Эрмина

Будить Эрмину так рано мне не хотелось – жаль девочку, пусть она и не родня мне, но сложно все-таки прогнать то немногое человеческое, что живо еще в моей душе и растолкать сонное создание.  

Но рассвет уже пришел, коснулся земли, а это значит, что скоро мы будем как на ладони и надо убираться дальше в лесную чащу, с Тракта, чтобы снизить количество неприятных встреч до минимального значения. Нет, людей бояться уже не стоит, да и в хороший день я спокойно могу подраться на равных с тремя-четырьмя, вооруженными до зубов слугами Церкви Животворящего Креста, а учитывая, что я давно не была в отпуске и хороших дней у меня нет уже давно, то, наверное, и с двенадцатью, но со мной ребенок и я не могу рисковать ею.  

Эрмина, вопреки всему моему ожиданию, встала абсолютно спокойно. Кое-как протерев глаза, она только тихо спросила:  

–А завтракать будем? Есть хочется…  

–Будем, – пообещала я, – только уйдем с Тракта подальше в чащу, через лес выйдем на Мелкую Дорогу и выйдем к какой-нибудь таверне, годится?  

–Годится, – согласилась девочка, серьезно подумав. Как будто бы у нее был выбор. Если она не согласится со мной идти, я заклинанием лишу ее воли и велю следовать за мною шаг в шаг. Но я не настолько радикальна в методах, к тому же, ребенок и без того напуган, хоть и храбрится, так что…  

Надо и мне быть милосерднее.  

***  

На Эрмину – девочку восьми лет, мы вышли случайно. Вернее, она сама появилась в поле нашего зрения. До сих пор точно не знаю, что там случилось, да и не моего ума это дело, но в маленькой деревушке Эрмины случился пожар, а так как дома стояли близко, загорелся и дом девочки. И в то время в доме оставалась младшая сестра Эрмины.  

Именно это происшествие и пробудило в девочке некоторые магические силы. На глазах у изумленных крестьян, Эрмина не только спокойно вошла в огонь, вырвавшись у державших ее людей (что уже так себе задачка для восьмилетней девочки), но и вынесла сестренку совершенно целой и невредимой, ну…как вынесла. Она вылетела с нею со второго этажа своего дома и приземлилась на землю…словно птичка.  

Крестьяне зашептались. Крестьяне испугались, и уже это происшествие достигло Церкви Животворящего Креста, когда вмешался наш Орден. Благо, местный священник, зная, что не следует человеку лезть в магические разборки, написал нам письмо и Орден направил меня, чтобы я забрала девочку из дома и привела до того, как ее попытаются забрать Церковники.  

–Ну почему я-то? – возмущению моему не было предела. Путь был не близкий.  

-Девочка сильна, потенциально опасна для самой себя, а ты по пути ей растолкуешь, – ответили мне и на этом аудиенция, включающая в себя мой слабенький протест, провалилась.  

Уж не знаю, что там мать сказала Эрмине, как она там прощалась, и что ей обещалось, но Эрмина взглянула на меня без слез и кивнула, показывая, что готова идти.  

И мы двинулись обратно в штаб Ордена долгим путем. Эрмина не проронила ни звука, пока могла еще видеть, оборачиваясь, отдаляющуюся родную деревушку, где оставалась ее прежняя жизнь, но когда мы вышли с обозримой местности к опушке леса, робко заговорила со мной:  

–Я туда не вернусь, да?  

Я не удержала вздох. Вернуться-то можно, только вот…будут ли там рады тебя видеть? Я знаю, что многие, пройдя обучение в Ордене или даже у тех же Церковников, возвращаясь, подвергаются изгнанию со стороны близких и встречают лишь страх и презрение в любимых и родных лицах.  

Но это одна из таких вещей, о которых не говорят восьмилетним девочкам с потенциальной магической силой высокого уровня, и я солгала:  

–Почему, можешь и вернуться. Только тебе надо кое-чему научиться.  

–Я постараюсь, – не по-детски серьезно сказала Эрмина и спросила, – а как тебя зовут? Про меня ты знаешь, а я про тебя нет.  

О как! И не боится ведь, в самом деле не боится. Впрочем, для нее, не выходившей ни разу за пределы деревушки, ощущавшей всю жизнь себя не такой как все, это просто приключение.  

–Атенаис, – помедлив, я все-таки назвала свое имя. Черт с ней, пусть доверяет.  

Она кивнула и холодной маленькой ладонью коснулась моей руки. Невольно и я обхватила ее пальцы, чтобы идти вместе, вот так и только потом подумала, как была права, назвав свое имя.  

***  

О том, куда мы идем и зачем Эрмина начала спрашивать к полудню. Долгое время она терпела, пыталась увлечься, разглядывая ветви и сучья деревьев, травинки под ногами, но было видно, что любопытство кружит ей мысли. Наверное, она спросила бы раньше, но мать, должно быть, велела ей молчать и слушать меня.  

И она действительно продержалась еще долго, но все же не выдержала.  

–Люди неодинаковы. Все они имеют некоторые магические данные, но магия может уйти со временем, если ее мало, или укрепиться, если изначально ее было много. Как любой навык, ну, к примеру, чтение или письмо, или лазание по деревьям, магию можно развивать и менять, – я пустилась в объяснения, произнося все те же слова, что произносили мне, когда также вели в Орден, окольными путями, тайными тропами.  

Только я перебивала через слово и спрашивала всякое, вроде: «а как понять, много или мало? », «а можно ли украсть чужую магию? », «а можно ли приобрести ее…»  

Мой путь не был долгим, но моя сопровождающая совершенно от меня устала, а Эрмина внимательно слушала и свои вопросы берегла.  

–Некоторые люди могут развивать свою магию. Таких находим мы и учим, учим, как с этим жить…  

–А, – Эрмина тихо спросила, – а почему Церковь Животворящего Креста делает также?  

–Церковь Животворящего Креста считает всякое магическое проявление высокой силы, будь то маги, ведьмы, вампиры, оборотни или кто еще – отродьем, которое противно Господу. Но так как люди редко могут противостоять таким существам без потерь, то они берут к себе на службу и воспитывают таких вот детей, как ты…  

Эрмина вздрогнула от моих слов и потеснее прижалась ко мне. Краем глаза я увидела, как она тревожно оглядывается по сторонам.  

–Не бойся, – попыталась успокоить я, – вампиры и оборотни нас не трогают, маги и ведьмы тоже, а Церковников…  

–Зачем они берут к себе на службу таких же существ, от которых хотят избавиться? – Эрмина не могла никак взять в толк.  

–Подобное исцеляется подобным, так они считают. Но у них мало сил. Всегда было мало.  

–А зачем те, магические, идут к ним на службу?  

–Многих забирают еще детьми и взращивают в ненависти к нам, объясняя, что магия – это уродство, а вот они – целители, что лечат эту язву. Многих берут в плен. Есть и те, конечно, кто добровольно перебегает, например, совершив непоправимую ошибку или провалившись в наших рядах, в рядах Ордена.  

Очень хорошо помню свое первое дело. Был один перебежчик, я рванулась за ним в Сарматские горы, и едва не упустила, благо, вмешались силы судьбы, и мне удалось настигнуть и уничтожить врага. Заодно, кстати, вынесла оттуда прекрасное знакомство!  

Влад был обладателем редкого магического дара и доводил его до совершенства, опираясь на эксперименты и исследования собственных идей. Он многому научил меня в те дни, а его библиотека доучила остальному. К тому же, его общество было настолько приятным и легким, что легко пролетали незамеченными целые часы в разговорах. Прекрасный знаток истории, музыки и живописи, радушный хозяин и умелый рассказчик – он превращал мою жизнь, омраченную Орденом, во что-то целое. Мы были друзьями, что так редко и почти что запретно в нашем мире.  

Но нет, появились Церковники, которые вмешались в его и в мою жизнь. Не знаю, как у них получилось, подлостью или хитростью, а может быть, и просто неосторожностью Влада воспользовались (говорила я ему, что мотовство и жизнь на широкую ногу бросается в глаза! ), но они убили его.  

И не было у меня больше друга и я сама слегла в лихорадке. Может быть. И не очнулась бы, но противная мне прежде ведьма – Эржебет, скрывавшаяся у нас от преследования своей родины, выхаживала меня, словно родную дочь. Я уж ее и гоняла, и отталкивала и однажды даже в жабу обратила на целых полчаса, а она не отставала, и вскоре мне пришлось встать на ноги, чтобы больше не видеть ее никогда!  

–А что делают в Ордене еще? – спросила Эрмина, вырывая меня из воспоминаний.  

–В Ордене? А…еще. Ну, мы служим магии. Есть те, кто исследует ее, разрабатывая новые яды и противоядия, всякие зелья. Есть те, кто разрабатывает амулеты, чтобы обращать магию и накапливать ее. Есть те, кто эти амулеты заряжает и хранит. Также, нужно следить за потенциальными угрозами и потенциальными носителями магии…дел много, как видишь! Рук не хватает.  

Не хватает. Только причина здесь в том, что магия просто вырождается, продляя жизнь своим носителям и не давая большого количества силы рождающимся носителям. Так что, Эрмина уже как чудо какое-то. Давно у нас не было таких сильных детей!  

А еще причина в том, что Орден разменивает своих слуг как пешек, ничем не лучше, чем Церковь Животворящего Креста. Только понять это можно, когда ты выходишь из молодости, заводишь себе друзей, а потом резко теряешь одного за другим, когда видишь смерти, которых можно было бы и избежать, и вспоминаешь вдруг обучение…  

***  

–Кажется, кто-то едет, – тревожно сообщила Эрмина, оглядываясь на дорогу. За нами никого не было, лошадей я не чувствовала еще долгих два-три мгновения, но вот…дрожь прошла по земле, наша, магическая дрожь.  

Надо же, девчонка-то чувствительная!  

Я схватила ее за руку и без лишних слов утянула в поросль кустарника. Кустарник колючками раздирал одежду, царапал кожу, но именно на этих колючках я и раскинула один из амулетов, заставляющих всех, кто слабее меня по рангу, не заметить в этом кустарнике ничего, и проехать дальше. Конечно, если кто-то сильнее меня, он не обманется, но…  

Но я не последняя в ранге. Я вполне себе сильна!  

Ждать пришлось недолго. Четыре всадника появились на дороге. Облаченные в белые одежды (рыцари добра, чтоб вас! ), они медленно передвигались по Малой Дороге, выглядывая, без сомнений, наш след. Я прижала Эрмину к себе сильнее, почувствовала стук маленького сердца. Быстрый-быстрый…  

Боится, но держит себя в руках. Доверяет. Ох, девочка, ну что же ты!  

Взглянув внимательнее на всадников, я чуть сама же не нарушила свою маскировку, узнав одного из них…  

Есть имена, которые ты знаешь, даже находясь по другую сторону войны. Есть имена, что внушают ужас и ненависть.  

Абрахама я знала. Не знаю, знал ли он обо мне, но к нему у меня был личный счет. За Влада, за моего ближайшего друга, убитого этим лицемерным, отвратительным человеком. Говорили, что Абрахам – маг, который практикует черные мессы наравне с нами, что он продал душу дьяволу и теперь усиленно делает вид, что служит Господу.  

Что из этого правда и есть ли она вообще, не знаю. Мне и неважно. Мне важно то, что этот человек лишил меня другой жизни!  

Они ехали целую вечность, клясться могу, что этот Абрахам, хоть и прикидывался дремавшим в седле, раз или два взглянул на кустарник и один раз даже повернул голову, даром, что под полами его широкой шляпы и нельзя было разглядеть, куда он смотрит, но мне показалось, что он смотрит прямо на меня.  

И только применив некоторую магическую хитрость к своим глазам, я увидела, что он смотрит чуть левее моего плеча.  

Значит, почувствовал след, но не может определить, насколько свеж. Всадники проехали, я слышала, как чуть подальше они ускорили свое движение, видимо, решив, что след старый и мы впереди.  

Хвала небесам! Я отпустила Эрмину. Она мужественно закусила губу, глядя на опустелую дорогу. Без сомнений, она еще не понимала до конца, кого видела и зачем были эти всадники, но уже чувствовала к ним отвращение и ненависть.  

Что ж…в Ордене ей быстро растолкуют до конца все, как надо.  

***  

–Это были они, да? Церковники? – Эрмина спросила не сразу, но я знала, что она спросит.  

–Да. Они кружат здесь рядом. Решили, что мы ушли вперед, но, побродив вдали, вернутся сюда опять. Постепенно будут сужать круг…  

Я осеклась, сообразив, что говорю с ребенком, а не с соратником. Хмыкнула и подвинула к Эрмине поближе чашку с похлебкой. Магия на то и магия, что с голоду не пропадешь. Таверны нам не видать, это ясно. Церковники и здесь, и, вернее всего, на Тракте, будем идти лесами.  

–Скорее бы научиться в Ордене всему! – вдруг выдохнула Эрмина и у меня даже ложка замерла в руках.  

Я ощутила странно и резко, как ноет под левой лопаткой шрам…уже побелевший, конечно, но все еще отзывающийся на возмущение всех магических стихий; как дернулось пробитое когда-то магическим луком колено…  

Эрмина взглянула на меня с испугом:  

–Что?  

–ничего.  

–Ты изменилась в лице, – не отступала вдруг Эрмина, – когда я заговорила про обучение. Что там? Там страшно? Больно?  

Больно – это только слово. Встретившись же с обучением, ты понимаешь, что это даже милое слово, которое не передает весь спектр эмоций и чувств, что прорывают твое сознание и выворачивают.  

Они называют это обучением. Обучение, которое проходят лишь двое или трое из десяти. Остальные умирают в страшных муках. Финальное достижение, как последнее «пройдено» – убийство своего наставника и получение клейма в виде шрама под левой лопаткой.  

Чтобы Церковники знали, кто ты, если ты захочешь сменить сторону. Мы на войне и мы жестоки, но жестокость Церковников стала истоком нашей жестокости, а те в ответ разъярились еще больше, и породило все наше магическое сообщество пропитанный ненавистью, болью и смертью, круг, из которого нет выхода.  

Я давно думала об этом, но боялась сказать даже самой себе, в мыслях, боясь, что буду прочтена.  

О том же говорил мне и Влад, когда я спрашивала, почему он не участвует в борьбе с го-то способностями, но я его тогда не поняла, а потом, после его уже ухода, осознала.  

И я бы носила это в себе дальше, если бы не внезапная фраза Эрмины. Она – невинный ребенок, растерянный из-за своей непохожести и вдруг обретший свое новое предназначение, но не знающий, что там за предназначение впереди.  

Мы несвободны. Заканчивая наше обучение, мы становимся заложниками Ордена, выполняя его задания и неся службу лишь ему в угоду. Мы вступаем в войну, которая была начата до нас и которая продолжится после нас, но мы не хотим думать об этом и не думаем.  

А дни, страшные, холодные и липкие идут. И неподчинение карается подавлением, с той только разницей, что ты среди таких же, как ты. Тебя не презирают, но используют.  

***  

Как мало надо человеку, чтобы, порою, на что-то решиться. Пусть я не человек, но, видимо, во мне еще это человеческое качество не умерло до конца, если я так вдруг легко понимаю, как надо действовать и решаюсь.  

–Тебе не надо идти. там…не все так хорошо, как ты думаешь.  

Эрмина смотрит с обидой. О похлебке она и думать забыла. Кажется, вот-вот расплачется от досады. Это жестоко, говорить, что есть место, где тебя всему научат, а потом. Когда почти пройден уже весь путь, говорить, что все отменяется.  

Но еще более жестоко – вести ее туда. Я знаю, что это предательство и мне несдобровать. Но я попытаюсь солгать, скажу, что девчонка удрала, что она оказалась бойкая и ловкая, а я нет. получу свое наказание, но это хотя бы даст время Эрмине…  

Время на что? Попасться в руки церковников? Люди прогонят ее от себя, да и хватает на Тракте лихих людей. В деревне она уже прокаженная. Всюду ей боль и всюду ей страдание. И я сейчас выбираю, где она будет страдать…  

–Атенаис, я выдержу! –Эрмина обнимает меня за шею робко-робко, я чувствую ее слезы на своей коже. – Ты только не покидай меня. Я буду сильной, я буду стараться, я…  

Она заходится в рыданиях, а я и без того жалею о своих словах. Ей всюду мука, девочка-девочка, ну что же ты? Как же ты, такая маленькая, запуталась-то? Как же сумела стать желанной добычей для двух сторон и настроить против себя людей? Вернись назад – тебя сожгут как ведьму, стоит только заболеть кому-нибудь, стоит пойти в Церковники и там презрение и боль, стоит пойти к нам – несвобода, плен до смерти. Служение до нее же и та же боль.  

–я выдержу, – шепчет Эрмина, задыхаясь от слез, которые уже отступают. А я молчу, и только глажу ее по волосам.  

Выдержит, может быть и выдержит, но изменится навсегда, это точно. Никогда не быть ей прежней. Никогда больше не быть ей ребенком. Еще день-два пути и все прежнее для нее кончено.  

И она в этом даже не виновата!