Сон

Этот сон возвращался с упорной настойчивостью, как возвращается брошенный бумеранг или очередное время года, входящее в нашу жизнь даже, если этого не очень-то и хочется. Во сне он видел одно и то же: он мальчишка лет десяти, с кем-то играет в своей старой квартире. Собственно, главным во сне была именно квартира; именно она застревала в памяти, когда сам сон уже заканчивался. В ней он родился, из неё пошел в первый класс и жил до двенадцати лет, пока родителям не дали новую квартиру в двадцати двух этажной башне. Если ему и снились сны, действия в которых происходили в квартире, то эти сны были про ту старую квартиру в хрущевской пятиэтажке, давно покинутую, но оставшуюся единственно родной и главной в его жизни. Квартирка была никудышная по современным меркам: двухкомнатная, с малюсенькой кухней, вонючим от вечной сырости подъездом. Это была единственная в доме коммунальная квартира. В большой комнате жил он с родителями, в маленькой сосед-выпивоха, который почему-то подолгу не бывал в своей комнате, живя где-то в деревне. Позже он узнал, что папа платил соседу каждый месяц двадцать пять рублей, чтобы тот не показывался в квартире. Так семья жила как бы в отдельной квартире, правда, с постоянно запертой маленькой комнатой.  

Но в этих снах не было ни соседа, ни постоянных скандалов папы с мамой, ни старых бумажных обоев в полоску, разрисованных им то там, то тут; в них нельзя было уловить вонь сырости от подвальных тепловых труб, как, собственно, невидимыми оставались облезлые и потрескавшиеся стены подъезда – это он не видел, но ощущал как-то по-своему и ощущения эти, как ни странно, были ему приятны.  

Снилось совсем другое. В тех снах была радость и детское счастье, беззаботность. Даже ароматы, дорисованные его фантазией, были ароматами детства, наполненными солнечным светом лета или зимними морозами, запахами зацветшей под окнами сирени или ощущение спелого яблока того самого дерева, которое закинуло свои ветви к ним на балкон. Этот сон возвращал его туда, где не существовало взрослых проблем. Сон опрокидывал на него волны безмятежности, отсутствия взрослых невзгод, болезней и дарил несколько мгновений сказочной радости.  

Во сне он играет на кухне с Мишкой Трофимовым. Во что играют не понятно, но неожиданно Мишка что-то бросает и разбивает стекло в двери между кухней и коридором. Сон обрывается, но этот эпизод с разбитым стеклом был наяву. Он тогда пригласил одноклассника к себе домой поиграть после школы, и они поиграли. За это ему должно было здорово влететь от родителей. Испугавшись, одноклассник удрал, а он собрал осколки, вынул оставшиеся из двери и выбросил по-тихому на помойку. Дверь он открыл и прислонил к стене, так что не стало понятно: есть стекло или нет. Так дверь и простояла открытой несколько лет. Ему хотелось верить, что родители ничего не заметили и только, когда они переезжали на новую квартиру, папа обратил внимание на дверь. Он ничего тогда не сказал, ему уже было все равно – старая квартира уходила в прошлое. Мама через несколько дней сообщила сыну, что давно уже заметила отсутствие стекла в двери, но папе не сказала.  

Снится ему двор. Мальчишки постарше привязали его к дереву и хохочут над ним, издеваются. Он, привязанный беспомощный глядит на них, но не плачет, не кричит, не зовет на помощь. Вдруг откуда-то появляется мама и спасает его, отвязывая от дерева. Старшие мальчишки убежали, он остался с мамой, она его обнимает, и они вдвоем идут к подъезду.  

Как правило, он просыпается ночью встает с кровати и идет курить на кухню. Переживает очередной сон, перекуривает, выпивает стакан воды и снова ложится спать.  

Ему снятся разные сны, но почему-то именно эти, про старую квартиру, остаются в памяти. То ли потому, что они о детстве, о том периоде жизни, когда все легко, когда за тебя всё решают. А может, именно в детстве он пытается найти убежище от сегодняшних взрослых проблем, от суеты взрослой жизни. Вполне возможно, что в таких снах он возвращается к главному – к свободе, к беспредельности мечтаний; удаляется туда, где еще все для него впереди, где «деревья были большими».  

Его родители уже умерли. Своей семьи он не завел и жизнь бросает его в разные стороны света, когда приходится исполнять свой профессиональный долг. Но даже в таком огромном букете впечатлений, красок, голосов, он все равно мысленно или во снах возвращается в свою старую квартиру с разбитым стеклом, соседом-выпивохой и детской душой, заполненной надеждами на будущее.  

Состарился мой дом,  

В котором мы вдвоем  

Бежали по двору,  

Созывали детвору.  

Толпою в чехарду  

Играть, пока в окне  

Не крикнет мама мне,  

А я в ответ: «Иду! »,  

И пацанам: «Я вечером приду».  

Состарился мой дом.  

Почти разрушен он:  

В нем нету криков детворы,  

Давно безмолвные дворы.  

Никто из окон не зовет:  

Там уже мама не живет.  

Не крикну больше я «Иду! »  

И не сыграю в чехарду.  

Стоя невдалеке от старого дома, он смотрел на то, что от него осталось. Сносили не просто старый дом, сносили материальный мир, соединявший далекое прошлое с настоящим. Не щадя ничего, вырывали с корнем лестницу, по которой он бегал; не взирая на причиняемую ему боль, разбивали стекла в окне его комнаты, вдребезги разлетавшиеся, как испуганные птицы; превращали в груду мусора балкон, на котором он впервые попробовал сигарету; ломали дорогие сердцу деревья во дворе – это была привычная и непривычная для него картина. Но никогда никто и ничто не смогут стереть из его памяти воспоминания, лишить его снов. Да, старый дом разрушен, но память остается навсегда и ее не снесет ни один бульдозер.