Как это было

Олег Вайнтрауб  

КАК ЭТО БЫЛО  

(повесть продолжение)  

Когда я уезжал на стажировку, то пообещал Тамаре, что буду писать ей каждый день. Для этого купил в киоске “Союзпечати” кучу открыток. Первые две недели свято выполнял свое обещание. Но за это время получил всего две открытки от девушки. Это несколько охладило мой пыл, и писать ей стал я реже. Нас мало что объединяло, мало было общих интересов. Наши чувстване были достаточно глубокими, поэтому вначале переписка стала мне в тягость, а потом она и совсем заглохла. Я еще наделялся, что все восстановится при встрече. Но теперь все реже вспоминал о ней.  

Лето шло на убыль, а вместе с ним шла к концу и стажировка. Повзрослевшие ребята заканчивали свою стажировку в боевом полку. Они уже многое узнали, и самое главное, научились практически работать на материальной части. Знания, полученные в училище были настолько глубокими и фундаментальными, что они в теории могли заткнуть за пояс любого специалиста в полку. Теперь эти знания подкрепились практикой, и им все уже казалось по плечу. Оставалось уже совсем немного: вернуться, подготовиться и сдать выпускные экзамены. А там долгожданный выпуск, лейтенантские погоны и … свобода! Свобода от всего, что их держало в рамках все эти три года.  

Вернулись мы в училище с чувством собственного достоинства. Теперь мы выпускники, и море нам по колено. Но в училище нас быстро поставили на свое место.  

123-е классное отделение подходило к третьему учебному корпусу на занятия. К этому времени к корпусу с разных концов спешили курсанты из разных рот и курсов. Все они шли строями по классным отделениям. Как правило, у входа строй распускался, и в свой класс курсанты двигались самостоятельно. Кто-то успевал перед занятием затянуться раз-другой сигаретой в курилке возле здания. Постоянно перед началом занятий у входа в учебное здание стояла толпа курсантов. Наше отделение почти совсем уже подошло к корпусу, как мы услышали голос, который нельзя было ни с кем спутать:  

– Кто вэдиот отдэлэниэ? Камандыра ка мнэ!  

Это был голос командира первого батальона подполковника Сургуладзе. Все в училище его знали как крутого и жестокого командира. Мы сделало вид, что команды не услышали, только ускорили шаг и через несколько секунд растворилось в толпе у входа в здание. Спустя несколько минут мы уже довольные сидели в классе, радуясь, что нам удалось провести «Бешенного грузина», как величали первого комбата свои и чужие. Конечно, отделение шло по училищу, не так, как ходят первокурсники, но ведь мы были уже выпускниками, уже заслужили поблажки. Но радость наша была недолгой. Минут через 20 в класс вошли командир роты и Бешенный.  

– Встать, смирно! – заорал командир отделения.  

Курсанты вскочили, улыбки как рукой сразу стерло с лиц. Мы недоумевали. Как нас могли вычислить? Ведь мы сразу же растворились в толпе. Это нам, словно детям, прячащимся за портьерой, кажется, что родители их не видят, нам казалось, что в толпе мы стали незаметными. Но только не для комбата, который сам окончил это училище и уже 15 лет служит в нем. По одному только нашему внешнему виду и по выражению лиц можно было сразу определить, что мы выпускники. А взглянув на расписание занятий, нетрудно было вычислить, где мы занимаемся. И, как на грех, в этот день наша самоподготовка в третьем учебном корпусе была только у одного отделения выпускников.  

– Командир, вы команду слышали? – без всяких вступлений начал ротный.  

– Никак нет, – оправдывался сержант Дроздов. – Я шел впереди строя.  

– Кто слышал команду?  

Отделение угрюмо молчало, опустив головы. Бешенный не промолвил ни слова, только мрачною тенью стоял за спиной у майора.  

– Командир отделения со мной, а остальным продолжать занятия. Отделение, садись! – продолжил ротный.  

– В воскресенье 4 часа строевой подготовки. Командовать буду я сам, – на этот раз выступил комбат.  

Минут через 10 вернулся сержант. По его виду можно было сразу определить, что ему досталось.  

– Ну что? – спрашивали ребята. А он только рукой махнул.  

Из командиров его разжаловали, а в воскресенье вместо увольнения провинившихся курсантов вывели на строевую подготовку.  

– Ребята, покажем, как ходят третьекурсники. Его «салагам» такое еще и не снилось, – предложил кто-то из отделения. (У Бешенного в батальоне были только первокурсники).  

– Будем считать это подготовкой к экзамену по строевой.  

– Точно, а то на стажировке мы малость подразучились ходить.  

Так и решили. В воскресенье к 10 часам вместе с подполковником Сургуладзе прибыли командир взвода и командир роты. Старший лейтенант Тагунков командовал отделением. Комбат стоял на трибуне и наблюдал за занятиями. Рядом с ним стоял майор Трахунов. Конечно, «Бешенный грузин» ожидал, что отделение будет лениться, «сачковать», плохо выполнять команды, одним словом саботировать занятия. Это давало бы ему моральное право занятие превратить в наказание, и гонять курсантов до изнеможения. Первый час занятий отделение занималось одиночной подготовкой. Курсанты ходили по плацу строевым шагом, громко отдавая себе команды и четко выполняя их. Шаг четкий, движения отработаны, нога поднята высоко, носок оттянут, подбородок поднят. Выправка идеальная. Придраться не к чему. Комбат невольно залюбовался ими.  

– Командир, теперь прохождение развернутым строем, по шеренгам! – дал команду Сургуладзе.  

Это было самое трудное. В развернутом строю каждый виден, как на ладони. Здесь нельзя сачковать. И очень трудно держать равнение в шеренге, когда в строю 14 человек. Но опыт парадов не прошел даром. Отделение перестроилось в две шеренги, и на дистанции 10 метров двинулись к трибуне.  

– Отделение, смирно, равнение направо! – командовал командир отделения.  

Вся шеренга, как один человек, с очередным шагом, резко повернула голову направо, приложили руки по швам и перешло на строевой шаг. Двигались легко и четко. Равнение в шеренге, поворот головы, высоко поднятая нога, четкий однообразный удар ноги – одним словом придраться не к чему. Так же четко прошла и вторая шеренга.  

– Еще раз! – гремел голос комбата.  

Еще заход. Нога до пояса, носок оттянут, ноги печатают шаг, словно один человек. Ребята уже заразились этим духом. «Покажем ему как надо! » – в мыслях у каждого. Отделение действует, как одно целое. Спина уже мокрая, но молодой задор не оставляет ребят. Я взглянул на ротного. По его лицу было видно, что он доволен. Не подвели его ребята.  

– Здравствуйте, товарищи курсанты! – гремел голос комбата с трибуны.  

– Здравия – желаем, – товарищ – подполковник! – печатая шаг громко ответило отделение.  

– Молодцы! Благодарю за службу!  

– Служим – Советскому – Союзу! – рявкнул строй.  

– Командир, подведите отделение к трибуне.  

Отделение, взмокшее от нагрузки, выстроилось перед трибуной. Суровое лицо комбата посветлело.  

– Ведь можете ходить, когда хотите. Молодцы! Откровенно, не ожидал. Трахунов, кто захочет, отпустите в увольнение. Они заслужили.  

И тут ребята поняли, что Бешенный был настоящий “свой хваусовец”. И они сразу простили ему все его строгости. Посветлело лицо и у ротного. Отделение возвращалось в казарму. Теперь уже этот суровый грузин не казался нам таким уж бешенным.  

Оставшиеся две недели до выпускных экзаменов отделение занималось в полную силу. В учебные часы шили консультации, а во время самоподготовки ребята повторяли еще и еще раз все, что будут спрашивать на экзаменах. Готовились добросовестно, помогая друг другу. Казалось, что уже не осталось ничего, чего они могли бы не знать о своей технике, правилах ее эксплуатации. Кроме технических, были, конечно экзамены по чисто армейским предметам: уставам, строевой и физической подготовке. На этих экзаменах мало было иметь хорошие знания, нужно было показать методическую подготовку, ведь из них готовили офицеров-воспитателей, которые через пару месяцев будут сами обучать и воспитывать уже своих подчиненных.  

Например, на экзамене по строевой подготовке, нужно было не только хорошо знать строевой устав, хорошо самому выполнять команды и приемы с оружием, ходить строевым шагом, но уметь командовать отделением, взводом. На время ответа каждый становился командиром отделения или взвода. Остальные в это время выполняли роль подчиненных.  

Мне строевая подготовка давалась легко. Я хорошо умел выполнять команды, ловко и четко двигался и выполнял приемы с оружием. Последние полгода все занятия по строевой подготовке, уставам и ФИЗО проводились под командованием курсантов. По очереди каждому курсанту давалась тема занятия, он к ней готовился, писал план-конспект и очередные занятия проводил сам под присмотром командира взвода. Потом проводился разбор занятия. Таким образом, курсанты получали практические навыки проведения занятий.  

Мне, как отличнику, одним из первых доверили право на проведение занятий со своим отделением. Конечно, я волновался, приступая к занятию. Но потом удалось овладеть собой и свое первое занятие провел на четверку. Замечаний от командира и «подчиненных» было мало. Эти навыки, полученные мной еще в училище, пригодились на всю жизнь. Всю мою службу в армии приходилось кого-нибудь учить, с кем-нибудь проводить занятия. И потом уже на гражданке, мне не раз приходилось выступать в роли учителя.  

Подошло время экзаменов. Две недели отводилось на сдачу выпускных экзаменов. На экзамены выносились предметы: ППР (партийно-политическая работа), уставы СА, строевая подготовка, физическая подготовка, РОС (радиооборудование самолетов) и ТЭ техническая эксплуатация).  

Уже вывесили расписание экзаменов. Каждое отделение сдавало по своему графику. Но для всех последним экзаменом был экзамен по физической подготовке. Последним упражнением был прыжок через коня. Для всех экзамены начинались 1-го сентября и заканчивались 15 –го.  

Столько было волнений, столько переживаний, сколько готовились к экзаменам, а выпускные экзамены оказались таким будничным делом, словно занятия в течение года.  

Наше сдавало экзамены хорошо, можно сказать, даже отлично. Во всяком случае, никто из ребят на экзаменах не получил оценку ниже, чем во время учебы. У многих экзаменационная оценка была выше, чем оценка за год.  

Во время сдачи экзаменов пытались, конечно, пользоваться шпаргалками, но очень редко. Какие могут быть шпаргалки на экзамене по строевой или физической подготовке? Как можно с помощью шпаргалки устранить неисправность, введенную инструктором в аппаратуру? Конечно, можно что-то подсмотреть на экзаменах по уставам, или заглянуть в шпаргалку, чтобы освежить в памяти тактико-технические данные какой-то аппаратуры, но в основном, на выпускных экзаменах уже нужно было все помнить самому.  

Лучшим мастером по изготовлению шпаргалок был, конечно, Бердников. Он в училище первым ввел шпаргалки-гармошки и шпаргалки на резинке. Один конец шляпной резинки он пришивал внутри рукава, а ко второму прикреплял шпаргалку. Во время подготовки к ответу на экзаменах, он тихонько доставал шпаргалку и удерживая ее пальцами, благополучно с нее списывал. При малейшей опасности он отпускал ее, и она тут же скрывалась в рукаве. В худшем случае, если преподаватель замечал, что он списывает и даже заставлял расстегнуть рукав гимнастерки, там ничего он не обнаруживал. Шпаргалка была уже где-то выше локтя.  

Но ребята подготовились к экзаменам хорошо, и пользоваться шпаргалками практически не приходилось. У мена на экзаменах были одни пятерки. Я уверенно шел по первому разряду, т. е. на «красный» диплом. Единственная четверка по математике еще с первого курса портила мне всю картину. Не будь ее, я был бы круглым отличником. Но на «красный» диплом допускалось иметь две четверки. В стремлении окончить училище по первому разряду имело под собой еще и материальную основу. Те, кто оканчивал училище по первому разряду, получали при выпуске 3 курсантских оклада (оклад курсанта на третьем курсе был 150 рублей). За второй разряд – два оклада, а за третий – вообще ничего не платили.  

На экзамене по технической эксплуатации у меня получился казус. После ответа на теоретические вопросы мне предстояло практически устранить неисправность в аппаратуре, которую должен был ввести инструктор. Я проверил радиостанцию, принял ее у инструктора, потом вышел на некоторое время из класса. За это время инструктор ввел неисправность, вынул предохранитель в блоке питания. По ошибке он вынул не тот предохранитель, предохранитель по цепи смещения. Я вошел в класс, включил радиостанцию и начал проверять ее по инструкции. Вдруг из передатчика повалил дым. Сразу же выключил питание и начал разбираться. Оказалось, что лампы передатчика, лишенные напряжения смещения, начали работать в тяжелом режиме, большие токи в анодных и экранных цепях сожгли резисторы. Мне пришлось часа полтора вместе с инструктором менять сгоревшие детали. К счастью, это не повлияло на оценку.  

(продолжение следует)