Закат империи

I  

Лечебница Аделаиды – огромное трехэтажное замкоподобное здание из камня – медленно погружалось в сумрак. Погребальным костром горел закат. Его кроваво-красные лучи пробивались сквозь большие окна, расположившиеся прямо под потолком, и широкими полосами ложились на пол, стол, стулья и шкаф. В самом кабинете этого врача не было ничего примечательного: в нем находились уже упомянутые выше квадратный деревянный стол, три таких же стула со спинками (один для врача, два для пациентов), два шкафа, один из которых был со стеклянными дверьми (оба они содержали в себе массу медицинских и некоторых иных книг, целиком и полностью покрытых пылью); помимо этой мебели стояла в одном углу металлическая кушетка со слегка ржавыми ножками, где лежали всякие медицинские приборы, и старенький желтый человеческий скелет во весь рост в другом углу.  

Рабочий день подходил к концу и доктор, сидящий за столом, слегка позевывая, дописывал последние бумаги пером, опуская его в бронзовую расписную чернильницу. Периодически он брал фарфоровый бокал, стоящий подле, и, медленно раздувая горячий пар, лениво отхлебывал глоток чая. Врач этот представлял собой довольно красивого мужчину лет двадцати пяти с прекрасными темными глазами, и черными, как смоль, волосами, зачесанными назад почти полностью, оставляя лишь пару висящих над лбом прядей. Из одежды можно заметить синий балахон, который носили в этой больнице все врачи. Наконец Роберт – а именно так звали доктора – закончил заполнять все бумаги, отложил их в сторону, и, потягиваясь, зевнул. Рабочий день, начавшийся сегодня аж в шесть утра, выдался трудным, но насыщенным: пятичасовое варение снадобий с различным эффектом (Роберт по совместительству был еще и алхимик); десятиразовая акция вырывания зубов (разным, конечно же, людям); пятиразовая акция кровопускания (тонким ножичком аккуратно разрезали вены и сливали излишки накопившейся жидкости в миску) – проводилось оно у монахов, которые стабильно раз в половину года вызывали врачей (для профилактики, так сказать); лечение застоя мочи у тридцатилетнего мужчины путем установки металлической трубки через мочеиспускательный канал в мочевой пузырь (далеко не самая приятная и благородная работа); ампутация иссиня-черной крестьянской ноги, зараженной гангреной (о, Боже, как же плохо было этому человеку: кажется, на весь город слышались его прерываемые только рыданиями болезненные стоны и крики); и наконец, уже ближе к вечеру, Робби принял роды у одной весьма знатной особы города. Больше всего ему запомнилось именно последнее событие, ибо его так запугал муж этой женщины (еще более знатная и значительная особа), что он чуть ли не конвульсиями исходился во время самих родов; он обливался ручьями пота, прочитал миллион молитв, что собственно сработало, ибо ребенок не только родился вполне здоровым на вид, но и оставил живой свою мать (а это явление достаточно редкое, даже несмотря на то, что роженицам давали всякие зелья). Любого другого врача такой день, вероятнее всего, свел бы с ума, заставив взять недельный отпуск, однако Робби до того любил свою работу (несмотря на многие ее мерзкие и противные стороны), до того любил помогать людям (несмотря на большое количество гадких особей), что готов был, казалось, хоть каждый день жить подобным образом, даже если бы ему платили за это самую мизерную зарплату.  

Тем не менее чай закончился, бокал был отодвинут в сторону, и настало время идти домой. Робби закрыл чернильницу, убрал в ящик перо, встал из-за стола и уже собрался было уходить, как вдруг в дверь три раза беспокойно постучали. Робби был не из того числа людей, которые могли бы рявкнуть, мол, рабочий день закончен, идите к черту, а потому спокойно и мягко ответил: «Входите». Дверь открылась и на пороге возник мужчина лет сорока с легкой щетиной на вытянутом лице, уголки его рта опущены вниз; облачен он в новый белый зипун, но из-за грязных пятен и рванины казавшийся черным и старым, только что вытащенным из выгребной ямы (запах тоже был не самым аристократическим). Он стоял в проходе, точно не решаясь войти, мял в руках свою шляпу, и в целом вид имел довольно тревожный. И лицо его имело до того бедное выражение лица, что Робби сразу стало его жалко.  

– Здравствуйте, доктор Гросс, – сказал он с малоубедительной улыбкой, за которой явно скрывалось совсем другое мимическое выражение, скорее всего это была явная обеспокоенность, если не сказать больше – печаль.  

– Здравствуйте-здравствуйте, – приветливо ответил Робби, вновь усаживаясь за стол. – Садитесь, что же вы стоите?  

Пациент закрыл дверь, но продолжил колебаться, точно боясь сесть напротив доктора. Первая мысль, пришедшая в голову Гроссу, была такой: «Либо у этого мужчины геморрой, и потому он не хочет садиться, либо это какая-то очередная шутка Йозефа, и этот больной просто надо мной издевается по его приказу».  

– Впрочем, если не хотите садиться, можете постоять, я вас не заставляю. Так что с вами случилось, на что жалуетесь? – сказал Робби, открывая чернильницу; вместе с тем он вновь достал перо и пододвинул к себе чистый лист.  

Пациент наконец сделался менее беспокойным, подошел чуть ближе, но так и не сел.  

– Да я вот… – начал было он и осекся.  

– Вы вот… – улыбнулся врач.  

– Одним словом, зубы ужасно болят.  

– Все сразу? – Робби внимательнее посмотрел на больного, уже поднеся перо с чернилами к бумаге.  

– Думается так, потому что болит вся челюсть, – ответил мужчина, проведя рукой по нижней челюсти, демонстрируя больные места. – И боль еще такая противная, ноющая, второй день спать не дает. Работаю-то кое-как, вот выпью немного рому, боль отпустит, а протрезвею так снова болит.  

– Так… Хорошо, – проговорил Гросс, записывая все на бумагу с улыбкой. – Садитесь на кушетку, сейчас посмотрим ваш рот. Но самолечением при помощи выпивки заниматься не советую  

– Плохо влияет на зубы? – обеспокоенно спросил мужчина.  

– Плохо влияет на организм и жизнь в целом  

Однако, когда Робби поднял глаза, он увидел стоящего напротив мужчину, все так же мнущего свою шляпу.  

– Вы боитесь меня заразить?  

Мужчина как-то робко кивнул. Доктор чуть улыбнулся.  

– Не волнуйтесь, зубная боль не передается по воздуху.  

От этих слов крестьянин несколько успокоился и прошел к железной кровати, сел на нее и открыл рот. Робби надел темно-синие перчатки и, периодически задерживая дыхание, начал копаться в зловонном рту, который не мыли и не чистили, наверное, несколько месяцев. Несколько десятков месяцев, если быть точнее. Но – что странно – доктор практически не обнаружил никаких следов гниения. Лишь один дальний зуб с правой стороны почернел.  

– Все ясно. Не беспокойтесь, у вас всего лишь протух один зубик.  

– А отчего же у меня вся челюсть-то болит?  

– Очень сильно протух зубик, вот и отдает во всю челюсть с деснами.  

Робби начал копаться в страшных медицинских приборах, лежавших в небольшом металлическом ящичке подле пациента. Тот вновь забеспокоился.  

– Доктор, а больно не будет?  

– Будет, конечно же будет, – усмехнулся Гросс.  

– Э…  

– Успокойтесь, я пошутил, – сказал он с улыбкой. – Я дам вам одно зелье, которое мигом уберет всякую боль. Приготовил только сегодня. Свежак. – И на этих словах он достал из-под кушетки (из ящика) колбу с жидкостью болотного оттенка. – Вот, сделайте два глотка и чуть-чуть посидите.  

Мужчина откупорил склянку и сделал два больших глотка, осушив чуть ли не половину зелья. Робби удивленно посмотрел на это и, мотнув головой, подумал: «Видимо, лечение ромом практикуется очень часто». Через пару минут мужчина уже заявил, что не чувствует рта. Робби убрал колбу на место, взял щипцы с проржавелыми рукоятками и полез в рот больному. Одно мгновение и гнилой черный зуб уже был в них, а из десны текла алая кровь. Робби напихал в отверстие, где раньше был зуб, ваты и сказал не вытаскивать ее как минимум минут пятнадцать, пока кровь не остановится.  

– Вот спасибо, доктор. Большое спасибо.  

– Ну что вы. Это же моя работа, – сказал Робби, снимая перчатки и убирая инструменты. – Челюсть вы снова начнете чувствовать примерно через час.  

– Спасибо еще раз. А вот это вам.  

Мужчина извлек из кармана своих коричневых штанов небольшой холщовый мешочек, издающий приятный монетный звон, и положил его на стол. Робби открыл его, взял лишь половину, после чего протянул мешочек обратно. Мужчина округлил от удивления глаза и уставился на доктора.  

– Работа была совсем легкой, так что и оплата должна быть такой же.  

Пациент чуть ли не обнимать его кинулся.  

– Спасибо доктор, спасибо отец родной. Золотой человек, добрейшей души человек!  

И много еще лестных слов лилось в адрес доктора Гросса, пока он сам аккуратно не вытолкал больного из кабинета.  

***  

Когда часы показывали одиннадцать часов, Робби сидел за коричневым столом у себя дома. В комнате стояла темнота, нарушаемая лишь двумя желтенькими огоньками, исходящими от свечей. На противоположном конце стола сидела девушка лет двадцати трех, имевшая исключительную красоту, способную поразить многих мужчин всех возрастов; сейчас она надела не менее красивое черное шелковое платье, чрезвычайно изящное.  

– Дорогой, у меня для тебя новость.  

– Я весь во внимании, любимая, – проговорил Робби, отпив глоток вина.  

– Я беременна.  

Робби поперхнулся, но после вскочил от радости и побежал обнимать и целовать свою жену. Они еще час с небольшим сидели за столом и говорили о всяком: о литературе, живописи и архитектуре, о жителях города и строили планы о переезде в новый, более просторный и уютный дом.  

Через некоторое время романтический ужин подошел к концу, и они легли в кровать, но Робби еще долго не мог заснуть, возбужденный от радости до такой степени, что сон сняло, как рукой.  

II  

– Слушай, Роб, ты не замечал ничего странного среди больных? – спрашивал его на следующий день в лечебнице его товарищ, светловолосый голубоглазый мужчина двадцати пяти лет, весьма и весьма привлекательной наружности.  

– О чем ты, Йозеф? – сказал Гросс и поднял глаза, оторвавшись от мелкого нарезания желтовато-зеленой травы с красным цветком.  

– В последнее время ко мне зачастили больные, жалующиеся на боль по всей челюсти.  

– Что же в этом странного? – усмехнулся Робби. – Зубные заболевания очень распространены на сегодняшний день.  

– Странно то, что я не находил у семидесяти процентов из них ни одного больного зуба.  

Роберта такой ответ явно заинтересовал.  

– То есть как?  

– Именно так и никак иначе. Я давал больным зелья, чтоб их боль утихла, но они возвращались. Тогда я думал, что причина боли кроется в гниении десен изнутри.  

Робби, прекрасно зная некоторые не самые правильные методы лечения товарища, поморщился от предвкушения.  

– Ну так я взял одного мужика и вырвал у него все зубы. Всю кушетку мне своей кровью залил, чертов старик, – злобно добавил он.  

– Ты хоть дал ему зелье обезболивающее?  

– Конечно, – как-то не очень убедительно сказал Йозеф. – Но это не главное. Главное то, что этот дед вернулся через два дня и сказал, что у него снова та же самая боль, что и раньше.  

– Очень странно…  

– Вот и я о том же. – Здесь подошла сестра и попросила Йозефа в кабинет к больному. – Ладно, Роб, увидимся.  

***  

Из долгой и угрюмой задумчивости Роберта вывел стук в дверь. Когда же та открылась, доктор ошарашенно уставился на больного, того самого мужчину, который давеча к нему приходил.  

– Ч-что случилось?  

– Доктор, у меня снова какие-то боли по всей челюсти.  

Испуганный Робби схватил бумагу и, подписав сверху «Неизвестная болезнь», начал осматривать больного. Действительно, более гнилых зубов обнаружено не было, равно как и десен.  

– И еще, доктор, челюсть таким же образом ломит у всей моей семьи.  

– Что-то здесь не то… – пробубнил Робби себе под нос. Он вновь заглянул в рот пациенту и осознал, что его верхние и нижние клыки чересчур длинные для человека; а при более тщательном осмотре и сравнении со своими, он увидел, что и обычные зубы стали как бы больше. Доктор немедленно записал все симптомы на бумагу. Видя обеспокоенного врача, мужчина так же забеспокоился.  

– Доктор, у меня что-то серьезное?  

– А, что?.. Нет-нет, все хорошо. Не волнуйтесь. Вас что-то еще беспокоит?  

– Н-на самом деле да… У меня частенько бывают боли в руках и ногах, точно вот по ним топором ударили или что похуже.  

– Болят внутри или снаружи?  

– Внутри. Как будто кости.  

Робби записал все это, понятия не имея, что это за болезнь, но то, что она новая, неизвестная и, возможно, станет причиной новой эпидемии, он не сомневался. Гросс молча выдал пациенту колбу со все той же болотной жидкостью, после чего сказал:  

– Если ничего не пройдет, приходите через пару дней. А пока попейте это зелье, вам станет легче.  

Они попрощались, и как только мужчина ушел, Робби пулей вылетел из кабинета, побежав к Йозефу. Тот и сам понятия не имел, что происходит, но больные у него были с такими же симптомами. Они собрали еще нескольких врачей и отправились к Аделаиде, главному врачу и владелице этой лечебницы.  

Девушка лет двадцати двух с большими черными глазами, столь идущими к бледноватому оттенку лица, скрестив руки на груди ходила по кабинету, пол которого весь был завален раскрытыми книгами, из некоторых даже отлетели листы и обложки.  

– Госпожа Аделаида! – воскликнул первый врач.  

Ее прелестные губы скривились грустью.  

– Господа, я понятию не имею, что происходит… – сказала она, явно сдерживая слезы, что слышалось в дрожащем голосе.  

– Да не плачьте вы! – злобно крикнул Йозеф. – От зубной и костной боли еще никто не умирал. Давайте хотя бы посмотрим, что будет дальше.  

Это несколько сняло всеобщее напряжение.  

– В любом случае ситуация непонятная – и это самое страшное, – сказал Робби.  

– Именно, – сказала Аделаида уже более твердым голосом. – Но ясно одно: в городе началась эпидемия неизвестной болезни. Наша задача: узнать все ее симптомы, после чего создать вакцину.  

– Да! – крикнули воодушевленные врачи, ударяя боковиной правого кулака по сердцу.  

III  

Прошло ни много ни мало пять дней с момента ухода того крестьянина. Но вместо него за эти самые пять дней в лечебнице побывали сотни, если не больше, жителей и у всех у них были те же симптомы: сильная боль в конечностях и челюсти. Обеспокоенный Робби строго-настрого запретил своей возлюбленной выходить из дома, не зная точно, как может передаваться болезнь.  

Но вот дверь кабинета раскрылась и на пороге возник тот самый мужчина… Кожа его сделалась бледной, как у трупа, а руки и ноги заметно удлинились, нижняя же челюсть чуть подалась вперед. Робби, до того стоявший, рухнул на стул, раскрыв рот от изумления. Мужчина чуть ли не плакал.  

– Доктор, что со мной? Помогите, прошу, – проговорил он с трудом.  

Робби долго молча рассматривал пациента, прокручивая в голове симптомы: «Значит, кости болят не просто так. Это что-то вроде ростовых скачков, когда кости быстро начинают расти». Он дописал это на бумагу.  

– Только не волнуйтесь, – наконец заговорил Робби. – Что-то помимо удлиненных рук, ног и зубов у вас есть?  

– На руках и ногах начали раза в два быстрее расти ногти. Это уже даже не ногти, а когти какие-то. И еще кое-что…  

Пациент кое-как поднял свою длиннющую руку, доходившую даже чуть ниже колена, и снял шляпу. Робби почувствовал, как на лбу выступила испарина, а по спине пробежал холодок. У пациента на голове появились волосы (он был лыс до этого), и до того густые, что даже походили скорее на шерсть.  

– Да что же это происходит… – пробубнил Гросс, вытирая лоб рукавом.  

– Еще такие же волосы у меня по всему телу.  

– Л-ладно, приходите через пару дней, – сказал доктор и начал записывать новые симптомы  

– Доктор, да помогите же мне!  

– Да я не знаю, чем вам помочь! – вскричал вдруг Роберт. – Слышите? Не знаю! – Чуть успокоившись и отдышавшись, он продолжил: – Понимаете, в городе начался мор какой-то неизвестной болезни, у всех симптомы как у вас, и сейчас единственное, что могут врачи, так это исследовать больных. Простите, но на данный момент медицина бессильна.  

– Тогда… Может быть, я могу чем-то помочь?  

Робби задумался.  

– Да, наверное, можете. Но вам придется остаться в лечебнице.  

– Я готов.  

IV  

Лечебница не закрывалась уже несколько дней. Больные летели в нее, как мухи на мед. Врачи точно убедились, что болезнь передается по воздуху, а потому соорудили себе из древесины маски с клювами, куда помещали травы, которые должны были «нехороший» воздух отгонять. Увы, жителям никто таких масок делать не собирался. Этим хотел было заняться Робби, но его поставили следить за тем самым крестьянином.  

Посередине темного сырого подвала с каменными стенами стояла ржавая койка, где сидело непонятное существо, практически непохожее на человека: длинные когтистые руки и ноги, заросли, как и все тело, густой коричневой шерстью; бледная-бледная кожа; закрученные рога; вытянутая челюсть с торчащими оттуда желтыми острыми зубами. И лишь одно не давало назвать это нечто, похожее на собаку, стопроцентным чудовищем – более-менее понятная речь.  

Робби и Йозеф стояли в нескольких метрах от этого страшилища. Вот уже целый день они пытаются узнать, откуда этот мужчина подхватил болезнь, пытаются узнать после какого события он почувствовал впервые боль в зубах. Но существо уже мало соображало, рассудок затуманивался, и оно с большим трудом произносило слова: «Большая лестница…Замок…Богатые…Чай…». Не раз это существо, зараженное чумой чудовища (так прозвали болезнь) полностью теряло свой человеческий облик и кидалось на врачей с явным намерением их убить. Йозеф всякий раз его останавливал, вкалывая тому усыпляющий препарат; после сна чудовище вновь превращалось в крестьянина, не желавшего зла.  

– Ну, что думаешь, Роб?  

– Ничего не думаю. Ясно только одно: болезнь вызывает в организме человека страшные мутации, обращая его в чудовище. А вот что касается лечения… – Он вздохнул. – Тут ничего не ясно.  

Диалог не успел закончиться, так как чудовище запрокинуло голову и издало протяжный и страшный рык, от которого, казалось, задрожали стены. Оно толкнулось лапами и в один миг налетело на Йозефа, сбив того с ног. Робби не растерялся, схватил кремниевый пистолет, полученный от армии, взвел курок, направил руку точно на голову и… сделал выстрел в руку чудовищу. Оно болезненно проскулило и отскочило в сторону.  

– Какого черта, Робби? Оно чуть меня не сожрало! – завопил Йозеф.  

– Прости. Я врач, а не убийца.  

– Это чудовище!  

– А что если это люди? Что если они пленники внутри этих чудовищ?  

Йозеф злобно скрипнул зубами и сделал контрольный выстрел из своего пистолета до того, как чудовище вновь кинулось в атаку. Пуля угодила ему точно в лоб. Бывший крестьянин с грохотом повалился на землю.  

– Тьфу на тебя, Робби. Мягкотелый слизняк.  

Йозеф ушел, а Робби, рассматривая труп чудовища, пытался придать хоть какое-то значение его словам. «Большая лестница…Замок…Богатые…Чай…»  

V  

Удивительно, но чума чудовищ не всех превращала в этих самых чудовищ. Кого-то она просто приводила к смерти. Таких было очень много, отчего кладбище рядом с лечебницей с каждым днем все росло. Времени и желания хоронить ни у кого не было, отчего страшные тела, совсем непохожие на человеческие, просто сваливали в ямы, чуть забрасывали землей и уходили; очень часто в одну яму бросали по три, по пять, по семь человек.  

Город теперь представлял собой панораму бесплодной земли, где армия страшных чудовищ сеет ужас, хаос и смерть. Люди в страхе носятся по городу, кто-то пытается дать отпор, а кто-то специально идет на верную смерть, ибо это куда легче, чем умирать от болезни. Обезумевший люд прячется в своих разваливающихся неоготических домах, но все это тщетно, болезнь достанет кого-угодно и где угодно. Даже простые собаки, простые птицы, и те не смогли спастись, точно так же исказившись и обезумев. Город постепенно гибнет под бой колоколов, раздающихся из собора, где священники тщетно пытаются выпросить прощения у богов за все грехи, за которые сюда (по их мнению) и была послана ужасающая чума чудовища.  

Робби, доселе несколько часов успокаивающий беременную жену (да и сам плакавший), сейчас шел по улице, опасливо поглядывая по сторонам. Повсюду валялись разбитые деревянные повозки, бочки и гробы; части жилищ – стены, крыши; тела погибших от чудовищ или умерших от болезни людей; гнилые овощи и фрукты, куда слетались мухи. Многие дома, объятые багровым пламенем, рушились. В воздухе висел тяжелый запах разложения, тяжелый запах смерти. Над городом нависло отчаяние.  

Уже подходя к лечебнице, Робби услышал крики. Крики не были людскими, ибо люди не могут так кричать. Робби свернул за дом и увидел там старый рухнувший обугленный амбар. Подле него лежали три лошади: у двух из них разорвано (или вернее сказать перекушено) брюхо, из него густой кровавой кашей на пыльную дорогу вывалились кишки и прочие внутренности. А третья… У третьей лошади отсутствовали задние копыта, но она все еще боролась за свою жизнь: упираясь передними копытами в землю, она тщетно пыталась встать, пока наконец не повалилась на бок. Из ее широко открытой пасти вырвался крик, вместивший в себя невероятные муки, ужасающую, адскую боль, полную отчаянья. Робби хотелось убежать, убежать как можно дальше, лишь бы не слышать этот крик. Но он не мог, просто не мог оставлять это несчастное животное в муках. Он достал пистолет, поднес его к голове лошади, закрыл глаза и нажал на спусковой крючок.  

***  

Робби зашел в большой зал, служивший раннее холлом и местом ожидания. Теперь же повсюду здесь стояли операционные столы, перемазанные кровью (как и деревянный пол). Сейчас здесь заправлял Йозеф, придумывая все новые и новые способы узнать, что вызвало болезнь и как ее можно излечить. Увы, но способы эти были не самыми, так сказать, гуманными и правильными. Больным, которые только-только начинали превращаться, без использования обезболивающих зелий (ибо «они уже все равно считай не люди, да и зелья надо экономить») отрубали ту конечность, которая первой начинала мутировать, пытаясь тем самым остановить распространение болезни; увы, но это не работало и даже тот единственный человек, безрукое и безногое туловище которого лежало в крови на грязном куске ткани, все равно превратился в чудовище, правда уже в лежачее и умершее через несколько дней. Нередко зараженных людей загоняли в камеры, откуда выкачивался воздух (Йозеф был уверен, что болезни для развития необходим кислород); это, как несложно догадаться, тоже не сработало; мутации не уходили, люди просто задыхались и умирали. Йозеф пробовал даже сшивать здоровых людей с чудовищами, надеясь, что здоровый организм поборет мутировавший, но это приводило лишь к ужасной мученической смерти, как правило, еще на операционном столе. В народе его уже успели прозвать «Доктор Смерть».  

Сейчас же Йозеф в окровавленном балахоне стоял посреди этого зала, насквозь пропахшего тошнотворным запахом мертвечины. Он курил папиросу и смотрел на больного, который еще не успел полностью обратиться в чудовище, но который уже имел удлиненные конечности, шерсть и когти.  

– Йозеф, какого черта ты творишь?! – схватил его за воротник подбежавший Робби.  

– Я всего лишь пытаюсь вылечить людей, – спокойно ответил он, выпуская товарищу в лицо дым.  

– Ты их убиваешь, а не лечишь!  

– Я пробую всякие способы, Роб.  

Гросс со злостью оттолкнул товарища. Настоящий гнев сверкал в его глазах. Он не мог, да и не хотел понять, как лечение может быть таковым. Все нужно делать аккуратно, если исследовать кого-то, то только мертвых, чтобы не калечить живых.  

– Я не подпущу тебя к нему, – сказал Роберт, встав перед операционным столом.  

– Госпожа Аделаида! – крикнул Йозеф.  

Через минуту она пришла. Роберт ошарашенно на нее уставился.  

– Только не говорите мне…  

– Прости, Робби, но других вариантов у нас нет. Болезнь прогрессирует с ужасающей быстротой. Если раньше людям на превращение нужно было несколько дней, то сейчас они могут мутировать всего за день, или даже за несколько часов. Мы должны любыми способами остановить это, исследовав болезнь.  

Робби метался между гневом, от которого скрипели зубы, и тоской, от которой лились слезы. Ему ничего не оставалось, кроме как медленно поплестись к выходу.  

***  

Робби и его жена решили немедленно покинуть город. Сейчас они в своем темном доме (зажигать лампы и свечи было опасно; чудовища бродили по улицам) собирали вещи и упаковывали их в сундук. Благо, у семьи была лошадь и повозка. Жена была страшно бледной и очень обеспокоенной. Робби взял ее руки и поднес к губам, но одну из них она резко одернула, спрятав за спину.  

– Лиз, только не плачь, я тебя умоляю. Все будет хорошо, слышишь меня? Все будет хорошо. Болезнь еще не могла дойти до столицы, мы сможем сбежать.  

– Х-хорошо, Робби, – ответила она, сдерживая слезы.  

– Вот и славно, а теперь, пожалуйста, давай собирать вещи.  

Гросс ушел в другую комнату; из кухни же, где была Лиз, послышались звуки. Радостный Робби, с ящичком в руках, зашел в нее.  

– Лиз, смотри, что я на… – Он осекся. Ящичек с его рук повалился на пол.  

Девушка повернула голову. Правая ее сторона была все той же красивой Лиз, но вот левая полностью оказалась поглощена чумой чудовища: длинная когтистая рука тащилась по полу, клык выходил за пределы рта, лицо заросло шерстью. Эта сторона не выражала ничего окромя безумного бешенства зверя. Другая сторона так же отмерла, но в тех глазах еще стояли слезы, в них еще читалось одно слово: «Помоги», под которым подразумевалось: «Убей». Чудовище в один миг обезумело, закрутилось на месте; размахивая лапой, оно снесло шкафчики с посудой – те полетели на пол с грохотом и дребезгом; повалился шкаф, вслед за ним в сторону отлетел стол. Робби не видел этого, он лишь упал на колени и, закрыв лицо руками, рыдал, как никогда в своей жизни не рыдал, как ребенок. Вот чудовище громко зарычало. «Пожалуйста, нет… Я не хочу этого делать», – бубнил доктор себе под нос. Но мольбы не были услышаны. Чудовище уже начало разбегаться с целью совершить прыжок, как сработал инстинкт самосохранения: Робби со слезами выхватил пистолет. Выстрел раздался, пороховой дым наполнил комнату.  

***  

Он стоял подле своего дома, объятого пламенем. Он смотрел на то, как обугливаются доски, обрушивается крыша, лопаются стекла. А в голове были разные мысли: «Лучше бы она меня убила» или «А что еще я мог сделать? Дать ей убить меня? » Он не слышал криков и суматохи вокруг, он лишь стоял и безжизненным взглядом смотрел на место, где когда-то была жизнь. Наконец кто-то потрепал его по плечу. Он равнодушно повернулся и посмотрел на пришедшего. Аделаида.  

– Что вам? – сухо спросил он и отвернулся обратно к огню.  

– Роберт, нам очень нужна ваша помощь. Мы, кажется, знаем, как изобрести вакцину, но без ваших способностей в алхимии мы бессильны.  

– У вас есть еще алхимики.  

– Врачей уже практически не осталось.  

Гросс ничего не ответил.  

– Роберт, пожалуйста… Вы спасете все человечество.  

– Что мне человечество, если я не смог спасти одного человека?  

Аделаида перевела взгляд на дом и наконец поняла, что случилось.  

– Мне очень жаль, но… без вас мы правда ничего не можем.  

Робби долго-долго молчал, после чего наконец выдавил:  

– Идемте.  

VI  

Роберт стоял в светлом помещении подле стола с алхимическими принадлежностями. Стены помещения сплошь уставлены шкафами с книгами и склянками, внутри которых как жидкости, так и чьи-то органы.  

– Я вскрыл череп зараженного и живого человека, смотри.  

Йозеф достал два мозга: розовый, человеческий, и черный, чудовища.  

– Мне не удалось выяснить, что вызвало болезнь, но зато я понял, что спинномозговая жидкость из здорового мозга способна лечить болезнь. Смотри.  

Йозеф провел ряд небольших махинаций, пока не набрал в шприц прозрачную жидкость. Он сделал укол в черный мозг, впрыснув совсем немного, после чего этот самый мозг начал постепенно менять окрас, становясь светлее, пока не приобрел розовый оттенок.  

– Я понятия не имею, как это так происходит, но всего нескольких капель достаточно для вылечивания человека. Ты нам нужен, чтобы сделать зелье на основе спинномозговой жидкости.  

Робби сразу оживился.  

– Мне нужны подопытные, на ком я мог бы испытывать зелья.  

– В подвале привязанная тварь.  

– Хорошо, я сделаю все, что в моих силах, но… Для вакцины нам ведь придется убивать людей.  

– Да, но всего несколькими жертвами мы спасем все население страны.  

Робби приступил к работе.  

***  

Несколько дней он не выходил из больницы, с утра до ночи смешивая все ингредиенты, которые только были в лаборатории. И наконец, спустя долгие бессонные дни и ночи, это свершилось. Он записал рецепт на белом листочке и поднял вверх колбу с зеленой жидкостью. Аделаида обняла его. Йозеф похвалил и пожал руку. Оставалось только сходить к аристократам и сказать им об этом.  

VII  

Робби поднимался по большой лестнице, ведущей в замок, где обитали богатые люди, аристократы. Прямо на пороге его встретил мужчина лет пятидесяти, облаченный в белоснежный костюм. Опираясь на трость, он поприветствовал Робби и жестом пригласил его пройти к камину.  

– Я Дориан Эдельвейс. Что-то хотели?  

– З-здравствуйте, я Роберт Гросс, врач из лечебницы Аделаиды, – начал он, пожалуй, чересчур поспешно. – У меня получилось изобрести вакцину от этой ужасающей чумы!  

Дориан с некоторой аффектацией удивился, даже приложив руку к раскрытому рту. Но Роберт не замечал наигранности и неестественности.  

– Что вы говорите! Неужели?  

– Да, именно так!  

– Так пройдемте же скорее в лечебницу.  

Они на карете подкатили к пункту назначения и сразу прошли в лабораторию. Позвали Йозефа и Аделаиду. Дориан равнодушно разглядывал бумажку с рецептом и саму вакцину, но изображал интерес. Наконец пришли и два других врача.  

– Дама и господа, огромное вам всем спасибо. Вы – спасители человечества. Скажите, вы единственные, кто занимались разработкой вакцины?  

– На самом деле ей занимались только Роберт и Йозеф, я же ничего не делала.  

– Госпожа Аделаида, ну что же вы? – влез Робби.  

– Это чистая правда, почестей заслужили вы, а не я.  

– Что ж, тогда попрошу вас покинуть помещение. Мне необходимо поговорить с ними наедине, – сказал Дориан.  

Владелица лечебницы ушла.  

Дориан с такой невероятной скоростью развернулся и нанес удар тростью по черепу Йозефа, что тот отлетел в сторону, повалив на себя еще и шкаф с книгами, из-под которого теперь растекалась лужица крови. Робби не успел выхватить пистолет, так как уже попросту не мог двигаться.  

– Вас убивать я не буду. Вы и сами умрете. А вот это я, пожалуй, заберу.  

Дориан подошел к столу, забрал колбу и лист бумаги.  

– Какого черта ты творишь, старик?! – заорал во все горло Роберт.  

– Знай свое место, отброс, – сказал Дориан, посмотрев на Робби с такой злостью и презрением в глазах, что тот опешил и перестал кричать. – Вас не просили разрабатывать эту вакцину. Зря вы полезли в это дело.  

– Но ведь умирают тысячи людей, а другие тысячи людей обращаются в чудовищ!  

– Это не просто чудовища. Это управляемые нами существа. Ты думаешь почему они не нападают на замок? – Он как-то зловеще оскалился.  

Робби округлил глаза от изумления.  

– Н-но зачем? И как?  

– Считай, что на вас мы всего лишь протестировали новую запретную магию. Когда мы ее открыли, нам нужен был испытуемый, и тут удачно пришел какой-то бедняк просить устроить свою дочь в столицу. Как хорошо, что он любил пить чай. Хе-хе-хе.  

– Но вы же уничтожили город!  

– Не волнуйся, мы уничтожили его не больше, чем это необходимо.  

Дориан достал карманные часы на серебряной цепочке.  

– Так, мне пора идти.  

«Я найду тебя…», – злобно думал Робби.  

– Нет, не найдешь. Физически не сможешь. Хе-хе-хе.  

Робби сглотнул ком, образовавшийся в горле. Только аристократ ушел, как он сразу получил возможность двигаться. И с ужасом он осознал, что совсем не помнит рецепт заветной вакцины.  

Роберт Гросс шел по улицам совершенно убитый. Вдруг он ни с того ни с сего начал громко кашлять, отхаркиваясь кровью. «Какого черта?.. » – думал он, вытирая кровь с губ. Всего через час он уже чувствовал боль в костях и челюсти и с ужасом понял, что́ это означает.  

Над городом погребальным костром горел закат. Грустной панихидой звенели вдали колокола. Бом… Бом… Бом… Роберт, опершись спиной о стену, сидел на земле. Длинные руки и ноги безжизненно вытянулись по ней. С каждой секундой силы покидали его. Картинка перед его глазами все размывалась и размывалась, пока наконец не обратилась в тьму. Город погружался в сумрак.