Чистильщики. Отрывок о живых мертвых

Кем я только не была в этой жизни? Подумать страшно.  

Я была юнгой, портовой крысой, учеником кузнеца, пажом, солдатом, почти стала дворянином…  

Мертвой и, наконец, чистильщиком. Говорят, мы выгораем. Упираемся в осознание безнадежности и бесконечности. Ну как, говорят... Роза говорит. И в её словах есть смысл.  

Если я сдамся сейчас, будет ли моё пребывание внизу менее мучительным чем то, что ждёт меня ещё через 10, 20, 100 лет?  

Что, если я никогда не сдамся? Что, если я буду играть по правилам вечно?  

Если повезет, я дорасту до поста Розы лет через 80.  

Это значит, что ещё 80 лет я буду шататься по планете, собирая по 6-10 душ в день, стирая одежду от крови и зевая на паршивых халтурах за прожиточный минимум. А после меня будут ждать ещё лет 600 аналогичного дерьма. Только собирать придётся по 6-10 мне-подобных в месяц. А после... Есть ли вообще хоть кто-либо, кто дожил до 'после'.  

Смогу ли я? Хочу ли я? Стоит ли оно того? Всё лучше, чем гореть в аду – ведь так? А что, если нет?  

Проблема любого живого человека в том, что ему всегда нужен смысл. Предназначение. То, ради чего жить.  

Черт подери, именно из-за этого мы и идём на сделки. Ради смысла я подписала свой контракт. Чтобы получить его и никогда в нём не сомневаться.  

Ведь это правда счастье – жить в уверенности, что тот или то, ради кого и чего живешь, того стоит.  

До сих пор спорю с с собой, что более гуманно – оставлять нам память об этом счастье, или стереть её?  

Кто знает? Забудь я о нем, может эта потная гонка за место на поверхности казалась бы мне вполне достойным образом жизни.  

А так, она же свой смысл и точит: чтобы жить, мы вынуждены жить отвратительно. Жизнью, которую не стоит проживать.  

Каламбур. Главное слово чистильщика. И даже так, те десять лет того стоили.