Советница

Когда король умер, королевство погрузилось в подобающую такому случаю скорбь и даже природа, будто бы подыграла горю народа, окрасив небо в серую хмарь на долгие две недели. Но всякой скорби, особенно политической, нужно отступить.  

У короля было двое детей – принц Филипп и принцесса Луиза. Смерть короля случилась неожиданно, и он не успел ни подготовиться сам, ни подготовить к этому детей. И даже Совет Приближенных был жестоко растерян с четверть часа, осознавая, что теперь все будет иначе.  

Совет давно поглядывал на принца Филиппа и имел противоречивое мнение. С одной стороны, из положительных качеств принц имел добрый нрав, молодость (причем почти преступную), искренность и богобоязненность. Он был бы прекрасным рыцарем, отважным героем, но как короля его такие качества сгубят.  

–Хоть кто-нибудь из вас может привести мне пример такого короля, который искренне верит всем своим министрам? – кипятился герцог Майран в тайные минуты заседаний Совета Приближенных, в те самые две недели скорбного неба, когда народ тосковал и пил за память, а принц и принцесса рыдали по-настоящему. Совет же работал, не прекращая заседаний больше, чем на четыре-пять часов для нервного сна своих членов.  

–Не торопитесь, герцог, – убеждал его министр финансов – сэр Николас, который по долгу службы и по велению своей натуры всегда имел один совет. Он считал, что прежде любого дела, надо выдохнуть, посмотреть по сторонам, а самое лучшее – отойти в сторону и присоединиться туда, где выгодно. Словом, человек был на своем месте.  

–Он еще молод, – неожиданно поддержала леди Лимарк, которая отвечала за торговлю королевства и имела достаточно мягкий характер ровно до того момента, пока каждый, кто обманывался этой мягкостью и купался в ней, как в мягких перинах, не обнаруживал вдруг, что его давно и крепко держат невидимые крючки.  

–Молод или не молод… – герцог не собирался идти на уступки. – Он доверчив! Он боится кого-то обидеть. Он даже посмотреть не может как король, а взирает, как баран на мясника!  

–Спорить не буду, – кивнула леди Лимарк, – у вас большой опыт в области баранов и мясников.  

Герцог смерил леди Лимарк взглядом, который можно было толковать только как «когда же ты умрешь, зараза», но ничего не сказал.  

–Ну…может быть, вы и правы, – признал он неохотно через пару минут тишины, давшиеся для его деятельной и подвижной натуры с трудом.  

***  

Леди Лимарк не сомневалась в том, что и сэр Николас, и герцог Майран, и Совет Приближенных начнут наседать с разных сторон на нового короля Филиппа, боявшегося и трона и своего нового положения больше огня.  

Также леди Лимарк не сомневалась, что ее в этом состязании разотрут в порошок. Но сдаваться она не собиралась, да и не умела. И, что уже куда хуже – не желала уметь.  

Прекрасно понимая, что сейчас все будут смотреть лишь на короля Филиппа, леди Лимарк собиралась использовать другое оружие, завладеть им первой, пока не спохватились другие и не стали играть и второй картой.  

***  

Принцесса Луиза была десяти лет отроду, но это не мешало ей прекрасно осознавать и чувствовать свое превосходство. Она знала, что ее любит отец и готов исполнить любой ее каприз, и, обладая этим знанием на интуитивном уровне, Луиза чувствовала себя прекрасно.  

При жизни отца.  

Теперь же – растерянная, не понимающая, куда вдруг ушло обожание, почему вокруг нее больше не носятся с готовностью выполнить все, что она прикажет, а носятся вокруг ее брата…  

Одиночество хлестануло по ней впервые, но хлестануло жестоко. Она не слушала уроки и только тихо укладывала голову на стол и не писала ничего. или смотрела в окно.  

Луиза не играла больше в куклы – ей было неинтересно. Луиза не гуляла. Тоска, прежде неизвестная, давила ее со всех сторон. Брат, занятый новой жизнью, перехватываемый то одним советником, то другим, находящийся в разъездах и в приемах, был где-то совсем далеко.  

И Луиза чувствовала страшную боль и потерянность. А что еще хуже – она не была глупа и замечала шепот, обращенные на нее взгляды и что-то неприятное было в этом. Нет, ей и прежде было много внимания, но сейчас его стало куда больше, но это было не привычное ей обожание, а что-то более опасное.  

***  

Леди Лимарк знала, что напролом никогда не надо идти. особенно с дружбой навязываться к девочке, которая капризна и одинока.  

Для начала она попробовала ее заинтересовать, увлечь за собою, повести ее взгляд, сделать так, чтобы Луиза искала взглядом в залах только ее – Советницу!  

На первом же приеме послов, которые передавали королю Филиппу – бледному, словно мраморные статуи за его спиной, свое почтение и дары, леди Лимарк, краем уха слушая иноземную речь, усиленно делала вид, что ей очень скучно.  

Она манерно закатывала глаза, вздыхала, разминала пальцы, разглядывала ногти, а когда один из послов отвернулся – показала его спине язык.  

И тотчас услышала плохо скрытый за кашлем смешок, с трудом удержалась от ликования, узнав тоненький голосок. А повернув немного голову, леди Лимарк убедилась по смущению, что это смешок от принцессы Луизы.  

Встретив взгляд девочки, леди Лимарк лукаво подмигнула ей и тотчас отвернулась и усиленно делала вид до конца церемонии, что ничего не произошло.  

***  

Луиза взглядом искала леди Лимарк, радуясь тому, что такая красивая (а леди Лимарк умела себя подавать), женщина, тоже скучает на всех этих церемониях, как и сама Луиза.  

Но леди Лимарк не пришла на следующую церемонию, а пришла лишь через одну и Луиза обрадовалась ей, как своей близкой подруге и не сводила с нее взгляда.  

Леди Лимарк, почувствовав взгляд принцессы, оборачивалась несколько раз и улыбалась, показывала скрещенные на удачу пальцы, подмигивала, изображала повешение от тоски, приступ тошноты…словом, вела себя не как леди, выставляя себя на осмеяние для удовольствия принцессы и будущего.  

И Луиза, не сумев пробиться к брату, чтобы встать подле него, после выхода из залы, вдруг вцепилась в леди Лимарк.  

И леди Лимарк едва заметно усмехнулась.  

***  

Уничтожить все прежнее было легко. Леди Лимарк опекала девочку и король Филипп даже поблагодарил ее за это, а Совет Приближенных, знающий Лимарк гораздо лучше, спохватился, нахмурился и…понял, что окончательно упустил всякое влияние на принцессу.  

Конечно, на Луизу уже были свои планы, ни один из которых король еще не одобрил, испуганно отмахиваясь:  

–Она еще маленькая!  

–Ваше величество, – проникновенно глядя королю в глаза с обожанием и смирением, которое было привычной маской, убеждал сэр Николас, – она, прежде всего, принцесса, а это долг…  

–Нет! – отмахивался король Филипп и бросался влево от советника, но сталкивался с герцогом Майраном:  

–Я согласен с вами, что Луиза – еще дитя, и я не думаю, что следует выдавать ее сейчас замуж. Надо заявить о помолвке где-то через год, а то и два, к тому времени, когда наши союзники…  

–Вы с ума сошли! – вправо бросался Филипп, но тут на него снова продолжали наседать:  

–А нам, ваше величество, не помешал бы союз, открывающий путь в море! У одного дома есть принцесса на выданье, вы только взгляните…  

И несчастный Филипп отбивался опять. Но советники, министры и приближенные наседали на него со всех сторон, а он медленно прогибался под их властью, боясь кому-то отказать или нагрубить.  

–Добрый король – благо врагу, – шипел Майран.  

Ликовала одна леди Лимарк.  

***  

Подступающие слухи о замужестве леди Лимарк обратила на свою пользу. Рыдая, отчаянно ломая руки, она бросилась к обожаемой Луизе и обняла ее ноги, безжалостно сминая об пол свое дорогое расшитое платье…  

–Ну что ты? Что ты? – испугалась Луиза, которая привыкла видеть свою подругу, заменявшую ей погибшую при еще ее младенчестве мать. – Ох, Лимарк, не плачь, а то я тоже заплачу!  

И Луиза, в самом деле, всхлипнула.  

–Мне не страшна участь моя, мне не страшна смерть за тебя и даже пытка, и самая страшная боль, – подвывая в особенно драматичные паузы, затараторила леди Лимарк, не забывая придавать своему голосу хрип от слез, как будто бы они были настоящие. – Но ты, дитя мое, ты, дитя мое, в царстве стервятников, в земле змей, в королевстве крокодилов…  

–Что? Что? Что? – Луиза боялась. Луиза ломала руки.  

–Твой брат хочет выдать тебя замуж. Обсуждает условия, – и леди Лимарк лишилась чувств, предусмотрительно поправив немного пояс платья, чтобы при падении спиною в кресла, пояс не больно впился в нее.  

Луиза вскрикнула, бросилась к леди Лимарк, затормошила ее, не замечая собственных бесконечных слез, струившихся по ее лицу.  

Леди Лимарк мгновенно очнулась, и принялась обнимать и утешать принцессу:  

–Долг то твой…  

–Он же мой брат!  

–Он не брат тебе больше. Он король. А короли должны быть жестокими.  

Леди Лимарк знала, что ей надо разрушать утешение жестокими фразами. Давать его и тут же отнимать, не позволяя зацепиться за что-то и рыдать, рыдать…  

–Не оставляй меня! – истерично выкрикнула Луиза, вложив в этот вскрик всю растерянность и тоску, и лишилась чувств.  

«Перестаралась», – оценила обстановку леди Лимарк, но, в целом, осталась довольна.  

***  

А принцесса Луиза дала своему брату – королю серию скандалов с пустого места и выдуманного повода, чтобы, по совету своей любимой леди Лимарк донести до него простую мысль: она – принцесса, а не вещь!  

Король Филипп растерялся совсем. Ему было плохо. Он ощущал себя путником, который не может найти себе места, не может выйти на дорогу и идет сквозь плотный туман, и только мысль о сестре, которой еще хуже, чем ему, не давала ему сломаться.  

Но Луиза кричала, плакала и топала ногами.  

Позже, когда король пришел поговорить с нею, Луиза спокойно сказала:  

–Я тебя ненавижу. Ты мне не брат. Если ты скажешь, что я должна что-то сделать, я сделаю это, но я тебя ненавижу.  

Король померк на глазах. Он ссутулился, побледнел и вышел, спотыкаясь, от сестры. Леди Лимарк рванулась за ним в покои и обняла принцессу:  

–Так ему! Заступайся, заступайся за себя…  

–А может быть…- Луиза дрогнул от мысли, что коснулась ее, – я бы тоже могла править?  

На такой успех леди Лимарк и не рассчитывала.  

***  

Леди Лимарк делала вид, что ей противна сама мысль о перевороте, но, уступая мольбам милой Луизы, которой поклялась верно служить, она готова следовать за нею на это душегубительное дело.  

Долго и обстоятельно леди Лимарк отступала, позволяя себя уговорить, а потом поддалась окончательно и заявила:  

–Если делать, то по уму. Если и гореть в аду, то мне. Ты, милая моя Луиза, поддержи меня, а я уж…научу.  

Она тяжело вздохнула, вроде как сердце ей щемило. Но потом… да, определенно не рассчитывала леди Лимарк на такой путь. Конечно, был риск, что король Филипп не отдаст власть, но не пойдет же он – богобоязненный и добрый против сестры? Никогда. Ни за что!  

Совет может. Если будет глуп. Но глупцам и не место в новом мире.  

***  

За три дня до назначенного переворота Луиза слегла с хрипами и жаром. Леди Лимарк металась по-настоящему, надеясь, что детского здоровья принцессе хватит, чтобы за несколько дне «до» победить болезнь и встать на ноги.  

Но час ухудшал час. Вскоре принцесса стала метаться в бреду. Ее рвало кроваво-черной желчью и сердце у леди Лимарк упало: уходила ее мечта о власти.  

Не было смысла выть и жаловаться, молиться богу. Надо было понемногу бежать за пределы королевства, ведь когда принцесса умрет (а она, без сомнения, умрет), леди Лимарк не скрыться от мести того же Совета Приближенных.  

Не помня себя от этого ужаса, поняв, что всякое выздоровление это уже из области невозможного, леди Лимарк выбежала вон из залы, опрометью пронеслась через половину замка, выскочила в кухонную дверь, как какая-то служанка и понеслась к конюшне…  

–Седлайте! – на бегу приказала она.  

***  

Леди Лимарк выехала незамедлительно. Она планировала вернуться в свой дом, забрать немного ценностей и денег, приготовленных еще давно как раз на такой случай и отправиться к морям.  

Но когда карета остановилась на широкой дороге Тракта, когда словно из-под земли появились всадники, окружая карету, леди Лимарк попыталась молиться, но на ум не шло ни одно священное слово.  

Принимая судьбу, леди Лимарк открыла дверцу кареты и вышла, мысленно готовясь ко всему.  

–Надо было бежать раньше, – вместо приветствия промолвил герцог Майран.  

***  

–Знаешь, в чем главная твоя ошибка? – спросил герцог Майран, когда его всадники плотно окружили карету леди Лимарк и она вынужденно снова забралась внутрь. Герцог последовал за нею, теперь они сидели друг против друга, и советница все яснее чувствовала, что спасения из этой ловушки нет.  

–Какая ошибка? – леди Лимарк усмехнулась. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Бедная девочка сейчас…  

–Умерла, – жестко оборвал герцог Майран, – когда ты выскочила на конюшню и потребовала карету.  

–Ох…- леди Лимарк попыталась зарыдать, но герцог перехватил ее запястья, не давая скрыть лицо и спросил:  

–Так ты знаешь, в чем твоя главная ошибка?  

–В том, что не уберегла бедное дитя…о, пусть карает меня небо за мою…  

–Не надо, – попросил герцог, поморщившись, – у тебя фальшиво выходит. Твоя ошибка, самая главная, в том, что ты вдруг решила, что умнее всех. Из ребенка можно воспитать короля, даже из самого добродетельного и честного ребенка можно. И мы займемся этим. Да, мы тянем его каждый в свою сторону, но он не находится ни под чьей властью, а твоя Луиза…  

–О, бедная моя! – запоздало выдохнула леди Лимарк, но герцог только покачал головою:  

–Твоя Луиза была пока только твоей.  

–Что будет? – спросила деловито советница.  

–Для тебя? Ничего. все кончено. Ты умрешь. И это факт неоспоримый.  

–А может быть, можно… – умирать ей не хотелось. Даже сейчас она еще верила в то, что есть какой-то шанс, но надежды ее разрушились после удивления герцога:  

–Слушай, я не пожалел принцессы, чтобы избавить короля от всякой угрозы его власти. Неужели ты думаешь, что я пожалею тебя?