Мужской характер

МУЖСКОЙ ХАРАКТЕР  

Известно, курение – вредная и дурная привычка: прицепится – похлеще репейника, привяжется – не каждому хватит сил, упорства и настойчивости от неё избавиться. Но, с другой стороны, раз человек её терпит, не отвергает и не расстается, значит – ему с ней удобно и комфортно, значит – ему приятно такое занятие.  

Я курю давно, можно сказать, с самого детства. Мои родители выращивали табак на продажу, не для собственного потребления, отец не курил. В послевоенные годы бывшие воины почти все свыклись с куревом, и спрос на самосад был огромный. Но, поскольку родители по целым дням трудились на колхозных полях, забота о его выращивании и сбыту в основном ложилась на мои детские руки. Работа не трудная, не обременительная: вырастил рассаду, посадил на грядку, ухаживай, поливай, пропалывай, отгоняй домашнюю птицу, чтоб не затапливала. Урожай собирай всё лето: начал желтеть нижний листочек, аккуратно срежь его, нанижи на бечевку и в тень, под стреху, пусть окончательно высыхает, набирается крепости и духовитости. Соберется полная низка, в дело вступает резак: мякоть на табак, стебли на махорку. А далее в район, на рынок, продавать мерными стаканчиками с условным верхом. У меня брали с удовольствием, потому, что товар отменный и, кроме того, я дополнительно презентовал кусок газеты для самокрутки или «козьей ножки» любителям шикануть. Тогда и бумажка была в дефиците, а отец выписывал «Правду», вот она и была тем дополнительным стимулирующим торговым бонусом. Правда, надо было тщательно следить, чтоб в цыгарку не попал портрет вождя и отца всех народов: наказывалось это беспощадно, можно было и решетку схлопотать.  

Вот, тогда я и стал втихаря покуривать, что вскоре переросло в пагубную привычку на всю жизнь. Я уже давно растерял былые кудри, редкая седина покрывает голову, у меня семья, дети, но дымящая сигарета, к большому неудовольствию близких, никак не покидает рот. Жена постоянно зудит, упрекает: мол, гробишь собственное и их здоровье, дурной пример показываешь детям, скудный семейный бюджет безжалостно переводишь в дым, пора уже остепениться и зажить умом взрослого человека. Из квартиры гонит: то на лестничную клетку, но там соседи ропщут и ругаются, то на балкон, но там холодно. В общем, постоянные неприятности, гонения и скандалы. Легкие уже настолько заросли сажей и копотью, что по утрам, пока отхаркаюсь – весь умывальник черный, еле отмывается.  

Я, конечно, и сам осознаю пагубность такого увлечения: несколько раз безуспешно пытался бросить, переходил на семечки и конфетки, заключал пари, но всё тщетно, срывался и продолжал с ещё большим рвением.  

Но, однажды произошло событие, сразившее меня наповал. Вот если бы среди кромышной зимней ночи вдруг засветило яркое летнее солнце, или раздался раскатистый гром с молнией, я бы так не удивился. Представляете, моя табаконенавистная жена купила и преподнесла мне целый блок сигарет, и не какой-то там «Примы», бери выше – «Мальборо» или ещё что-то круче. Раскрыв рот, я в недоумении уставился на неё, а она:  

– Хватит тебе всякую дрянь сосать: мой муж достоин лучшего. Прости меня, я осознала свою неправоту, упрекала тебя. Ведь, если хорошо разобраться, то курение благоприятствует очень многому. Вот смотри: кавказские долгожители не расстаются с трубкой; вождь всех народов такую страну создал, защитил от супостатов, а всё потому, что никогда не расставался со своим любимым табачком «герцоговина флор». А такие выдающиеся личности, как Черчиль или Фидель с неизменной сигарой во рту какие дела вершили, как вели за собой людей и громко и основательно вписались в историю. Что я враг собственному мужу, буду запрещать ему дымить хотя бы сигаретами и не давать возможности двигаться к прогрессу и успехам в карьере.  

Тут она действительно права: засиделся я в рядовых клерках в нашей конторе. А она продолжает:  

– Я и сама подумываю, может и мне начать, сейчас многие женщины курят, это очень модно и престижно, уже даже есть специальные дамские сигареты. Представляешь, как романтично, мы с тобой вдвоем на балконе или по улице идем, окутанные клубами ароматного дыма, небрежно и сноровисто пускаем струи через ноздри, испытывая неимоверное наслаждение, как говорят, кайф. Все завидуют нам, смотрят с восхищением на наше счастливое родство душ, привычек и одинаковых пристрастий.  

– Ну, ты даешь. Стану я потом целоваться с пепельницей: от тебя будет невыносимо нести табачищем и гарью. Этого мне только не хватало.  

– Но, я же тебя терплю. Больше того, мне это очень нравится, представляется, что со мной не какой-то осмотрительный и пугливый хлюпик, а настоящий, сильный и уверенный в себе мужчина, берущий от жизни всё. Я, чтоб тебя не затруднять, теперь всегда буду сама покупать сигареты, причем самые лучшие, с двойным фильтром, и покрепче, чтоб продирало до самих кишок: в интернете всё вычитала, теперь дока в этом деле. И вообще, ты теперь можешь дымить, где хочешь, в комнате, или на кухне.  

Вот это да. Я от удивления непроизвольно даже сразу две сигареты засунул в рот. С чего бы это такая царская щедрость и вседозволенность? Не иначе хочет купить какую-то дорогую обнову, вот и задабривает меня. Смотрю, на ночь на прикроватную тумбочку положила спички и курево:  

– Как думаешь, до утра хватит?  

– Да, ты совсем сбрендила, какой же дурак курит ночью и ещё в постели: так и до пожара недолго.  

– Милый! Я так соскучилась по табачному аромату, это так возбуждает. Не противься, не пожалеешь, наша страсть ещё больше воспламенится. Ты в моем воображении будешь представляться не просто мужем, а настоящим, прокуренным редкими заморскими табаками, овеянным лихими океанскими штормами прославленным флибустьером, легендой удивительных приключений и смелых плаваний.  

Ну, совсем супруга свихнулась или заболела на голову. Надо присмотреться, а может и показать врачу, творится что-то не ладное, весьма подозрительный и небезопасный рецидив.  

Утром собираюсь на работу, все карманы забиты сигаретами.  

– Кури, если хочется, не ограничивай себя: не хватит, звони, привезу ещё.  

Пришел на службу, рассовал пачки по ящикам, подальше с глаз. Сотрудники зовут в курилку на традиционный утренний перекур со свежими новостями. В самый раз было бы пойти, пофорсить, похвастаться, какие я теперь курю, угостить всех. Но, ноги не слушаются, не двигаются. Больше того, какая-то непонятная антипатия к табаку, патологическая неприязнь и даже полное отвращение. Вдруг звонок, опять она:  

– Ну, как, хватило? Ты используй все рационально, докуривай сигарету до конца, за неё же деньги плачены. В крайнем случае, бычки и окурки не выбрасывай, потом используешь. Кстати, тут по интернету сообщили, что какой-то мексиканец установил мировой рекорд, за час выкурил восемь сигарет, а ему на пятнадцать лет больше, чем тебе. Так что старайся: может и ты доберешься до Гиннеса.  

Вот тут я и прозрел. Всё ясно: у неё хахаль. Хотят избавиться от меня, спровадить на тот свет. Здорово придумано: умер – развод оформлять не надо, выдумывать причину размолвки тоже. Вдова – свободный человек, имущество всё её, делить и судиться – нет необходимости, никаких хлопот. Такое коварство, хитро придумано.  

– Ну, нет, фигушки, меня не проведешь. Не дождетесь!!!  

Прихожу с работы, еле сдерживаю себя, не подаю вида, что я их раскусил. А она:  

– Ну как, хватило? Вот тебе на вечер.  

– Хватило, все остались, ни одной не истратил. Завязал. Врачи запретили.  

– Нашел, кому верить, им так велели говорить: идет компания против курения, не первая и не последняя, пошумят, пошумят и успокоятся. Ты думаешь, доктора враги себе: тебя агитируют, а сами тоже безбожно дымят. Или я тебе чем не угодила, не то покупаю: скажи, я с удовольствием исправлюсь, для тебя готова сделать всё.  

Ага, так я тебе и поверил.  

– Сказал и точка! Больше меня с сигаретой не увидишь!!!  

На том и стою уже больше десяти лет. Так что гордитесь мной друзья и приятели, отстоял я нашу мужскую честь, не поддался, проказам, капризам, проискам и бабским прихотям, доказал, кто в доме хозяин, проявил характер, раскрыл её коварный замысел и победил её гнусное желание, бросил курить навсегда.  

А что жена? Испугалась, притихла: лишь иногда на её лице проскальзывает еле заметная ехидненькая усмешка. С чего бы это?