"ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ - НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ..." Часть третья

Жизнь прожить – не поле перейти!.. часть третья  

ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ГРЕКОВ ПРИЧЕРНОМОРЬЯ…  

*******  

Глава 1  

Печальные обстоятельства заставили нас искать частное жильё, а помог нам в этом наш дед Иван. Он порекомендовал обратиться к греку Никосу, который заведовал продовольственным складом военной части, а дед был у него бригадиром. Никос предложил поселиться в его доме. Это был большой удобный дом из красного кирпича на двух хозяев. В Аральске таких домов было мало, одну половину его с тремя комнатами заняли мы, а во второй половине жили – Никос с женой Марией и их дочуркой. С первой же встречи с этой семейной парой, у меня возникли удивление и вопросы – очень уж они отличались друг от друга. Мария была статной, красивой, довольно высокой, с тёмными волосами женщиной. На взгляд, ей было лет тридцать, тогда как Никос рядом с ней выглядел намного старше. Был худощав, ничем не примечательным мужчиной и почти на голову ниже Марии. Не зная – можно было принять его за её отца. Но при разговоре, беседах с ним, я внезапно почувствовал, что за этим показным, неброским образом скрывается железная воля и недюжинные умственные способности. Особенно меня поразили его большие чёрные глаза, которые казалось, пронизывали собеседника насквозь, извлекая из него все его тайные мысли.  

Хозяйка не работала, а Никос пропадал на работе с утра до вечера. Когда мы не летали и, отдыхая, оставались дома, она всегда приходила к нам со своей дочуркой чаёвничать, угощая нас пирожками и печеньем, которые выпекала сама. На этот случай у нас всегда была припасена бутылочка красного полусладкого вина. Вот при этих посиделках да под влиянием винца, она и поведала нам, постепенно, о судьбе греческой общины, о причинах приведших греков Причерноморья на берег Аральского моря. Во время первых наших бесед, она призналась, что имеет грех – очень болтлива и, зная за собой этот грешок, предупредила:  

– Я могу, ненароком, что-нибудь разболтать, что может не понравиться моему Никосу, вы уж ему ничего о наших беседах не говорите. Если честно, я его очень боюсь, хотя он меня с дочкой очень любит, балует, ничего для нас не жалеет. Он очень богатый и его уважают и подчиняются все в греческой общине, в которой до десятка семей, он у нас за руководителя, окончательное решение всех вопросов только за ним. Он запрещает мне с кем-либо дружить, а я так люблю с кем-то разговаривать. Я рада, что он разрешил вам жить у нас, вот теперь я буду иногда общаться с вами – только не выдавайте меня.  

Естественно, мы заверили её, что наш рот будет на замку. Тем более, обе половины дома были связаны тайной, закрывающейся на ключ дверью, чтобы соседям не было видно.  

Так мы, время от времени, становились слушателями очень интересных, увлекательных рассказов о необычной судьбе причерноморских греков. Таких историй в то время, да ещё и от живых свидетелей тех событий, я не нашёл бы нигде – это всё было под грифом «совершенно секретно».  

Под Одессой, на берегу Чёрного моря, находилось греческое поселение, заселённое греками ещё в давние времена. В основном, это были мореплаватели, которые осуществляли перевозку грузов между Причерноморьем, Африкой и Ближним Востоком, а также занимались торговлей, и история этих поселений уходила вглубь веков. При царской власти, получив подданство России, греки довольно часто служили в российских войсках, во флоте. После свержения царя и установления Советской власти, греки, исторически поселившиеся на Юге России и на Кавказе, в своём большинстве поддержали установление и укрепление власти большевиков. Но это продолжалось не очень долго – уже в 1936-м – 1938-м годах высшее руководство партии и страны рассматривало превентивные меры для обеспечения безопасности приграничных территорий за счёт переселения, освобождения от неблагонадёжных, с точки зрения Советской власти, элементов, а также изоляцию «врагов народа» – «Большой террор».  

Подтверждением тому является опубликованная теперь – «Директива №50215 от11. 12. 37г. », подписанная Ежовым Н. И. о начале репрессий против греков из приграничных территорий. Их огульно судили, мотивируя это тем, что все они представляют опасность для коммунистического общества, подтвердив это в дальнейшем – «Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) №П57/49 от 31. 01. 38г. » про продолжение репрессий и внесудебное рассмотрение дел до 15-го апреля 1938-го года. На сегодня известно – судили не только тройками, но и заседаниями чрезвычайных комиссий (Н. Ежов и А. Вышинский), рассмотрение дел проводилось списками или целыми альбомами. Из опубликованной сейчас переписки руководителей приграничных управлений НКВД с Наркомом Внутренних Дел – Успенским А., до первой декады мая 1938-го года были готовы к высылке из Украины в Казахстан, более 90 000 человек (в частности с Одесской области – 2119 семей, это 76 922 человек). Но тогда, полностью выполнить этот замысел не удалось (причины остановки чекистской операции по выселению, неизвестны – в фондах Госархива Службы безопасности пояснений на сегодня не найдено).  

Глава 2  

Сейчас хочу возвратиться к воспоминаниям нашей говорливой хозяйки Марии. Она с родителями и старшим братом Григорием жили в небольшом посёлке на берегу Чёрного моря, недалеко от Одессы. Хозяйке тогда было пять лет, она рассказывала, что до войны всё население посёлка занималось рыбным промыслом и контрабандой, а возглавлял этот бизнес двадцатисемилетний грек – Никос. Он был соседом их семьи и часто заходил к ним в гости. Всегда угощал её и брата Григория, который был на три года старше неё, конфетами, дарил им игрушки, а также заграничную детскую одежду и обувь, этого ширпотреба он имел не меряно. Он был богат, но всегда был готов помогать каждому, кому нужна была помощь, даже не ожидая просьбы от нуждающегося. За это его очень уважали жители городка и родители Марии. И ещё – он всегда хвалился её родителям, что обязательно подождёт, пока подрастёт их дочка и она будет его женой. Родители воспринимали это, как шутку, да и возражать ему не могли. В их городке он был «бог и царь», их благополучие, да и жизнь их зависела от него. А ведь всё получилось, как он сказал.  

Первая волна репрессий против греков 36-го – 38-го годов не зацепила их городка. Как рассказала Мария, об этом она догадалась значительно позже, слушая разговоры взрослых – этому поспособствовал всё тот же Никос, он сумел отвести беду от местных греков, но это стоило ему очень дорого. Поэтому следующие несколько лет его контрабандная, мафиозная группировка работала очень упорно, напористо, чтобы община греков их городка не чувствовала ни в чём недостатка. Нет, бдительное око НКВД внимательно следило за незаконной деятельностью греков, и все они фигурировали в списках неблагонадёжных элементов. Чтобы быть справедливым, надо отметить – не только греки находились под внимательным взором органов – в эти списки были занесены с десяток наций и народностей Советского Союза, особенно Юга Украины и Кавказа. Поэтому, когда началась Великая Отечественная война и гитлеровские войска стали приближаться к Одессе, настал черёд и их. Немедленно, впопыхах всех их загрузили в эшелоны и отправили в сторону Казахстана, Узбекистана и Сибири.  

Путь к новому месту жительства оказался очень трудным – жестокий, хамский конвой, отсутствие медицинского обслуживания, никакого питания – по опубликованным показаниям живых свидетелей, только на седьмой день пути начали выдавать по тарелке овсяной баланды и стакану айрана на душу в день. И снова благодаря предвидению, расчёту и холодному уму Никоса, в их эшелоне умерших почти не было. Мария предполагала, что за несколько дней до начала репрессий Никоса предупредили и он смог подготовиться и забрать с собой драгоценности и большую сумму денег, при помощи которых он и его сообщники спасали своих соотечественников-греков во время выселения в Сибирь и выживания потом в тайге. После прибытия к месту назначения, им приказали немедленно начать строительство бараков для проживания.  

Никос сразу же возглавил всю греческую общину. Организовал бригаду строителей, обслуживающую бригаду (для помощи строителей, готовить еду, присматривать за детьми, стариками, больными). Сумел уговорить начальника охраны (видимо тоже за немалый куш) найти и уговорить доктора для обслуживания их поселения. Мало того, в дальнейшем он смог организовать даже школу с учителями, выбранными из сосланных, и это при не обсуждаемом условии, выставленном руководством лагеря – выполнение норм заготовки древесины. Дисциплина была железной, ослушаться не мог никто, может благодаря этому большинство сосланных смогли благополучно выжить в сибирской тайге.  

Но, надо признать, тяжёлые природные условия, принудительный, все силы выматывающий труд, скудная еда, паскудные условия проживания для греков, которые веками жили в южных регионах, были тяжёлым испытанием и многие не выдерживали этого. Среди тех, кто не выдержал этого нечеловеческого эксперимента были и родители двенадцатилетней Марии и её брата Григория, их могилы остались на просторах Сибири, а Никос сразу же взял над ними опеку. Как рассказала Мария, со стороны Никоса они получили надёжную защиту и полное материальное обеспечение – он заменил им родителей, очень чутко, трепетно относился к ней, а для Григория был вместо брата.  

Когда ей исполнилось семнадцать, они обвенчались, сыграли в лагере свадьбу, а уже к концу того же пятьдесят четвёртого года им разрешили выехать из Сибири, но назначили место проживания – город Аральск. Переехали сюда всей греческой общиной. Все вместе строили или выкупали жильё. Для своей, только созданной семьи, Никос построил очень хороший, большой дом – в одной половине жили они с Марией, а в другой (где сейчас жили мы) поселился её брат Григорий. Вскоре после переезда в Аральск брат начал встречаться с женщиной, тоже гречанкой, которая была выслана на поселение из Ленинграда, где работала парикмахером, а подпольно организовала публичный дом – из-за чего и была выслана в Аральск. Она была старше него на пять лет и имела десятилетнюю дочку. Эту женщину невзлюбили в греческой общине (обладала скандальным характером, за короткое время успела поссориться со всеми), но брат её очень полюбил и настоял на женитьбе, чем и выбрал себе трагический путь.  

Прожили они в новом доме три года, и всё это время ему рассказывали, что его благоверная гуляет – «налево». Конечно же, он не верил – как слепая любовь может выключить разум. Однажды его привезли домой друзья пьяным в стельку – что-то праздновал и перебрал хмельного, а утром жена вызвала милицию и заявила:  

– Он ночью, в пьяном состоянии, изнасиловал мою дочь, свою падчерицу.  

Вскоре суд присудил ему двадцать лет тюремного заключения, а половину дома, в котором они жили, отдал в пользу жены, что и было главной целью «любимой» Григория (девочку Григорий удочерить не успел). Никто не верил, что он мог совершить такое преступление, но доказать его невиновность не смогли. В этом случае справедливым судьёй оказалась – Божья кара. Через год она умерла в муках от рака, а её дочка уехала к своим дальним родственникам. Никос через суд смог вернуть часть дома, который принадлежал Григорию, а оправдать его самого не получилось.  

Глава 3  

Но всё-же, справедливость на этом свете существует. Почему я в этом уверен? Однажды я с хозяйкой Марией и её дочкой, сидели у нас во дворе, на нашей половине дома и распивали чаи. Вдруг во двор вошла молодая, модно одетая, красивая женщина. Как только Мария увидела её, побледнела, схватилась за сердце и только молча, смотрела на неё, а женщина подошла к нашему столу, стала на колени и плача вдруг тихо заговорила:  

– Тётя Мария, простите меня, я такой грех взяла на свою душу, молодой была, да и мама меня заставила. Той ночью она сама лишила меня невинности и заставила свидетельствовать на суде против моего отчима, Вашего брата Григория. Десять лет я мучаюсь, не могу спокойно спать. Божья кара уже покарала мою мать, но я не искупила свой грех. Сейчас моя дочка очень больна, никакие врачи и лекарства не могут помочь. Я возила её и к знахарям, не помогло, но одна из них настойчиво советовала пойти в церковь и исповедоваться. На исповеди я покаялась в своём грехе, рассказала всё батюшке и он направил меня, посоветовал поехать к Вам, написать всю правду в милиции, чтобы вызволить Вашего брата из тюрьмы. Прошу простить меня и помогите исполнить тот наказ.  

Сказать, что я был шокирован, это очень мало, я сидел как-будто в трансе. Сколько лет уже пролетело с того дня, а меня, когда вспоминаю всё это, охватывает снова и снова удивление и печаль. Передо мной за несколько минут промелькнули сломанные судьбы нескольких человек, и воспоминания о тех событиях, которые неожиданно встретил на своём пути – до сих пор живут в моей голове и время от времени всплывают, тревожат мою душу. Сколько же такой мерзости на белом свете? А чувства того несчастного, который десять лет ни за что просидел за решёткой, и это после сталинских лагерей? Несчастный советский народ, над которым проводились такие бесчеловечные эксперименты. Я не знаю, чем закончилась вся та эпопея, замешанная на подлости, жадности, низости человеческой натуры. Знаю только, что заявление в милицию было подано и падчерица согласилась, поклялась свидетельствовать в суде, чтобы искупить свой грех.  

Сейчас, под воздействием всех этих воспоминаний, решил дополнить рассказы греков, которые вынуждены были выживать в Приаральской пустыне, хороня своих близких и родных на необъятных просторах великой, безжалостной империи, а не рядом с могилами предков. Да, эти дополнения, найденные в архивах НКВД и обнародованные в наше время, не связаны с Аральском. Но они повязаны с болью и страданиями обыкновенных людей, которые имели несчастье родиться с национальностью, что не нравилась, вызывала страх и ненависть извращённых, больных на шизофрению руководителей, вождей, которые так «умело и уверенно» вели свою страну к светлому будущему – КОММУНИЗМУ. Как пример – наведу только одну трагическую судьбу грека-коммуниста:  

– Выписка из личного дела (архив НКВД) – Кудаковцева Григория Ивановича.  

Грек, редактор греческой газеты «Коллективистыс» – член ВКП(б) с 1927-го по 1937-й годы, женат, трое детей. Исключён из партии – 13. 11. 37г. «За потерю партийной бдительности, за нарушение директив партии (за самовольное сокращение тиража газеты)».  

Во время «греческой операции» НКВД – арестован 11. 02. 38-го года, а 23. 09. 38-го года – тройкой по Сталинской обл. осуждён к расстрелу «за участие в греческой контрреволюционной националистической диверсионно-повстанческой организации».  

04. 10. 38-го года РАССТРЕЛЯН – 21. 02. 59-го года РЕАБИЛИТИРОВАН.  

В дополнение – приведу пять писем маме, написанных кровью на клаптиках своего белья и сохранённых для истории его братом Спиридоном:  

1. Дорогая мама, я знаю, что ты много плачешь, переживаешь. Я надеюсь, что меня освободят, ведь я не виновен. Пусть Спира напишет Сталину, ведь строил Советскую власть я в селе. Я соскучился за вами. Ваш Гриша.  

2. Дорогие мои! Где Коля? Мамочка, нас отправят скоро отсюда, нас отправят на север, в Соловки. Писать письма мы не можем. Мы все враги народа. Мамочка, пусть Спира напишет письмо комиссии политбюро при ЦК, что с не виноват ни в чём.  

3. Дорогая мама, меня делают контрев. шпионом, предателем Советской власти, что я организатор повстанческого греческого отряда в Мариуполе, связан с Грецией. Тут очень тяжело. Пишите Ежову!  

4. Дорогая мама! Тут очень тяжело. Как твоё здоровье? Держись, я выдержу всё. Меня заставляют подписаться, что я шпион, хотел создать греческую республику на Украине. Пишите Сталину!  

5. Мама! Пишу вам последнее письмо. Завтра нас отправляют. Куда? Ваш Гриша. Пишу кровью.  

И в завершение этой трагической истории одной из репрессированных наций хочу добавить – в 1967-м году все греки Аральска подали прошение в МИД СССР о разрешении выезда им в Грецию, на постоянное место жительства, и, на удивление, это прошение было удовлетворено. Но, в это время, в Греции произошёл путч – к власти пришли «чёрные полковники». Это был удар «ниже пояса», греки испугались и решили подождать с выездом на Родину. Я прожил у них после этого события недолго, месяца три, а затем пришлось сменить место проживания и дальнейшей их судьбы не знаю.  

© Copyright: Юрий Чуповский, 2020 год