Зашел в гости.

Примечание: читателям с рвотно-тошнотными рефлексами, лучше не читать, чтоб психику не травмировать.  

Был у меня дружок, Серёжа Набатов, именно был, сейчас его уже нет, умер он, писал я уже о нем. Пару лет с тех пор прошло и вот решение пришло, рассказать события той встречи, так сказать, посмертной, о нем моей речи.  

История, написанная мной тогда, вызвала отклик в сердцах многих людей моего города, тех кто знал его, самого. После возникшего тогда вопроса – а жив ли вообще наш друг, вдруг, мне захотелось навестить его, самого.  

Позвонил общим друзьям, предложил им «такое», мероприятие вроде простое, но, так бывает, да, не нашёл нужного отклика. Кто на работе, у кого-то семья, эх ма, а у Валеры со здоровьем проблема. Нужно мне это было или нет, не знаю, может думал написать продолжение, а может быть это было – просто доброе побуждение.  

Случилось это зимой, на Старый Новый год, гостил я у мамы, как обычно сходил в спортзал Эдем, потренировался, вышел в хорошем настроении, постоял, подышал свежим воздухом, подумал… идти одному или нет… Ноги сами, не спеша, пошли по ул. Маяковского, к вечному огню, что рядом с его домом.  

По пути зашёл в продуктовый магазин, раньше он Космос был, купил конфет, фруктов, так, что-то по мелочи и подошёл к подъезду. Железная дверь первая преграда, квартиру не помню куда стучать, решил подождать. Минут через пять вышел мужчина, я вошёл, поднимаюсь на 4 этаж, звоню. Дверь открывает девушка, здравствуйте, ей говорю.  

Серёжа Набатов здесь живет? Она отвечает, что таких не знает, только недавно здесь проживает. В голове у меня что-то поломалось, вроде все правильно, этот этаж, ну думаю может выше, поднимаюсь. Звоню. Никто не открывает. Стою в ступоре, с пакетами, хочется развернуться и уйти, как будто нет «пути», не хочет друг встречи.  

Постоял, подумал, звоню в соседнюю дверь и там тишина, дверь не открывается. Нет не уйду, все равно найду, узнаю. По лестнице поднимается вышедший мне на встречу мужчина, окликаю его с 5 этажа и расспрашиваю: не живет ли здесь мужчина, он немного не в себе, живет с мамой много лет уже.  

Да, отвечает мне, есть такой под нами на третьем этаже, пожилой мужчина, дурковатый, нормально так не в себе. Ну слава богу, думаю, живой ещё. Спустился на третий этаж звоню, много раз, а в ответ такая же тишина, дверь не открывается. Начинаю уже злится, ну как же так, встреча ни как не состоится.  

Снова звоню в соседнюю дверь, слышу шаги и спрашиваю: Серёжа Набатов в такой-то квартире живет? Отвечает старенький голос: живет, кто вы и что вам надо от них в старый год? Говорю: старый друг его, дружили давно, решил в гости зайти, гостинцы вот занести. За дверью помолчали, потом сказали: стучите сильней, глухие они. Стучу несколько раз. Немного погодя дверь открывается…  

Дверь открыла Любовь Ивановна, мама Серёжи, в старой, видавшей виды сорочке выпуска советских времён местной трикотажной фабрики. Только отдаленно, я узнал ее молодые, когда-то красивые черты лица, так она постарела. В открытую дверь в нос ударил спертый запах табака и старой квартиры. Кто вы? спросила Любовь Ивановна.  

Объясняю ей, кто я такой-то, что пришёл навестить Серёжу. Она как-то удивленно растерялась, повернулась и сказала в глубь комнаты: Серёжа к тебе пришли. В этот момент было как дежавю, из глубины мозга прошло наложение разговора и ситуации, как 35 лет назад. В проеме появился Сергей, лохматый, давно не стриженный, такой же высокий, мой друг юности.  

Здравствуй Сергей, говорю. Он посмотрел на меня, потом на маму, склонил к ней лицо в лицо и спросил: Кто это? Любовь Ивановна признала меня, вспомнила, отвечает: Серёжа, это твой друг, Саша, он в гости пришёл. Серёжа, снова посмотрел на меня, без какого либо выражения лица и ушёл молча в глубь комнаты. Любовь Ивановна: да вы проходите, проходите.  

В этот момент было ощущение, что лучше не заходить в этот мир прошлого, не касаться его тактильно, просто передать гостинцы и уйти, но ноги сами зашли, захотелось просто побыть с ними, поговорить как когда-то, раньше.... Как только закрылась за мной дверь, запах оказался намного сильней – смесь табака, протухшей еды, грязного туалета и еще всего, не понятно чего, вызывали тошнотворный рефлекс – к горлу подобрался ком. Сдержал дыхание, прошел в зал мимо туалета, боясь до чего нибудь дотронуться – все было давно не мыто и в полном запустении.  

В зале прошел в середину комнаты и разговаривая стал рассматривать интерьер. Он ни сколько не изменился со времен наших посещений Сереги, все тот же разложенный диван, служил спальным местом Любови Ивановны, стол, сервант, книги привезенные из-за границы, телефон с дисковым набором и все под слоем пыли, наверное уже много лет ни чего не мыли.  

Единственными, чистыми, современными предметами были два стула и стол что стоял у стены с ковром. Я разложил гостинцы на нем, Любовь Ивановна присела на стул, Сергей как-то странно стал ходить быстрым шагом по комнате – туда, сюда, подошел ко мне, так же склонился и посмотрел на меня (стало немного не по себе – а то, мало ли что у него на уме), потом наклонился к столу и стал рассматривать гостинцы, взял конфетку в руку, понюхал и положил обратно.  

Любовь Ивановна говорит, что он не ест сладкое, только курит много – по пачке в день. Сережа подошел к маме, склонился к ней, показал пальцами как курят сигареты и сказал: Дай, дай. Любовь Ивановна откуда-то из под сорочки, достала мятую пачку, вынула одну сигарету и дала ему. Серега ушел в свою комнату. В комнате стало жарко в пуховике, решил снять и повесил на единственный чистый стул, предварительно пыль сдул.  

Мозг ни как не может сконцентрироваться на разговоре с Любовью Ивановной, она спрашивает как я, что привело меня к ним, где работаю, где живу? Отвечаю, что иногда пишу, писал про Сережу, вот пришел навестить его, как бы там ни было, сам по сторонам смотрю – жизнь в этой квартире остановилась много лет назад, констатирую.  

Заглянул в комнату Сережи, он уже докурил и вышел в зал, в комнате у него хаос и беспорядок. Кровать на которой и мне приходилось спать, выглядела устрашающе – матрас под слоем грязи, белья нет, в углу стоит отхожее ведро, стена вся изгажена фекалиями. До меня начинает доходить откуда этот запах, запах табака и второго компонента.  

Наконец-то я немного отошел от увиденного шока, нос принюхался и мы стали разговаривать. Ответив на все ее вопросы, задал свой, что интересовал нас – так что же случилось с Сережей, почему он так изменился, тогда. Любовь Ивановна была откровенна в этот момент, не знаю, может она почувствовала искренность во мне, или больше не хотела держать в себе...  

Это все наследственность, папа Сережи был психически больным человеком. Замуж вышла по молодости, он был красивым мужчиной, полюбила. Проблемы начались когда мы переехали в Польшу, начались скандалы, он стал бить меня. Сережа был маленький, но все видел и в такие моменты плача умолял: Папа только маму не бей, пожалуйста.  

Когда сюда приехали я развелась с ним, потом уже узнала какая у мужа была семья. Она была вся ненормальная – его бабушка сошла с ума, двоюродная сестра "утопилася", племянница была не в себе и сам он в конечном итоге повесился. Но самым ужасным было то, что он жил со своей матерью, когда мы еще жили вместе и он мне сам об этом сказал.  

(здесь я сделаю отступление, чтобы не стало для всех удивлением, а может ли такое быть вообще, ведь Балабанов, что снимал такое, умер уже, но и в моем рассказе "Культура", точно такая же была история – за стеной нашей квартиры 35 летний сын жил со своей матерью и ко всему прочему она рожала от него детей, детей которых она закапывала в своем сарае, а останки их нашли, только когда те сараи снесли)  

Пробыл я в гостях минут двадцать по времени, а в голове как будто прожил их жизнь в тяжелом бремени. В дверь позвонили – пришла соцзащита, еду принесла и сигареты. Любовь Ивановна еще просила, взять шефство над Сережей, когда ее не станет, родных то нет, она и квартиру на того подпишет и деньги какие есть, только бы Сережа жил сколько ему отведено, но, дальше разговора это все не пошло.  

Простился с ней, рукой махнул Сереже, о Боже, он так и не вспомнил меня, да, как все было хорошо давно, но, как же все сейчас иллюзорно. Вышел на улицу, встал у подъезда, к горлу ком подпер, на глаза слезы – все развенчаны мои грезы. Их жизнь закончена, все утрачено, а мы будем жить – за все заплачено.  

Домой к маме пошел пешком, образ лохматого Сережи и Любови Ивановны в сорочке перед глазами стояли, их жизнь прошлая и настоящая, все смешалось, как печально она состоялось. Дома молча, разговаривать не хотелось, прошёл на балкон, снял и повесил пуховик и одежду – проветриваться, сам пошёл мыться, чтобы как-то убрать этот въевшийся запах с себя. Пуховик потом пахнул ещё дня два, пришлось по приезду сдать в химчистку тогда.  

Вот такая была моя встреча с прошлым, возможно и не было смысла возвращаться к нему, самому, но, как бы там ни было, понимаю: зачем печалится, это наша жизнь, нет смысла «жалиться». Умерла Любовь Ивановна на следующий год, следом за ней и Серёжа, вот. Ни кто не захотел за ним ухаживать, его как-то жизнь налаживать, поэтому и деньги и квартира осталась и все их добро государству досталось.  

30. 07. 2021 Люблино