смс

Снайпер.  

" Ты никогда не узнаешь, какая пуля тебя убьёт. Ведь на пулях не пишут имена"  

Пабло Эскабар.  

Глава 1  

Чем пахнет дорога? Наверное, встречей.  

Песней, эхом и звуком сирены вдали.  

И маршрут к сердцу может быть бесконечен,  

Если не слышишь зов и призыв впереди.  

Она ехала к нему. За окном маршрутки мелькали деревья и кусты, блистали небольшие реки и озера, станции сменяли одна другую. Сероглазка уже потеряла этим станциям и их названиям счёт.  

Рейчел ехала к нему, к своему Художнику. Так девушка его называла. Почему? Он был для неё мастером слова. Сероглазка давно была знакома с его книгами. Для неё Художник был любимым современным писателем. Каждую новую его книгу она покупала и с упоением читала, до того времени, пока не прозвучал для неё её первый выстрел.  

Художник был ещё и хорошим фотографом – ведь говорят, талантливый человек талантлив во всём. Его работы являлись украшением любой выставки. Люди приходили на эти бьеннале и наслаждались его работами. Особенно Художнику удавались чёрно-белые фото. На эти фотографии Сероглазка могла смотреть часами! Девушка представляла себя то в таинственном лесу, то на солнечных полянах, где ей так хотелось побывать. В лесу бродят загадочные тени. На ветках деревьев и кустов сидят сказочные и застывшие в одном мгновении птицы. Рейчел видела там небо, которое притаилось и ожидало какого-то непонятного действия. Небо молчало и чего-то боялось. А тучи – на них Сероглазка хотела летать, даже без крыльев, и ничего не бояться!  

Рассказы в его книгах девушка заучивала наизусть. Сероглазку всегда впечатляло мастерство Художника в правдивом описании подлинных чувств и эмоций, в его удивительном видении мира, в котором он жил или в котором хотел побывать. Девушку всегда поражала открытость и глубина этого большого мира, в который хотелось, как в море, окунуться с головой и остаться там навсегда. Это притягивало Рейчел, как магнитом, это описание его реальности, в которую ей так отчаянно хотелось попасть!  

Она ехала к нему. Провожая глазами выходящих из маршрутки людей, Сероглазка представляла себе встречу с Художником. Вот она, подхватив свой чемодан, ступает на ступеньку автобуса, вот она встречаются с ним глазами. Сероглазка окунается в голубые озёра его всегда печальных глаз, и он улыбается, улыбается ей, даже глазами!  

В прошлую их встречу, Художник, по своему обыкновению, шутил и смеялся, но смеялись лишь его губы, глаза оставались безотрадными и тоскливыми. Но на этот раз всё будет по-другому – так об этом мечтала Сероглазка.  

Одни пассажиры заходили в маршрутку, другие выходили, радостно приветствовали встречающих их близких и родных людей. Люди крепко обнимались – ведь сколько было честности в этих объятьях – ожидания, восторга, торжества и умиления! Встречают всегда только любимых, ведь правда?  

А Сероглазка всё предавалась мечтам.  

В своих смелых видениях она видела, как он варит для неё кофе. В турке, как положено по всем неписанным законам. Она даже носом уловила аромат жаренных зёрен. Вот он ножницами разрезает вакуумную упаковку кофе Lavazza. Художник опускает мельхиоровую ложечку в пачку с кофе и добавляет его в турку. Тёмные пузырьки поднимаются до краёв посудины. Марк убирает турку с огня и наливает кофе в кружки. Таинственный и всегда почти волшебный момент!  

Они пьют кофе и молча смотрят друг другу в глаза…..  

Рейчел ждала этого момента и немного побаивалась.  

Пейзажи за окном всё менялись и менялись, а маршрутка всё ехала и ехала.  

Закончилась такая дорогая её сердцу степь. За окном начали показываться небольшие озёра и леса, но автобус всё не останавливался. Городская местность сменила сельскую.  

– Что-то сегодня как-то по-особенному болит и ноет плечо – слегка постанывая, сказала про себя Сероглазка, и, закрыв глаза, представила себе ещё не зарубцевавшийся шрам, который находился у неё под белым свитером на левом плече. Рубец был ещё совсем свежий.  

Девушка вдруг отчётливо вспомнила, как что-то больно укусило её в тот день. Дотронувшись рукой к ране, она увидела капли крови, которых становилось всё больше и больше. Потом в её глазах потух свет…….  

Сероглазка, незаметно для себя, заснула. Маршрутка заботливо укачала её, словно дитя в колыбели, и подарила девушке такой желанный для неё сон.  

Ей снилась их та, первая встреча с Художником.  

Он зашёл в их штаб ещё с несколькими военными, которые были в камуфляже.  

Она сразу узнала его. Среднего роста, волосы русые. Его фото она часто встречала в газетах и журналах.  

Художник внимательно смотрел на неё. Сероглазка заметила, как он вздрогнул при её появлении, да и она сама тоже вдруг покраснела, как девчонка, чего она за собой никогда раньше такого не замечала.  

Война научила Сероглазку не только быстрой реакции на возможные изменения её привычного ритма жизни, война выпалила её душу изнутри, развеяла её прошлые воспоминания и обиды. Война очистила её сосуды былой злобы и досады, она научила её молниеносно принимать решения, отвечать своими действиями не только за себя, но и за других. Теперь она была в ответе за своих товарищей.  

Впрочем, Сероглазка никогда не отличалась смирением и покладистым характером – девушка досаждала родителям с самого раннего детства своим своенравным нравом и упрямством. Она на спор могла сделать, что угодно. Однажды, поспорив с подругами, девушка ногой закрыла форточку на первом этаже соседнего дома. Потом Сероглазка скрывалась от тёти Зины, которая наблюдала эту глупую проделку наглой девчонки со своего боевого поста. Конечно же, пожилая женщина всё рассказала об этом её маме. Да, досталось Сероглазке в тот вечер! Родители даже грозились отдать её в интернат, заставив на завтра сложить в сумку все свои вещи и игрушки.  

Когда девушка стала постарше, ревнивые девчонки не раз били окна в их квартире, а Сероглазка всё равно уводила их кавалеров. Наигравшись, как кот с мышкой, она бросала парней. После расставания она гордо говорила обиженной девушке:  

– Можешь забирать его себе – ничего особенного. Сопливый ещё, да и целоваться толком не умеет.  

Только один раз ей стало по-настоящему больно.  

Это было тогда, когда она застала своего мужа в постели с какой-то женщиной.  

Сероглазка крепко сжала кулаки. Показались капельки крови – это ногти поранили нежную кожу на её ладошках.  

– Пошёл вон – сдавленно сказала она мужу, с силой сглотнув подступивший к горлу комок.  

Встретились она с мужем первый раз после этого события только в загсе, когда Сероглазка подавала документы на развод. Через три месяца их развели.  

– Прощай. Единственное, что попрошу у тебя – не попадайся мне больше на глаза – сказала она ему, выходя из душного кабинета, где соединяли и навек разъединяли любящие и ненавидящие сердца.  

Рейчел работала обычной медсестрой в городской поликлинике. С детства увлекалась стрельбой. А ещё очень нравилось девушке сочинять стихи, которых за двадцать восемь лет жизни накопилось у неё немало.  

– Моя мазня – так она называла свои произведения. Их частенько печатали в местной газете к большому удовольствию девушки, но, как и каждому автору, ей хотелось большего – издать книгу со своими стихотворениями.  

После окончания школы и колледжа, Рейчел прошла обучение в военно-спортивной школе по классу стрельбы – снайперские винтовки. Девушка ещё со школы любила стрелять по мишеням. Но как-то это её мастерство не нашло места в обычной жизни, зато теперь оно ей здорово пригодилось.  

Как же попала столь юное создание в мир, в котором слышны взрывы, где смерть человека является лишь единицей в хронике потерь, произошедших за день?  

С начала нападения Мордора на её страну, Рейчел, как военнообязанную, вызвали в военкомат, где и предложили работу в военном госпитале медсестрой, который располагался неподалёку от её небольшого города. Но Сероглазка была упорной, упрямой и амбициозной.  

– Хочу быть снайпером и, обязательно на передовой – смело сказала она военкому, после чего заключила двухгодичный контракт и закончила школу по подготовке снайперов.  

Двадцати восьмилетняя молодая женщина почти полтора года жила теперь в мужском военном коллективе.  

К своей новой работе Рейчел уже помаленьку привыкла. Девушке было забавно наблюдать, как «объект», за которым она с напарником охотилась часами, тихо опускался на землю, сражённый её удачно выпущенной из ствола пулей. Так и ничего не понимая, он умирал быстро – Рейчел не любила, когда её жертва осознавала момент своей смерти и беспомощно билась в конвульсиях. Рейчел старалась не дать своей жертве возможности долго мучиться перед смертью, но война – это война, и здесь уж не до сантиментов. Противник – это враг, его нужно уничтожить – девушка это отчётливо понимала.  

Коллектив на передовой в большинстве своём состоял из мужчин.  

Сероглазка никого из мужчин близко к себе не подпускала – уж очень разуверилась она в порядочности некоторых субъектов. Даже тех товарищей по оружию, с которыми она работала в паре, держала на расстоянии, решив, что война – не место для романов.  

Но все её неписанные правила сгорели дотла, когда Рейчел увидела его – тридцатипятилетнего Художника, которого она разглядела там, у окна просторной казённой комнаты.  

Но больше всего Сероглазке запомнились два безбрежных океана, два глубоких голубых озёра глаз, в которых было столько грусти и разочарований, что она даже испугалась. Это были его глаза, глаза, куда можно бесконечно смотреться и всматриваться, и тонуть, и выплывать из них, чтобы затем снова возвратиться. В них можно было не просто утонуть, в них хотелось навеки поселиться со всеми своими мечтами и желаниями.  

Голова Художника была забинтована, и Сероглазка знала, почему. Это её работа, и от этого у девушки потемнело в глазах и стало невыносимо душно.  

После обычных приветствий, не понимая как, Рейчел очутилась объятьях Марка и это она сделала шаг к нему на встречу!  

– Что это со мной? – подумала Сероглазка, крепко обнимая предел своих грёз, теперь такого реального человека.  

От Художника так приятно пахло мужским парфюмом, ноты которого так правдоподобно передавали запах скошенной травы и запах только что спиленного дерева, и от этого аромата девушка просто сходила с ума! Сероглазке захотелось не отпускать Марка, никогда не отпускать! И обнимать его, пылко обнимать, дотрагиваясь своей щекой к его щеке, носом ощущая аромат его тела и не убирать рук с его шеи, а ещё крепче прижимать его к себе.  

Глава 2  

Марк ехал в штаб Сероглазки, чтобы увидеть снайпера, который сделал «ошибку» в выборе объекта. Ему, как военному журналисту, разрешили познакомиться с ним. Будучи от природы любопытным и пытливым, он по крупицам собирал любую интересную для него информацию, чтобы потом, воссоздать своё видение и понимание происходящего.  

Мужчина за свои тридцать пять лет много достиг. В своих книгах, он очень хорошо мог описывать человеческие судьбы, и без стеснения мог признаться в том, что научился хорошо разбираться в людях, в их мотивах, и, как следствие, в их поступках. А сейчас, в разгар войны, по заданию редакции, он писал статьи и очерки о людях, которые взяли в руки оружие. Заголовки и статьи в газете его глазами передавали его настроение, глубину и полноту информации, которую он скрупулёзно собирал, нанизывая свои слова на леску, словно драгоценные жемчужины.  

Три года назад погибла в автокатастрофе его любимая жена, Лиззи, с которой они вместе работали в издательстве. Она была его корректором. Каждый раз вспоминая о ней, картины пережитого болью отзывались в его сердце, и он бежал от этих воспоминаний, предполагая, что, если он будет всецело принадлежать работе, то боль может утихнуть навсегда. Но это было не так. Уже не было невыносимо больно, словно тебе воткнули нож в сердце. Сердце болело, но уже не так остро, до дрожи в коленях. Боль со времени притупилась, и на сердце уже образовался нежный рубец, при прикосновении к которому, кровотечение могло повторится опять и снова.  

Художник вынес все вещи жены в гараж, чтобы они не попадались ему на глаза. Так и лежали вещи в картонных ящиках и ожидали своей конечной дислокации.  

Марк теперь остался вдвоём с дочерью, которой было на сегодняшний момент семь лет. С ними жила няня, женщина пятидесяти лет, которая присматривала не только за ребёнком, она ещё вела нехитрое хозяйство, убирала в доме и готовила еду. Но Марк дома только завтракал – он пил очень крепкий кофе, в который часто падали его слёзы. Но об этом никто не должен знать – мужчины не любят признаваться даже сами себе в своих слабостях.  

После трагедии, Марк не садился за руль своего автомобиля, который одиноко стоял теперь в гараже ожидая, когда его хозяин обратит на него своё внимание.  

Художник никогда не расставался со своим фотоаппаратом, не поверите, он даже спал с ним, положив его возле подушки.  

Сейчас Марк смотрел на Рейчел с удивлением – и эта симпатичная девушка, что так крепко схватила его за шею своими длинными тонкими пальчиками, на подушечках которых он отчётливо ощутил её твёрдые мозоли, она убивает людей каждый день?  

Это нежная и милая девушка – снайпер?  

Удивлению Марка не было предела. Он предполагал увидеть перед собой бородатого мужчину, с простуженным голосом и большими руками, покрытыми черными волосами – но не это создание, во всех смыслах воздушное и трепетное. Ему даже захотелось, чтобы эти объятья не прекращались.  

Взяв себя в руки, чтобы не выдать своего волнения, он сказал:  

– Здравствуйте! Меня зовут Марк.  

– Доброе утро! А я – Рейчел и я вас знаю. Вы мой кумир. Я просто зачитываюсь вашими произведениями. Особенно мне нравиться один ваш рассказ – «Все мы призраки в этом мире». У меня такое впечатление, что вы озвучили мои мысли в этом рассказе. Я будто себя увидела, но с другой стороны, где я другая, не прикрытая маской, что ли. Открытая и ранимая, трепетная и очень чувствительная.  

Рейчел всё говорила и говорила. Она боялась остановится. Девушка опасалась последующего разговора.  

– Приятно познакомиться – ответил Марк – так это вы в меня стреляли?  

– Да, это была я – ответила побледневшая Рейчел – такой казус произошёл со мной впервые. Мне очень жаль. Но, не смотря ни на что, вы живы, чему я очень рада.  

– Не буду же я ему рассказывать, что я его узнала, когда держала его на прицеле, но было поздно – пуля вылетела со ствола, и остановить её уже было невозможно. Я подумала, что он воюет на стороне врага, и от этой мысли мне было невыносимо больно – решила девушка, но в слух произнесла:  

– Пойдёмте со мной, я сделаю вам перевязку, не бойтесь, я ещё по совместительству медсестра.  

В медпункте Рейчел сделала Марку перевязку. Пуля задела щеку. Руки Рейчел слегка подрагивали, бинт её не слушался и всё время норовил выскочить из рук. Салфетки одна за другой падали на пол.  

Руки Рейчел в медицинских перчатках были горячие. Через латекс Марк отчётливо ощутил тепло её рук. Ему понравились её нежные и быстрые прикосновения. Художник закрыл глаза и ему захотелось, чтобы эти мгновения не заканчивались никогда. Он видел волнение девушки, да и сам он чувствовал себя не в своей тарелке. Это новое для него состояние ему очень понравилось, хотя Марк не находил для него подходящего объяснения. Интересно, почему он так реагирует?  

После проведения процедуры, Рейчел пригласила неожиданного для себя гостя в свою комнату, а нужно заметить, сюда девушка ни под каким предлогом никого не пускала. Исключений не было даже для медсестёр, которые часто напрашивались к ней в гости посплетничать.  

– Сегодня у меня выходной – заметила Рейчел и внимательно посмотрела на своего пациента – если хотите, можем устроить небольшой пикничок и испечь картошку на костре. Вы любите печёную картошку? – спросила девушка.  

Сказать, что Марк обрадовался, это не сказать ничего. Впервые за эти три года без жены ему захотелось общения с женщиной, впервые за эти несколько лет он почувствовал, как остро нуждается в любви и заботе и как он хочет крепко обнять эту девочку, посадить её к себе на колени и баюкать, вдыхая носом аромат её кожи.  

– Конечно, очень уважаю картофель в любом виде. Особенно не равнодушен к драникам – ответил Художник – спасибо большое за приглашение. С меня – коньяк, он у меня во фляге, уж не побрезгуйте. Есть ещё и шоколад, черный. Вы любите шоколад?  

– Конечно люблю. Как все женщины, я сластёна. У меня есть консервы, мясные и рыбные. Мы их разогреем прямо в банках на костре и, наконец – то познакомимся поближе. Я никогда даже подумать не могла, что мы можем когда-нибудь встретиться, и уж не могла себе представить, что буду в вас стрелять – девушка всё говорила и говорила. Поток слов, который она так долго сдерживала, скользил с её уст. Она всё говорила и говорила, а Художник слушал её, не перебивая, и не понимал – почему они не встретились раньше? Ещё до этого выстрела?  

Потом они сидели у костра. Картофель, запечённый в фольге, показался молодым людям деликатесным и изысканным блюдом, а солдатские консервы вообще были на голову выше всего ассортимента, который предлагали дорогие рестораны – в этом признался Художник Сероглазке.  

Да, это он и назвал девушку Сероглазкой, в глазах которой Марк рассмотрел не только васильковое поле, цикорий, и клевер, но и ветер, который гуляет по степи, и колосья пшеницы на бескрайнем поле, и яркие звёзды, которые может увидеть лишь только тот, который умеет по-настоящему любить.  

Может, причиной тому было это прекрасное небо, и маки, разбросанные по полю, и густа сочная трава, в которой они лежали, соприкасаясь головами?  

У Марка и Рейчел сложилось такое впечатление, что не было никакой войны, не было смертей, изуродованных судеб, осиротевших детей и овдовевших жён, которые на все голоса проклинают войну, а были на земле только они двое. Только для них был этот настоящий и щедрый пир – торжество единения мыслей, разговоров, и, возможно, соединение их двух жизней в одну.  

Марк вообще забыл, что он здесь делает, а Сероглазка на недолгое время рассталась со своей верной подругой – снайперской винтовкой. Подруга у девушки была так себе, основательная дама, весом в шестнадцать килограммов, и эта женщина не только оставила на плече Рейчел отметину. Винтовка изменила жизнь Рейчел, навсегда перевернув все представления девушки о добре и зле.  

– Где ты была раньше? – проводя своей рукой по мозолистым пальчикам Рейчел, тихо спрашивал Марк, шепча ей на ухо, тихо-тихо, как будто он боялся, что их разговор могут подслушать небо, васильки и звёзды.  

– Я тебя ждала, очень долго ждала – ответила девушка, закрывая глаза.  

Они долго разговаривали. Перебивая друг друга, Марк и Рейчел читали стихи, договаривая строчки друг за друга. У них были одни любимые поэты и писатели на двоих, жизненные принципы и приоритеты были тождественны. Было даже забавно, неужели такое бывает?  

Марк покрывал поцелуями тонкие пальчики девушки. Он целовал её плечики, шею и ушко, пока не позволил себе прикоснуться к её губам.  

Поцелуи были сначала осторожными, а затем эти жаркие и пылкие поцелуи превратились в не прекращаемый водопад, льющийся сверху вниз воды, которая всё сметает на своём пути.  

Что было потом? Об этом спросите у ветра – он может вам рассказать об обрывках фраз, которые он разносит по степи. Ветер приближался к Марку и Рейчел очень близко – он теребил их волосы и прикасался к мыслям, которые он мог читать. Но ветер не расскажет вам – он всегда предельно честен с влюблёнными и не выдаёт чужие секреты. Можно поинтересоваться у маков, которые растут на обочине дороги, но и они не обладают излишней болтливостью. Вечером маки закрывают свои коробочки и зажмуривают свои глаза, пряча от людских глаз свои пушистые ресницы. Полюбопытствуйте у зелёной травы, которая служит пушистым одеялом всем тем, кто коротает ночь в степи. Но и в этом случае вы не дождётесь нужных вам комментариев.  

Возможно, эти тайны вам поведают ночные птицы. Они ведь могут подслушивать все разговоры? Но и здесь вам не улыбнётся случай – вряд ли вы знаете язык пернатых.  

А может, если вам повезёт, вы можете потревожить обгоревшие угли костра, который разводили эти отчаянные? Может там, на пепелище, всё вам станет ясным и понятным?  

Вы можете спросить у степи и узнать, как объединённые одними желаниями нежно шептали имена друг друга на ухо? Как они обнимались, как сплетались их руки, как они закрывали глаза?  

Но лучше всего картину происходящего знают звёзды, ведь они единственные, которые смотрят на нас, сверху вниз, но и они безмолвны. Они не осуждают и не оправдывают порывы человеческой души. Звёзды абсолютно нейтральны, и они просто очаровательны!  

Затем Марк и Рейчел пили кофе, которое предусмотрительно взяли с собой в термосе. Влюблённые пили кофе из одной кружки, добавляя в него коньяк. Закусывали чёрным горьким шоколадом и это лакомство казалось им невероятно вкусным и сладким. Может, виной всему были их сахарные и мармеладные поцелуи, которые усиливали крепость, пикантность и остроту всему, к чему они прикасались?  

Глава 3  

Рейчел всё ехала и ехала к Марку. Её дальняя дорога со многими пересадками ещё не подошла к концу.  

Прошло примерно семь месяцев после их первой встрече с Художником.  

– Я тебя обязательно найду – сказал ей тогда Марк, поправляя ремешок часов CASIO.  

И Рейчел ему поверила, проведя пальцем по корпусу часов, разглядывая картинку земного шара.  

– Мне осталось ещё по контракту отработать шесть месяцев, и я буду свободна – проговорила она тогда.  

– Время пройдёт очень быстро. Я тебя обязательно найду – сказал ей Марк, ни секунды не сомневаясь, что так и будет.  

Потом они долго сидели у потухшего костра и молчали.  

– Сероглазка! После всего этого кошмара ты приедешь ко мне. Мы с тобой опять будем пить кофе, но на этот раз с кардамоном. Я сам тебе его приготовлю, и, надеюсь, он будет без слёз – улыбаясь мечтал Марк.  

– Мне ещё никто не варил кофе, кроме мамы, конечно – ответила Сероглазка и закрыла глаза.  

Теперь девушка начала отсчёт дням, когда она сможет увидеть Художника, хотя ещё совсем недавно, она даже и думать об этом не могла.  

Садясь в машину, Марк осторожно обнял Рейчел и сказал:  

– До встречи, дорогая! Я буду тебе писать, и ты мне пиши.  

Сероглазка запомнила, как автомобиль, оставив за собой шлейф из степной пыли, скрылся за поворотом.  

Потом была работа, много работы. Рейчел трудилась на автомате – ей уже не доставляло удовольствия, наблюдать, как поверженный её пулей противник падал на землю – девушка лишь лихорадочно считала дни до своего увольнения.  

Нежные послания от Марка девушка заучивала наизусть. Когда ей было особенно грустно, она в голове прокручивала полюбившиеся ей строчки.  

– Здравствуй, милая моя Сероглазка! – писал ей Художник.  

– Опять прошёл один день без тебя. Как ты там, моя дорогая девочка! Молюсь за тебя, чтобы у тебя всё было хорошо. Жду тебя с нетерпением. Будь очень внимательна и осторожна. Знай, ты для меня очень много значишь. Не люблю сотрясать словами воздух. Одно лишь скажу – береги себя.  

Сейчас, сидя в маршрутке, Рейчел всё вспоминала их последнюю встречу с Марком, их разговор, их взгляды и обещания, их общие мысли и надежды.  

Вот Марк разводит костёр, подбрасывает в него сухие ветки, а Рейчел наблюдает за всеми его движениями, стараясь запомнить до мельчайших подробностей тот удивительный вечер.  

Серебряную зажигалку Марка, которую девушка нашла на следующий день в траве, она часто любит рассматривать. Эта вычурная классическая вещица, которая является лицом коллекции фирмы ZIPPO, теперь по душе и Рейчел. Корпус зажигалки выполнен из чистого стерлингового серебра. Рейчел любит проводить пальцами по полированной поверхности, на которой нанесена персональная гравировка – имя Марк.  

Девушке казалось, что метал ещё до сих пор хранит тепло рук человека, который сумел перевернуть её внутренний мир с головы до ног.  

С зажигалкой, с тех пор, как она оказалась у неё в руках, девушка ещё не расставалась. Она была с Рейчел, когда она лежала в госпитале после ранения. Эта милая её сердцу вещица и сейчас с ней.  

Рейчел не думала о том, что и в неё может попасть пуля. После встречи с Художником, девушка считала, что она не уязвима. Но для пули не имеет значения, любишь ты или нет, есть ли у тебя семья, или ты одинок, заплачет ли кто-нибудь у твоей могилы, принесёт ли кто-то сюда цветы. Для пули нет ни национальности, ни рода, ни племени, ни границы, ни чёткого указателя, кого можно убивать, а кого нельзя.  

Работая в одной упряжке со своим напарником, Рейчел не подозревала, что сейчас и она является чей-то добычей. За её голову уже выставлена цена и снайпер ждёт удобного случая, чтобы нажать на спусковой крючок.  

В госпитале Рейчел провалялась больше месяца.  

Запах дезинфицирующих средств теперь будет преследовать её, казалось, всю жизнь.  

Череда раненных контрактников, контуженных, без рук и без ног, их стоны, крики и последние слова – этот кошмар, как считала Сероглазка, не закончится никогда.  

А сейчас она всё ехала и ехала.  

Несколько раз она чуть было не сбегала из маршрутки, пытаясь на промежуточных станциях купить себе обратный билет на маршрутку, который увезёт её обратно домой. Рейчел боялась разочароваться. Она боялась своих чувств и желаний. Уж очень много было поставлено ею на карту.  

– Только бы он меня встретил – думала девушка – взглянув бы ему всего лишь один раз в глаза, я бы поняла, что нужна ли я ему, или нет. Всего лишь предстоит немного подождать.  

Маршрутка остановилась на предпоследней станции следования.  

Глава 4  

Художник перебирал книги своей библиотеки. «Художник» — так называли его друзья. В этом слове было слегка ироничное отношение к нему, к его занятиям, к его манере рассказывать и играть словами. Да, ироничное. Он сам так же относился к себе.  

Впрочем, его ирония была мягкой и доброжелательной, как к себе, так и другим.  

Провел рукой по корешкам. Почувствовал их присутствие, характер и настроение. Он всегда это чувствовал. Они же его друзья. Часто единственные.  

Книги-светлячки — эти слова даже сами по себе греют и освещают. Да, есть книги, которые создают уют, с ними комфортнее и надежнее, и которые хочется перечитывать — как будто возвращаешься в дом, где тебя всегда ждут и всегда тебе рады. Он пробовал выделить лучшие книги и не смог. Это как назвать кого-то другом, а кого-то и забыть… Они могут обидеться. Все они светят своим собственным огоньком, цветом и оттенком. И каждая из них приходит в ту минуту, когда наиболее нужна, и даёт то, что является для тебя поддержкой, помощью, советом в каждую тревожную минуту. А некоторые приходят молча. Просто для того, чтобы тихонько посидеть с тобой в кресле у камина. Ты просто подержишь ее руках, ласково обнимешь, и потом аккуратно поставишь на полку…  

Он с ними по вечером разговаривает и прислушивается к их мнению. Он хорошо изучил их позицию и вызывал их на спор или дискуссию. Он и с собой был не в ладах. Разлом собственного я или вечные и постоянные сомнения и колебания.  

А вот еще. Он снял с полки и открыл предисловие:  

Эта книга может разрушить всё в твоём мозгу. Всё сдвинется и никогда не вернется на место. Все твои представление о себе самом и о твоем мире перестанут существовать. Их не будет совсем. А когда ты опять начнешь их собирать и попытаешься поставить на место, то у тебя не получится. Ты попробуешь заново создать себя и свой мир. Но сможешь ли это сделать снова? Ведь ты столько времени и сил потратил на создание того, что только что рухнуло… И спать ты тоже перестанешь… Так подумай, стоит ли читать эту книгу? Слишком большой риск…  

Эту книгу он написал о тех, днях которые они провели вместе. Она эту книгу еще не читала… Но нет же. Они читали ее вместе. И писали вместе. А это всего лишь бледная копия того, что было на самом деле… Но не слишком ли много времени прошло с тех пор, как это все было, и она, наконец, решилась приехать к нему?  

Здесь на полке стояла особая шкатулка. Маленькая, но очень ценная. Немного поколебавшись, он открыл ее и достал оттуда пулю. Вид у нее был, конечно, не очень приглядный — прошла свой нелегкий путь в канале ствола снайперской винтовки, и затем дерево, откуда специально для него извлекли ему боевые трудяги. Но больше всего ей, конечно, досталось, когда она прошлась по его щеке. Так ей, или щеке?..  

Зажав пулю в кулаке, он подошел к окну и внимательно туда вгляделся, словно пытался разглядеть стрелка, который выпустил эту пулю.  

На землю уже спустились сумерки. Самая тяжелая пора — трещина между мирами. Из этой трещины выползает вся нечисть, которая только есть и отправляется на промысел. Яркий солнечный день — это время для решения всех вопросов и заключения договоров с богами утренней зари и могучего солнца. Ночь — защитница, помощник и покровитель. Страж и оберег всех влюбленных и поэтов… Но сумерки…  

Художник задернул гардины и шторы, подошел к зеркалу. Темный шрам пересекал его правую щеку. Марк прижал к лицу руку и зажмурил глаза. Он никогда не забудет этот день…  

…И когда он отправлялся в район боевых действий, он почти не надеялся, что ему удастся получить разрешение от властей Мордора или их сателлитов Ваканды… Но он получил. Не это ли был знак судьбы, которые мы часто встречаем на своем пути?  

Не все «достопримечательности» ему удалось увидеть, которые он хотел. Часто он натыкался на ствол, уставленный ему в живот. Не писанное правило гласит: никогда не держать палец не курке, пока в этом нет острой необходимости. Но, похоже, здесь правил нет…  

Было несколько случаев, когда и журналистское удостоверение его едва спасало. А фотоаппарат у него сразу отобрали. Если положить на чашу весов жизнь, то это совсем ничего не стоит. А глаза его сохранили такие кадры, которые не забыть никогда.  

Разбитый вдребезги танк. Рассыпан мусор. Куски тетрадей, ручки, пластиковые бутылки, тряпье, которое когда-то было одеждой, перчатки, шлемы, вещевые мешки, куски и обломки металла, какие-то обрывки документов и… Здесь же лежат три танкиста. Чьи-то заботливые руки вытащили их и положили здесь. Рядом. Обгоревший камуфляж, почерневшие покореженные лица, неестественно вывернутые руки. Запах говорит о том, что они лежат здесь давно. Они тоже стали частью этого мусора… Они тоже никому не нужны. Марк не стал выяснять, кто они были… Он знал. Знал, что у каждого из них дома остались сестры, братья, жены, дети, родители... Знают ли они, что их кусочки сердца гниют под горячим солнцем в мусорной куче?.. Дошла ли до них эта весточка, принес ли ее им ветер или черный ворон?...А сами они разве думали о том, что вот так закончится их путь? Когда шли с цветами в первый класс, или торопились на первое свидание?  

Может, стоит добраться до того человека, который затеял это всё. Стоит… Но человек ли он?..  

Марк что-то увидел среди обрывков бумаг. Нагнулся и поднял фотографию с обгоревшими краями. Это была красивая женщина с маленькой девочкой на руках…  

Пленка памяти стала крутиться дальше.  

Вот он едет в метро. В столице Нарнии, в Дарканаре. На скамейке сидит солдат. Руками зажал уши. Локти на коленях. Глаза закрыты. Между ног большой тяжелый рюкзак. Едет домой. Весь его вид — руки, поза, взлохмаченные волосы, даже ботинки говорят о том, что у него на душе…  

Беззаботная молодежь живет своей жизнью. В вагоне гремит музыка, громкие разговоры, хохот…  

Никто не обращает внимание на солдата… Тут он поднял голову и Марк увидел этот взгляд. Этот взгляд остается у всех, кто там был. Кто хотя бы две недели побыл в соприкосновении с противником. «Взгляд на две тысячи ярдов» — так назвал его художник Томас Ли.  

Это не отчаяние и не страх. Это пропасть. Так смотрят люди, у которых дома оставались любимые. Но они убивали тех, кого тоже кто-то любит… И дело здесь не в каких-то моральных принципах — ее, морали, оказывается, совсем нет. Да и Родину то надо защищать… А дело в том, что мир рухнул. Всё рухнуло и рассыпалось в мелкую крошку… И уже больше никогда. Никогда не восстановится…  

Но были и приятные воспоминания. Никогда не думал, что буду радоваться тому, что в Нарнии плохие снайпера. Если он не смог рассмотреть мой журналистский бейдж, то и попасть в меня ему тоже было трудно. Но пуля чиркнув по скуле, все же свалила Марка наземь.  

На следующий день газеты и телевидение подконтрольной Мордору Ваканды раструбили что снайперы Нарнии охотятся на журналистов, что только это они и умеют делать. Появились и фотографии лежащего на земле Марка в луже крови.  

«Надо же! Успели! Уж не его ли фотоаппаратом снимали? Но на этого снайпера надо будет посмотреть. Если жив буду, поеду туда. Поеду и выясню, зачем им понадобилась моя смерть и почему они так плохо стреляют.  

Но с другой стороны, если они хотят меня убить, не окажу ли я им услугу, явившись к ним сам? »  

Марк до боли в глазах вглядывался в ветровое стекло. Казалось за туманом, и дождевой пылью он хотел рассмотреть ту, встречей с которой он жил уже давно.  

Дворники старались изо всех сил, но не справлялись. Марку казалось, что щетки ходят очень медленно, и скоро совсем остановятся.  

Говорят, дождь в дорогу — хорошо. Врут. Ужасная погода, скверное настроение, жуткая дорога… Почему настроение? Оно должно быть очень хорошим! Он едет на встречу с любимой! Но что-то не дает ему покоя, какое-то отвратительное предчувствие.  

Почему? Он никогда ничего не боялся. Будучи военным корреспондентом где только он не бывал. Агентство печати Белогорья всегда отправляло его туда, куда не поехал бы никто другой. И всегда он справлялся. Выходил победителем.  

Правда последняя командировка в соседнюю воюющую страну чуть было не закончила его творческую биографию…  

Марк едва увернулся от выскочившего перед ним джипа! Мерзавец! Мало того, что и так ни зги не видно, так еще и вылез не на свою полосу!  

… Но закончилось там всё не так уж и плохо. Не всегда сразу поймешь, какие карты тебе судьба раздаст. Нет. Еще не закончилось. И не известно, как закончится…  

Дождь вступил в новую стадию. Марк знал, это не просто проливной дождь — это новый вселенский потоп. И если он не зальет весь мир, то в его жизни он точно что-то натворит.  

Нужно торопиться. Нужно мчаться так быстро, как только можно. Он и так опаздывает из-за этого погодного безобразия! Но он не должен делать так, чтобы земная дорога превратилась в небесную…  

Кондиционер не включен. В салоне холодно. Но по лбу стекал под и заливал глаза. Что это было? Если страх, то откуда он взялся? Нет. Это не страх опоздать. Это что-то другое…  

Всё… машина завертелась и весь мир вместе с ней… Неужели конец? Услужливые ангелы замедляют эти мгновения, чтобы мы успели принять решение, но только мы тратим предоставленное нам время неправильно. Мы пускаемся в длинные размышления о своей жизни…  

Выжать сцепление, отпустить… И держать руль в руках!  

Когда машина остановилась, съехав в кювет, Марк еще долго сидел, сжимая в руках руль…  

Он думал, и мысли в его голове были тревожные.  

– Скоро жизнь моя изменится. Я в шаге от счастья. Стоп. А что оно такое, счастье? Слова не обязательно выражают то, что мы думаем. Мы можем думать что угодно, но суть от этого не изменится…  

Я в шаге от… Мне нужно внимательно смотреть, куда ставить ноги.  

Я радуюсь предстоящей встрече, но не осмеливаюсь посмотреть в будущее. Подобно тому, как мы радуемся освещению, но не помышляем о том, чтобы залезть в центр ядерного реактора, откуда все и происходит…  

Но первый шаг к счастью — это желание верить, что это будет счастье. Потом придет вера и уверенность… Или боязнь, что это окажется так…  

Но почему я должен бояться счастья? Потому что я не знаю, что это такое.  

Марк еле успел отреагировать, когда из тумана вынырнула стоящая поперек проезжей части машина.  

Боясь новых сюрпризов, он даже не оглянулся, и не проводил взглядом неожиданное явление. Может им нужно помощь? Но признаков аварии нет… Да и людей поблизости тоже…  

Дождь давно закончился, но дворники работали. Не удосужился это заметить? Я так и не замечу самое главное, что будет ждать только меня…  

…Жизнь моя изменится. А нужно ли чтобы она изменялась? Что в ней было не так? И что она была такое? Если хорошенько подумать, то это была всего лишь череда отчаянных поступков. Изо дня в день, из года в год…  

И что в ней главное… в этой жизни… Наверняка это — получить прощение. У близких людей… у своей погибшей жены… Скорее всего они меня не простят. Хотя бы потому, что я не знаю, за что прошу прощения. Но я, определенно, виноват. Иначе бы каждый шаг мой не выглядел бы как некая расплата… Расплата за все мои поступки, мысли, желания…  

Работал кондиционер. Но Марк не мог понять, как он работает. Нет. Он вышел из строя, и Марку то становилось нестерпимо холодно, то пот опять стекал по лбу, по щекам, становились мокрыми пальцы… Пальцы мокрые от пота, или потому что мокрый руль? А почему он может быть мокрым? От крови…  

Глава 5  

Опершись спиной о деревянное, покрытое прозрачным лаком кресло, широко расставив ноги и глядя вниз, сидел Марк. На кафельный пол в зале ожидания автовокзала падали осторожные солнечные лучи, которые, наконец-то победили осенние дождевые и тяжёлые тучи.  

А совсем недавно всё было по-другому. В двенадцать часов дня начался дождь, который заливал землю несколько часов подряд.  

Ветер стал трепать деревья, откусывая ветки и разрывая их на части зубами. Стемнело. На небе сгруппировались тучи, сомкнувшись и крепко взявшись за руки, до хруста пальцев, до скрежета зубов, они наступали по всем фронтам и уже не было никому пощады. Послышались раскаты грома. Начался ливень. Небо, как будто, разрыдалось и забилось в безутешной истерике, дёргая ногами и колотя руками, больно ударяясь и крича от нестерпимой боли во весь голос. Чёрный занавес опустился. Стихия за окном свирепствовала, бесчинствовала и грохотала пару часов. Разбушевавшееся небо, выплеснув свои отрицательные эмоции, наконец-то утишилось. Небо уже не билось в конвульсиях, в припадке гнева не плевалось огнём, серой и молнией. Оно, как капризное дитя, получив от своих родителей вожделенный подарок, немного похныкивая, постанывая и пошмыгивая, утёрло свой мокрый носик и развернув плечи, подарило миру свою первую после бури, улыбку.  

Люди, спрятавшись в укрытия, с опаской поглядывали в окно, страшась нового витка баталий надзвёздной сферы. Но небо уже успокоилось – оно достигло своей цели, и его лицо разгладилось. Смешные морщинки, как на теле у кричащего младенца, понемногу расправились и небо, подмигивая своими голубыми глазами, послало на землю воздушный поцелуй.  

А на улице солнечные лучи целовали не только землю, траву и деревья – они обнимали всех, спешащих по своим делам прохожих, которые не замечали всей этой красоты. Люди бежали по тротуару, перешагивая и перепрыгивая через лужи, сломанные ветки и мокрые разноцветные листья и не ощущали запаха, который окутывал землю, не видели радугу, не вдыхали ароматы неожиданно свалившегося на их головы дождя – впрочем, они вообще ничего не замечали! Люди бежали к кассам автовокзала, чтобы узнать о судьбе своих родных.  

Марк смотрел вниз, совсем не мигая, и нечего не видел.  

Вокруг суетились люди, переступая и спотыкаясь, чуть не падая, бежали к выходу, хлопая без конца дверью. Дверь упрямо не хотела открываться, но ожидающие своих близких и не встретившие их, не замечали этого – они не ощущали вообще никаких преград.  

– Повторяю! Встречающие маршрутку, которая следовала из Дарканара в Дакфилд! Срочно подойдите к директору автовокзала для составления списков пассажиров, которые находились в этой маршрутке – доносилось до ушей Марка из громкоговорителя. Эти слова он слышал сегодня не один раз. Слова сбили его с ног, застряли в его сознании, раздавили, разжевали и выплюнули все его внутренности.  

Марк засунул руку в карман и достал свой сотовый телефон. Глаза уловили фото на заставке, с которого улыбалась Рейчел с букетом полевых цветов в руках. Ещё раз посмотрев на фото, он швырнул свой телефон в окно.  

Послышался звон разбитого окна. Осколки стекла разлетелись во все стороны, но Марк даже не заметил этого.  

В глаза Художника попала яркая вспышка света. Через секунду свет исчез…..  

Стало совсем темно и пусто. Марк остался один.  

Он шёл по узкому коридору, куда-то в темноту и одиночество. Марк пытался найти выход. Он держался руками за стены и шёл, как слепой путник. Но и долго держаться за стены руками, он не мог. Едва коснувшись поверхности колючей стены, он натыкался на острые не то иглы, не то колючки, которые больно вонзались ему в ладони.  

В руках у него, неизвестно как, оказался руль от автомобиля. Откуда он взялся? Марк не знал. Он крепко держал его в руках, боясь остаться совсем без опоры. Ему казалось, что это единственное, что у него есть и что держит его в этом туннеле, что направляет его вперёд и ведёт, но куда? Куда он идёт и зачем?  

До хруста в костях, Марк сжимал руль. С ладоней стекала кровь. Он хотел причинить себе боль. Марк не только чувствовал эту нестерпимую боль, он сам превратился в неё.  

Стиснув зубы, он шёл. Ему с трудом давался каждый сантиметр пути. Любое его движение, каждый шаг, каждый поворот шеи, и даже каждое биение его сердца и мысль, которая мелькала у него в голове, были крайне болезненными. Марк ощущал пульсацию в висках. Его знобило, лоб был липкий и горячий.  

Джинсы прилипли к ногам. Куртка мешала ему идти, цепляясь за иголки на стенах. Несколько метров, которые преодолел Марк по этой дороге, превратили его новую кожаную куртку в клочья чёрной кожи, которая свисала и падала на землю.  

Но несмотря ни на что, Марк, постанывая и пошатываясь, шёл в никуда, в пустоту и темень.  

Пахло сырой землёй и пеплом.  

Куски влажной земли отскакивали от его подошв. Они летели, переворачивались в воздухе и упирались в стены.  

Марк долго шёл, не выпуская руль из рук. Уже затекли пальцы, но рук он не разжимал. Эта, на его взгляд, единственная опора, свалившаяся к нему с неба, вела его по этому неизвестному пути.  

– Почему? Почему опять? – Марк пытался задавать себе вопросы, отвлекаясь от бессмысленного хождения. Марку казалось, что он ходит по кругу, неся свой Сизифов камень, который не только отяжелял каждое его движение, царапал руки и придавливал его к земле, но и уничтожал всякую здравую мысль, лишая его рассудка и понимания – кто он? Зачем? И за что?  

Темнота выедала Марку глаза. Наконец, совершенно потеряв ориентацию, Марк упал на землю.  

Очнулся Марк уже в автомобиле. За рулём была Лиззи. Они ехали на работу в редакцию. Только что супруги отвезли дочку в детский сад. Малышка, держа за руку воспитательницу, помахала им в след. Затем с громким криком: « Мамочка! », она подбежала к Лиззи и ухватилась своими ручонками за её шею. Марк улыбнулся, вспоминая, к каким ухищрениям доводилось ему с Лиззи прибегать, чтобы оставить дочь в детском саду!  

Жена вела машину, прислушиваясь к разговору. Марк говорил по телефону с редактором. Разговор был на повышенных тонах. Генрих требовал, чтобы Марк переделал статью об инвестициях. Марк упирался. Он всегда был против того, чтобы в корне переделывать свою статью – он писал лишь факты, не прибегая к непроверенной информации.  

После работы супруги планировали заехать в клинику к гинекологу – у Лиззи была задержка месячных две недели. Тест на беременность сегодня показал две полоски, да и тошнота по утрам говорила о зарождении новой жизни.  

Марк увлёкся разговором, он был непреклонен – ничего переделывать он не будет!  

Лиззи не сразу заметила грузовик, который мчался ей на встречу на большой скорости! Столкновение было неизбежно!  

В ушах Марка стоял её крик: «Нет! »  

Марк всё ещё был в машине. Он кожей ощущал кресло, на котором сидел, и запах новых чехлов автомобиля щекотал его ноздри. И он всё ещё сжимал в руках руль.  

– Дежавю – подумал он. А ведь говорят, дважды в одну реку не войдёшь. Две любимых мной женщины и одна для них двоих участь – смерть в автомобиле. Почему? В чем я виноват? Что я сделал не так? Зачем позвал к себе Рейчел? Для того, чтобы похоронить её? Так и не попробовав сделать её счастливой? Так и не попытавшись объединить две наши жизни в одну? Так и ни на что и не решившись? Почему я не уехал к ней? Испугался разрушить свой личный комфорт? Лиззи, Рейчел, кто следующий? Но лучше было, чтобы на месте и Лиззи, и Рейчел оказался я. Я забираю жизни у самых любимых мною людей. Почему пуля тогда меня не убила, а лишь только царапнула моё лицо? Тогда Рейчел была бы жива. Почему?  

Марк опять шёл по узкому и тёмному коридору.  

Глава 6  

Маршрутка остановилась на предпоследней станции следования, в каком-то маленьком городке. Женщина, держа на руках трёхлетнего ребёнка вышла из маршрутки. Её встречал высокий мужчина. В его руках был букет из белых хризантем.  

– Может, стоит и мне выйти здесь, на этой станции? – подумала Рейчел.  

Осеннее небо ответило ей дождём. На улице люди, всегда и во всём предусмотрительные, раскрыли свои зонты, боясь намокнуть. На асфальте быстро образовывались лужи.  

Рейчел смотрела на открытую дверь маршрутки. В какой-то то момент, её сердце сжалось от страха и неизвестности – а что будет завтра?  

– Зачем я здесь? Что я тут делаю, в совсем незнакомой стране? Почему поругалась с родителями? Они так не хотели, чтобы я ехала. Мама плакала. Отец смотрел на меня с осуждением. Я уволилась с работы. Правда, это единственное, что в момент расставания с родными, согревало мою душу.  

Рейчел не находила ответы на свои вопросы.  

Может, всё же, уехать домой? Так и не посмотрев Марку в глаза, так и не решив для себя самого главного вопроса – а может ли она опять позволить себе доверять кому-то из людей и любить? Может ли полностью быть счастливой?  

Как встретит её Марк? Будет ли он ей рад? Станет ли таким интересным и волнующим их общение, или они ограничатся скупыми и дежурными фразами? Может, и нет между ними никакой любви?  

Возможно, их свёл всего лишь случай? Они просто нечаянно очутились вместе и никакая для неё это не судьба? Сможет ли она быть ему достойной подругой и женой?  

Рейчел побледнела. Она испугалась. Со снайперской винтовкой всё было просто. Есть цель, а она хорошо умеет стрелять. Всё понятно – где друзья, где враги.  

Подхватив свой рюкзак, Рейчел выскочила из автобуса на тротуар – туда, куда падали тяжёлые капли дождя, туда, где ей казалось, ей будет спокойнее. Чемодан остался в багажнике маршрутки.  

Она поедет домой. Вот сейчас она подойдёт к кассе и закажет билет туда, откуда приехала. Ей не нужны такие переживания. Она не хочет, чтобы её сердце неслось в бешенном ритме, и она боится, боится своих чувств к Марку.  

Сероглазка проводила глазами отъезжающую маршрутку. Там, в окне маршрутки, она увидела голубые глаза Марка. Глаза были широко раскрыты. В них Рейчел увидела страх. По стеклу стучали капли дождя. Маршрутка ехала по тому пути, куда ещё пять минут назад хотела следовать Рейчел. Белая маршрутка увозила от Рейчел Марка в неизвестность. Это видение болью отозвалась в её сердце. Ей показалось, что Марк в беде и она нужна ему, по-настоящему  

– Что я делаю? – подумала Рейчел – я ещё попытаюсь стать счастливой.  

Девушка вприпрыжку побежала к стоянке такси. Она решила догнать свою маршрутку. Там остались её чемодан на колёсиках со всеми нарядами и косметикой. И она поедет к Марку. Она опят поедет к нему. Ни смотря ни на что – она сделает попытку стать любимой.  

Широко открыв перед девушкой двери своего автомобиля, таксист не спешил ехать вперёд – он знает короткую дорогу в Дакфилд, и в считанные минуты сумеет перехватить автобус и высадить свою пассажирку. Незнакомка ему очень понравилась, сразу было видно, что она не местная и в его посёлке девушка впервые. Таксист угостил её вкусными шоколадными конфетами. Кофе он предложил купить девушке на вокзале, но Рейчел отказалась – она всеми мыслями была там, в своей маршрутке, на подступах к своему неизвестному будущему.  

Обогнув главное шоссе, водитель свернул на просёлочную дорогу, такую знакомую для него с детства, по которой он ехал теперь не спеша. Шёл дождь, даже ливень. Вода заливала лобовое стекло. Дворники совсем не помогали. Пришлось даже остановиться и переждать стихию.  

Рейчел сидела молча и смотрела в окно автомобиля. Она всё ещё ощущала непонятную тревогу и никак не могла унять внутреннюю дрожь.  

Наконец, на смену крупным каплям дождя пришли мелкие. Солнце понемногу стало показываться из-за угрюмых туч.  

Рейчел ехала и смотрела вперёд, всё ещё пытаясь рассмотреть впереди свою белую маршрутку.  

Показались уже окраины Дакфилда, но желанной маршрутки всё не было видно!  

– Не волнуйся, красавица! – сказал водитель такси – мы обогнали, скорее всего, твою маршрутку. Ты зайди в вокзал и спроси у администратора. Там же и подождёшь, и, когда она приедет, сумку заберёшь. Водитель этой маршрутки мой знакомый, так что не переживай – твои вещи никто не украдёт!  

Расплатившись с таксистом, Рейчел зашла в зал ожидания. Вокруг суетились люди. Они бессмысленно бегали, покидая вокзал и снова забегая в зал ожидания, с шумом захлопывая двери. Некоторые люди плакали. Их лица превратились в маску боли. Всё ещё ничего не понимая, Рейчел увидела Марка. Он сидел напротив разбитого окна. Ветер касался его волос, и пряди падали ему на глаза. Марк смотрел вперёд и не шевелился.  

– Сделаю сейчас так, как мы в детстве часто шутили – решила Рейчел.  

Девушка тихонько подкралась сзади, и закрыла глаза Марка своими ладошками.  

– Угадай, кто это может быть? – лукаво спросила Рейчел.  

Марк взял ладони девушки в свои руки и оглянулся…..  

Перед ним стояла улыбающаяся и немного смущённая Рейчел!  

– Это чудо? Ты жива? Как ты выбралась из разбившейся маршрутки? – спросил Марк.  

На коленях у Марка лежало круглое зеркальце, в которое так любила смотреться некогда Рейчел. Девушка вспомнила – Марк выпросил это зеркальце у неё, когда они отдыхали в степи. Оно было у него в руках, когда Рейчел подошла к нему.  

– Я тебя так ждал, так ждал! – всё ещё не веря своему счастью скороговоркой твердил Марк.  

– По громкой связи автовокзала объявили, что маршрутка, в которой ты ехала ко мне, упала с путепровода под колёса движущемуся поезду. Дул шквальный ветер, маршрутку занесло. Маршрутка сломала ограждение и уже ничего нельзя было изменить. Объявили, что ведутся поиски, но шансов найти живых людей, нет – он всё говорил и говорил.  

Всё это время, всё это время томительного и ужасающего ожидания Марк сидел, вжавшись в сидение кресла. В руках он крепко сжимал зеркальце Рейчел. Ему казалось, что оно ещё до сих пор хранит теплоту её рук, запах и вкус её заветных мечтаний и тайных мыслей, черты её лица и её дыхание. Ему грезилось, что в этом зеркале застыла вся её жизнь.  

Марк уже мысленно попрощался с Рейчел.  

– А я вышла из маршрутки на предыдущей станции, в каком-то посёлке, название которого я не запомнила – сдавленно говорила девушка – я, почему-то в последний момент испугалась встречи с тобой. Я боялась опять разочароваться. Но потом я подумала – я хочу тебя увидеть! Я должна отдать тебе твою зажигалку, которую ты забыл в траве, разводя костёр. Я села в такси – и вот я здесь!  

По щекам Марка текли слёзы. Он крепко обнял девушку, и, не выпуская её из своих объятий сказал:  

– Я тебя очень люблю и больше не отпущу тебя от себя никогда! Ты мне очень нужна. Не исчезай больше, ладно? Ты мне веришь?  

– Верю! – ответила Рейчел.  

А солнечные лучи заглядывали в разбитое стекло автовокзала. Они хотели увидеть счастливые лица этой влюблённой пары.  

Чем пахнет дорога? Наверное, встречей.  

Песней, эхом и звуком сирены вдали.  

И курс к сердцу, душе может быть бесконечен  

Если слышать не хочешь зов и призыв впереди.  

Чем пахнет дорога? Улыбками, солнцем и ветром бесценным,  

Кофе, печеньем и чем-то вкусным в пути.  

И конечно, сиренью и смехом весенним-  

Ведь душа же не может сидеть целый день взаперти.