом сгубить душу, присоединившегося к ним казака, чтобы остаться вдвоём. Но, поступили они мудро, побрякушки всякие, они брать не стали, взяли себе только золотые червонцы, да столько, чтобы потом хватило развернуться, да разгуляться. А остальное они с преданными глазами доставили к ногам матушки Императрицы, которая не сразу им поверила, что весь отряд погиб и даже вроде припугнула их пытками, но как известно, настоящий казак ничего не боится. И они убедили её в том, что она будет не права, если их накажет. Вознаградила она их, выделила им земли с деревнями, да крепостными, а также велела отписать им приказные грамоты, в том, что препятствий в любых их начинаниях на благо отчизне никто не смел учинять. Как известно вам, что основные мои активы на счету в Саратовском банке, но есть ещё и древняя заначка. Триста тысяч золотом я храню в ячейке в уездном банке. Это золото лежит там на чёрный день, обеспечивая безопасность нашей семье. Пока, слава Богу, не доводилось случая ими воспользоваться, но знайте, дети мои, Твердовы если что никогда не пропадут.  

Теперь каждое лето Иван приезжал в отпуск на побывку. Они весело проводили время с братом на всё той же рыбалке, ходили на охоту, но к тому злосчастному болоту никогда не приближались, а также любили упражняться в фехтовании и стрельбе. Иногда Иван писал в саду картины.  

В феврале 1917 года в Петрограде начался хлебный бунт. Нехватка хлеба была связанна с срывом графика грузовых перевозок из-за снежных заносов, и слухи о скором введении карточек на хлеб привели к его исчезновению. По всюду у булочных вырастали огромные очереди и вспыхивали локальные беспорядки. Начали бастовать около двухста тысяч рабочих. Центральный военно-промышленный комитет пустил слух о якобы надвигающемся голоде и отсутствии хлеба в столице. Продовольственная комиссия решила перейти на карточную систему раздачи хлеба. Двадцать первого февраля начинаются погромы булочных и мелких торговых лавок перерастающие в стачки и демонстрации под лозунгами «Долой войну! », «Долой самодержавие! », «Хлеба! ». Двадцать четвертого февраля началась всеобщая забастовка на 224х предприятиях. Двадцать пятого февраля бастуют более 300хста тысяч человек. При попытке разогнать толпу войска открывают огонь. Император требует от командующего Петроградским округом генерала Хабалова усмирить толпу. Двадцать шестого февраля массовая демонстрация на Невском проспекте, идут погромы полицейских участков, появляется баррикады. Бунтовать начинают войска — солдаты открыли огонь по полиции и по собственным офицерам. В тот же день мятеж был подавлен силами Преображенского полка. Вечером 26 февраля, после произошедших в городе массовых расстрелов участников демонстраций, председатель Совета министров князь Голицын решил объявить перерыв в работе Государственной думы и Государственного совета до апреля, доложив об этом Николаю II. Отречение от российского престола императора Николая II произошло 2 (15) марта 1917 года и стало одним из ключевых событий Февральской революции 1917 года и истории России XX века в целом.  

Среди многочисленных партий началась борьба за власть. К тому времени Иван уже очень плотно подружился с братом Анны и его товарищами. Периодически они собирались на квартире, обсуждая всё происходящее в стране, и выстраивали свои политические планы. 16 июня 1917 года образован Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов (ВЦИК), к которому перешли полномочия Петросовета. Главенствующую роль в нем играют меньшевики и эсеры, которые в целом были за союз всех партий социалистов и сотрудничество с либералами. В этот же день начинается июньское наступление русской армии — последнее наступление русских войск во время Первой мировой войны. После кратковременных успехов на Юго-Западном фронте (особенно отличилась 8-я армия генерала Л. Г. Корнилова), наступление было прекращено ввиду полного разложения и деморализации войск.  

18 июня, вечером на квартире у товарищей по партии, Иван получил задание, раздать листовки с призывом к вооружённому восстанию войск Петроградского гарнизона, но неся за пазухой стопку бумаг, он случайно стал участником полицейской облавы и был доставлен в участок.  

Узнав об этом, Аня взмолилась, — «Толя, милый, надо выручать Ванечку! »  

«Что, ты предлагаешь участок взять на приступ? »  

«Нет, Толенька, не нужно крови! » — просила она  

«А как ещё по-твоему? »  

«Я прошу тебя, собери денег, попроси ребят и я попробую его откупить! »  

Через несколько часов Толей и Аней была собрана приличная сумма денег для откупа.  

Аня подошла к полицейскому участку, где на входе её встретил жандарм.  

«Вы к кому, барышня? » — строго спросил он  

«Мне нужен Ваш начальник. — отвечала она, — Я хочу обратиться к нему. Он на месте? »  

«На месте. — отвечал жандарм, — Позвольте узнать, по какому вопросу Ваше обращение? »  

«По личному» — отвечала она  

«Архипов! » — крикнул тот, и из коридора вышел дежурный, — Тут барышня к Владимиру Ефимовичу, по личному вопросу. Изволь доложить, примет он её или нет».  

«Как Вас представить, мадмуазель? » — спросил дежурный  

«Анна Николаевна Яшина» — представилась она  

Дежурный ушел на второй этаж жандармерии и через некоторое время вернулся со словами, — «Владимир Ефимович Вас примет, но только уж не обессудьте, придётся Вас, барышня, досмотреть. Уж извините, время сейчас такое», после осмотра он сопроводил её на второй этаж в кабинет к начальнику.  

Войдя в кабинет, она представилась, — «Вы ко мне по какому вопросу? » — поинтересовался огромный, как валун, упитанный, розовощёкий мужчина с маленькими глубоко посажеными глазами и густыми нависшими над ними бровями, с небольшой проплешиной, гусарскими усами, и недовольным, высокомерным сальным лицом.  

«Господин жандарм, — обратилась она к нему, — Давеча после облавы, к Вам доставили моего жениха, Твердова Ивана Федоровича, девятнадцати лет отроду. Я прошу Вас его отпустить…»— и она заплакала, опустив голову вниз  

«Как это, отпустить? » — возмутился тот в ответ, — Это он был взят с листовками, что несут призыв к вооружённому насилию? »  

«Да». — тихо ответила Аня  

«Так получается, барышня, что Ваш жених пособник террора. Как же я его отпущу? »  

«Отпустите, ради Христа! » — рыдая взмолилась несчастная девушка, — Он… Он больше так не будет…»  

«Ну, будет, не будет… То одному Богу ведомо, а вот как передам его в особый отдел и пусть они с ним там и решают»  

«А можно ли чтобы всё разрешилось здесь, господин жандарм? — почти шепотом спросила она, теребя в руках сумочку  

«Смотря, что вы можете предложить, барышня» — с ухмылкой отвечал он ей, рассматривая её жадным и похотливым взглядом.  

Тогда Аня залезла в сумочку и достала оттуда конверт полный купюр и подвинула его к жандарму.  

Тот открыл конверт, пролистнул пальцами купюры, затем стукнул кулаком по столу и закричал на неё, — «Что, хотите меня взяткой усладить? А ну, встать! », со страхом, Аня встала из-за стола. Он подошёл к ней сзади, она тряслась от страха, как молодая осина на ветру.  

«А что, может у тебя еще что-нибудь есть для меня? » — задавал он ей вопрос, максимально близко поднеся губы к её уху, она почувствовала этот ужасный запах из его рта.  

«Нет, у меня больше ничего нет» — дрожащим голосом отвечала Анна  

«Ошибаешься, революционная подстилка… Всё же кое-что у тебя есть» — и он навалился на неё всем весом, прижав её к столу.  

«Нет! Пожалуйста, умоляю! » — закричала изо всех сил она  

«Кричи, кричи, сучка, сколько тебе вздумается, тебе тут никто не поможет! » — он ударил ей кулаком в спину, Анна съежилась от боли и замолчала. После того как он сделал своё грязное дело, он произнёс, — « Ладно, черт с тобой. Иди на задний двор, жди своего женишка, как говорится, совет вам, да любовь! » — произнёс он с мерзкой улыбкой на лице и полез в стол, чтобы убрать конверт и достать оттуда папиросы.  

«Ну? Чего стоишь? Пошла! » — грубо рявкнул он.  

Через несколько минут дверь заднего двора жандармерии отворилась и оттуда появился Иван в сопровождении дежурного, на прощание тот бросил в их сторону фразу — «Иди с Богом и больше не попадайся. Да благодари барышню за твоё чудесное освобождение и он захлопнул дверь. Аня смотрела на него, лицо его было разбито, рубаха разорвана, на подбородке у него была засохшая кровяная ссадина. Иван смотрел на нее, вид её был растрепан и подавлен, глаза припухшие от слез. Они обнялись и оба заплакали, после молча побрели в сторону дома. На середине пути она вдруг заговорила и рассказала о том, как они с Толей и товарищами очень быстро собрали деньги для откупа и о том, как начальник участка надругался над ней.  

Иван хотел сразу вернуться в участок, чтобы отомстить, но Аня повисла у него на шее, умоляя этого не делать, понимая, что он там погибнет. Когда они пришли домой, Аня обрабатывала синяки и ссадины возлюбленному. Дверь квартиры отворилась и вошёл Анатолий.  

«Ванька! Живой, чертяга! » — радостно воскликнул он.  

«Живой, живой… Вот только помяли немного, да и еще эта сволочь…» — и они рассказали о том, как начальник участка изнасиловал Аню. Тогда Анатолий клятвенно пообещал помочь Ивану отомстить за поруганную честь сестры.  

И так несколько дней за участком велась слежка, сколько жандармов с утра прибывают на развод, сколько остается после развода, и в какое время начальник участка точно будет на месте. На третий день их план созрел и был готов к исполнению. Анатолий выдал Ивану наган, они сели в экипаж и к одиннадцати часам до полудня подъехали к дому, что стоял недалеко от участка, роль извозчика сыграл Боря Либерман, студент, на квартире которого они так часто собирались. Проверив оружие они вышли из экипажа, предупредив Бориса, чтобы как только тот услышит выстрелы, он подал к парадной. В руках у Анатолия был небольшой саквояж, они подошли ко входу, револьверы были на взводе. Первым был убит жандарм на входе, вслед за ним дежурный, подойдя к лестнице, они услышали чьи-то шаги и увидели, как из уборной выбежал молодой жандарм и побежал в сторону чёрного входа. Тогда они одновременно выстрелили ему в спину и тот, не успев открыть дверь, рухнул на холодный серый пол коридора жандармерии. Подойдя к кабинету начальника, Анатолий достал из саквояжа бомбу, собранную на скорую руку из динамитных шашек и поражающих элементов.  

«Поджигай! » — сказал он Ивану, тот достал спички и подпалил фитиль. Иван резко открыл дверь и из кабинета раздались выстрелы, в тот же миг Толя бросил бомбу в кабинет, — «Бежим! » — сказал он, и они рванули в сторону лестницы. Через несколько секунд раздался мощный взрыв, посыпались стёкла, и запахло гарью.  

После Борис подвёз их к парадной дома, где проживали брат и сестра Яшины, войдя в подъезд, Иван вдруг остановил Толю, — «Толя, постой, я должен тебе кое-что сказать! После всего, что мы вместе прошли, я хочу тебе признаться»  

«В чём? » — спрашивал тот  

«Я не сын военврача»  

«А чей же ты сын? » — спросил Толя  

«Я сын купца Твердого. Но, как перед Богом тебе клянусь, что целиком и полностью поддерживаю цели и убеждения нашей партии и никогда не придам её дело! »  

«Что ж, хорошо Иван — ответил ему, слегка ошарашенный Анатолий, — Вот только ты больше об этом не распространяйся. Незачем это кому-либо ещё знать. Пусть это будет наш маленький секрет! »  

После чего ими было принято решение временно залечь на дно. Толя пока поживёт у Либермана, а Ваня с Анной уедут в поместье к отцу.  

Прибыв в отчий дом, отец принял их с распростёртыми объятьями. Ваня представил Аню как свою невесту, ведь уже несколько месяцев они были помолвленны.  

«Хороша, хороша! » — одобрял его выбор отец, чем-то на мамку твою похожа. Вот только та была, царствие ей небесное, малость посправней. Ну да это не беда, были бы кости, а мясо нарастёт! » — улыбаясь, произнёс он.  

Миша со своим семейством по-прежнему жил в своём доме на окраине, но узнав о приезде Ивана, тут же прибыл со всей фамилией в родительский дом. Они обнялись с братом, после чего Миша, глядя на синяки Вани задал вопрос, — «Кто это тебя так? »  

«Всё после, после, братец…» — отмахивался Иван.  

Ваня взял на руки подросшего уже почти пятилетнего Феденьку и произнёс — «Ну здравствуй, богатырь! »  

«Здарова, коль не шутишь! » — отвечал тот в ответ.  

«А тяжёлый то какой! Кость широкая! В нашу Твердовскую породу пошёл! »  

Весь день они провели за обеденным столом в саду. Отец и Михаил рассказывали о своих делах и начинаниях, жаловались на то, что из-за постоянных забастовок железнодорожников у них перебои и задержки поставок для города. Иван же в свою очередь рассказывал им о том, что происходит в Петрограде, о том, что училище их временно распущено и когда возобновит свою деятельность он не знает. О том, что он примкнул к партии РСДРП пока он не произносил ни слова. После ужина, отец взял с Михаила обещание, что тот приедет завтра попариться с ними в бане.  

К вечеру другого дня баня была натоплена, в предбаннике на столе стоял квас, домашнее пиво, варёные раки и солёная вобла. После хорошей пропарки и нескольких выпитых кружек, они сидели расслабленные за столом, где отец начал свой разговор.  

«Помните, дети мои, как я рассказывал вам о тех трехста тысячах золотом, что хранятся в нашей семье от вашего предка? » — Ребята в ответ кивали, — «Так вот, заблаговременно, я с Егорычем съездил в уездный банк и забрал их оттуда. А теперь, други мои, возьмите вон те дровишки, что лежат в углу и перекиньте их вот сюда, —Ребята перекинули дрова в другой угол. — Возьми-ка топорик, Мишаня и поддень вот эту доску! »  

Миша вставил топор в щель меж досками, нажал и доска скрипя поддалась ему. Под ней он увидел две охотничьи сумки, — «Что это? » — спросил он отца  

«Доставай и слушай дальше — отвечал тот, — Здесь ребята, в каждой из этих сумок по 150 тысяч золотом. Время наступает суровое. Государь отрёкся от престола, всё еще война идёт, кто будет у власти, что будет с Россией и нами, я понять никак не могу и потому желаю чтобы вы на рассвете, будто бы отправившись на охоту, взяли с собой эти сумки и доехав до леса, разъехались бы в разные стороны и сделали там в лесу каждый свой схрон, о коем другой бы не знал. Пусть это будет наша страховка. Да смотрите, об этом никому не слова, а уж тем более бабам.  

«Хорошо, батюшка! » — послушно отвечали они.  

На рассвете другого дня, с ружьями и охотничьими сумками на перевес, они сели на коней и вскоре добрались до леса.  

«Ну что брат, пора разъезжаться в разные стороны? » —спросил Михаил, — Ты налево я направо? »  

«Ну уж нет! » — запротестовал Иван, Я в сторону болота не поеду! »  

«Что, до сих пор боишься, щегол? — ухмыляясь, спросил его Миша.  

«Сам ты щегол! » — скривив всё туже мордочку, ответил ему Иван, — Не боюсь, но не желаю! »  

«Уж сколько лет прошло, а забыть тот день никак не могу…»  

«И я не могу…» — отвечал Иван, — «До сих пор иногда вижу его во снах, лежащего его в кустах и стонущего от боли.  

«А мне снился с претензиями, давно правда, царствие ему небесное. Что же Вы, говорит, Михаил Фёдорович, ножичек мой умыкнули! »  

«А ты что, до сих пор его хранишь? »  

«Да, Ванька, храню! »  

«Бросил бы ты лучше этот нож к нему в болото! »  

«Нет, не могу, он мне дорог, как память»  

Они разъехались в разные стороны, каждый из них выбрал подходящее место и сделал свой надёжный схрон.  

2 июля, в знак несогласия с предоставлением Украине широкой автономии, правительство покинули министры-кадеты.  

3–5 июля разагитированные большевиками и анархистами войска Петроградского гарнизона предприняли попытку вооруженного переворота. После нескольких кровопролитных стычек восстание было подавлено.  

5 июля министр юстиции П. Н. Переверзев опубликовал документы, в которых обвинял большевиков в связях с Германией и заявлял, что восстание «служит немецким целям».  

После этого большевики потеряли свое влияние в среде рабочих, солдат и матросов, а их лидерам предъявили обвинения в госизмене. В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев скрылись в Финляндии, а Л. Д. Троцкий был арестован.  

В итоге 7 июля из-за разногласий с министрами-социалистами ушел в отставку с поста премьер-министра князь Г. Е. Львов. Новым председателем правительства стал А. Ф. Керенский, который к 24 июля сформировал новое коалиционное правительство (в его составе превалировали социалисты).  

Обстановка в Петрограде оставалась напряженной. Поэтому назначенный 19 июля Верховным Главнокомандующим крайне популярный в войсках герой русско-японской и Первой мировой войн генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов предложил так называемую «Корниловскую военную программу», которая должна была навести порядок в стране и армии и предотвратить приход к власти большевиков.  

В начале августа наиболее надежные воинские части под командованием генерал-лейтенанта А. М. Крымова выдвинулись в направлении Петрограда. Но изначально поддержавший Корнилова Керенский, опасаясь установления военной диктатуры главнокомандующего и потери власти, 26 августа объявил Корнилова мятежником.  

В итоге войска Крымова были остановлены и разоружены, а Корнилов арестован и отправлен в Быховскую тюрьму. После этого сочувствующие делу Корнилова министры-кадеты подали в отставку.  

Ленин назвал случившееся «невероятно крутым поворотом событий». Влияние правых сил на политику после провала корниловского выступления практически свелось к нулю, а роль Петросовета, в котором к этому времени большевики восстановили свои позиции, возросла.  

В конце августа Анна получила письмо от Анатолия и они с Иваном приняли решение вернутся в Петроград. Прохладным августовским вечером Иван с Аней будучи в гостях у Михаила сидели за столом, где мужчины выпивали горькую, а женщины и дети пили чай с баранками и вишневым варенье. Именно тогда Ваня признался брату в том, что состоит в партии РСДРП, — «И как эта аббревиатура переводится? » — спросил Миша  

«Российская социал-демократическая рабочая партия»  

«На кой чёрт тебе все это нужно?! Ведь ты же хотел стать кадровым военным? »  

«Послушай брат, — отвечал ему Иван, — Всё меняется, былой России уже не будет, а я следую духу времени и помяни моё слово, когда-нибудь, я буду не последним человеком в этой стране! Ты ведь даже не представляешь с какими людьми я общаюсь и какие грандиозные планы о благоустройстве России я от них слышу. Ведь брат Анны, Анатолий в очень близких отношениях с высшей партийной ячейкой. И я более чем уверен, что именно эти люди придут к власти. Старому режиму на Руси не бывать! И вот что я хочу тебе сказать, послезавтра мы с Аней отбываем в Петроград»  

Впоследствии Иван и Анатолий с товарищами участвовали в организации и захвате: станции почты, телеграфа и телефона, большинство мостов, вокзалы, электростанцию, а также в захвате Зимнего дворца и аресте Временного правительства, поскольку они теперь являлись членами Петроградского военно-революционного комитета.  

1 сентября была образована Директория во главе с Керенским, в состав которой входили четыре министра, помимо председателя. Не дожидаясь созыва Учредительного собрания, в тот же день Директория провозгласила Россию республикой. К осени 1917 года обстановка в стране накалялась. В крупных городах продолжались перебои с поставками продовольствия, росла инфляция, страну сотрясали постоянные стачки и забастовки рабочих. В деревнях же происходил самовольный захват казенных и помещичьих земель, получивший название «черный передел» или «общинная революция». Национальные окраины требовали автономии или даже независимости. На этом фоне лозунги большевиков привлекали широкие массы населения. 9 сентября большевики потребовали отставки Президиума Петросовета. Меньшевики и эсеры, составлявшие в нем большинство, это требование удовлетворили, надеясь на поддержку Петросовета. Но неожиданно для них, отставка была принята. К 25 сентября состав Президиума изменился: большинство в нем теперь занимали большевики во главе с освобожденным из тюрьмы 4-го сентября Л. Д. Троцким. Опасаясь возросшего влияния большевиков и возможного переворота, умеренные социалисты пошли на сближение с кадетами. 25 сентября было сформировано новое коалиционное правительство. Тайно вернувшийся из Финляндии Ленин 10 октября на заседании ЦК настоял на скорейшем вооруженном захвате власти, так как считал, что на Учредительном собрании большевикам не получить большинства. 16 октября большинством членов Петросовета принято решение о создании Петроградского военно-революционного комитета (ПВРК), который станет штабом по захвату власти. 18 октября на совещании с представителями полков Петроградского военного округа Троцкий предложил принять резолюцию о неподчинении гарнизона Временному правительству, а 21 октября представители полков признали Петроградский совет единственной властью. Временное правительство, обеспокоенное возросшей активностью большевиков, попробовало предпринять контрмеры: были запрещены митинги и шествия, нельзя было вооружать рабочих без санкции правительства и другие.  

Был также отдан приказ о закрытии «Правды» и об аресте Ленина. Но все приказы правительства отменялись Петросоветом. Таким образом, к 25 октября у правительства не осталось реальных рычагов воздействия на ситуацию. Несмотря на то что Временное правительство знало о готовящейся попытке захвата власти большевиками, события 25 октября стали для него полной неожиданностью. Политики рассчитывали, что повторится сценарий июльских событий: вооруженные демонстрации с лозунгами и последующая попытка захвата власти. Но события развивались по-другому.  

Керенский сбежал в Псков в штаб Северного фронта в надежде найти там поддержку.  

К 18 часам красногвардейцы окружили Зимний дворец, в котором заседало Временное правительство. На требование о сдаче министры ответили отказом, надеясь на помощь фронтовых войск. В 21:00 было произведено несколько холостых выстрелов из Петропавловской крепости по Зимнему дворцу, что послужило сигналом к началу штурма. После последующего выстрела с вошедшего в акваторию Невы крейсера «Аврора» последние защитники покинули дворец. Защищать правительство оказалось некому. В ночь на 26 октября Зимний дворец был взят, а правительство арестовано и отправлено в Петропавловскую крепость. Вечером 25 октября в Смольном открылся Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором преобладали большевики и левые эсеры. Несогласные со случившимся переворотом правые социалисты покинули заседание. В ночь на 26 октября было опубликовано обращение «Рабочим, солдатам и крестьянам! », объявлявшее о свержении Временного правительства и переходе всей власти к Советам в центре и на местах. На следующий день, вечером 26 октября, Съезд принял первые декреты: Декрет о мире и Декрет о земле. Также был избран высший орган Советской власти — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) во главе с Л. Б. Каменевым и сформировано новое правительство — Совет народных комиссаров (СНК) во главе с В. И. Лениным. Тем временем Керенский назначил П. Н. Краснова командующим войсками Петроградского военного округа и предпринял поход на Петроград. Но потерпев поражение 1 ноября, Керенский бежал из страны.  

3 ноября, после кровопролитных боев, большевики пришли к власти и в Москве. По всей стране началось становление власти Советов. Основным результатом Октябрьской революции стало установление нового политического порядка. Главная задача, которая стояла перед большевиками во главе с В. И. Лениным, заключалась в формировании государственного аппарата Советского государства с опорой на Советы. Были проведены широкие социальные реформы, такие как:  

• установление восьмичасового рабочего дня,  

• бесплатное образование, медицинское обслуживание и страхование,  

• предоставление женщинам равных прав с мужчинами,  

• отделение церкви от государства.  

Вследствие Октябрьской революции изменилась социальная структура — были ликвидированы сословия и связанные с ними привилегии.  

Всё население стало именоваться как «граждане Российской республики».  

Проявив себя, как ответственные, смелые и бесстрашные товарищи, Анатолий и Иван попали в охрану Смольного.  

20 декабря 1917 года была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР, ВЧК – главный орган красного террора, «карающий меч революции», куда были приняты Анатолий Николаевич Яшин и Иван Фёдорович Твердов, как особо отличившиеся в борьбе с врагами в Великой Октябрьской революции. Народ откликнулся поговоркой: "ЦК – цыкает, ЧК – чикает". Переломным моментом в истории ВЧК стал мятеж левых эсеров в июле 1918 года в Москве, Ярославле, Рыбинске и Муроме, а затем убийство председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого и покушение на Ленина на заводе Михельсона, в которых тоже обвинили эсеров.  

Несмотря на то, что все выступления были жестоко подавлены, а стрелявшие в Ленина и Урицкого почти сразу же казнены, большевики решили воспользоваться моментом и заодно свести счеты со всеми врагами – настоящими и мнимыми.  

Новый, 1918-й для сотрудников комендатуры Смольного начался с увеличения количества постов, их усиления и отмены отпусков в город в связи с совершившимся 1 января неудачным покушением на Ленина.  

В тот день Ильич выступал на многолюдном митинге в Михайловском манеже. Вместе с ним были сестра Мария Ильинична и швейцарский соратник Фриц Платтен. На обратном пути на Пантелеймоновском мосту через Фонтанку машина Ленина подверглась обстрелу. Кузов автомобиля оказался пробит в нескольких местах, но слегка пострадал лишь Платтен – его руку оцарапала пуля. Стрелявшие скрылись с места преступления, и поиск террористов ни к чему не привел. Уже в 20х числах января сорвалось новое покушение на вождя большевиков.  

Новые опасности заставили изменить подчиненность системы безопасности. С 3 января 1918 г. охрану Смольного взял на себя Петроградский совет, а комендант Мальков отныне нес личную ответственность перед исполкомом Петросовета.  

Позже Анатолий и Иван занимались операцией по переезду высшей партийной ячейки из Петрограда в Москву, где в последующем получили казённые квартиры и начали обживаться.  

В июле 1918 Толя и Иван участвовали в спецоперации по устранению левых эсеров. Было уничтожено 13 человек-зачинщиков и ими был освобождён Феликс Дзержинский, взятый левыми эсерами в заложники. Левоэсеровский мятеж произошел 6-7 июля 1918 года. Активное участие в нем приняли левые эсеры, занимавшие высокие посты в советском правительстве. В результате мятежа был убит германский посол граф Мирбах и пленен Дзержинский.. Мятеж был осуществлен с целью отмены мирного договора между Россией и Германией, возвращением России в первую мировую войну, а также свержения власти большевиков. Затея закончилась провалом, но очень важный момент – именно мятеж левых эсеров в 1918 году заложил основу и возможность для создания однопартийной системы в России и в СССР.  

Однако основным исполнителям Якову Блюмкину и Николаю Андрееву удалось избежать наказания. Они предъявили удостоверение, которое наделяло обоих полномочиями для личной встречи с германским послом. Документы были подписаны Феликсом Дзержинским. На встрече с графом Мирбахом эсеры достали оружие и выстрелили в немецкого посла. После этого Блюмкин бросил бомбу, которая взорвалась в здании посольства примерно в 14 часов 40 минут. После этого Блюмкин и Андреев сели в автомобиль и направились в штаб ВЧК, которым руководил также эсер Дмитрий Попов. В последствии, Дмитрий Попов, был отстранён от своей должности связи с тем, что пропуска для Якова Блюмкина и Николая Андреева были выданы именно им. Новым руководителем штаба ВЧК стал Анатолий Николаевич Яшин, под его руководством на благо революции продолжал служить и Иван.  

5 сентября 1918-го Совнарком постановлением "О красном терроре" резко расширил карательные полномочия ВЧК – чекистам позволялось заключать подозреваемых в концентрационные лагеря и тюрьмы на срок до шести месяцев, брать заложников, расстреливать людей по малейшему подозрению в контрреволюционном заговоре. При этом речь шла, как о представителях буржуазии, так и о членах социалистических партий.  

В совместно разработанной ЦК РКП(б) и ВЧК инструкции указывалось на недопустимость того, чтобы "трупы попадали в нежелательные руки". "Ударниками" стали питерские чекисты, расстрелявшие в начале сентября 1918 года сразу 512 представителей дореволюционной элиты.  

Видный чекист Мартын Лацис в еженедельнике ВЧК "Красный террор" в ноябре 1918 года так объяснял коллегам сущность методов борьбы: "Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого"  

Время летело, наступил май 1919 года и ничего не предвещало беды, как вдруг Анатолий вызвал Ивана в кабинет на разговор, —«Присаживайся, Ваня, у меня для тебя недобрые вести. Ответь мне, давно ли ты получал письма от отца и брата? »  

«Давно уже не получал, ведь ты же сам знаешь, как нынче работает почта»  

«Значит, дело в следующем, — продолжал Анатолий, — Я имею точные сведения о том, что твой отец и брат арестованы и сейчас содержаться в уездном сизо»  

«Как арестованы? За что арестованы? »  

«Понимаешь ли, братец, к какому классу они принадлежат рассказывать не нужно, и поскольку революции требуются средства для борьбы с всякой контрой, счета твоего отца и брата были арестованы, но по показаниям некого сотрудника уездного банка, есть точная информация, что в феврале 1917 года, батюшка твой заезжал в тот банк и опустошил свою банковскую ячейку, зайдя и выйдя от туда с большим походным саквояжем. Вот уже два дня их там мордуют. Так что, я тебе, как родному говорю, любо их там до смерти забьют, ежели они пойдут в несознанку, либо всё равно всё отдадут, но останутся искалеченными. Предлагаю тебе вот что, срочно выезжай и уговори родителя отдать всё, иначе быть беде. В сопровождении с тобой поедет товарищ Новиков, ты знаешь его, он боец бывалый, а я свяжусь с уездным отделением ВЧК и велю вас встретить и ни в чём не препятствовать. Советую тебе, друг мой сделать всё по-хорошему, потому как ты же знаешь, что такие дела курирует сам…»  

Иван и Павел Новиков добрались до уездного вокзала только через двое с половиной суток. Поезд встречала машина с водителем и местным уполномоченным ВЧК, товарищем Александровым.  

«Здравия желаю, товарищи! » — поприветствовал он их на пироне  

«Старший уполномоченный ВЧК, Твердов» — представился Иван  

«Уполномоченный ЧК, Новиков Павел» — представился его попутчик.  

«Что ж товарищи, давайте мы проводим вас до гостиницы? » — предложил Александров  

«Некогда нам тут гостить. — резко ответил Иван, — Дела не ждут. Сопроводите лучше нас сразу к арестованным»  

«Так ведь поздно уже! Устали поди с дороги! »  

«Ничего не устали! »  

«Нам не привыкать работать вечерами! » — с ухмылкой произнес Новиков.  

Прибыв в сизо, Ивана вначале повели в камеру, где прибывал отец. Дверь камеры отворилась и свет из коридора озарил её. Иван увидел отца, сидевшего в углу и закрывавшего ладонью слепящий его свет.  

«Включите в камере свет и оставьте нас наедине! » — приказал Иван тюремщику. Дверь громко захлопнулась и зажегся свет.  

«Папа, не бойся, это я, Ваня! » — тихо произнёс Иван  

Отец убрал руки от лица и с дрожью в голосе произнёс, — «Как? Ваня, сынок, ты? » перед Иваном предстал измученный, потрёпанный, с разбитым лицом и будто бы постаревший за короткое время на много лет отец. Его черная и окладистая борода, его густые кудрявые локоны стали совсем седыми.  

«Папа, это я! » — повторил ему Иван и сел рядом с ним на корточки. «Я приехал за вами, за тобой и Мишей! »-  

«Но как? » — продолжал его удивленно спрашивать отец.  

«Ни о чем меня сейчас не спрашивай и по пути домой ничего не говори. Потому что рядом будут наушники. Сейчас я пойду к Михаилу и через некоторое время обоих вас вызволю.  

Войдя в камеру к Мише, он застал его лежащим на бетонном полу.  

«Встать! » — скомандовал тюремщик, тот с большим трудом поднялся и встал перед ними, опустив голову вниз, борода и усы его были склеены запеченной кровью, нос и губы разбиты, под обоими глазами синяки  

«Оставьте нас» — скомандовал Иван  

Дверь захлопнулась.  

«Миша, брат, это я! » — тихим и спокойным голосом произнёс Иван. Миша поднял взгляд и произнёс, — «Щегол! Ты? »  

«Я, брат! » — и они обнялись.  

По пути домой все ехали молча и только водитель местного отделения ЧК, Соколов Роман постоянно шутил и травил революционные байки, до которых никому не было дела. Когда они подъехали к дому Михаила, Иван вышел из автомобиля первым и начал громко стучать в ворота.  

«Кто там? » — послышалось из-за ворот  

«Твердов Иван Фёдорович, открывай! » — громко крикнул он, ворота им открыла испуганная Маша. Она уже не была похожа на ту Машу, которую Иван видел последний раз при их встрече. Тогда она была одета по последней моде, в стиле её просматривались строгость и лоск, потому как ею занималась их тётка, Евгения Михайловна. Теперь же она была похожа на ту самую несчастную сиротку, которую Иван увидел впервые на болоте в день гибели Петра. Увидев Мишу, она зарыдала и бросилась к нему на шею. На пороге с детьми стояла Глафира Матвеевна. В их взгляде Иван уловил растерянность и страх.  

Войдя в дом, мужчины начали приводить себя в порядок, а после, отужинали тем, чем Бог послал. Иван определил Соколова и Новикова спать в комору, что была во дворе.  

«Надо мне с ними наедине серьёзно потолковать» — сказал Иван Новикову  

«Право, конечно, Ваше, Иван Фёдорович, — отвечал ему тот, — но вот только попрошу Вас без глупостей, дело особой важности и ведь если что, головы наши с плеч мигом слетят, а у Вас, насколько мне известно, супруга в положении, да и меня дома двое детишек и жена ждут. Я прошу Вас, чтобы все было с полным благоразумием»  

«Не переживай, Павлик! Всё будет как должно»  

Когда семья Твердовых осталась наедине, отец поведал Ивану о том, что в марте 1919 у них отняли всё. «Пришёл Лузгин с товарищами, тот самый Лузгин, которого когда-то с позором выпороли за кражу кожи на производстве.  

«Извини, — говорит, — Фёдор Михайлович, экспроприация экспроприаторов! »  

На наш дом повесили красный флаг и назвали домом красного коммунара и Лузгин теперь у них значиться главой коммуны. Всё отняли, суки! Конюха нашего, пропойцу Степана помнишь? Надо было мне всё-таки его в зашеек выгнать. Сразу начал перед ними лебезить, всё показывать, да рассказывать, сволочь. Приказчики все, кто успел сбежали, Константину Кирилловичу предложили сотрудничать, а он ни в какую, ведь мало всё отнять, этим нужно и уметь управлять! »  

«И что с Константином Кирилловичем? » — спросил Ваня  

«А ничего, шлёпнул его Лузгин на глазах у семьи, именем пролетарской рабоче-крестьянской революции, царствие ему небесное…» — перекрестившись, произнёс отец. И нас с Мишкой хотели к стенке поставить, но потом на общем собрании новоиспеченных коммунаров, народ проголосовал нас миловать, видимо, не такими уж плохими для них мы хозяевами были. Оставили только дом Михаила, одного коня, немного скотины, да разрешили сеять хлеб на четырех десятинах земли. Всё наше добро, что наш род веками наживал стало теперь общим, а значит ничейным и начали товарищи коммунары всё разворовывать, да по своим норам растаскивать. Оружие охотничье, револьверы, старинные пистолеты и коллекцию кинжалов само собой тоже конфисковали! Слава Богу, удалось сохранить шашку прадеда вашего! Я её по-тихой смазав машинным маслом и завернув в несколько слоев ткани, зарыл в деревянном ящике в саду под яблоней, той, что самая крайняя к тропинке рядом с смородиной, всё ж таки память о предках должна остаться. Может быть, когда-нибудь настанет тот час и мы её оттуда извлечем и она нам еще послужит.  

Иван же в свою очередь объяснил им, что придётся выдать один схрон, иначе беды не миновать. И поскольку теперь он принадлежит к той власти, что требует контрибуции, схрон нужно отдать именно его, — «А твой, Миша, пусть останется на месте! Помнишь, братишка, тот большой гладкий валун на поляне, где каждый раз во время охоты мы любили обедать? Так вот, если подойти к нему, да так, чтобы за твоей спиной был бы тот самый дуб на который мы всегда вешали свои ружья, то золото моё зарыто там, с краю того валуна»  

Ночью Ивану не спалось и всякий раз, когда он выходил во двор выкурить папиросу, либо по нужде, то он видел, как за ним поочерёдно наблюдали то Новиков, то Соколов.  

«Значит, указание за мной следить они точно получили…» — думал Иван, — «Интересно, что ещё…»  

Утром, взяв с собой лопату, и добравшись до нужного места, схрон был успешно извлечен из земли. Товарищи Соколов, Новиков и Твердов спешно двинулись в уезд, оставив всех прочих.  

И так доставив золото в Москву, Иван заслужил полное доверие и уважение одно партийцев и продолжал заниматься борьбой с буржуазией и контрреволюцией, а также уничтожением мелких банд, что расплодились на фоне общего хаоса.  

В то время в новой России появились продотряды, задача которых была в том, чтобы изымать якобы «излишки» продовольствия у населения в пользу Красной Армии и рабочих.  

Продотряды просуществовали всего четыре года, и были упразднены лишь с введением НЭП. Но за время своего существования эти отряды стали настоящим страшным сном как для «кулаков», так и для практически нищих крестьян.  

В 1917 году первые продовольственные отряды были сформированы в Москве и Петрограде, но со временем возникли также в крупных промышленных центрах. В мае 1918 года вышло постановление Совнаркома «О мобилизации рабочих на борьбу с голодом» и декрет ВЦИК «О введении продовольственной диктатуры»: продотряды ссылают уже в деревни, в первую очередь – в хлебных губерниях. Это были вооруженные люди, которые занимались отъемом хлеба, а позже – мясных и прочих продуктов у бедных крестьян и кулаков.  

В январе 1919 года правительство вводит продразверстку. За сокрытие «излишков» обвиняемому могли дать десять лет с конфискацией, нередко захватывали заложников. В это время резко возросла численность продотрядов. Если в ноябре 1918 года в них состояло 42 тыс. чел., то к 1920 году это число возросло до 62 тыс. И это только Продармия. А вот в Продбюро было 20 тыс. человек. Ядро отрядов составляли солдаты, рабочие и матросы.  

Наступила середина лета 1921 года. Ранним утром в ворота дома Михаила постучали.  

Михаил спросил, — «Кто? » и ему ответили, — «Товарищ Лузгин с кумпанией! Открывай, не то ворота сломаю! »  

Открыв воротину он увидел, что с Лузгиным к ним пожаловал продотряд Красноармейцев. Они вошли во двор, ведя за собой лошадь запряжённую в телегу, —«Мы к тебе Твердов с реквизицией излишков для нужд красной армии, ты же не против? » — с ехидной улыбкой сказал он  

«Нет, конечно, Андрюшенька, всё для вас! Излишки, если можно так сказать для вас готовы! » — с такой же ехидной улыбкой и ненавистью во взгляде ответил ему Миша. Он проводил Лузгина и командира продотряда до амбара, где хранился свежесобранный урожай зерна. В этот момент к ним из дома подошёл отец.  

«Вот, всё, что имеем! — показывал Миша, — Это вот вам, а это нам на нужды семьи»  

«Врёшь пади, чует моё сердце, что где-нибудь заначку ты зарыл! А, Михаил? » — и Лузгин прищурив свои глаза подозрительно посмотрел на него.  

«Да хоть всё перерой, нет у нас более ничего, всё здесь»  

«Врёшь! Не проведешь! » — отвечал ему Лузгин, А ну ка, товарищи, сгружайте половину того зерна, что он оставил себе»  

Тут в разговор вмешался отец, «Что ж ты гад делаешь!?» — выругнулся он, — Лето ведь засушливое, сам знаешь, нынче урожай не большой, а то, что ты хочешь у нас сейчас отнять, мы хотели весной в землю садить. Ты ведь у нас новый урожай заранее отнимаешь! И семью нашу на голод обрекаешь! »  

«А ты молчи, бородач, пока пулю не словил! »  

«Надо было всё-таки тогда тебя, вора, как следует высечь…» — со злостью произнёс Фёдор Михайлович  

«Ах ты, контра недобитая! » — Лузгин достал из кобуры наган и направил его в сторону отца.  

«Ну, давай, стреляй! — провоцируя его, произнёс Фёдор Михайлович, — Уж лучше умереть, чем терпеть такие унижения от пса шелудивого» И Лузгин выстрелил над головой Фёдора Михайловича. Тот мгновенно побелел, схватился за сердце и начал опускаться вниз, будто ноги его не держали. Миша подхватил его «Папа, папа! » — прокричал он.  

«Не надейся, Твердов, лёгкой смерти от меня ты не получишь! » — с надменностью в голосе произнёс Лузгин.  

«Сынок, отведи меня домой, что-то сердце сдавило! » Миша взял отца под руки и потихонечку повел его домой. В доме их встретили перепуганные женщины и дети.  

«Феденька, Феденька, что они сделали с тобой? » — запричитала Глаша.  

«В груди больно, дышать тяжело! — жаловался тот ей, Ничего, отпустит, только ты меня в постель уложи, душа моя! » — тихо произнёс отец  

В этот момент Миша наблюдал в окно, как продотрядовец во дворе гоняется за курицей, пытаясь её поймать.  

Тем же вечером отец умер от сердечного приступа.  

На третий день ещё до обедни его схоронили не отпевая, поскольку часовня, что была когда-то поставлена их прадедом была разорена, маковка с крестом и колоколами были сняты, а священнослужитель со своей семьёй изгнаны из села, ибо как говорил товарищ Ленин: «Религия — это опиум для народа, затуманивающий его рассудок» и именно тогда стоя у могилы отца, в голове Михаила зародился план мести. Как только наступил вечер, он сел на коня и поехал в лес за своим схроном. Приехав домой, он велел Маше и Глафире Матвеевне собрать все самое необходимое, лишнего не брать, одеться по-простецки и велел им сидеть и ждать его. Сам же он пошёл к Егорычу.  

«Здравствуй, Егорыч, — сказал он ему при встрече, крепко сжав руку, — Я к тебе с просьбой, друг…»  

«Что такое? Что случилось? » — с тревогой в голосе спрашивал Егорыч.  

«Прошу тебя я вот о чём, сослужи нам Твердовым в последний раз, ибо доверить такое дело я больше никому не могу. Прошу тебя, Илья Егорович, запряги коня в телегу и доставь до уезда баб с ребятишками, да отправь их с поездом в Саратов! »  

«А Вы что, Михаил Фёдорович? » — спрашивал Егорыч  

«А у меня тут теперь морока будет. Желаю с краснопузыми товарищами разобраться, отомстить за смерть отца, да и вообще за всё! »  

«Но помилуй, батюшка! » — взмолился Егорыч, — Ежели меня здесь не будет, то красные товарищи начнут и меня подозревать, ведь они меня и так не жалуют, зовут холуем барским.  

«А ты скажешь, что ты за лекарством для своей больной супруги к уездному фельдшеру отбывал, а Лидия Константиновна, жена твоя, пусть на улицу не выходит. А это вот тебе, друг наш старинный авансом за верную службу! — и Миша достал из кармана горсть золотых царских червонцев  

«Хорошо, Михаил Фёдорович, всё сделаю как велишь. Когда прикажешь телегу к дому подать? » — спросил он  

«А вот как стемнеет, так и подавай! Да не забудь дружочек, на обратном пути всё же заехать к фельдшеру за какими-нибудь микстурами, вот тебе будет алиби! » На том и порешили.  

Придя домой, Михаил попросил Машу принести чернила и бумагу. Он написал два письма, одно он адресовал брату в коем он описал всё произошедшее, а второе любимой тетушке, в коем просил её принять женщин и детей и сделать всё, для того чтобы они покинули Россию. Ведь у неё тоже всё отняли, оставили только лишь квартиру, не зря батюшка её упреждал, потому как содействовал этому её бывший моложавый любовничек. Он просил ее отбыть с женщинами и детьми в Европу, и пусть это будет Германия либо Франция, ведь теперь и там есть немало русских людей.  

«Этих денег вам должно хватить на долго». Михаил достал потрёпанную кожаную охотничью сумку полную золотых червонцев. Советую, на всякий случай рассовать их по детям, потому как их обыскивать вряд ли станут. Собирайтесь, на всё про всё у вас примерно час. Езжайте, Машенька, а я пока тут останусь. Есть у меня кое-какие не законченные дела».  

«Да как же мы без тебя? — зарыдала Маша, упав на пол и обняв его за колени. На кого же ты нас оставишь? »  

«Не волнуйся, Машенька! Я вас обязательно найду, ты только верь и молись за меня. — успокаивал он её.  

Как стемнело, Егорыч с женщинами и детьми поехал полями до уезда. Михаил же зашёл в сенник и начал набирать сено, для того, чтобы обложить им дом, потом пошёл в сарай, где у него был тайник с револьвером, запасными патронами к нему и тем самым охотничьим ножом, что он когда-то взял у Петра. Там же в сарае он достал «четверть» керосина, зашёл в дом и вылил примерно треть. Сев на коня, он подъехал к бывшему отчиму дому и теперешнему дому коммунара. Привязав коня, он начал наблюдать издалека, изнутри раздавалась игра и звон колокольчика саратовской гармошки, пьяный смех и весёлый топот. Подойдя чуть ближе к распахнутому окну, он увидел как пьяные продотрядовцы, Лузгин и несколько молодых коммунарок, весело выплясывают. Дождавшись, когда спустя несколько часов всё стихло и те улеглись, он прокрался во двор, начал потихоньку подтаскивать сено к дверям и окнам, а после, облив всё керосином подпалил с нескольких сторон и тронулся домой для того чтобы там проделать тоже самое.  

Однажды, будучи в уездном трактире, Михаил услышал от тамошних завсегдатых о том, что в Тамбовской губернии некий Антонов образовал Союз Трудового Крестьянства, который всячески сопротивляется новой политике большевиков и борется с продотрядами, а также, что у него якобы есть своя армия. И Михаил принял решение двигаться на Тамбовщину.  

К середине января 1921 г. оформилась организация восстания. В пяти уездах создано было до 900 сельских комитетов, избранных сходами, объединяемых волостными, далее районными, уездными и, наконец, губернскими комитетами Союзов Трудового Крестьянства (СТК). Вооруженные силы А. С. Антонова сочетали принципы построения регулярной армии (2 армии в составе 21 полка, отдельная бригада) с иррегулярными вооруженными отрядами. Особое внимание уделялось постановке политической, пропагандистской работы среди крестьян. В армии действовала сеть политорганов, вобравшая в себя осколки разгромленных эсеровских организаций. Агитация носила упрощенный характер (главным образом лозунги типа "Смерть коммунистам! " и "Да здравствует трудовое крестьянство! "), но продуктивно обыгрывала переживаемые деревней трудности.  

Главной своей задачей СТК ставил "свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну до нищеты, гибели и позора". Среди политических целей в Программе СТК были равенство всех граждан без разделения на классы (в одном из вариантов – "исключая дом Романовых"). Предполагался созыв Учредительного собрания для "установления нового политического строя", а до созыва Учредительного собрания создание временной власти "на выборных началах", но без большевиков. Отдельные представители СТК эту программу дополняли такими требованиями, как объявление "прекращения гражданской войны" в качестве цели "вооруженной борьбы", а также "раскрепощение людей и лошадей во имя равенства, братства и свободы".  

Экономическая программа, совпадала с программой, рекомендованной письмом ЦК ПСР от 13 мая 1920 г. Она включала в себя частичную денационализацию промышленности с оставлением "в руках государства" крупной промышленности, особенно каменноугольной и металлургической; "рабочий контроль и государственный надзор над производством"; "проведение в жизнь закона о социализации земли в полном его объеме". Провозглашалось "свободное производство" в кустарной промышленности; снабжение продовольствием и другими предметами первой необходимости "населения города и деревни через кооперативы"; "регулирование цен на труд и продукты производства" в государственной промышленности; "допущение русского и иностранного капитала" для восстановления хозяйственной жизни. (Мы увидим позже эти идеи в основе большевистского НЭПа, это был очередной перехват "партией власти" эсеровских лозунгов, как и в 1917 году. )  

Анализ структуры и деятельности СТК показывает их демократический характер, как по способу избрания, так и по составу. Даже чекистские донесения не отрицают благожелательного отношения крестьянства к СТК как будущим органам народовластия. В самой структуре СТК угадываются элементы будущей партии (централизм, собрания сторонников СТК, возможно, членство в них). Комитет СТК выполняет основные функции органа власти. В военной области он организует пополнения добровольцами, налаживает сбор денежных, продовольственных и вещевых средств для партизан, организует им медицинскую помощь и содействие их семьям. Он через "комендатуру" ведает расквартированием повстанцев, сменой лошадей, организует связь и разведку.  

В поддержку Комитету, для борьбы с мелкими партиями "красных", организуется "вохра" (внутренняя охрана в количестве от 5 до 50 человек на село). Комитет СТК проводит также общехозяйственную и административную работу. Многие решения и действия СТК копируют советские: политкомиссары и политотделы в частях и соединениях армии А. Антонова, строжайший "учет и контроль", суровые наказания за проступки "по законам революционного времени". Сходство в организации и идеологии противостоящих друг другу революционных сил проявлялись во многом, вплоть до обращения "товарищ" и красного знамени. (С допросов антоновцев и пошло крылатое выражение наших органов – "тамбовский волк тебе товарищ! ")  

Для руководства повстанческим движением требовались люди, психологически готовые к самопожертвованию. Такими чертами были наделены главные предводители тамбовского восстания 1920 – 1921 гг. А. С. Антонов, А. Е. Ишин, Г. Н. Плужников, вышедшие "из низов" и отдавшие себя целиком революции. Сам Антонов был человек немедленного, "прямого действия", готовый ради высоких идеалов совершать и "теракты", и "эксы". Боевое эсеровское прошлое Антонова помогло ему стать начальником милиции Кирсановского уезда. Ему приходилось бороться с "аграрным террором", разоружать проходившие в мае 1918 г. через Кирсанов эшелоны чехословацких войск. Возможно, это оружие пригодилось впоследствии, но по другой версии Антонова вооружила Москва, искавшая опору в местной милиции против нелояльного руководства губернии.  

Конкретность целей, а также победные результаты действий повышали боевой дух "Народной армии" и привлекали к ней новые силы. Номерных полков за все время было создано до 21-го и, кроме того, Антонову постоянно сопутствовал "особый полк" и личная охрана – "Паревская сотня". Численность бойцов доходила в феврале 1920г. до 40000, из них – значительная часть с фронтов империалистической и гражданской войны. Кроме "полевых" войск, действовали и части "вохры" численностью до 10000 человек.  

Но это был предел роста восстания. К началу мая численность "антоновцев" сократилась до 21 тыс., как в результате начавшихся решительных действий Красной Армии, так и в связи с отменой продразверстки. Но главной причиной послужило наступление весенней страды: восставшие, почти поголовно, были из местных крестьян. В "Двухнедельник добровольной явки бандитов", пришедшийся на конец марта-начало апреля (период подготовки к полевым работам) явилось и разошлось по домам до 6 тыс. антоновцев. Все рядовые участники были отпущены (несмотря даже на то, что очень немногие сдали оружие), а "организаторы" получили смягченное наказание.  

Через несколько дней Михаил добрался до Борисоглебска, маленького провинциального городка Воронежской губернии, где решил остановиться в постоялом доме, а после двинуть в сторону Тамбова.  

Вечером, спустившись вниз в трактир, чтобы постоловаться и расслабиться с дороги и после всего пережитого, он заказал себе тарелку горячих щей, грибов солёных, капусты, кулебяку и полуштоф водки. Ужиная, краем глаза он заметил, как двое мужчин сидевших в углу, пристально его изучали, спустя какое-то время, один из них подсел к нему за стол.  

«Здравствуйте, уважаемый! Позвольте представиться, меня зовут Сергей Котов, а Вас? »  

«Добрый вечер! » ответил ему Михаил и представился  

«Путешествуете? » — спрашивал новый знакомый  

«Да, еду к тетушке в Тамбовскую губернию» — отвечал Миша  

«О, какое совпадение! » — радостно произнёс Котов, — Вы знаете любезный, мы с моим давним приятелем Митяем двигаемся с Вами как раз в одну сторону. А в пути уж мы так давно, что дням уже и счёту не ведем. Так вот, мой любезный друг до того скучный попутчик, человек он угрюмый, грубый и не особо разговорчивый, быть может, Вы желаете присоединиться к нам и вместе весело скоротать этот вечер? А то с ним, ей Богу, так скучно, что аж до тошноты! »  

«А чего же не поужинать с хорошими людьми? » — сказал Михаил, но в душе его была тревога и настороженность. Они с Сергеем пересели за стол к его приятелю, вид у него и впрямь был угрюмый. Это был крупный, широкоплечий мужчина, лет примерно сорока, с острым, как нож взглядом и грубыми чертами лица.  

«Знакомьтесь, — сказал Сергей, — это Митяй, мой хороший приятель и верный друг. Это Михаил. Представляешь, Митька, — продолжал он, Михаил двигается в сторону Тамбова и любезно согласился составить нам с тобой компанию на этот вечер! »  

«Угу» — себе под нос буркнул Митяй  

«Вы, Мишенька, когда планируете выезжать? »  

«Да утром, сразу после завтрака» — отвечал Михаил  

«А у Вас экипаж или как? »  

«У меня конь» — ответил тот  

«А у нас прекрасная тройка с экипажем. Если хотите, помогу пристроить Вашего коня и поедемте с нами. Места у нас более чем предостаточно. Ну что ж, выпьем за встречу! »  

«Выпьем! » — согласился Миша и Митяй налил каждому по стопке.  

Спустя несколько часов и несколько выпитых бутылок горячительного их разговор перешёл в другую фазу, «Вот ответь мне, любезный Михаил, — спрашивал его Сергей, — ты к какой партии принадлежишь или сочувствуешь? За какой класс будешь? »  

«От политики я далек, — отвечал ему Михаил, — А класс мой простой, я сын священнослужителя» — слукавил он. «А ты то сам, чьих будешь? » — спрашивал в ответ Михаил Сергея  

«А я как и ты, Мишенька, ни к каким партиям не принадлежу. А класс у меня простой, отец мой, служил в полиции, а матушка преподавала в гимназии. Сам я отучился на инженера строительство мостов. Уж и не знаю, к какому классу меня приписать»  

«Интеллигенция» — сквозь зубы пробурчал Митяй  

«А слышал ли ты, Михаил, что в Тамбовской губернии нынче не спокойно? »  

«Да нынче везде не спокойно в России» — ответил Миша  

«Везде, да не везде, вот к примеру на Тамбовщине теперь заправляет Антонов, может слышал? »  

«Да так, что-то мельком» — ответил Миша  

«Так вот, к этому самому Антонову, — продолжал Сергей, — присоединилось много разных людей. И военные люди, те, что с проигранной войны вернулись, и крестьян полно обиженных большевиками. Нынче в Тамбовскую губернию без оружия лучше не соваться. У тебя-то как, оружие имеется? »  

«Нет, что ты, я человек Божьих заповедей. Грех человеку человека убивать, потому никакого оружия отродясь в руках не держал! »  

«Оно и понятно! Всё-таки сын священнослужителя! » — говорил Митяй  

К полуночи они разошлись, договорившись встретиться к восьми часам утра. Придя в свою комнату, мысли разного характера обуяли Мишу. «Кто они? » — думал он, — «Красные? Да вроде не похожи… Белые? Да это тоже вряд ли… Может, они и есть люди Антонова? А может, просто бандиты? Да и чёрт бы с ним, будь что будет! Семи смертям не бывать».  

Михаил начал готовиться к утру, он вытащил стельки из своих сапог и разложил на их дне золотые червонцы, накрыл их тканью, что оторвал от простыни и вставил назад стельки. Потом, начал аккуратно резать вдоль простынь, дабы сделать себе тонкую полоску ткани. Привязав ее к ножнам, он начал просовывать ленту ткани в подмышки и связывать что-то нечто похожее на восьмёрку. Делал он это для того, чтобы утром надеть это приспособление и нож в ножнах оказался у него меж лопаток, рукоятью вниз. «Пусть это будет моей страховкой…» — мысленно успокаивал он себя.  

Утром, отзавтракав, Сергей договорился с хозяином постоялого двора и сдал ему коня, выручив для Михаила нужных денег. Потом, к парадной подъехал экипаж с тройкой лошадей, которой управлял Митяй. Они резво тронулись в путь.  

По дороге Сергей задавал очень много вопросов: «А кто твоя тетушка? А на какой улице в Тамбове живет? » и Михаилу приходилось по незнанию своему выдумывать всё на ходу. Солнце уже почти садилось, как они подъезжали к какому-то селу.  

«Это Хитрово. — говорил ему Котов, — Тут у Митяя родни половина села, тут нас накормят, напоют, здесь мы и заночуем, а завтра с утра снова в путь дорожку.  

Подъехав к большому деревянному срубу с резными ставнями, Михаил увидел, что их встречают, несколько вооружённых мужчин.  

«А чего это они с оружием нас встречают? » — с тревогой в голосе спросил Михаил Сергея.  

«Как это чего? Ты ж понимаешь, времена такие, мало ли кто тут подъехал! Да ты не бойся, выходи» — отвечал ему Сергей  

Как только Миша вышел из экипажа, Котов достал револьвер и направил ствол на него, — «А ну-ка, дружочек, ручёнки подними вверх! »  

«Ты чего, Сережа? » — испуганно произнёс Михаил  

«А ничего, сдаётся мне, мил человек, что ты подсыл от красных дьяволов! »  

«Да что ты! Господь с тобой, какой я красный! » — отвечал Миша  

«А ну, Митяй, обыщи-ка его! » — и Митяй начал обыскивать Мишу, он вынул у него из-за пояса револьвер, достал из кармана пиджака запасные патроны к нему, документы, прощупал рукава и голенища сапог.  

«Что ж ты, Божий человек, а говорил оружие в руках отродясь не держал! Шкура ты краснопузая! — А ну-ка ребята, — скомандовал Сергей, — ведите его в сарай к остальным товарищам. А уж как командир приедет, мы решим, что с ними делать.  

Попав в тёмный сарай, Михаил увидел там двоих мужчин в форме красноармейцев и одну молодую девушку, одетую, как полевая медсестра.  

«Здравствуйте, товарищ! » — поздоровался один из них с ним  

Михаил промолчал и только про себя подумал: «Тамбовский волк тебе товарищ, красная сволочь…»  

«Ты не бойся, мы свои! Мы из бригады товарища Харитонова, наш продотряд попал в засаду и вот мы здесь в плену уже четвертый день сидим. А ты кто? Как сюда попал? »  

Михаил смотрел на него отрешенным взглядом, и в голове его вертелась только одна мысль: «Как же вы все меня достали… Ненавижу». И в ответ не произнёс ни звука, только лишь томно вздохнул.  

«Немой что ли? » — вопросительным тоном сказал мужчина  

«Да уж не твой…» — подумал Михаил и снова не произнёс ни звука.  

Вечером он слышал, как кто-то подъехал. Это был командир отряда СТК с заместителем, бывшим контрразведчиком белогвардейской армии, поручиком, Мазуровым Георгием Николаевичем.  

На следующий день, примерно в девять часов утра, дверь сарая отворилась: «А ну выходи! » — скомандовал вооружённый винтовкой мужчина и все пошли на выход, Михаил выходил последним. Вдруг, один из пленных красноармейцев, тот что расспрашивал Михаила набросился на одного из часовых и попытался вырвать у того винтовку, второй же бросился на другого конвойного, к нему же присоединилась девушка.  

«Помоги, товарищ! » — крикнул красноармеец.  

В этот момент Миша засунул руку назад под рубаху, вытащил свой нож и ударил товарища красноармейца под под лопатку, точно в сердце. Тот только ахнул и обмяк. Увидев, что со вторым часовым уже почти справились, он бросился ему на помощь и для начала ударил девушку сапогом по рёбрам. Поставил нож к горлу другого красного и сквозь зубы сказал: «Дёрнешься — сдохнешь, сука краснопузая! » — на шум во двор выбежали вооруженные мужчины вместе с бывшим поручиком царской армии.  

«А ну стоять, руки вверх! — крикнул он, — Брось нож на землю! »  

Часовой начал объяснять, что на них напали арестованные, а этот, — показал он пальцем на Мишу, — чёрт его знает откуда достал ножичек и сунул его борцу за свободу под лопатку!  

«Ты кто таков? » — спросил его бывший поручик Мазуров  

«Я, Ваше Превосходительство, — отвечал Миша, — Сын ныне покойного зажиточного крестьянина Фёдора Твердого, которого не так давно большевики в гроб загнали. Всё у нас отняли и довели меня до того, что я свое жилище и отчий дом, в котором они председательствовать начали подпалил вместе с товарищами краснопузыми! Ненавижу гадов! »  

«Говоришь, ненавидишь? Ну что ж, будет тебе шанс отомстить им! » — а ну ребята, дайте ему револьвер. Красных к стенке! — скомандовал Мазуров, —  

«Ну, давай! »  

«Что давай? » — переспросил Миша  

«Ну, давай, покажи нам, как ты их ненавидишь, стреляй, столь ненавистных тебе большевиков, — и Миша без промедления послал красноармейцу пулю в голову.  

«Ну, а теперь давай уже и бабу! »  

«Нет, Ваше Превосходительство, — ответил ему Миша, — вот бабу не смогу! »  

«Что же так? Она ведь тоже большевистская сволочь! »  

«Так то оно так, но всё же она баба! Не могу…» — отвечал Миша  

«Дай сюда! » — Мазуров взял наган и выстрелил девушке в лицо. Запомни, Твердов, среди них нет отроков, женщин, стариков, все они для нас большевистские бесы! И будь этот револьвер у неё в руках, уж поверь мне, она бы тебя не пощадила! »  

Так после многочисленных допросов Михаил был реабилитирован и принят бойцом в один из полков Союза Трудовых Крестьян, которые восстали против политики и власти большевиков.  

Главной причиной восстания была проводимая большевиками в деревне в период Гражданской войны «военно-коммунистическая» политика продразверстки, т. е. насильственная с помощью вооруженной силы (продотрядов) экспроприация у крестьян хлеба и другого продовольствия, необходимого для существования Красной армии и городского населения. Эта политика сопровождалась мобилизацией крестьян на военную службу, разного рода повинностями (трудовой, гужевой и др. ). Хлебная Тамбовская губерния испытала на себе всю тяжесть продразверстки. Уже к октябрю 1918 в губернии действовали 50 продотрядов из Петрограда, Москвы и других городов численностью до 5 тыс. человек. Такого размаха конфискаций не знала ни одна губерния. После того как хлеб выгребали дочиста, он зачастую пропадал на месте: гнил на ближайших железнодорожных станциях, пропивался продотрядовцами, перегонялся на самогон. Крестьяне повсюду вынуждены были выбирать между сопротивлением и голодной смертью. К этому добавлялось ограбление и закрытие церквей, что заставляло патриархальное православное крестьянство выступать на защиту своих святынь.  

Первой и самой массовой формой сопротивления продразверстке стало сокращение крестьянином своего хозяйства. Если в 1918 в черноземной и «хлебной» Тамбовской губернии на одно хозяйство приходилось в среднем 4, 3 десятины посева, то в 1920 – 2, 8 десятины. Поля засевались в размерах, необходимых только для личного потребления.  

Положение деревни особенно резко ухудшилось в 1920, когда Тамбовщину поразила засуха, а продразверстка оставалась чрезвычайно высокой. По признанию одного из организаторов подавления восстания В. А. Антонова-Овсеенко, крестьянство пришло в полный упадок, а в ряде уездов Тамбовской губернии жители «проели не только мякину, лебеду, но и кору, крапиву».  

Восстание вспыхнуло стихийно в середине августа 1920 в селах Хитрово и Каменка Тамбовского уезда, где крестьяне отказались сдавать хлеб и разоружили продотряд. В течение месяца народное возмущение охватило несколько уездов губернии, численность восставших достигла 4 тысяч вооруженных повстанцев и около 10 тысяч людей с вилами и косами. На территории Кирсановского, Борисоглебского и Тамбовского уездов образовалась своеобразная «крестьянская республика» с центром в селе Каменка.  

Во главе восстания встал мещанин города Кирсанова, бывший волостной писарь и народный учитель, левый эсер Александр Степанович Антонов (1889–1922). В его биографии было боевое эсеровское прошлое, тюремное заключение в годы царизма, начальствование над милицией Кирсановского уезда после Февральской революции. Пост начальника уездной милиции он покинул добровольно из-за неприятия коммунистической диктатуры и проводимой властью политики в отношении крестьянства. С осени 1918 Антонов сформировал «боевую дружину» и начал вооруженную борьбу с большевиками. Его отряд стал организационным ядром партизанской армии.  

Под командованием Антонова силы повстанцев быстро росли. Этому способствовали ясность целей восстания (лозунги смерти коммунистам и свободной крестьянской республики), успешные военные действия в благоприятных географических условиях (большое число лесных массивов и других природных укрытий), гибкая партизанская тактика внезапных атак и стремительных отходов. В феврале 1921, когда повстанческое движение приобрело наивысший размах, число бойцов достигло 40 тысяч человек, армия была поделена на 21 полк и отдельную бригаду. Повстанцы громили совхозы и коммуны, портили железные дороги. Восстание начало выходить за локальные рамки, находя отклик в пограничных уездах соседних Воронежской и Саратовской губерний.  

Москва вынуждена была обратить самое серьезное внимание на это восстание. В конце февраля – начале марта 1921 была образована Полномочная комиссия ВЦИК во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко, сосредоточившая в своих руках всю власть в Тамбовской губернии. С закончивших боевые действия фронтов сняли крупные воинские контингенты, технику, включая артиллерию, бронечасти и самолеты. Всю губернию поделили на шесть боевых участков с полевыми штабами и чрезвычайными органами власти – политкомиссиями.  

Не дожидаясь решений Х съезда РКП(б) о замене продразверстки продналогом, Политбюро ЦК РКП(б) 2 февраля 1921 поручило Н. И. Бухарину, Е. А. Преображенскому и Л. Б. Каменеву «выработать и утвердить текст обращения... к крестьянам Тамбовской губернии с тем, чтобы распространять его только в этой губернии, не печатая в газетах». Обращение, в котором объявлялось об отмене продразверстки и разрешении местного торгового обмена сельскохозяйственными продуктами, начали распространять уже 9 февраля.  

27 апреля 1921 по предложению В. И. Ленина Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление «О ликвидации банд Антонова в Тамбовской губернии», согласно которому командующим операцией назначили М. Н. Тухачевского. Вместе с ним на Тамбовщину прибыли известные военачальники Н. Е. Какурин, И. П. Уборевич, Г. И. Котовский. От карательных органов командировали Г. Г. Ягоду, В. В. Ульриха, Я. А. Левина. Численность красноармейцев увеличили до 100 тысяч человек.  

Начался военный разгром т. н. антоновщины. Осуществлялась жестокая военная оккупация повстанческих местностей, уничтожение хозяйств и разрушение домов участников мятежа и их семей, взятие заложников, в том числе из числа детей, создание концентрационных лагерей и репрессии вплоть до расстрела за неповиновение, за укрывательство «бандитов» и оружия, т. е. был организован террор мирного населения. В ходе подавления восстания Тухачевским было уничтожено много сел и деревень с применением артиллерии, бронетехники и отравляющих газов.  

Летом 1921 основные силы Антонова были разбиты. В конце июня – начале июля им был издан последний приказ, согласно которому боевым отрядам предлагалось разделиться на группы и скрыться в лесах. Восстание распалось на изолированные очаги, которые подлежали ликвидации до конца года.  

В августе 1921 года в кабинете у Анатолия Иван получал новое задание.  

«В общем, дело такое, Ваня. Ты же слышал, что антоновцы перешли на форму партизанской войны, разбились на мелкие отряды, прячутся по лесам, совершают набеги на коммуны и совхозы. Народ запугали так, что многие отказываются идти в председатели, кое-где за полгода уже по три председателя угробили. То расстреляют, то повесят, то заживо сожгут. Так вот, наши товарищи из Саратовской губернии взывают о помощи. Есть информация о том, что небольшой отряд примерно из сорока-шестидесяти сабель сидят в лесу как раз на твоей малой родине, зажатые в кольцо силами Борисоглебского и Саратовских гарнизонов и вроде бы местные коммунисты знают места, да видимо духу у них сунуться в лес не хватает! Так что ты, друг любезный, помоги уж им там, да смотри, на рожон не лезь, ты ведь нам с Анечкой и маленьким Михаилом Ивановичем тут нужен. Бери себе в помощники кого хочешь и незамедлительно отправляйся! »  

«Если можно, Толя, я возьму с собой Новикова? Ты же знаешь, мы с ним хорошо сработались».  

На следующие утро товарищи Новиков и Твердов отбыли в Саратовскую губернию, а после и в Балашовский уезд, для встречи с командиром карательного отряда Урываевым Василием Кузьмичом. И вновь на Балашовском вокзале их встретил местный чекист и водитель Соколов, которому было дано указание сопроводить товарищей до места назначения. По дороге к месту назначения Соколов вновь травил никому не нужные революционные байки и анекдоты.  

«Опять везу Вас туда, товарищи! » — с улыбкой произнёс он.  

5 октября 1920 года антоновская банда впервые появилась в Пугачевской, Боцман-Ивановской, Красно-Коленской и других волостях Балашовского уезда. Советские и партийные организации в то время заняты были продовольственной работой и к борьбе с бандитизмом были не подготовлены. Банды зверски убили 23 коммуниста и 8 октября покинули пределы уезда.  

Вторичное вторжение Антонова, в январе 1921 года приостановило всю работу в организациях. Все силы были брошены на охрану ссыпных пунктов, совхозов, коммун и на организацию вооруженных отрядов. К этому времени банда насчитывала до 9000 человек. Пополнение ее прошло, главным образом, за счет дезертиров.  

Нашествие банд в начале февраля заставило массу организаций уезда уйти в подполье и эвакуироваться в ближайшие пункты, сел Турки, Аркадак и другие. Население почти все было терроризировано и возмущено действиями бандитов. Жестокость в расправе переходила все границы. Так, в деревне Ключах, Краснозвездинской волости, бандиты сожгли живыми трех продагентов.  

Нападению банды подвергался и Сердобский уезд, где Антонов оперировал около трех месяцев. Он два раза занимал Ртищево, подходил близко к Сердобску и прошел через села: Бакуры, Байку, Зеленовку, Caлтыковку, Новую-Студеновку, Полянщину и другие. И захвачено много хлеба, убито до 75 партийных и советских работников и прерваны работы по созыву беспартийных крестьянских конференций.  

Деятельность банды по приходе в село, обычно начиналась с созыва населения на митинг, где чаще выступал сам Антонов и его агитаторы. Они требовали свержения Советской власти, уничтожения коммунистов, комиссаров и немедленного созыва Учредительного собрания, которое бы и выразило «волю всего народа» в вопросе об организации формы правления. Те же самые идеи, несомненно, чисто эсеровского направления, резко подмечались и в разбрасываемых ими прокламациях.  

Кроме этого, Антонов, с помощью Местных эсеров, организовал штат шпионов, иногда проникавших и в партийные организации. В обязанности шпионов входило: собирать сведения о настроении крестьянства, узнавать число дезертиров, доставать сведения о состоянии вооружения отрядов Особого Назначения и Милиции, вербовать население в банду и составлять списки коммунистов и ответственных советских работников.  

Деятельность Антонова сосредоточивалась среди демобилизованных красноармейцев и крестьянства, где он надеялся использовать недовольство продразверсткой и усталость от гражданской войны.  

Но затасканные эсеровские идеи, потерпевшие полное поражение среди крестьянства еще до октябрьской революции и предательская работа эсеров при Временном Правительстве, а также отвратительные действия банды, не оправдали надежд буржуазии. Вскоре колебавшееся крестьянство окончательно встало на защиту Советской власти.  

Прибыв к месту назначения их встретил командир отряда, Урываев Василий Кузьмич с заместителем. Из дома к ним вышел мужчина сорока с небольшим лет, с густыми черными, как уголь усами, в кожаной фуражке, в уланской куртке, в гусарских брюках, в вычищенных до блеска сапогах, с одного бока у него висела кавалерийская шашка, с другого кобура с револьвером, заместитель же был ему подстать. В общем, встречали они их при полном параде.  

«Здравия желаю, товарищи! — весело произнёс он, — А мы уж вас тут заждались! Разрешите представиться, командир краснознамённого кавалерийского полка, имени товарища Орджаникизде, Урываев Василий Кузьмич! »  

«Заместитель командира, Маслов Денис Александрович»  

Иван представился: «Особо уполномоченный ВЧК, Твердов Иван Фёдорович, с товарищами Соколовым и Новиковым».  

«О вашем приезде нас предупреждали! » — и мужчины пожали друг другу руки. — Ну, пройдемте в штаб, товарищи! — произнёс Урываев, — Сейчас мы вам быстренько на стол накроем, проголодались, небось с дорожки? »  

«Есть маленько! » —сказал Соколов, улыбаясь во весь рот.  

«Аниська! — крикнул Василий Кузьмич  

«Тута я! » — послышалось в ответ и во дворе показалась молодая женщина  

«А ну-ка, скоренько накрой нам с товарищами на стол! » — женщина пошла мимо них виляя своими широкими бедрами и красный командир легонько хлопнул её по попе, — «Ух, красавица! »  

«Ух, озорник! » — захихикала она, удаляясь торопливым шагом.  

«Я такой! » — ответил он ей, улыбаясь и теребя себя за ус, и он почти шёпотом произнёс— «Хороша девка! Была замужем за тутошним председателем коммуны, Лузгиным, да какая-то контра спалила его вместе с товарищами и домом коммунара».  

Вечером, после ужина, немного расслабившись и выпив самогону, Урываев достал карту и велел Анисии всё убрать со стола. На карте был обозначен здешний лес, болото и отмечены точки.  

«В общем так, товарищи, зажали мы этих гадов в кольцо тут две недели назад, а взять никак не можем, потому как местность здесь труднопроходимая, густой лес, как вы видите, болото, а эти сволочи, видимо тут уже давно соорудили укрепление и сколько мы разведку не посылали, всякий раз назад бойцы не возвращались, потому как здесь у них за каждым деревом укрытие и из каждого куста может нас смерть поджидать. Слышал я, что Вы, товарищ Твердов, уроженец здешних мест!?»  

«Да». — подтверждал его слова Иван  

«И что же Вы, местный лес хорошо знаете? »  

«Как свои пять пальцев! — произнёс Иван, — А ну, дай мне карандаш! » — и Иван начал отмечать возвышенности, где скорее всего будут стоять наблюдатели и где вероятнее всего в лесу базируется банда антоновцев.  

«А сам-то Антонов здесь? » — поинтересовался Новиков  

«Да бес его знает! Может здесь, а может и нет! » — отвечал красный командир.  

Вечером Иван вышел во двор, где на завалинке сидели Новиков и Соколов смоля папиросы.  

«Вы куда, Иван Фёдорович? » — спросил Новиков  

«Да вот, решил прогуляться по селу, как говориться, вспомнить молодость, да освежить память»  

«Разреши, я с тобой, Иван! »  

«Да нет, Павлик, оставайся тут, за меня не беспокойся. Я скоро вернусь! » — и Иван потихоньку пошёл по дороге в сторону отчего дома.  

Дойдя, он увидел, что на месте дома остались обгоревшие руины, что все хоз постройки разобраны и растащены и даже ворота сняты со своих петель и бесследно пропали. Он подошёл к березе, что росла напротив окон его спальни, обнял ее и поздоровался  

«Ну здравствуй, милая! » — от всего увиденного слезы набегали на глаза. Потом он медленно пошёл в сторону сада, спускаясь по тропинке, он вспоминал, как хорошо ему было здесь со своей семьей, как они любили пить чай в саду и как отец любил подшучивать над его тетушкой, вспомнив это на лице Ивана появилась нежная улыбка. Дойдя до крайней яблони, что росла перед кустом смородины, Ваня достал из кармана нож и начал вокруг протыкивать землю. Уткнувшись во что-то твердое, он понял, это оно. Срезав дёрн, он начал откапывать ящик со старой казачьей шашкой прадеда. Освободив оружие от промасленной ткани, он начал протирать его и ножны платком. На шашке была гравюра «Честь и храбрость», когда-то отец отдавал её мастеру, чтобы сделать эту гравюру, он поцеловал её и вдруг в памяти его всплыло, как они с Мишей упражнялись в фехтовании и как ему теперь не хватает любимого брата.  

«Где ты теперь? — думал он, — В письме ты сказывал, что ты уехал на тамбовщину, что родовую шашку ты не взял, чтобы не выделяться. Надеюсь брат, что ты там, ты жив и с тобой ничего не случилось…» — будто бы мысленно он говорил это Мише.  

Вернувшись назад, он встретил всё туже компанию и Соколов спросил его, глядя на шашку:  

«А откуда это у Вас, товарищ Твердов? »  

«Выменял, за мешок картошки! » — отшучивался Иван  

«Старинная вещь, дорогая! — не успокаивался Роман, — Откуда? »  

«Много будешь знать, скоро состаришься! » — одёрнул его Павел  

«Может, я себе тоже такую хочу! »  

«Извини, брат, единственный экземпляр! Другой такой на свете нет»  

Утром Ваня проснулся первым. Он попросил себе коня и вначале съездил на могилу к родителям, потом решил осмотреть позиции красноармейцев, что держали в кольце банду. До леса было примерно пятьсот шагов. Тут в его голове зародилась мысль, как выкурить бандитов из леса и он вернулся назад в село, в так называемый «штаб».  

После завтрака он велел Урываеву распорядиться, чтобы позвали на совещание товарищей из Борисоглебского полка, что держат лес со стороны Воронежа. К вечеру состоялось совещание, на котором Иван предложил:  

«Предлагаю применить для зачистки лета от противника артиллерийский газовый, химический налет.  

Для того чтобы наша операция имела сто процентный успех, я лично соберу разведгруппу и пойду с ними. Тем временем мы телеграфируем в Москву, чтобы те дали указание штабу Тамбовского командования выделить нам конную батарею».  

В последующем начальник штаба Молкочанов выделил для этой операции конную батарею АОН и противогазы в количестве двести тридцать на Борисоглебский полк и 180 полку Урываева.  

Ждать батарею пришлось чуть больше недели. Пока время тянулось в ожидании АОН, Иван велел командира с замом найти ему бравых бойцов из тех, что знают толк в охотничьем деле.  

И вот, уже у ворот штаба, стояли построившись в ряд семеро красноармейцев. Иван подошёл к строю, осмотрел их оценивающим взглядом.  

«Товарищи красноармейцы! — заговорил он, — Все ли вы добрые охотники? »  

«Ну, чё молчите? » — командным тоном произнёс Василий Кузьмич.  

«Так точно! » — в унисон ответили бойцы  

«Так вот, — продолжал Иван, — В лесу притаился зверь, который всё еще скалит свои зубы. И нам, как бойцам красной армии предстоит задача уничтожить эту тварь. Но для того, чтобы сделать это максимально эффективно, мне требуются люди для разведгруппы. Как вам известно, несколько разведгрупп уже не вернулось, и потому принуждать вас к этому я не буду, а спрашиваю вас как преданных бойцов революции, есть ли среди вас добровольцы? »  

«Если таковые имеются — шаг вперёд! » — скомандовал Урываев и все семеро бойцов шагнули  

«Ух, мои войны, преданные альбатросы революции! » — радостно воскликнул Василий Кузьмич  

И тогда Иван отобрал себе троих самых мелкорослых бойцов.  

«Чего это ты себе самых мелких берешь, Иван Фёдорович? » — поинтересовался красный командир  

«Да видишь ли, Василий Кузьмич, для такого дела кони нам и не нужны, а нужны опытные, юркие и незаметные бойцы».  

С этими тремя Иван начал проводить беседу, объясняя им, что нужно будет пойти налегке, что с собой нужно будет взять только лишь по нагану и ножу, можно на всякий случай по нескольку гранат, что стрельба должна быть только в крайнем случае, а именно в случае обнаружении их противником, и что их дело — сбор информации, а не открытый бой. Иван предложил бойцам пройти в хату, где на столе лежала карта местности.  

«В общем так, товарищи, с запада непроходимое болото. Спереди слишком густой и частый лес, а мы с вами, под покровом ночи пойдем с восточной стороны, наша задача незаметно ползком добраться до леса. В тоже время Василий Кузьмич сделает отвлекающий манёвр и сымитирует прорыв с западной стороны. Один из вас так и останется на входе в лес, чтобы гарантировать наш отход. Двое других будут разбросаны мной в разных точках. А я, поскольку этот лес знаю, как самого себя, постараюсь незаметно подобраться к расположению врага, я примерно понимаю, где их волчье логово. Часовых не снимать, вести себя бесшумно, с точек указанных мною уходить только в крайнем случае, дабы не раскрыть себя, а как наступит ночь, Василий Кузьмич вновь сымитирует попытку прорыва для отвлечения внимания, чтобы нам с вами вернуться назад».  

До прибытия батареи особого назначения оставалось несколько дней, эти дни Иван с бойцами проводил с пользой, тренируясь бесшумно передвигаться по лесу, а также метанию ножей и стрельбе.  

Перед ответственной ночью Иван подошёл к Новикову Павлу и взял с него обещание, что если друг судьба его сложиться так, что он не вернётся с задания живым, тот передаст эту шашку его маленькому сыну, Михаилу Ивановичу Твердову.  

«Конечно, Ваня, но думаю, ты и сам это сделаешь! »  

15 сентября 1921 года Твердовым Иваном с товарищами была успешно проведена разведывательная операция по выявлению вражеских сил. Ими были обнаружены землянки и шалаши, а также выявлено несколько пулеметных точек и точек наблюдателей.  

По прибытию конной батареи 14-й кавалерийской бригады в расположении Борисоглебского полка, Иван, Василий Кузьмич и Новиков Павел выехали к ним на северную сторону леса. Дабы объяснить командиру батареи как ему выставить по три орудия на северной и восточной стороне леса.  

«Снарядов-то хватит? » — спрашивал Иван  

«Ну, по Вашим описаниям размера данного леса, товарищ Твердов, мы прихватили с собой 50 химических снарядов, 40 гранат и 65 шрапнелей».  

Инструкция по применению химснарядов:  

1. Химические снаряды применяются в тех случаях, когда газобаллонный выпуск невозможен по метеорологическим или топографическим условиям. Например: при полном отсутствии или слабом ветре, если противник засел в лесах, в местах труднодоступных для газов.  

2. Химические снаряды разделяются на два типа: первые — удушающие, вторые — отравляющие.  

3. Быстродействующие химснаряды употребляются для немедленного действия на противника; испаряются через 3—5 минут.  

Медленно действующие — употребляются для создания непроходимой зоны, — для устранения возможности отступления противника: испаряются через 15 минут.  

4. Для действительной стрельбы необходим твёрдый грунт (т. к. снаряды, попадая в мягкую почву, не разрываются и никакого действия не производят); местность — лучше закрытая и поросшая негустым лесом. При сильном ветре, и также в жаркую погоду стрельба делается недействительной.  

5. Стрельбу желательно вести ночью. Одиночных выстрелов делать не стоит, т. к. не создаётся газовой атмосферы. Стрельба должна вестись настойчиво и большим количеством снарядов (всей батареей) для большего действия и создания эффекта. Общая скорость стрельбы не менее 3-х выстрелов в минуту на орудие. Сфера действия снарядов 20—25 кв. шагов. Стрельбу нельзя вести при частом дожде.  

Стрельба невозможна, если до противника 300—400 шагов и ветер в нашу сторону. Весь личный состав батарей должен быть снабжён противогазами…».  

Договорились, что орудия будут установлены в нужных точках незаметно под покровом ночи. Пулеметные расчеты были сконцентрированы также в нужных местах.  

«Прямиком на нас выйдут, Василий Кузьмич! » — улыбаясь, произнёс Иван.  

«Ну, а уж мы их тут и встретим! » — отвечал ему, потрёпывая свой ус, красный командир.  

Начало операции было установлено на 4 часа 30 минут утра.  

Забрав нужное количество противогазов, Иван с товарищами удалились в расположение своего полка.  

Вечером, собирая небольшие группы бойцов, заместитель тренировал их надевать защитные средства. Утром, как и было обговорено, артиллерия начала вести огонь.  

Занимался алый по-осеннему холодный рассвет, с севера надвигались тёмные свинцовые тучи. Лес зашумел, первыми появились испуганные птицы и животные, примерно через двадцать минут из леса показались ошалевшие от неожиданности разрозненные группы антоновцев. Пулеметные расчеты красноармейцев открыли огонь. Небольшая группа бандитов прорывалась, оседлав своих коней, кто-то пытался выбраться пешим и яростно отстреливался. Сквозь защитное стекло противогаза Иван видел эти бледные, обезумевшие лица, со слезящимися дикими от страха глазами. Василий Кузьмич скомандовал своим бравым кавалеристам догнать и уничтожить всадников. Краем глаза Иван увидел, что один из бандитов с винтовкой в руках уже прорвался через заградительное кольцо и рвался в сторону реки к оврагу, чтобы скрыться.  

«Ну, сейчас я тебя… Сволочь эсеровская! » — подумал Иван, достал родовую шашку и Новиков, тот, что был рядом, прокричал ему — «Стой, Иван! Ты куда? »  

«Не бзди, Павлик! Где наша не пропадала? » — и пришпорил коня в сторону убегающего, оглядывающегося и спотыкающегося бандита. Тот, в свою очередь заметил, что к нему приближается всадник с шашкой на вытянутую руку. Бандит остановился, для того, чтобы выстрелить, но промазал. Бросив винтовку, он рванул с ещё большей силой в сторону оврага.  

«Врёшь! Не уйдёшь, мазила! » — думал Иван  

Чувствуя, что топот копыт приближается всё ближе и ближе, очумевший от страха боец СТК, вынул из-за пазухи наган, резко развернулся и начал палить по бойцу красной армии, что на самом деле в тот момент напоминал всадника апокалипсиса, поскольку лицо его было закрыто противогазом. Иван начал пригибаться, но всё же одна из пуль попала ему в руку, незначительно ранив. Не замечая боли, он ударил врага шашкой наотмашь, желая попасть ему в шею и сразу свалить наповал, но попал в область плечевого сустава, сильно разрубив его. Бандит упал на землю лицом вниз. Иван развернул коня и подъехал ближе, чтобы спешиться и добить противника. Он быстро подошёл к нему с шашкой перевернутой остриём вниз и уже хотел заколоть его, как вдруг, он заметил висевший на поясе у него тот самый охотничий нож, которым так дорожил Миша и не желал с ним расставаться, тот нож, что когда-то принадлежал Петру, и достался Мише благодаря несчастному происшествию на охоте.  

«Миша! » — воскликнул Ваня, наконец-то разглядев очертания родного брата. Он отбросил шашку в сторону и встал на колени рядом, чтобы перевернуть Михаила. Он начал переворачивать его набок, как вдруг раздались два выстрела, отбросившие Ивана в сторону. Одна пуля угодила ему в живот, вторая в грудь и пробила лёгкое. Иван закричал от боли, — «Брат, братец! Не стреляй, это я, Ваня! »  

И тогда истекающий кровью старший брат с перерубленной рукой, подполз на корячках к Ивану и снял с него противогаз.  

«Щегол! Ты? » — сказал он, увидев бледное лицо с равнодушными стеклянными глазами и из последних сил Иван прохрипел — «Сам ты... » — он закашлял кровью и сделал свой последний выдох и голова его завалилась набок и огонь в его глазах погас навсегда.  

Вновь услышав надвигающийся грохот копыт, Миша поднял голову и увидел, как к нему приближаются три красноармейца. Поняв, что смерть уже близко, он не стал дожидаться когда те его зарубят и поднёс дуло нагана к виску, выстрелив себе в голову.  

Наступил рассвет. Так и полегли они на родной земле, друг подле друга на самом рассвете. Рассвете жизненных сил, на самом рассвете военного коммунизма, на рассвете нового дня.  

Встав в круг, обнявшись ангелы на небе зарыдали,  

Когда их души к Богу провожали,  

Они одни наверняка лишь знали, когда рождалась алая заря,  

Что жертвы эти были зря,  

Смешает кровь и землю дождь,  

И он над ними будто саван плотно стелиться,  

Когда-нибудь и ты поймёшь,  

Что ничего, по сути, не измениться…  

По прошествии нескольких месяцев Антонов и его группа были уничтожены.  

Stalker79  

23/08/2021  

P. S. Пикник — Самый звонкий крик – тишина.  

При создании данного произведения были использованы источники информации:  

 https://rubaltic-ru. turbopages. org/rubaltic. ru/s/article/kultura-i-istoriya/01122019-oktyabrskaya-revolyutsiya-1917-goda-prichiny-khod-sobytiy-itogi/  

 https://rg. ru/2018/02/26/kak-pravitelstvo-sto-let-nazad-pereehalo-iz-petrograda-v-moskvu. html  

 https://istoriarusi. ru/cccp/levoeserovskiy-myatez-6-7-iyunya-1917. html  

 https://rg. ru/2018/02/26/kak-pravitelstvo-sto-let-nazad-pereehalo-iz-petrograda-v-moskvu. html  

 https://zen. yandex. ru/media/erkinsarsenbaev/pokushenie-na-germanskogo-posla-mirbaha-i-neudachnaia-popytka-zahvatit-vlast-eserami-v-moskve-v-iiule-1918-goda-kak-oni-sviazany-60200c36d96a1a50b8447ddd  

 https://histrf. ru/read/articles/tambovskoie-antonovskoie-kriestianskoie-vosstaniie-event  

 https://foma. ru/vchk-sem-faktov-ob-organizatsii-kotoruyu-vse-boyalis. html  

 https://zen. yandex. ru/media/russianhistory/kak-u-krestian-poslednee-zabirali-prodotriady-5ba34f7e2e368400a92142bc  

 http://oldserdobsk. ru/1000/050/1050019. html  

 http://history. milportal. ru/tambovskoe-vosstanie-vymysly-i-fakty-ob-ispolzovanii-udushayushhix-gazov/