Стеклянная роза. Часть 1

Витя шел сквозь пронизывающий ветер ранней весны, полностью абстрагировавшись от внешнего мира. Все его мысли занимала проблема финансового затруднения в которое он попал, а если выражаться более конкретно, то Витян просто попал на деньги: на уроке физкультуры во время игры в футбол он случайно наступил на кроссовок парня с параллельного класса и подошва кроссовка отклеилась. Ясное дело, она уже давно "просила каши", но надо же было случиться такой неприятности, чтобы именно Витёк стал катализатором выхода из строя спортивной обуви этого отмороженного типа Виталика по прозвищу Кабан.  

"Какая банальная кличка, -думал Витя. Могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее".  

Кабан сделал Вите несколько оплеух и сказал, что тот теперь торчит ему три тысячи рублей, а если не отдаст до пятницы, то плюс 500 рублей за каждый последующий день.  

Состояние отчаяния обуяло подростка.  

"И за что мне это?! Зачем я только полез отбирать мяч у этого дегенерата! "  

Виталика боялась вся школа и в системе координат этого учебного заведения он был авторитетом, поэтому перечить ему и пытаться дать сдачи никто не смел.  

Витя пришел домой полностью морально разбитым. Он понятия не имел как выкручиваться из этой ситуации. Да и виноватым себя не сильно чувствовал, понимая, что порванная им обувь и так доживала дни. Занимать было не у кого, все друзья жили в небогатых семьях, поэтому деньги у них если и водились, то суммы составляли минимальные значения и быстро тратились на пирожки, пиво и прочие радости жизни пролетарского класса.  

Рассказывать матери было нельзя. Денег она не даст, их у нее всегда не хватает-растить одной сына на зарплату кондуктора в общественном транспорте непросто. А вот заявиться в школу и устроить скандал, защищая сына-это легко. Но такой сценарий Витю категорически не устраивал, позор перед одноклассниками. Замкнутый круг.  

В последующие вторник, среду и четверг Виталик с компанией таких же как он сам, не обезображенных интеллектом лиц, приходил в класс к Вите, вызывая его на личный разговор и то в коридоре, то в туалете Витя подвергался психологическому давлению и оплеухам.  

– Нашел деньги?! Ищи!  

– Может тебя обоссать, чтобы вся школа знала, что ты опущенный? – друзья Кабана были на кураже, чувствуя слабость жертвы.  

После каждой из этих бесед Витя заходил в класс чернее тучи. Девчонки перешептывались, парни расспрашивали и всем было жаль несчастного одноклассника кому-то чуть больше, кому-то чуть меньше, но никто не осмеливался предложить помощь, потому что главное, чтобы это было не с ними.  

Ветер задувал Вите в шею, но он не обращал внимания. Был четверг, судный день тяжёлым бременем нависал над его головой. В пятницу Виталик велел после уроков ждать его у торца школы. И если Витя не принесет деньги, то головы ему не сносить, а если не придет, то не сносить вдвойне.  

Через пять остановок Витя вышел на висячий мост, соединявший район, в котором они жили с матерью с центральной частью города, где последние восемь лет жил его отец после развода.  

Сковавший протекающую под мостом реку лёд и не думал таять, подобно тому, как не думали таять, а лишь крепли проблемы Вити. Он остановился, чтобы передохнуть. Он смотрел вниз на ледяную гладь, казавшуюся ему столь же бесконечной, как его горе и ничего не мог придумать, кроме как обратиться к отцу, с которым они и так почти не виделись, а последние два года, после того как тот стал злоупотреблять спиртным, и вовсе перестали встречаться. Но терять было нечего, нужно было попробовать, хуже уже точно не будет.  

Через две минуты раздумий Витя почувствовал, что замерзает и продолжил путь.  

Отца звали Сергей и он снимал комнату в старом ветхом общежитии. Света в подъезде не было, ступени на второй этаж были деревянные. Пахло сыростью и единственным плюсом этого места была низкая арендная плата.  

Витя светил вспышкой от телефона и с опаской поднимался по скрипучим ступеням. Он постучал в деревянную дверь, потом постучал ещё раз и так продолжалось несколько минут. Наконец, по ту сторону двери послышалось ворчание и тяжёлые шаги приближались к входу.  

Дверь открыл мужчина с худым лицом, впалыми щеками и красными глазами. Опухлость от возлияний не выдавалась благодаря худобе, но запах перегара выдавал образ жизни этого, казалось, ещё недавно полного энергии человека.  

Вид Сергея стал неожиданностью для Вити. Когда он видел отца последний раз, тот был трезвым и гораздо более бодро выглядел. Теперь это был мужчина с изрядно поседевшей, давно не стриженой шевелюрой, в мятой футболке и стертых джинсах.  

Сергей смотрел на Витю, пытаясь определить гостя в подъездном полумраке. Через несколько мгновений, он, наконец, узнал сына.  

– А, ты. Заходи. Случилось чего?..  

Вопросы Сергея были машинальными и дежурными, ответы на них не сильно интересовали страдающего от сухости во рту человека.  

– Пап, я попал в передрягу... Можешь помочь?  

– В пере... В пере что? Язык блять сломаешь.  

Сергей сел на старую табуретку за стол, сделанный из такого же старого дерева и так же давно, как все в этом печальном доме, начиная от ступеней и перил, и заканчивая крышей и стенами.  

Он стал перебирать пустые бутылки под столом, нащупал среди них полторашку, вес которой был больше, чем у остальных. Это было выдохшееся пиво, но выбирать не приходилось. В несколько глотков оставшиеся поллитра перетекли в организм Сергея и он слегка воодушевился.  

– Ты чего в дверях встал? Заходи, садись. Не чужие вроде. Сто лет не виделись.  

Витя все это время стоял на пороге и не понимал что делать дальше, видя в каком состоянии отец. Он разулся, вошёл и сел на другую табуретку за стол напротив отца.  

– В общем, пап. Мне деньги нужны к завтрашнему дню, три тысячи.  

– Ох, ёпт. Три тысячи... Опять что ли в школе поборы на дачу директору? У меня, сынок, сам видишь – кризис.  

Сергей ухмыльнулся, но улыбка быстро сошла с лица и он понуро уставился в стол и задумался.  

– Нет, пап, не поборы. С меня пацаны требуют, я одному обувь порвал, завтра нужно вернуть, иначе мне худо будет.  

Сергей хмурил брови и переваривал непривычно большой объем информации.  

Через минуту ему удалось это сделать.  

– Чего, блять?! Каким нахуй пацанам?! Какие нахуй кроссовки? Ты их зачем порвал то?  

– Да я же говорю – случайно, – Витя немного обрадовался, что отец наконец-то пришел в себя и стал его слушать.  

– На физре играли в футбол, наступил на ногу одному парню и подошва отклеилась. Теперь с меня деньги за кроссовки трясут, там человек серьезный.  

Сергей смотрел на сына презрительным взглядом.  

– Так это не ты их порвал. Это они сами порвались. Ты чё, лох какой-то, чтобы за это деньги отдавать? Нахуй этого щенка пошли, а если не поймет в ёбыч дай.  

– Пап, ты не понимаешь, там пацаны серьезные, у меня проблемы завтра будут, если не отдам, – надежда Вити на деньги таяла на глазах.  

– Проблемы, – ухмылялся Сергей. Вот – проблемы, – он взял в руки пустую бутылку и показал сыну. А у тебя так, хуйней страдание.  

Сергей тяжело вздохнул. Витя смотрел на него взглядом полным отчаяния и разочаровался.  

– Значит, не поможешь?  

Сергей смотрел в глаза сына и пытливо сверлил его суровым взглядом.  

Он взял пустую бутылку водки, ударил ею о бетонный подоконник и протянул Вите "розочку".  

– Вот, помогаю, держи. Аргумент для тех, кто не понимает слов.  

Слезы проступили на глазах Вити, он встал и спешно стал обуваться.  

– Матери передай, что работы нет пока. Как устроюсь, отдам то что за коммуналку накопилось, ну и за остальное там.  

Витя не слушал отца, нацепил ботинки, даже не застегнув их и побежал вниз по лестничному пролету, ступая на ощупь сквозь темноту.  

Он бежал до висячего моста, пока мышцы его ног не стали ватными. Витя вспотел, устал и побрел медленно, перегорев от переживаний и перестав думать о завтрашнем дне. Он разглядывал людей, машины и улицу.  

Придя домой Витя помылся, перекусил, прилёг отдохнуть и провалился в сон.