Тринги

В пятницу, в конце рабочего дня, начальник цеха пригласил Пахомыча к себе в кабинет. В накуренной комнате нечем было дышать, старик закашлялся, и стал оглядываться по сторонам.  

– Ты что-то ищешь? – поинтересовался начальник.  

– Да вот думаю, Сергеич, есть ли в кабинете место, где не смог бы висеть топор, – поморщился Пахомыч.  

– Всё шуточки у тебя, – отмахнулся начальник, и распахнул окно.  

Через какое-то время дым рассеялся, Пахомыч прошел к столу и присел. Среди кучи бумаг стояла большая пепельница, полная окурков, глядя на которые, старик покачал головой.  

– Знаю, знаю, – начальник вытряхнул окурки в урну, и вернул пепельницу на стол. – Но бросить не могу.  

– Может к специалисту... – завел старую пластинку Пахомыч, но Сергеич махнул рукой:  

– Не для этого я тебя позвал. Ты мне вот что скажи, уважаемый, почему всю неделю опаздываешь на работу? Раньше за тобой такого не замечалось. Есть причина?  

– Есть, Сергеич, есть, будь она неладна, – после недолгой паузы начал Пахомыч. – Племяшка замуж выходит на следующей неделе.  

– В добрый час! Но, прости меня, не вижу связи, – округлил глаза начальник.  

– А связь есть всегда. Потащила меня жена на прошлых выходных в магазин, покупать костюм, – вздохнул старик. – Говорит, что старый уже никуда не годится.  

– Молодец жена! – улыбнулся Сергеич.  

– Выбрала мне рубашку и синий костюм... – продолжил Пахомыч, но начальник вновь перебил:  

– Синий? Как раз к твоим глазам.  

– Сергеич, если будешь издеваться, то я пойду. И делай с моими опозданиями что хочешь, – старик сделал вид, что хочет уйти.  

– Ладно, ладно, сдаюсь, – Сергеич поднял руки, хотя, хорошо зная старика, понимал, что он никуда не уйдет, так как нашел свободные уши.  

– Примерил рубашку с костюмом, стою перед зеркалом, и вижу – выпитый прынц! – цокнул языком Пахомыч.  

– Ты хотел сказать – вылитый? – не удержался начальник.  

– Вылитый, это грех. Но не важно. Но чувствую, что чего-то не хватает, а чего – не понимаю, – поджал губу старик.  

– Пахомыч, давай ближе к делу, то есть к опозданиям, – Сергеич понял, что если Пахомыча не остановить, то можно просидеть до поздней ночи.  

– Так я, итак, уже... Ну вот, выезжаю я в понедельник со двора, а мимо меня прошмыгнула велосипедистка. Я за ней, нам же по пути, – развел руками старик. – А на ней синее трико в обтяжку, пояс которого чуть выше сидения.  

– Ах ты кобель старый! – расхохотался Сергеич.  

– Мужик, он в любом возрасте мужик, – парировал Пахомыч. – А над трико – красная птичка.  

– Татуировка? – улыбнулся начальник.  

– Сам ты туировка, – прищурил глаза старик. Эти, как их... ну чем сейчас пытаются срам прикрыть.  

– Ааа, стринги.  

– Во-во, тринги. Еду, значит, потихоньку за ней, и смотрю...  

– А сзади поди сигналят и матерятся? – начальник еле сдерживался от смеха.  

– Не знаю, но двое просили поменяться местами, – не моргнув глазом, продолжил Пахомыч. – А на завтра опять она. Трико то же, только тринги желтые...  

– И?  

– Что и? Каждый день они были другого цвета.  

– Пахомыч, ты маньяк что ли? – Сергеич уткнулся лбом в стол и беззвучно рыдал от смеха.  

– Причем тут это? Я ж к костюму цвет галстука подбирал, – рассердился Пахомыч, встал и вышел из кабинета.