Та, что вечно рядом 2

* * *  

Кратер язвы выжигает слово "муки",  

"греет руки" на аджике и кровИ.  

А здоровье, застеснявшись, руки-крюки  

в перстнях боли прячет в муфте нелюбви.  

И вот тут – Она змеится, шасть под брюки  

и давай там где попало ковырять,  

издавая вой истошный старой суки,  

той, дворОвой, что опять дурИт рожать.  

Всю одежду пропитала смрадным ядом.  

Злые мысли вязким муссом дыбят шерсть.  

Дышит в ухо Та, что постоянно рядом.  

Видишь?  

Нет?  

Я тоже.  

А Она-то есть!  

Шалую, лишайную, больную  

догнала уже почти "С косою мать".  

Меня слышащего и себя глухую  

притомилась воем доставать,  

утомлять присутствием вслепую,  

наобум проклятья навлекать.  

Слёзы – градом, струпья – снегопадом,  

хлОпок-шерсть – клоками по весне...  

Та, что вечно рядом, вечно рада  

тонкой, звонкой нитью ныть в десне.  

Вылив пули, заколотит баки,  

страхами чихает много лет, -  

с вошью вошь обнимутся в сиртаки,  

страйк у тараканов в голове.  

Чёрный юмор тонет в белой скорби.  

Как слюна с клыков ртуть и свинец.  

Слизывает даты с плит-надгробий.  

На такого зверя сдох давно ловец.  

Когти-плуги режут землю-память.  

шерсть – палас (ковёр когда-то, теперь нет),  

однокрыла (только б вспомнить и расправить),  

пистолетом хвост и хвОстом пистолет.  

Язва-совесть не затянется, гноится,  

вся в расчёсах от сомнений-блох.  

Глупо злиться, коль Она – убийца  

и, как говорится – хенде хох!  

Для Неё мы все – жующая скотина,  

тонем в пятом океане Двести-грамм.  

Для тянущей дней рутину зверь-машины  

нет сетей, капканов, пуль и волчьих ям.  

Пригвоздила взором нервным глаз зелёных:  

"Трус, признайся, не взирая, что ты лгун -  

верно скверный и на вкус ты, несолёный?  

Твоя правда – крест зелёнкою на лбу! "  

Недосказанность – приправою медвяной.  

И ты тоже не спасёшься, не молись;  

потому, что рядом Та, кто вечно рядом.  

Оглянись.  

_ _ _