Сны фракийца

Тишина во мраке душном  

вдоль стен каменных крадётся.  

Здесь никто не шевельнётся.  

Среди спящих тел ей скучно.  

Лампы маслом начадили,  

закоптили всё тревогой,  

их фитильный срок недолгий,  

догорели и остыли.  

Сны во тьме сплелись в клубок.  

Тишина в них заблудилась.  

Время тут остановилось;  

и не сыплется песок  

в колбе треснувшей часов.  

Заострила смерть таран,  

ждёт зари, в ворота дышит.  

И всем телом лёг на крышу,  

липкой патокой, туман -  

враг сквозь сон саднящих ран.  

Ночь – за днём, за ночью – день...  

Ему жизнь трепать не жалко,  

помня прищур злой гадалки:  

его слава – смерти тень.  

Путь к свободе не свободен.  

Он привык к тому, что дико:  

людус тут, не базилика  

и богам он не угоден.  

Но судьба его домчит!  

Вера бьётся пленной пташкой.  

На собачьих ли упряжках…  

Каким способом – молчит.  

И в рёбра пыл его стучит.  

Днём станет за него болеть  

всей Капуи народ голодный.  

Вот тут он в выборе свободный -  

под ретиария лечь сеть,  

иль гладий врежет в него смерть.  

Вновь приходит ночь за днём.  

Снова каменные стены.  

Остывают громко вены.  

Вкус побед запит вином.  

Полумёртвым и больным -  

к солнцу, в мысленном полёте.  

Счёт всем лестничным пролётам  

потеряет. И чёрт с ним!  

Бабка старая с ключом  

на табличку у ворот  

тычет пальцем, то, что вход  

посторонним воспрещён.  

– Не кричи и не сердись.  

Посторонним? Что за бред?  

Ты свобода? Я к тебе!  

В ногах правды нет, садись,  

сон короткий, как и жизнь.  

_ _ _