"ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ - НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ..." Часть первая

Жизнь прожить – не поле перейти!.. часть первая  

ДОЛЯ КРЫМСКОЙ ТАТАРКИ – АПА* АЙШЕ  

ИЗ КОЛЫМСКОГО СТЫЛОГО «РАЯ»  

*******  

Последний помню вальс. Уходит поезд в ночь.  

Разбитая пластинка на перроне,  

Раздавлена безжалостно ногой.  

И паровоз гудит в прощальном стоне.  

А где-то там, в далёком-далеке,  

На сопках, где багульник расцветает,  

Пункт пересыльный – записью в строке.  

Злой конвоир состав сопровождает.  

Там, где-то ждёт этапы – Колыма.  

Где ветер на излёте замерзает.  

Там, хилые бараки, не дома.  

И говорят – возврата не бывает.  

Под стук колёс мелодия звучит.  

У каждого своя, чтоб не забылась.  

А поезд к роковой черте спешит.  

Как жаль, что это не приснилось.  

Нет среди нас ни урок, ни бродяг.  

За что, порой не знаем даже сами.  

Конечный пункт. Ворота. Красный стяг.  

Встречает Ад нас вохравскими псами.  

И всё-таки звучит тот вальс во мне.  

Пусть вера и надежда не оставят.  

Нет, утверждают правды на земле,  

Но небо тоже нас не замечает.  

Идут этапы день и ночь.  

Вслед плачет Бог, не зная, как помочь.  

Юриэль Табачников.  

Глава 1  

Думаю, прежде всего, нужно пояснить читателю – почему и какой неожиданный зигзаг судьбы заставил меня, молодого парня покинуть цветущую Украину и оказаться за тысячи километров от родного дома и своих родных и начать самостоятельную, взрослую жизнь в самом центре Кызылкумской пустыни. Всё началось с того, судьбоносного 1966-го года – мне только лишь 21 год. Успешно завершена учёба в Кременчугском лётном училище, получено свидетельство пилота Гражданской авиации.  

Настроение – на седьмом небе от счастья, голова кругом от романтичных ожиданий и надежд на сказочное будущее. Мечты под влиянием захватывающих рассказов романтика неба – Антуана де Сент-Экзюпери, рисуют сказочные сюжеты будущей жизни пилота Аэрофлота. Ещё в раннем детстве, когда в моей душе родилась мечта о небе, мечта стать лётчиком, беспрерывно отыскивал и читал воспоминания первопроходцев авиаторов, воспоминания о первых полётах за Полярный круг, на Север. Поэтому не удивительно, что в моём представлении романтика и настоящий героизм связаны с полётами на Севере, в Сибири и когда на комиссии по распределению услышал вопрос:  

– Где, в каком районе Советского Союза хотел бы летать? – не задумываясь ответил – Западная Сибирь или за Полярным кругом. Председатель комиссии с ироничной ухмылкой покачал головой:  

– Что-то много вас желающих туда? Вы свободны, можете идти – наше решение будет доведено вам позже. А через пару дней – вместе с дипломом и свидетельством пилота Гражданской авиации мне вручили бланк командировочного удостоверения в Казахское Управление Гражданской авиации, в город Алма-Ату.  

Такого экстремального варианта, в своих мечтах, не рассматривал ни разу, но стремление к быстрейшему претворению в жизнь своей мечты, летать – примирило мои мечты с суровой правдой жизни. Даже положенный мне отпуск не догулял, провёл только пять дней в Полтаве, с мамой, а затем на поезд и через Москву – на Алма-Ату. А вот сейчас, когда могу спокойно исследовать своё прошлое, удивляешься – насколько же по-иному ты вёл бы себя, если бы знал своё будущее. За три дня этого путешествия, впервые в своей жизни, любовался бескрайними просторами, проплывавшими за окнами пейзажами огромнейшей по размерам страны.  

Эти прекраснейшие пейзажи с лесами, полями, с малыми и большими реками, с озёрами – завораживали. Но вот за Уралом появились серые, а затем жёлтые пески. Удивили и заинтересовали, появлявшиеся время от времени, стада верблюдов, а на железнодорожных станциях местное население верхом на ишаках. Когда на несколько минут наш поезд остановился на станции со странным названием – Аральское море, я даже представить себе не мог, что я буду долгое время жить на этой станции, а эта Кызылкумская пустыня на десяток лет станет моим домом. А в конце жизненного пути воспоминания о тех незабываемых временах будут-таки согревать душу старого скитальца. Но это трезвое, позитивное восприятие своей, временами такой нелёгкой судьбы, придёт только через лет тридцать-сорок.  

А пока мой путь запланирован судьбой в столицу Казахстана – г. Алма-Ата, куда я и прибыл благополучно вечером пятницы. До понедельника, когда будет работать отдел кадров Управления Гражданской авиации, я свободен, поэтому решил внимательно познакомиться с городом. Наиболее дешёвым и удобным способом для этого являются поездки на городских автобусах и троллейбусах. Вот я и выбирал, произвольно, различные маршруты общественного транспорта – катался, любовался прекрасной архитектурой города, знакомился, запоминал – надеялся, что буду летать в таком сказочно красивом городе.  

Но все мои мечты безжалостно рассыпались в понедельник (всё-таки не зря понедельник в народе называют «тяжёлым» днём)!.. Выстояв перед центральным входом Управления от восхода солнца до начала рабочего дня четыре часа, первым попал на приём к начальнику отдела кадров. Просмотрев внимательно мои документы, с удивлением посмотрел на меня:  

– Вы ещё не отгуляли половины отпуска?  

– Очень хочу начать свою лётную, самостоятельную жизнь… – ответил с улыбкой. Начальник отдела кадров ещё раз внимательно перелистал мои документы, и с явным сочувствием, озвучил:  

– Свободные места имеются только на Юге Казахстане – город Кызыл-Орда… – и показал рукой место на карте, которая висела на одной из стен кабинета. Такого подарка от судьбы я не ожидал!.. Судьба в этот раз была неумолима – выбора не предоставляла. Перед глазами висела карта, на которой резко выделялись два жёлтых пятна – Кызылкумская и Каракумская пустыни. Признаюсь честно, был неприятно удивлён – г. Кызыл-Орда находилась в центре Кызылкумских песков. В голове сразу промелькнула мысль:  

– А вот если бы отгулял весь отпуск и приехал через месяц, то может быть свободные вакансии в Кызыл-Орде были бы уже заняты?.. Вот в этом и заключается предначертанность СУДЬБЫ!  

Получив командировочное удостоверение о направлении меня на работу в Кызыл-Ординскую Объединённую авиаэскадрилью на должность второго пилота самолёта АН-2, а также проездные документы на получение служебного билета на самолёт рейсом – Алма-Ата – Кызыл-Орда, на следующий день, впервые, летел пассажиром на «большом» самолёте родного Аэрофлота. Когда старенький самолёт ЛИ-2 приземлился в аэропорту Кызыл-Орди, и мы оказались под палящим солнцем на раскалённом песке аэродрома (в то время взлётная полоса ещё была грунтовой) – я наконец-то понял, какая экзотическая жизнь ожидает меня в ближайшие годы. В тот день я воочию прочувствовал, что такое – плюс сорок два в тени в переполненном автобусе!..  

Удивляло, что улицами свободно гуляют верблюды, ишаки, коровы, козы, стреноженные кони. Поражала обыденная жизнь восточного города. Вся жизнь в городе зависела от наличия воды, которая распределялась при помощи сложной системы каналов (арыков). Целыми днями в них плещется детвора, домашние животные пьют из арыка воду, хозяйки стирают на берегу бельё, моют посуду, набирают воду для приготовления пищи и в самовары, из которых аксакалы (уважаемые, старые мужчины) целыми днями, в тени деревьев распивают чаи. Вначале это возмущало, но постепенно понял – это результат векового быта, уклада жизни народа, а прогресс, постепенно, внесёт свои коррективы в эту жизнь. После месяца тренировочных полётов и ввода в строй, командир собрал нас и объявил:  

– Всем, кто хочет летать и зарабатывать – надо написать расписку: «Прошу направить меня вторым пилотом в г. Аральск». Так СУДЬБА снова оставила меня без выбора и чётко прочертила мой дальнейший жизненный путь!..  

* Апа – в Казахстане – тётя, уважительное обращение к старшей женщине.  

Глава 2  

Таким образом, мы, восемь молодых вторых пилотов, направленных для работы в этом регионе из Украины и России, через несколько дней вылетели пассажирами самолётом АН-2 в Аральск. Во время полёта, командир лётной эскадрильи – Ким Борис Семёнович, пошутил:  

– Четыреста двадцать километров от Кызыл-Орды до Аральска и всё песок, во какой пляж для вас построили, загорай – сколь душе угодно.  

Когда подлетели к Аральскому морю, были в восторге от увиденного – чистый песчаный берег, только абсолютно без растительности, а само море – яркого бирюзового, переходящего в голубой цвета. И такое чистое – видно дно, даже на большой глубине. После приземления, местные пилоты, после торжественной встречи, начинают наперебой нас разочаровывать:  

– Телевидение не работает (нет ретранслятора), в городе нет водопровода и канализации, о ванне и душе можно забыть – вода привозная, в бочках, туалет на улице, весьма примитивный – только дыра в полу, да и арыков в городе, к сожалению, нет. Одним словом – попали мы в первобытные условия жизни!..  

Познакомившись со своим новым командованием и коллективом Аральского аэропорта и вкратце осмотрев служебные помещения аэровокзала, разместились со своими вещами в стареньком служебном автобусе, который доставил нас к общежитию лётно-технического состава работников аэропорта. Здесь, во дворе общежития нас встретила немолодая – лет шестидесяти, худощавая, невысокая женщина. Командир, который сопровождал нас до общежития, представил её:  

– Это ваша хозяюшка – уважаемая апа Айше, она будет следить за порядком и помогать вам в быту. Прошу уважать её, она очень хороший работник нашего лётного подразделения. После этого командование оставило нас под опеку апа Айше, и уже она показывала нам наш будущий (неизвестно на какое время) дом.  

Чтобы понять, в каких спартанских условиях мы будем существовать в ближайшие несколько лет, мы тщательно обследовали и само здание общежития, и довольно большую территорию двора. Одноэтажный дом из самана на три больших комнаты, в которых размещены железные, панцирные кровати. На входе небольшая прихожая с вешалками для верхней одежды и со шкафами для белья и бытовых вещей. И наконец, самая важная в этом доме комната – кухня, в которой стоял небольшой стол, печь с газовым баллоном и, на всякий случай, электроплитка. В углу стоял большой холодильник «Днепр». Командование ещё в Кызыл-Орде неоднократно хвалилось:  

– Хотя в Аральске и отсутствует телевидение, но зато в общежитии имеется большой холодильник, поэтому у вас будет там райская жизнь.  

Не удержался и заглянул вовнутрь – от увиденного оторопел, он был полностью загружен водочными, винными, коньячными бутылками. Один из местных лётчиков, увидев наше удивление, объяснил:  

– Это давняя традиция – все, кто идёт в отпуск обязаны выставиться, чтобы поездка домой и отпуск были удачными.  

Мы поняли – ознакомление с новым местом жительства будет весёлым!  

Местное командование, явно понимая бесперспективность борьбы с такими вредными традициями лётной братии и учитывая тяжкие, спартанские условия быта молодых, крепких парней, выделило нам два официальных выходных дня (для обустройства своего быта). В тот же день, вечером, весь лётно-технический коллектив общежития дружно смастерил во дворе большой стол с лавками и организовал грандиозную вечеринку, которая продлилась почти до утра. Старые кадры (ведь они летали уже в Аральске год, два или три) знакомили нас – молодых, только лишь начинающих свою лётную карьеру в Приаральском регионе, с особенными условиями полётов в пустыне, с бытом и национальными традициями местного населения. Знакомили с особенностями характеров местного командования и будущих командиров экипажей, в подчинение которым мы вскоре попадём. Должен отметить, кроме бесконечного количества винно-водочных напитков стол был уставлен в избытке и вкусной закуской. Были и шашлыки из сайгачины, баранины и свинины, а также уха и рыба жареная, вяленая и копчёная. Результат такой гулянки не для всех был одинаков – кое-кто довольно быстро «дошёл до кондиции», добрёл до койки и отдался в руки Морфея.  

Я же, на свою беду, решил держаться до последнего. Под утро стало плохо – перебрал, не помнил даже, как оказался в своей постели. И только где-то в полдень меня разбудила наша хозяйка – апа Айше:  

– Сыночек просыпайся, ты так во сне стонал – видимо головушка болит. Сейчас приготовлю лечебный чай, я принесла уже специальной лечебной травки, запарю, а ты пока иди во двор и облейся холодной водой, в холодильнике есть запас льда, добавь – очень помогает на похмелье.  

Пока приводил себя в порядок и достойный вид, апа Айше приготовила свой лечебный чай и поджарила гренки с яичницей и даже достала из холодильника холодное пиво, заготовленное на всякий случай ещё с вечера. Она также разбудила и моего друга Валеру, с которым, с удовольствием, пили (лечились) чай и пиво, а вот есть как-то не хотелось, но апа Айше была неумолима, пришлось сдаться.  

Во время этого вынужденного лечения на пару с другом Валерой, сидели за столом в кухне и чистосердечно отвечали на вопросы нашей спасительницы. Это был настоящий допрос любопытной, интересующейся буквально всем, женщины. Её интересовало всё – и откуда мы родом, и кто наши родители, и где, сейчас живут наши родные. Впереди у нас два выходных дня, во времени мы не ограничены, настроение и самочувствие постепенно улучшается, поэтому мы невольно раскрывали свою душу и мысли перед таким, совсем незнакомым пока, чутким, внимательным слушателем. Увидев, с каким неподдельным, искренним вниманием она выслушивает наши рассказы о себе, вдруг, решил рассказать о своей маме, о её такой тяжёлой, исковерканной судьбе. Как ей пришлось бросить свою большую, дружную семью в Польше, в Кракове ещё в далёком 1939-м году. Бежать от фашистов, в такую сказочную, «самую лучшую в мире» страну – Советский Союз, где она сполна прочувствовала и «счастливую» жизнь в концлагере за Полярным кругом, и голод, и подневольный, рабский труд на хлопковых полях и хлопковой фабрике в Узбекистане, и на военном авиационном заводе в Куйбышеве.  

Я был приятно удивлён тем, как апа Айше эмоционально воспринимала всё то, что мы ей рассказывали, она не стыдилась своих слёз, слушая мой рассказ о судьбе моей мамы. Только позже, когда она со временем расскажет о своей, такой же страшной, изуродованной сталинской репрессивной машиной, жизни, я начал понимать – какой ужас, какую муку испытал и выдержал народ империи, название которой – Советский Союз! И это вне зависимости от национальности и веры!.. Такого количества пострадавших от нелюдей с коммунистическими идеями и лозунгами, я до этого, даже зная всю правду о судьбе моей мамы, представить себе не мог. В те дни я встретил человека, женщину, судьба которой так болезненно вошла в моё сознание (я ещё не представлял, на тот момент, сколько же таких сломанных судеб придётся мне познать за время проживания в этом регионе). В те, шестидесятые годы, такие чудовищные, страшные воспоминания невозможно было отыскать в прессе, в книгах – это была совершенно запрещённая тема. И когда мне удавалось найти, а главное разговорить живого свидетеля, участника тех событий, я понимал, что теперь владею бесценными знаниями о том страшном времени, и ничто не сможет отобрать эти знания у меня.  

Вот только, сейчас, общаясь со своими детьми, внуками, вдруг начинаю понимать, что новое поколение плохо знает о прошлом, и что настораживает – не горит желанием об этом узнавать. А ведь только изучив прошлое, поняв причины всех тех бед, можно суметь не допустить всего того мракобесия в будущем.  

Глава 3  

За непринуждённой беседой, откровенными рассказами о себе и своих родных не заметили, как пронеслось время. День начал постепенно переходить в вечер, солнце почти ушло за горизонт, отступила дневная жара, а апа Айше успела приготовить нам полноценный ужин. Мы, наконец-то, уговорили её сесть с нами за стол, и она таки согласилась выпить с нами рюмочку за знакомство и здоровье наших родных. Ну а затем я уговорил её поведать нам о себе, о том, каким образом судьба завела её в эти жаркие пески. Не знаю, доверие ли к нам или несколько рюмок хорошего вина помогли апа открыть нам свою душу, но до позднего вечера мы слушали исповедь женщины, которая лично меня поразила. С того памятного дня уже пролетело более пятидесяти лет, но душевная боль той несчастной женщины до сих пор живёт, и, наверняка не пропадет никогда, в моей памяти. Поэтому я, на склоне лет, так мечтаю обнародовать свои воспоминания хоть о некоторых встреченных мной на своём жизненном пути таких неординарных людях. Это моя заветная мечта – надеюсь, судьба проявит свою милость и отпустит мне достаточно времени, чтобы я смог реализовать свой замысел.  

А сейчас, вкратце, исповедь апа Айше о своей изуродованной судьбе. Но вначале, должен обрисовать, представить её образ, внешний вид. Как я уже отмечал, на первый взгляд, я определил её возраст – 60 лет и был очень удивлён, когда она озвучила свой возраст – на самом деле, ей исполнилось только 46 лет. Те испытания, которые легли на её женские, хрупкие плечи таки отразились на её внешнем виде, к тому же, одета была апа Айше очень скромно – в чёрном длинном платье, голова покрыта чёрным платком, как и у местных женщин, казашек. Говорила по-русски, почти без акцента, в разговоре чувствовалось образование, высокая грамотность, хорошие знания литературы. С её дальнейших рассказов, мы узнали, что она учительница и много лет преподавала русский язык в средней школе в Узбекистане, в Янги-Юльском районе, Ташкентской области.  

Родилась Айше в 1920-м году, в Крыму, в небольшом татарском ауле, недалеко от Бахчисарая. Семья, по местным меркам, была небольшая – отец, мама и два старших брата. Дедушек и бабушек она не помнила – погибли от голода в годы коллективизации 20-х годов, а других родственников, хотя и слышала о них, не знала – они жили в других частях Крыма, и никогда к ним не ездила – времени на это не было. С раннего детства помогала родителям по хозяйству, а когда подросла, помогала маме на колхозных полях, зарабатывая трудодни, помогая взрослым выполнять нормы установленные руководством колхоза. В школе училась очень хорошо, имея большую увлечённость к литературе, школу закончила с отличием и сразу же была направлена на курсы подготовки учителей младших классов, которые также закончила с отличием. Работая учительницей русского и крымскотатарского языков в начальной школе Бахчисарая, познакомилась с молодым учителем математики – русским парнем. Постепенно, общаясь во время работы в школе, а затем и вне школы – на собраниях молодой комсомольской организации и на вечерах, посвящённых празднованию различных революционных дат, их дружба начала перерастать в более тесные отношения.  

Они поняли, что дальше уже не смогут жить друг без друга. Иван – так звали молодого парня, понимал – надо действовать решительно, и когда он объяснился в любви, Айше призналась, что уже давно влюблена в него и терпеливо ждала этого его признания. Они были молоды и счастливы, их переполняли чувства любви друг к другу – строили планы на счастливое будущее. Вызывал беспокойство только будущий разговор с родителями Айше. Если Ивану не у кого было спрашивать разрешения на женитьбу (его родители погибли во время Гражданской войны, а сам он рос сначала в детдоме, а затем воспитывался в «трудовой колонии»), то с родителями Айше могли возникнуть трудности. Её семья исповедовала ислам и Айше воспитывалась в строгих мусульманских правилах. Успокаивало только то, что родители Айше и её старшие братья очень любили свою, такую красивую, весёлую, образованную, самую младшую в семье.  

По совету Айше, Иван накупил всем подарки (она хорошо знала, кому что понравится) и в первые же выходные наши влюблённые поехали на попутной подводе в родной аул Айше. Это неожиданное сватовство озадачило всех. И хотя родители Айше понимали, что их любимая доченька когда-то встретит свою любовь, свою судьбу и они должны будут давать своё согласие на свадьбу, на брак, но всё равно такие события случаются неожиданно, вдруг. А здесь ещё и русский – комсомолец, безбожник. Нет, парень был хорош – красавец, стройный, крепкого телосложения, очень культурный, вежливый, но всё же – не мусульманин. Казалось, родители не смогут переступить через эту границу веры и Айше, поняв, что её любовь, её будущее под угрозой, решила защищать свою любовь, не сдаваться. Она попросила Ивана с братьями выйти во двор, а сама стала на колени перед родителями и со слезами на глазах обратилась к ним:  

– Мои любимые мама и папа, я знаю, что Вы очень любите меня, ради моего счастья ничего не пожалеете – я впервые в своей жизни полюбила, чувствую, только с ним буду счастлива – не сломайте моего счастья. Понятно, сердца родителей не камень, сумела она таки их убедить, и влюблённые получили согласие на свадьбу.  

Но отец выставил своему будущему зятю условие:  

– Дам согласие на свадьбу, если возьмёшь фамилию нашего рода Бекетовых, чтобы внуки продолжили наш род.  

Иван сразу же согласился на такие условия – своей настоящей фамилии он не знал. Когда его, ещё совсем маленького, привели сотрудники ЧК, выловив целую ватагу таких же, как он беспризорников, в детский дом, то его записали, как Неделько (это произошло в воскресенье – на Украине это недиля). Даже когда он дважды удирал из детдома и его возвращали снова, он называл себя – Неделько (ему очень понравилась эта фамилия). А затем воспитанник «трудовой школы», где он увлёкся точными науками, математикой и его без экзаменов направили на курсы подготовки учителей, которые он успешно закончил и был направлен на работу в Крым. Получив такое желанное согласие на свадьбу, стали немедленно сообща обдумывать, решать всё, что касалось будущего праздника, и запланировали сыграть пышную, роскошную свадьбу в мае 1940-го года. Все те месяцы, что оставались до свадьбы, промелькнули для Айше, как одно счастливое мгновение.  

Каждую свободную минуту они проводили вместе, или в библиотеке, где готовились к урокам, или, гуляя живописными окраинами Бахчисарая, или со своими воспитанниками, учениками организовывали туристические походы историческими местами древнего Крыма. Мысленно рисуя только счастливую, беззаботную жизнь с любимым человеком. А в первых числах мая 1940-го, весь аул, где жили Бекетовы, праздновал, гулял на свадьбе Айше и Ивана, который за это время очень подружился со старшими братьями Айше – став им ещё одним братом. После свадьбы молодожёны стали жить в Бахчисарае, в небольшом, уютном, арендованном домике, и как вспоминала апа Айше, это были самые счастливые месяцы в её, такой ужасной, в дальнейшем, жизни. Какое же это счастье – быть всегда рядом с любимым человеком, и дома, и на работе, обучая, воспитывая деток в школе.  

Как все надеялись и с нетерпением ожидали, в начале марта 1941-го, Айше, без осложнений, родила сыночка. Мальчик был спокойный, имел хороший аппетит, быстро набирал вес. Назвали его Ахмедом – это имя предложили дедушка и бабушка, а молодые родители и не возражали. Вспоминая то время, апа Айше иногда была вынуждена молча посидеть и помолчать – душили слёзы, и только немного успокоившись, она продолжала свою горькую историю. А я, слушая всё это, вспоминая такие же тяжкие испытания, которые выпали на долю моей мамы, пытался понять – за что, зачем, по какому принципу судьба выбирает и бросает свою жертву под те свои жернова, чтобы так неистово искалечить, перемолоть чью-то счастливую жизнь?.. И до сих пор, дожив до седых волос, достаточно много познав в этой жизни, испытав на себе результат давления этих жёрен, ответить на этот вопрос не смогу, как не смогу и поверить тем, кто пытается убедить, что это «добрая воля» кого-то – кто управляет нами на этой Земле. И кто же это такой «добрый», по нашим, человеческим понятиям, что ему так нравится проливать человеческую кровь, калечить, приносить смерть и муку беспомощным старикам и безвинным детям?..  

Этого я понять, наверно, никогда не смогу!.. К тому же хочу напомнить читателю, что слушая в 1966-м году исповедь несчастной женщины – апа Айше, мы были настолько поражены воспоминаниями живого свидетеля тех давних событий, что иногда возникали даже сомнения в том, что такое могло быть (все архивные документы, подтверждающие эти события, были надёжно засекречены). Это только сейчас, имея в руках всезнающий Интернет и опубликованные секретные архивы ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ мы пытаемся познать нашу историю, с надеждой, что может наши дети, внуки не допустят этого ужаса в будущем…  

Глава 4  

Возвращаюсь к воспоминаниям апа Айше – счастье с рождением сына Ахмеда в 1941-м году внезапно было разрушено 22-го июня – началась Великая Отечественная война. В связи с объявленной мобилизацией, были призваны в армию Иван и оба брата Айше. В ходе той страшной войны, в первые её месяцы, Красной Армии пришлось терять один за другим города и регионы Советского Союза. После разгрома на Южном фронте и потери Днестровского рубежа, уже через три месяца фронт приблизился к Крыму. Несмотря на отчаянное сопротивление, героизм Советских войск, неся огромные потери в живой силе и технике, Советские войска вынуждены были постепенно оставить Крымский полуостров. После десятидневных кровопролитных боёв – оборона полуострова была сломлена фашистскими захватчиками.  

Здесь нужно отметить героизм защитников Крыма, которые ценой своей жизни смогли удерживать оборону – Керчи до мая, а Севастополя – до июня 1942-го года. Окончательный штурм Севастополя (немцы дали ему кодовое название – «лов осетра») начался с 3:00 часов 8-го июня до 29-го июня и судьба крепости была решена. Только после этого Ставка Верховного Главнокомандующего вынуждена была признать поражение в боях за Крым. Это было поражение, на самом деле, не рядовых и офицеров в окопах, которые, не задумываясь, отдавали свои жизни за Родину – эта вина полностью лежит на командовании. Эта бездарная оборона Крыма стоила Красной Армии около 600 000 жизней советских людей.  

Вечером 30-го июня, в связи с отходом остатков войск началась агония Приморской армии. Войска Северного оборонительного района с 30-го октября 1941-го года по 4-е июля 1942-го потеряли более 200 000 солдат и офицеров. Брошенные своим командованием, в плен попали до 95 000 советских военных, которые прошли тяжкий плен, а затем пройдут через «родные» советские концлагеря с допросами, нечеловеческими пытками, истязаниями, обвинениями, беспочвенными подозрениями и будут жить с клеймом в биографии. Всё, согласно указанию вождя:  

– У нас нет военнопленных!  

О дальнейшей судьбе своего любимого Ивана и дорогих сердцу братьев, к сожалению, Айше уже никогда не узнает, потому что сама, вскоре, через два года, получит клеймо «репрессированной». И это время ещё нужно было прожить при фашистском, оккупационном режиме. Перед самой оккупацией, предчувствуя, что немцы вот-вот захватят Крым, партийное руководство начало создавать тайные базы и организовывать партизанские отряды, чтобы затем бороться с врагом и помочь Красной Армии освободить свою Родину от врага. И в это верило большинство населения Крыма. Вот поэтому и отец Айше также был зачислен в партизанский отряд (он отвечал продовольственное снабжение их небольшого отряда). Как рассказала апа Айше, это были очень тяжёлые и опасные месяцы существования под властью оккупантов. Нехватка продуктов питания (немцы конфисковывали и вывозили для снабжения армии всё продовольствие), это приводило к голоду и болезням местных жителей. Стал болеть и маленький сынок Ахмед.  

К тому же в сознании постоянно жил страх перед немецкими полицаями, жандармерией, карательными отрядами СД, СС, да и своими соседями, которые вынуждены были, чтобы выжить, работать на врага. Так из-за доноса какого-то предателя, подводы с продовольствием для партизан попали в засаду и были уничтожены отрядом СД. Из того боя спаслись только трое – отец Айше и два его товарища, соседа. Но отец при этом был тяжело ранен и от заражения крови через три месяца умер.  

Одновременно с оккупацией Крыма, немецкое руководство, с целью урегулирования культурной и религиозной жизни крымских татар, под строгим немецким контролем, начало создавать «Мусульманские комитеты». Чтобы действенно влиять на население новая власть разрешила издание газет и журналов, были открыты театр и школы с преподаванием на крымскотатарском языке. Начался набор добровольцев в «Отряды самообороны» для борьбы с партизанами. Местное население, в большинстве случаев, шло в эти отряды, чтобы остаться в живых, дотянуть, дожить до конца войны – не попасть в немецкие лагеря смерти и защищать свои родные аулы от нападений «разбойничьих банд». Большая часть «добровольцев» набиралась среди советских военнопленных и также из-за желания выжить или из-за памяти о коллективизации, во время которой в 20-х годах, от голода погибло около 100 000 крымчан. При этом весь урожай из Крыма был вывезен в «более важные» регионы СССР. Не последнюю роль в этом вопросе сыграла антирелигиозная политика Советской власти.  

И всё-таки бОльшая часть крымскотатарского населения не пошла на сотрудничество с захватчиками. Тяжёлое экономическое положение, вывоз почти всей продовольственной и сельскохозяйственной продукции, голод, карательные рейды СД и СС, усиливало поддержку партизан. Особенно это было заметно в аулах горной части Крыма, недалеко от Бахчисарая. В результате этого, в конце оккупации, декабрь 43-го – январь 44-го годов, немцы спалили и разрушили 128 горных селений Южного и Северного Крыма. Тысячи крымских татар вынуждены были переселиться в степные районы Крыма. Здесь уместно будет вспомнить слова самого генерал-фельдмаршала фон Манштейна, который с горечью признал полный провал планов руководства фашистской Германии по использованию против Советской власти нероссийских народов оккупированных частей Советского Союза.  

А уже после Сталинградской битвы, когда резко изменился ход всей войны и Красная Армия начала постепенно ломать хребет фашистскому зверю и продвигаться на Запад, приближаясь к Крыму, население полуострова с надеждой ожидало восстановления Советской власти. Айше также мысленно строила планы на счастливое будущее, ждала с нетерпением встречи с любимым Иваном, братьями. И, наконец-то, в апреле – мае 1944-го года Крым был освобождён, люди радовались близкому концу войны, но у судьбы было приготовлено совсем другое решение.  

Глава 5  

Современные историки склоняются к мысли, что огромное количество татар в соседней Турции, Иране и другие мусульманские народы Юга Кавказа (чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкары, месхетинские турки) вызывали страх, недоверие в болезненном, маниакальном сознании вождя – И. В. Сталина, которые умело, подогревал его сторожевой пёс – Л. П. Берия. Вот поэтому сразу после освобождения Крыма от нацистской оккупации, 11-го мая1944-го года им было подписано – «Постановление Государственного Комитета Обороны о выселении всех крымских татар из Крыма», в связи с докладной запиской Л. П. Берии, в которой было обосновано причину принудительного переселения:  

– За сотрудничество с оккупантами, дезертирство более 20 000 татар и службу в немецкой армии, организацию татарских национальных комитетов. Пособничество в создании в Крыму военных, карательных, полицейских отрядов, помощь в организации вывоза на работу в Германию более 50 000 человек.  

Возглавить депортацию поручили Заместителям Народного Комиссара Госбезопасности – Б. З. Кобулову и И. А. Серову.  

Весьма уместно будет напомнить известное сейчас критическое замечание А. И. Микояна (одного из последовательных и верных приверженцев коммунистического, сталинского руководства СССР) об этом решении Сталина:  

– Как можно обвинять в предательстве всю нацию (включая детей, женщин и немощных стариков), и за сутки-двое загрузить и отправить эшелоны, показав такую высокую организованность – в таком позорном деле.  

Да, принять такое нечеловечески жестокое, решение, когда наша многонациональная страна только начала оживать после такой страшной войны – это, по-видимому, черта присущая любому диктаторскому режиму.  

Операция по депортации началась рано утром 18-го мая и закончилась в 16:00 20-го мая 1944-го года. В этой операции было задействовано 32 000 человек войск НКВД. На сборы людям давали полчаса и на грузовиках вывозили на ближайшие железнодорожные станции, где их загружали в товарные вагоны и, закрыв, отправляли к местам, предназначенным для поселения. В соответствии с Постановлением ГКО №5859-сс репрессированным разрешалось взять с собой ; тонны имущества на семью, а излишки изымали и выдавали «обменные квитанции», по которым обещали выдать по месту расселения деньгами или продуктами, согласно местным государственным расценкам (об исполнении на местах этого обещания – подтверждений нет). Не сложно понять, как за полчаса можно собрать домашнее имущество и запас продовольствия на дальнейшую жизнь всей семьи. Как вспоминала Айше, тех, кто сопротивлялся, или не мог идти, временами, расстреливали на месте. Вооружённого сопротивления войскам НКВД не зафиксировано.  

Как только товарный вагон заполнялся, его опечатывали, а после полной загрузке эшелона, он с конвоем отправлялся. В вагонах никаких постелей – только тюки соломы вместо матрацев, для туалета – дыра в углу (одна на всех).  

А сейчас несколько рассказов живых свидетелей, которым посчастливилось остаться в живых после тех путешествий:  

– Утром, вместо приветствия от охраны, мат и вопрос – трупы есть? Люди пытаются умерших не отдавать, плачут. Охранники, трупы взрослых выбрасывают в двери, детей в окна…  

– Медицинского обслуживания не было, мёртвых забирали и оставляли на станциях, не разрешая их хоронить…  

– О медицинском осмотре не могло быть и речи. Воду, на остановках, набирали с водоёмов, луж, болот, а кипятить её не было где. Началась дизентерия, брюшной тиф, малярия, короста, вши. Умерших оставляли на разъездах – их никто не хоронил…  

Основными пунктами назначения для репрессированных были Узбекистан и Юг Казахстана. Женщин, в основном, направляли в колхозы и совхозы Ташкентской, Андижанской, Самаркандской и других удалённых областей Узбекистана и Казахстана. При формировании эшелонов для депортации, мужчин, чаще всего, отделяли от женщин и детей, их направляли в рабочие батальоны. Тех, кто служил в воинских частях, направляли в стройбаты, на шахты и рудники.  

По завершению молниеносно и чётко проведённой операции по депортации неугодных вождю, народов, Сталину от руководства НКВД поступила телеграмма:  

– Выслано 183 155 человек, погиб – 191 человек. По современным исследованиям – от голода и болезней погибло не менее 8 000 крымских татар. По данным отдела спец поселений НКВД – в местах, предназначенных для высланных, находятся – 193 865 крымских татар, из них в Узбекистане – 151 136, в Марийской АССР – 8 597, в Казахской ССР – 4 286, остальные размещены «для использования на принудительных работах» по областям РСФСР. Расселяли их в неприспособленных для жизни бараках, а на руднике «Койташ» вообще под открытым небом.  

Рассказывая о том страшном путешествии, апа Айше уже не сдерживая слёз и рыданий поведала нам – первой в их вагоне заболела её мама, а уже через сутки конвойные выкинули её труп на какой-то кратковременной остановке. А затем наступила очередь её крошки-сыночка. Она смогла довезти его горячее (с высокой температурой) тельце до конечного пункта этой страшной поездки (небольшой разъезд недалеко от Ташкента), а утром охранники силой отобрали у неё умершего ночью сыночка. Около пятидесяти женщин и до десятка детей из их эшелона погрузили на грузовики и вывезли в городок Янги-Юль, где разместили в неприспособленных для жизни бараках.  

После беседы с руководством местного совхоза, конечно же, в присутствии оперуполномоченного от НКВД, Айше предложили работать учительницей русского языка в местной средней школе. Но во время беседы ей дали понять, что отказа от этого предложения не должно быть. Таким образом, ей пришлось пятнадцать лет проработать в Янги-Юльской средней школе – вначале учителем, а затем заучем и директором без права выезда из города даже в отпуск. Поездки по служебным делам – только с разрешения Органов и, в первые годы, с сопровождающим.  

Кроме преподавания русского языка она организовала танцевальный и театральный кружки, куда дети ходили с огромным удовольствием. На свой страх и риск, не спрашивая ни у кого разрешения, в выходные, воскресные дни учила детей депортированных крымскотатарскому языку. Как и бывало в те невесёлые годы, нашёлся бдительный «доброжелатель», который донёс, куда надо, о её подозрительной пропаганде татарской культуры и языка. Кара была мгновенной – её выслали на поселение в Аральск под усиленный контроль местного отделения КГБ. Работать учителем в местной школе ей не разрешили. Вначале работала, и очень хорошо, старательно – уборщицей на аэродроме, а потом ей предложили быть хозяйкой, заведовать только-что построенным общежитием, где мы и познакомились с этой замечательной женщиной.  

Со временем, послушав её совета, я, вместе с другом Валерием, познакомился с её очень близким другом – дедом Иваном, у которого стали жить, арендуя комнату. Довольно часто к нашему застолью присоединялась и апа Айше и тогда они по очереди вспоминали те «счастливые года», когда им выпала судьба искупать незаслуженную вину в Сибири, в Узбекистане, в Приаральских песках. Вспоминали, а ещё пели (дед Иван и апа Айше обладали чудесными голосами). Какое же это было наслаждение – вечерами, после сложных полётов, напряжённого трудового дня, когда спадает выматывающая жара, собраться за дружеским, хлебосольным столом, во дворе и просто пообщаться с друзьями. И ещё один немаловажный факт для получения удовольствия от таких общений – в Аральске почти не было зелёных насаждений, поэтому не было комаров (были змеи, пауки-тарантулы, каракурты, а вот кусачих комаров не было).  

Несколько раз я пытался выведать у апа Айше – почему она до сих пор одна, неужели за всё это время не встретила достойного мужчину, чтобы вместе пройти все невзгоды такой тяжёлой жизни. Но она всегда, смущаясь, отвечала:  

– Лучше моего Ивана – нет никого во всём мире!  

Такая оценка своего любимого вызывала уважение.  

© Copyright: Юрий Чуповский, 2020 год