Ночь под Рождество или Похождения куклы в зеленом (глава вторая)

–О, слава Богу! Добрый вечер! С Рождеством!.. Скажите пожалуйста, доктор Прайс еще в клинике? Нет? О-о… Но ему можно как-то дозвониться? – голос Берти, озабоченный, расстроенный, почти отчаянный, раздавался на всю гостиную. – Да, дело очень серьезное! Речь не идет о жизни и смерти, но девушка сильно пострадала, и мы не уверены, что сможем сами оказать ей должную помощь… Да, да, я подожду! Передайте доктору, что он очень обяжет меня, если перезвонит мне!  

И Берт откинулся в кресле, положив трубку на рычаг, да так и оставив руку на ней в явном ожидании…  

–Ты как? – Джек уселся рядом с Рэймондом, пододвинув стул к дивану, на котором тот сидел.  

–Нормально, – после некоторого молчания промолвил Рэймонд, продолжая всматриваться в лицо девушки.  

–Я нашел нашатырь и вот минералка…  

Рэймонд взял из его рук пузырек с нашатырем, смочил одну из салфеток с празднично накрытого стола и поднес к лицу гостьи. Ее веки дернулись, она вздохнула слегка судорожно, и Рэймонд убрал салфетку.  

–Мисс? – позвал он, и она приоткрыла глаза. – Скажите мне что-нибудь! Или хотя бы кивните, если слышите меня и понимаете… Выпьете воды? Хотите?  

Ее губы зашевелились, приоткрылись, и Рэймонд поспешно поднес к ее губам удобное для питья горлышко бутылки с минералкой. Предельно осторожно он вливал ей в рот воду, и она пила, хотя, немного воды, все же, стекало с ее губ. Вдруг она кашлянула, и Рэймонд быстро убрал бутылку, испугавшись, что она поперхнулась.  

–О, нет, Рэй, не надо больше виски! Пожалуйста!.. – пролепетала она едва слышно каким-то почти детским, нежным и слегка испуганным голоском.  

–Что?? – Рэймонд выронил бутылку, и Джек подхватил ее, скатившуюся на пол, брызнувшую водой.  

Но она молчала, ее глаза вновь были закрыты, однако, ровное дыхание и пульс сказали Рэймонду, что девушка перед ним теперь просто спит.  

–Да-да!! Я слушаю! – внезапно почти закричал Берт в трубку зазвонившего телефона, заставив остальных буквально подскочить.  

–Черт тебя дери, Берти!! – вскричал невольно Рэймонд, но тот не слышал.  

–Доктор Прайс? Это Берт Милтон. Доброго вечера вам и светлого сочельника! Ради Бога, извините, что оторвал вас от праздничного стола, но… Что? Ну, да, дело важное, спасибо за участие… Эта девушка оказалась в нашем доме совершенно случайно! Он находится в десяти милях от Восточного шоссе. Там есть поворот в нашу сторону со знаком «Озеро. Десять миль». Мы нашли ее на крыльце, в одном лишь платье, залитую кровью из раны на голове и, кажется, из носа… Нет-нет, рану не пришлось зашивать… О, да среди нас есть человек, знакомый с медициной, он и обработал рану…Обморожение? Нет, как ни странно, обошлось. Слава богу, на улице плюсовая температура! Девушке грели ноги в теплой воде, растирали виски. Но нужно, конечно, осмотреть потом, как следует… Нет, жара нет. Тут дело в другом. Во-первых, девушку тошнило. Очевидно, на лицо сотрясение мозга. Она была без сознания, но с час назад пришла в себя. Поначалу жаловалась на головную боль, но потом сказала, что стало легче. Только вот буквально несколько минут назад она снова потеряла сознание… Сейчас?.. Рэймонд, как она?  

–Спит, – буркнул Рэймонд, и Джек взял его за локоть.  

–…сейчас она спит, доктор. Но и это еще не все. Мы пообщались с ней немного, и в ходе разговора выяснилось, что наша незнакомка ничего не помнит. Ни имени своего, ни того, как выглядит. Кто она, откуда, куда ехала и к кому – все это для нее абсолютная тайна, доктор! Мы сами лишь пришли к выводу, что, судя по ее праздничному наряду, она могла ехать в гости…Ну, да, могло быть и наоборот, и вообще иначе…Что нам делать? Чем еще мы можем помочь ей? Вы не сможете приехать сюда?.. Что? О, да, простите, конечно же, уже Рождество на носу и снегопад! Хорошо. Да, разумеется, я все понял. Благодарю, доктор, мы будем ждать вас завтра, как только расчистят дороги…  

–Ну, и что он сказал? – обернулся Рэймонд к Берту.  

Тот поднялся из кресла и подошел к дивану.  

–О! – тихо воскликнул он. – Вы посмотрите на нее – она… она похожа на дорогущую фарфоровую куклу! Только бледненькая очень, а тем рисовали румянец…  

–Не всем, – отозвался Рэймонд. – Так что же доктор? Приедет, как я понял?  

–Пообещал, что завтра, как только расчистят снег… Сказал, что, судя по моему рассказу, состояние пациентки не критическое, мы все сделали правильно, но, конечно же, обследование необходимо. Особенно, если тошнота, головная боль, головокружение или раздвоение в глазах продолжатся. Отметил еще, что это очень хорошо, если она спит. Пусть спит!.. А! Пообещал еще, что свяжется утром с полицией и узнает, не хватились ли кого-нибудь в окрестностях. Ведь если кто-то ушел из дома или кого-то ждали в гости, но не дождались, люди начнут поиски.  

–Отлично! – Рэймонд вскочил со своего места и подошел к столу. – Я выпью, если никто не против?.. Ждать-то до утра!..  

–Что? Зачем ждать? Мы встретим Рождество, присмотрим за девушкой, а утром приедет доктор и осмотрит ее… Если тебе тревожно за нее, я могу прилечь где-нибудь рядом с ней, покараулить.  

–Еще чего! Достаточно играть героя, Берти! То есть, ты молодец, конечно, но… если уж я нашел ее, если на моей совести обработка раны на ее голове, то логичнее, если я сам и побуду с ней. Так справедливо?  

–Вполне, дорогой, вполне! – рассмеялся Берт. – Ради Бога!.. Признайся уже, что прилечь рядом с молодой женщиной очень даже приятно. Особенно, если она такая привлекательная! Ты неисправим, Рэй! Но в этом твой шарм…  

Берт развел руками, продолжая смеяться.  

–Можешь хохотать, сколько влезет, и я бы посмеялся, ибо понятия не имею, какой толк валяться даже рядом с хорошенькой, но раненой в голову, больной женщиной!.. Ну, если только не любишь ее больше жизни и не следишь за каждым ее вздохом… У меня есть некоторые причины побыть с нашей незнакомкой рядом. Даже помимо геройства проследить за ее состоянием.  

–Это какие же? – поинтересовался Джек, наливая всем немного виски.  

–Видишь ли, дружище, она разговаривает, когда находится в отключке. А возможно, и во сне тоже.  

–Господи, Рэй, это же все равно, что читать чужие письма! – возмутился Джек, хоть и не очень серьезно, скорее, с удивлением.  

–Джекки, мы ничего не знаем о ней! Ничего! И как же мы сможем помочь ей, кроме, как отправить к врачу? Тебе спокойно будет на душе, если ее увезут в больницу и все? Пусть себе валяется, не имея возможности связаться с друзьями или родственниками! Да?  

–О! – охнул Джек.  

–Что «о! »?! Ты не ожидал от меня такого внимания к незнакомому человеку? Так? Ты считаешь меня настолько легкомысленным и даже жестоким??  

–Нет, ну, что ты! Нет, конечно! Просто… просто ты сегодня после всей этой истории странный какой-то, нервный, что ли. Я вполне ожидал решения помочь ей, как только возможно, но скорее, завтра. Что с тобой, скажи честно? Что ты хочешь услышать от нее?  

–Я сам не знаю…- Рэймонд опрокинул в рот виски и поставил пустой стакан. – Просто в этом своем полуобмороке она произнесла мое имя. И не просто имя, а его уменьшительную версию, которую обычно используете вы, мои друзья, и еще пара – тройка близких мне людей. Так называл меня Ферри…  

–Но Рэй, твое имя достаточно распространенное! Я бы нисколько не удивился, если бы у нее оказался в друзьях твой тезка. Или, предположим, ее жених носит такое же имя…  

–Джекки!  

–Что?  

–Кольца на ней нет.  

–Его могли снять вместе с другими украшениями…Тебе неприятно предполагать, что наша гостья – чья-то невеста? Она, что же… понравилась тебе?  

На лице Джек явно играла улыбка, и Рэймонд неожиданно разозлился.  

–Вот что ты ерничаешь?! Понравилась, не понравилась – какая разница?? В ней есть что-то странное, вообще, во всей этой истории что-то не так. Вы забыли?! Она появилась здесь с достаточно тяжелой раной на голове, без одежды и туфель и это в такой-то снегопад! А если учесть что только до шоссе десять миль, то мне, например, это кажется просто невозможным. Теперь же она приходит в себя без памяти и говорит такие вещи, от которых у меня на голове, если честно, просто волосы дыбом! И скажи мне на милость, дорогуша, чего же тогда странного в том, что мне хотелось бы послушать, что она еще может сказать, в полуобмороке или во сне?? А?  

–Ничего, Рэй, успокойся! – Джек похлопал его по руке. – Не надо так. Мне тоже вся эта история кажется странной, но немного по-другому. Скорее, удивительной, что ли. Все-таки, Рождество…  

Хохот Рэймонда раскатился по комнате саркастическими нотками.  

–Ну, да, точно! Санта зашвырнул нам вместо подарков эту девчонку в блестящем платье – потому-то она и без шубки, а туфли на лету потеряла. Только Санта слегка промахнулся, и дамочка бахнулась головой о выступ крыши. Но напоследок этот бородатый господин стер ей память, что бы, не дай Господь, она не проговорилась о том, откуда взялась…  

–Господи, Рэй, и это ты о Санте и о Рождестве?! – Берт поднялся из своего кресла и взял стакан с виски.  

–А что?? Ты всерьез готов во все это верить?? Нет, ну, конечно же, я тоже был маленьким, верил в Санту, в его подарки. Потом я, разумеется, сообразил, что он чисто физически не смог бы успеть за одну ночь пропихнуться во все те миллионы каминных труб, в домах под которыми его ждут, даже если отмести те дома, где труб вообще нет, где о нем не знают и где в него не верят… Ну, и где живут непослушные мальчики и девочки! Но и тогда я думал о том, что может быть, и не все подарки разносит сам Санта. Что, возможно, он как-то вкладывает желания детей в головы их родителей и те покупают подарки. Черт с ним, пусть будет так!.. Но теперь, Берти, какой теперь к черту Санта?! Ты… ты представить себе не можешь, как я, повеса и псих, разнузданный тип, как я молился, как я просил Бога, все силы небесные, что бы… что бы Ферри остался с нами!! Пусть в коляске, пусть немощный физически, но живой…ЖИВОЙ, черт подери!! Каждое утро, когда ему стало совсем уже плохо, я умолял, просыпаясь – Господи, пожалуйста, только бы он был жив сейчас! Только бы я приехал и увидел его улыбку, его глаза, услышал его голос! И… ты знаешь, ты тогда позвонил мне и сказал, что бы я уже не торопился, что… что нет его больше… Но я, все равно, летел, как сумасшедший, боясь поверить в это, надеясь, что я просто чего-то не понял… Не смотри так, не говори ничего, вроде – ты эгоист, Рэй! Ибо он отмучился тогда, потому что, ему было плохо, ему было ужасно, невыносимо плохо, что он терял зрение, испытывал мучения, не узнавал временами своих близких. О, да, я эгоист чертов! Но я так просил, Берти! И что? Я верил, и мне помогли?  

–Это было уже невозможно, Рэймонд, дорогой! – вмешался Джек, увидев, как исказилось лицо Берта. – Мы все молились, но все зашло слишком далеко, и ты знаешь, с той болезнью бороться было невозможно. Ферри пять лет жил с этим, понимая, что жизнь может кончиться в любой момент, но он жил! Он целых пять лет был с нами, находясь, по сути, одной ногой в могиле. А это много, Рэй, нам преподнесли тот самый подарок, о котором ты так просил. То самое Чудо!.. И он… Я уверен, Рэй, что он до сих пор с нами. Я чувствую его присутствие, хотя не раз пытался внушить себе, что нельзя его ждать, каждый раз ждать в студии, нельзя пытаться набрать его номер, нельзя оборачиваться к нему в ресторане, потому, что его просто нет. НЕТ! И, тем не менее, у меня, даже спустя целый месяц после его смерти, ясное ощущение его тепла рядом, его голоса и шагов. Иногда я даже думал, что свихиваюсь – так я любил и люблю этого удивительного парня, которого нам так щедро подарили – но потом понимал, что с мозгами все в порядке и с душой, слава Богу, тоже. Ибо раз я чувствую его, значит так все и есть. Я верю в это, Рэй, и так легче. Намного легче! Так… так можно смириться, так можно принять и сердце не разорвется. Понимаешь?  

–Смириться, говоришь…  

Рэймонд налил себе еще виски и выпил.  

–Ты бы не пил столько! – заметил Джек. – То есть, не мне тебя ограничивать, просто еще ужин впереди…  

–Я уже ужинаю! Если ты к тому, что надо закусывать.  

И Рэймонд подцепил вилкой хороший кусок мяса и запихал себе в рот.  

–Ты ведь что-то хотел сказать?  

–Ты сам заткнул мне рот закуской! – заметил Рэймонд, нарочито чавкая.  

Джек расхохотался.  

–Все как всегда! Все как всегда…  

–Это ты сказал о смирении. А я… – Рэймонд резко посерьезнел. – Понимаешь, не срабатывает. Со мной вот никак! Смерть Ферри, а до нее та история…  

–Что ты имеешь в виду?  

–Историю, о которой мне напомнила эта наша незнакомка. То, что она сказала…  

Рэймонд поднялся и прошелся по комнате, остановился у окна. Вернее, это была выпуклая стеклянная стена, через которую на улицу красовалась наряженная елка, сверкавшая сейчас гирляндами огоньков. За окном же стояла непроглядная темень, заполненная снегопадом, готовым, кажется, проникнуть даже сюда, в тепло натопленную комнату с мягкой, уютной мебелью, ковром заглушавшим шаги… Снег набил бы ее доверху, и все-все, что сейчас здесь находилось, все, что согревало и успокаивало, оказалось бы погребено под ним, холодным, белым, безмолвным…  

–Что за история? – тихо спросил Джек. – Что сказала девушка?  

Рэймонд обернулся, и Джеку стало не по себе от его взгляда.  

–Она произнесла мое имя, сказала, что больше не хочет виски…  

–Как странно! – удивился Берт. – Может быть, находясь в этом состоянии между реальностью, которая ей так чужда, и миром, который почти закрылся для нее из-за травмы, она в тонкую оставшуюся щель еще принимает какие-то воспоминания? Ты поил ее водой, а ей она показалась виски в компании друзей?  

–Ты, как всегда, пытаешься найти во всем логику и смысл, понятный смысл, Берти.  

–Но ты же сам не веришь в сверхъестественное! – заметил Джек.  

–Я не верю в чудеса, сказки, Рождество. Но в то, что что-то в этом мире происходит вне нашего понимания, я начинаю верить… Это было лето семьдесят девятого года. Если вы помните, мы тогда приехали отдохнуть в тот дом, который Ферри купил. Дом, стоявший недалеко от деревни и называвшийся «Луга».  

–Смутно помню, – отозвался Джек. – Так давно это было…  

–Ну, не так уж! – заметил Берт. – Всего-то двенадцать лет прошло. Просто ты там не часто бывал, погостил только одну ночь… Я помню, Рэй. Мне понравился дом, хотя, приобретение мне казалось очень странным для Ферри. С его любовью к шумному Лондону, к пестрому обществу многочисленных друзей, к роскоши и некоторой вычурности его лондонского особняка… А то был самый, что ни на есть деревенский дом, каменный, довольно большой для обычного деревенского коттеджа и очень старый. Там пришлось, насколько я помню, делать серьезный ремонт, менять почти всю обстановку. Хотя, Ферри, кажется, настолько понравился стиль, что он его сохранил, просто заменив старую рухлядь на все новое, из хорошего дерева. Новые ковры, отреставрированная лестница, водопровод и генератор, электропроводка, люстры и шикарная ванна взамен старой с совершенно облезлой эмалью…Там, кажется, когда-то жила некая старушка, после смерти которой дом достался племяннику, уже отчаявшемуся его продать, когда Ферри натолкнулся на его объявление и приехал посмотреть. Помниться, он всегда смеялся, когда рассказывал про унылое выражение лица хозяина, таскавшегося за ним по дому и все дожидавшегося, когда же Ферри скажет хоть что-нибудь. А тот, спустя почти два часа, удивился мрачности этого джентльмена – мол, разве я не сказал, что покупаю «Луга»?!.. Ферри тогда просто влюбился в свое приобретение, пропадал в «Лугах» неделями, пока шел ремонт, и когда тот был закончен, сразу позвал нас на новоселье…Это тот день ты имеешь в виду, Рэй?  

–Нет, тебя тоже подвела память, – отозвался тот. – Дом Ферри купил в семьдесят седьмом. И мы очень редко там бывали. Вернее, вы. Я же часто туда уезжал. Даже совершенно один. Просто вы об этом не знали…  

–Надо же, как интересно – еще одна удивительная вещь! – улыбнулся Джек. – Ты ведь тоже не из тех людей, а особенно был в молодости, которые любят уединение, покой, диковатую природу подальше от городов и дорог. И вдруг это твое желание отдыхать там, в «Лугах»… Хотя, черт возьми, звучит весьма романтично!  

–Еще как!.. – только восхищения или, хотя бы, умиления в голосе Рэймонда не было вовсе. Скорее, мрачная печаль. – Мы приехали что-то около полудня, и вдруг выяснилось, что за запасами выпивки в «Лугах» никто не проследил. А я, как раз, собирался обмыть покупку – приобрел новенький «Эстон Мартин»…  

–А, помню-помню! – воскликнул Джек. – Великолепного серебристо-голубого цвета красавец! Мощный, как черт! «Жрал», правда, много, но все равно, хорош был даже для принца Саудовской Аравии. Слушай, ты почему-то потом очень быстро от него избавился?  

–Избавился… Мы с Джиной отправились до ближайшей деревни в магазин. Правда, на машине Ферри – у нее был более вместительный багажник… – Рэймонд сел в кресло, прихватив стакан с виски и закурив. – Мы возвращались в «Луга», и уже на повороте с шоссе на дорогу к дому едва не сбили велосипедистку. Там совершенно идиотский, «слепой» поворот, да еще Джина…  

–Она была любительницей поспорить! – деликатно заметил Джек.  

–Ну, да, – криво усмехнулся Рэймонд, – очень часто спорила!.. Словом, только чудом девчонка успела увернуться и не улететь в канаву с проломленной головенкой! Я выскочил из машины, Джина что-то визжала, кажется, обвиняя девушку в неумении ездить… А та растерянно скрывала за улыбкой невольную гримасу боли – ее разодранная на коленке брючина постепенно пропитывалась кровью. Кажется, она сразу меня узнала, и ее улыбка стала совершенно смущенной и… в то же время, счастливой какой-то, что ли. Я же перетащил ее вместе со злополучным велосипедом в нашу машину, заявив, что отвезу ее в «Луга» и там осмотрю ее ногу… Джина глядела на нее, как на полоумную, даже кажется, с неприкрытой усмешкой, а девчонка сказала, что зовут ее Элли Сеймур, что ей восемнадцать лет, и так глядела на меня своими зелеными глазищами, что никакие возражения Джины, которые, конечно же, немедленно прозвучали, не оказались мною замечены. И поверьте, вовсе даже не из упрямства!..  

–Я очень смутно ее помню, – пробормотал Берт. – Кажется, у нее были каштановые волосы ниже плеч, прихваченные заколками выше ушей… И была она вся в зеленом. Зеленые брючки – клеш и светло-зеленая, скорее, даже зелено – голубая блузка из чего-то очень легкого. Кажется, плечи были открыты, ибо я позавидовал ее красивому загару…  

–Да, загар был очень красивый… – пробормотал Рэймонд. – И глаза. Она так ими сияла, что в это трудно верилось после ничему не удивляющихся, даже циничных, ничем не восхищенных глаз столичных дамочек… Хотя, что и говорить, нынешние еще хлеще… Я предложил ей хорошего вина, которое специально выбрал для дам – остальные пили виски…  

–А ты – больше всех! – заметил Берт. – Джина же догоняла тебя с шампанским.  

–О себе я и не спорю… Может, именно тогда я услышал «первый звонок» не в ее пользу, но не придал этому значения. Решил, что она просто ревнует.  

–Она и ревновала! Именно ревновала. Всегда и ко всему. Ты должен был стать ее собственностью, ее главным призом и уж точно не переходящим!  

–Приз… Куда уж там!.. – усмехнулся Рэймонд. – Я смотрел на нее, на эту мисс Сеймур, как она знакомилась с вами, как с совершенно откровенными восхищением и благоговением глядела на Ферри, а тот, как всегда, душка, улыбался ей, что-то рассказывал, тоже предлагал шампанского, но она отказывалась, все больше краснея от смущения… Эти ее оголенные, позолоченные солнцем плечи, волосы, падавшие на них, запах нагретого июлем луга, исходивший от нее… Я чувствовал, что потихоньку схожу с ума. Просто схожу с ума! А когда Ферри выразительно глянул на меня, я вытаращил глаза и он все понял. Понял даже раньше меня самого!.. И тут мне в голову пришла совершенно безумная идея. Вы помните, за несколько дней до этого я заключил пари – гонка на моем «Эстон Мартине» против «Ягуара» одного типа. Звали его Даг, и он славился, как совершенно ненормальный гонщик. Мы по пьяни поспорили с ним в каком-то кабаке, в свидетелях были его приятели, и в итоге мы договорились погонять по трассе, которую вели неподалеку от «Лугов». Движения по ней еще не было, и я решил, что ничего страшного не будет, если мне удастся выиграть немного денег на новой машине. А заодно проверить ее в деле.  

–Денег-то тебе мало было, да?! – сыронизировал Берт.  

–Да не в деньгах дело было, господи ты боже мой! – крикнул Рэймонд, не сдержавшись. – Я же всегда любил погонять, но никогда не получалось. Джина терпеть не могла это мое пристрастие, вечно визжала, когда я прибавлял скорость даже на пустой дороге. И тут такая возможность!  

–Зачем ты позвал с собой эту девочку, скажи на милость? – спросил Берт. – Ну, зачем?! То есть, я понимаю…  

– Ничего ты не понимаешь! То есть, мыслей-то и желаний было больше, чем достаточно, но между нами ничего не было. Тогда не было. Я решил проверить, так ли она хороша, как казалась, так ли сильно отличалась от Джины… Наедине хотел с ней оказаться, черт вас возьми! У меня такой бардак в голове был из-за нее, из-за виски, будто и не тридцать мне, а пятнадцать, ей богу! И когда она все с той же улыбкой спокойно уселась в мою машину, и так же совершенно спокойно отреагировала на мой бешеный старт, а когда мы выехали на шоссе, согласилась сесть за руль, я и не знал, что сказать, что думать…  

–Помнится, Джина была просто вне себя! – вставил Берт. – Шипела, как змея все время, пока тебя не было. Только присутствие Ферри и останавливало ее от того, что бы переколотить от злости всю посуду! Странно, но именно он, с его мягким в отношении дам характером, так безусловно влиял на нее. Впрочем, даже при том, как долго мы знали его, он так в чем-то и остался загадкой для нас…Так значит, мисс Сеймур, не испугалась сесть за руль? Да?  

–Это меня, помнится, ужасно удивило! – Рэймонд затушил окурок. – Она же заявила, что водит немного отцовский грузовик и ей страшно нравится этот мой спортивный автомобиль. Попросила лишь показать ей, как и что… Мне не пришлось долго и упорно втолковывать ей управление – она оказалась на удивление понятливой, а когда я, наконец, доверил ей проехаться, она лишь поначалу слегка повиляла по шоссе, непривычная к скорости, а спустя несколько минут уже со спокойной улыбкой катила меня с ветерком. Так мы добрались до места старта нашей с Дагом гонки, где он с приятелями уже дожидался меня, прислонившись к боку своего черного «Ягуара» и осклабившись. И вот тут я внезапно понял, что не смогу ехать. Просто не смогу!  

–В смысле?? – воскликнул от неожиданности Джек. – То есть как?? Что с тобой стряслось? Ты так сильно напился?  

–О, нет! – рассмеялся как-то не очень весело Рэймонд. – Вы же знаете, мне надо ведро выпить, что бы вырубиться! Но выпивка к этому имеет непосредственное отношение… Я уже замечал такое за собой, но не придавал значения, думая, что это просто разовая случайность, дерьмовая выпивка или что-то в этом духе. Я понял, что, стоит мне выпить какое-то количество крепкого спиртного, как у меня терялось зрение. Я просто слеп! Причем, не просто все начинало расплываться – я бы и в таком состоянии смог вести машину – я попросту ничего не видел. Совсем ничего! Перед глазами свет и расплывающиеся пятна цветов. Все! Потом, спустя час примерно, может, меньше, зрение восстанавливалось, но в тот момент я должен был ехать. Понимаете? Кто бы поверил в такую дурацкую слепоту?! Я, конечно, сделал вид, что все в порядке, но сам от страха едва в штаны не наложил. И тут меня осенило – рядом девчонка, которая весьма сносно водит! И пусть она проиграет, черт с ними с деньгами, но я не откажусь от гонки таким образом, не дам возможности этому Дагу посмеяться над моей тачкой. Ему ведь наплевать, кто будет за рулем, а тем более, эта девчонка! Он и согласился. Состроил, правда, страшную рожу, ибо только так и можно назвать ухмылку, возникшую в ту минуту на его физиономии. А я объявил, что мой «Эстон Мартин» настолько хорош, что и моя племянница справится с гонкой… Мисс Сеймур… Господи, она и виду не подала, услышав наш разговор! Только побледнела…  

–Черт бы тебя побрал, Рэй! – вскричал Берт. – Черт бы тебя побрал с твоей выпивкой, твоим упрямством и еще Бог знает, чем!.. Как и все, я прекрасно знал о твоей страсти даже к самым нелепым гонкам и мы все вместе шумно отмечали победу. Но то, что ты усадил девочку за руль, то, что ты рисковал ее жизнью…  

–Я и собой рисковал, Берти! – заметил Рэймонд. – Я ведь сидел рядом с ней, почти ничего не видя, но чувствуя ее волнение в напряжении мышц, слыша ее голос, который она изо всех сил сдерживала от дрожи, но это плохо ей удавалось. Напоследок, пока не взревел двигатель, я почти насильно влил ей в рот несколько глотков виски из фляжки, что таскал с собой. Это было необходимо, Берти, и не смотри так! Иначе, мы бы с самого начала плелись сзади, как черепахи. А так она решилась выжать из машины двести сорок миль, и мы летели над трассой!.. Она страшно боялась! Я просто чувствовал это, даже не дотрагиваясь до нее, а глаза увидел лишь на третьем круге, когда она уже знала трассу, когда машина уже слушалась ее, а она чувствовала машину… Я не дал ей сделать несколько ошибок, я подсказывал, как мог, но она сама, САМА, Берти, была необыкновенной молодчиной!.. Да, мы выиграли практически случайно – этот идиот Даг, хоть и был хорошим гонщиком, но его злость, его душевная гниль испортили ему все. И не только тогда. А в тот день он решил под конец, хотя явно шел на обгон и выиграл бы, спихнуть нас с трассы. Просто спихнуть и возможно, искалечить – скорость была сумасшедшей! Но эта девочка ухитрилась повторить свой вираж на велосипеде, ускользнув от него, отчего он вылетел сам. Не смертельно, и даже к финишу пришел, но проиграл… Кричал он, конечно, много и не по делу, но его ребята были свидетелями и подтвердили по-честному, что мы были не виноваты, что он сам нарвался… Я даже не помню, как сунул деньги в карман, хотя, то были по праву ее деньги, не смотря на то, что машина моя. Эта Элли, она выбралась на финише из машины, она едва могла отдышаться, упав руками на капот, она смеялась и плакала от волнения, а потом долго дрожала в моих руках, а я шептал какую-то чушь, пытаясь ее успокоить. Достал фляжку с виски и дал еще выпить – напряжение, граничившее с истерикой, необходимо было снять… Вы помните, Берти, как мы вернулись. Выпивка полилась рекой, пила и Элли. Все радовались, даже толком не понимая, в чем, собственно, дело, меня заставили спеть, и она слушала меня, раскрыв рот и сияя уже пьяненькими, но счастливыми глазами, растрепанная, даже смешная, но такая… желанная!.. Наконец, виски доконал ее, и Ферри, подмигнув мне, отнес ее в собственную спальню, уложил там и запер дверь… Джина следила за мной, дулась, но, видимо, наблюдая меня рядом на протяжении пары часов, она успокоилась и снова улыбалась, снова стала привлекательной… О, да, ребята, я знал, я уже тогда, пусть пьяный, знал, что надо было делать! Только снова поступил не так… Какими же сложными кажутся правильные решения тогда, когда они необходимы, и какими простыми оказываются, когда уже поздно! Я женился на Джине в том же году, а, спустя всего три года, развелся безо всякого сожаления. Если не считать жуткую горечь оттого, что ради той, которая этого не стоила, я не просто потерял, я натурально сгубил, возможно, единственное свое счастье…  

–Ты… считал и считаешь, что та девочка, которую ты знал всего один вечер, и была твоей судьбой?! – тихо, но так, что Рэймонд вздрогнул, удивился Джек.  

–Это тебе повезло, мой дорогой, что ты встретил Клэр и немедленно понял, почувствовал и решил что она – это и есть то, что тебе жизненно необходимо… Я же оказался слеп, глух и труслив к тому же. Я сперва не понял, кто есть Джина, а потом, увидев в глазах Элли, как в зеркале, свое сердце, кричавшее мне просто истошно – ЭТО ОНА!!! – я струсил все изменить, струсил сказать правду и в тот же вечер все поставить на свои места. Ведь чувствовал же, что утром, что называется, на трезвую голову, ничего не изменится, и Элли Сеймур останется для меня столь же привлекательна, как и накануне! Но нет! Меня хватило только на то, что бы пробраться в окно спальни Ферри… Солнце начинало валиться в закат, когда я влез в окно по стремянке, на которую мне указал Ферри, заодно сообщив, что Джина улеглась спать в гостиной… Элли лежала на кровати, наверное, даже не пошевелившись после того, как Ферри принес ее туда. Я сел рядом и погладил ее по волосам, надеясь, что она проснется. И она открыла глаза, пролепетав: «…О, нет, не надо больше виски, Рэй! Пожалуйста!.. ». Та самая фраза, что я услышал сегодня из уст нашего подкидыша… Впрочем, Элли немедленно пришла в себя, осознала, что мы одни в запертой комнате, и я пришел именно к ней. Был ли я уверен, что нужен ей? Возможно. Я всегда был несколько самоуверен в отношениях с женщинами. Но после гонки, после того, как она жалась ко мне, пытаясь прийти в себя, как глядела на меня, изо всех сил запрещая себе это, ведь я приехал с невестой, я понял ее, понял, что она хотела меня так же, как и я ее, что сердце ее рвалось ко мне. И не секунды не сомневаясь, не выламываясь, не пытаясь что-то выведать у меня, она отдалась мне с той искренней страстью, с тем обожанием, с каким отдается невеста в первую брачную ночь. Она не сомневалась! О, нет! Ни в чем – ни в своих чувствах, ни в том, что имеет право на них. О моих она не знала ничего, только надеялась, прекрасно осознавая, что заполучить меня насовсем в первый же вечер – это для нее уже слишком. Я находился гораздо выше ее по положению, по деньгам, по кругу общения. Я был «звездой» для нее! И она ощущала за счастье оказаться в моих объятиях, побыть со мной хоть немного, остаться на ночь. Куда уж дальше?! Господи, не знала она, что теперь вот я буду сидеть здесь и натурально подыхать оттого, что мог бы быть счастлив с ней всю жизнь, мог сделать счастливой ее, принимавшую меня таким, каков я есть, готовую поддержать во всем и даже жизнью рискнуть ради меня!.. А я таял в ее руках, я чувствовал, как взрывается мое сердце фейерверком от восторга обладания ею и от нестерпимой нежности к ней, шептавшей мне что-то, целовавшей меня с ног до головы так искренне, как никогда не делала этого Джина… Я обещал, что приду ночью, и она, эта ночь станет самой прекрасной. Для меня уж точно. Бог его знает, верила ли она мне, но она плакала в моих ладонях, и сердце мое щемило, возможно, впервые в жизни…Только вот не было никакой ночи для нас… для нее.  

Что-то очень похожее на стон вырвалось из груди Рэймонда, и Берт поспешно налил ему виски. Тот выпил, и может быть, от крепости напитка на глазах Рэймонда блеснули слезы.  

–Чертова Джина… Она проснулась весьма некстати. Проснулась и немедленно, еще толком не протрезвев, бросилась искать меня с дикими криками, похожая на фурию. Конечно же, добралась и до комнаты Ферри, ворвалась туда и набросилась на Элли, уверенная, что я был с ней… Честно сказать, и я, с моим бешеным нравом, вполне мог подумать такое, увидев настолько развороченную постель, какая может быть только после бурного секса. Воздух просто дышал им! А Джина, хоть и была вздорной, капризной и жадной до всего, что по ее мнению, принадлежало лишь ей, дурой не являлась. Она поняла все о том, что произошло в той спальне, и кто был с Элли. Я скрылся в сумерках сада со скребущими на душе кошками, хотя ноги сами тормозили, не давая мне уйти. А бдительный Ферри вбежал в спальню вслед за Джиной и не дал ей причинить Элли ничего плохого. Она лишь кричала, всячески оскорбляя девочку, оскорбляя всех, кто гостил в доме, обвиняя в пособничестве «этой сладкой парочке». Наконец, Ферри удалось увести Джину, а Элли, видимо, быстро оделась и выбежала на улицу… Я не знаю, где она была, не знаю, где спряталась, но в тот момент она, видимо, еще надеялась увидеть меня, поговорить со мной, хотя на обещанную ночь надежды явно не оставалось. Во всяком случае, когда мы, наконец, столкнулись с Джиной в гостиной, когда я разговаривал с ней, пытаясь успокоить, Элли… она услышала в открытые окна, если не все, то ту часть разговора, которую ей вовсе не следовало слышать…  

Рэймонд смолк, видимо, пытаясь перевести дух – так долго он молчал, так долго все это в нем сидело и вот теперь вырвалось с болью и страшной тоской. Еще более страшной от того, что ему самому эта история казалась канувшей в прошлое, почти стершейся из его жизни.  

–Хорош подарок на Рождество, дорогие мои носители рождественского духа!.. – проговорил вдруг Рэймонд, глядя в огонь камина. – Принесло сюда эту девицу, и все всплыло, как гроб с затопленного кладбища. Зачем? Вот ты, Джекки, скажи мне, зачем?? Я не был наказан за трусость и легкомыслие?? Теперь надо еще наказать? По другой щеке с размаху врезать, да?  

–Чего мы еще не знаем? Что случилось с Элли, Рэй? – точно, и не слыша его слов, спросил Джек.  

–Я сам сделал так, что бы никто ничего не узнал. Не сразу, правда, потом… Сейчас. Погодите и вы все поймете… Я тогда просил у Джины прощения, она сначала кричала на меня, а потом расплакалась, да так горько, что мне стало не по себе. А она все шептала, всхлипывая, размазывая слезы по щекам и губам, что просто очень любит меня, что ей ужасно стыдно за свое поведение – она нестерпимо боится потерять меня и… так мечтала о свадьбе, что мысль о возможном разрыве убила в ней разум, душу в клочья разорвала! И даже если… даже если я, все же, переспал с этой девчонкой, то она вполне может понять, почему. Ее ужасный, вздорный характер, ее ревность, ее нежелание понять мои мечты, мою любовь к гонкам, например, мою безраздельную преданность нашей группе, «Королевскому Кресту»…А она, Элли Сеймур, в отличие от нее, все понимает, ценит и никогда не подведет. Но только ведь именно она, Джина, моя невеста и она любит меня, не смотря ни на что и просто умрет, если я ее оставлю ради Элли или еще кого-нибудь. А я глядел в ее зареванное лицо, в источавшие слезы покрасневшие глаза, и вид ее был настолько жалок, несчастен и беззащитен, что я, в конце концов, подумал о том, что… что просто день сегодня был какой-то странный, точно, выпавший из реальности, в которую завтра все вернется. Джина – моя невеста и я сам выбрал ее, спустя четыре года знакомства. А Элли… Она оказалась неожиданным, милым подарком из рук теплого, солнечного июля. Подарком, согревшим душу, озарившим ее, но лишь на время, лишь пока пахнет заросшими цветами и травой лугами в «Лугах»… Смысла в этом никакого нет, как нет смысла в красивом закате, в шелесте лазурных волн на Форментерре, в восторге от скорости на гоночной машине, в шквале энергии, обрушивавшемся на нас во время наших концертов… Элли уедет домой, мы уедем в Лондон, а следом на гастроли и все станет лишь воспоминанием. Приятным воспоминанием о лете семьдесят девятого года… Только я ошибся. Наверняка Элли услышала, как я мирюсь с Джиной, как прошу у нее прощения и обещаю не бросить ее, уехать вместе с ней, жениться на ней и… и забыть Элли, забыть все, что здесь произошло. Во всяком случае, через минут десять после моего примирения с Джиной, в гостиную вбежал Ферри и так глянул на Джину, что она… постаралась выйти оттуда достойно. Но надо было видеть ее глаза! После этого он обернулся ко мне и сообщил, с трудом переводя дух, что Элли только что уехала на своем велосипеде из «Лугов». И он сам отдал ей велосипед, который стоял позади большого крыльца парадного входа… Это был тот редкий раз, когда Ферри кричал. Так кричал, что мне стало не по себе, натурально не по себе. Я даже не смогу вспомнить, о чем он кричал тогда. То ли обвинял в чем-то, то ли хотел чего-то от меня, но в глазах его я видел ужас и горечь, я слышал только имя Элли и стоял перед ним, застыв, как истукан… Не знаю, сколько это продолжалось. Помню, что в итоге он усадил меня на стул, схватил бутылку виски и сунул мне в руку. Я выпил и только тогда услышал его вопрос – что я собираюсь делать? Но я не знал. Догнать Элли, вернуть и снова наобещать ей чего-то, после моего разговора с Джиной, невозможного? Зачем?? Или наоборот, попытаться внушить ей, что с моей стороны добиться близости с ней было ошибкой, просто ошибкой, но никак не намеренным обманом? Еще глупее! Уж лучше ей никогда не видеть меня больше! Пусть проклясть, пусть возненавидеть, но не увидеть меня и не разорвать себе душу, снова оказавшись со мной глаза в глаза, но безо всякой надежды, точно два совершенно чужих человека… Я высказал все это Ферри, он выслушал меня, сидя напротив, молча глядя мне в лицо. В глазах его была пропасть. А когда он заговорил, эти слова я запомнил.  

–Какая жестокая, какая нестерпимая шутка судьбы… или жизни!.. – медленно и как-то очень тихо произнес он. – Впрочем, они не могут быть ни жестоки, ни добры. Они не знают жалости, милосердия или справедливости. Такой, какую придумали мы. Им все равно… Ты, Рэй, получил сегодня то, о чем я мечтал всю жизнь, но так и не нашел. Вряд ли найду… И ты не знаешь, что с этим делать. Ты готов отказаться, ты уже отказался, и я понимаю почему. Понимаю, потому что, трудно делать людям больно, трудно бросать тех, кого приручил, даже если они этого заслуживают… Но, честное слово, я бы не смог вот так сидеть, когда она умчалась в ночь, что бы навсегда исчезнуть из моей жизни. Не смог бы, черт возьми!.. Я не отправляю тебя никуда, не заставляю броситься за ней – раз ты так решил, значит, так тому и быть. Ты разрубил узел, который было бы не развязать… Может, ты и прав. И…  

В этот момент, если помнишь, Берти, в гостиную вошел ты.  

–Помню… – подтвердил тот. – Правда, смутно. Не могу сказать, что был сильно пьян, просто устал за прошедший день, и, кажется, хотел сказать, что пойду спать. По дороге я столкнулся с Джиной в холле. Она вылетела из гостиной… Постой! Ты же сказал, что она вышла, когда пришел Ферри! Глупость, конечно, но…  

–Нет, не глупость, Берти. Ты правильно заметил сейчас, что Джина шла не из гостиной.  

–Но и не с лестницы на второй этаж! Это я точно помню. Та находится в глубине холла по левую руку, если идти из столовой, как шел я. А Джина появилась точно не слева.  

–Детективы! – усмехнувшись, вставил Джек. – Я вот все тогда проспал.  

Берт и Рэймонд одновременно обернулись на него, как-то неопределенно хмыкнули и снова посмотрели друг на друга.  

–Где же она была? Как ты думаешь? – Рэймонд пристально глядел Берту в глаза.  

–О, господи, да откуда же мне знать?!.. Может, на улице остывала…  

–Может… Я не зря обратил внимание на этот момент, дружище, и ты поймешь, почему… Когда ты вошел, Ферри замолчал и больше не продолжал этого разговора. Он как-то сник, выпил немного и ушел спать. Все расползлись по спальням, и на утро разъехались. Вернее, мы с Джиной и Люком Бернсом или Эваном… забыл его фамилию, уехали первыми, за нами ты с Джекки, кажется, Кристин Хоуп и, возможно, тот Эван был именно с вами… Мы с Джиной останавливались в кафе на заправке недалеко от Лондона выпить кофе, и вы проехали мимо нас. Когда уехали эти две подружки-модели с музыкантами из клуба «Кавардак», я понятия не имею… Ну, и все.  

–А что же, Ферри не уехал в тот день?  

–Нет, Берти. Он остался присмотреть за уборкой, побыть немного одному и отдохнуть.  

–Ну, да… понятное дело… Он звонил тебе тогда?  

–Да…Позвонил к вечеру. Я был дома один, Джина куда-то уехала, едва проспавшись, и я хорошо помню, как в тишине квартиры телефонный звонок прозвучал страшнее автоматной очереди. Я вздрогнул, едва не выронив бутылку пива, и почувствовал, как в груди, точно, оборвалось что-то. Кое-как я смог взять трубку гремевшего, надрывавшегося телефона и услышал голос, который только через несколько секунд признал, как голос Ферри Мейсона. И сначала я не понял ничего, кроме имени мистера Рипли, присматривавшего за домом во время отсутствия хозяина, и имени Элли. Элли Сеймур. Я замер на мгновение, а потом попросил Ферри повторить все, что тот сказал. И он повторил…  

Рэймонд налил себе, а после некоторой заминки и остальным виски, выпил и, поперхнувшись, прикрыл рот ладонью и уставился на тлевшие в камине поленья.  

–Что, Рэй?.. Что случилось с Элли? – Берт подошел к нему и тронул за плечо так осторожно, словно, тот мог рассыпаться на осколки.  

–В тот день, как бывало всегда перед отъездом Ферри в Лондон, к нему приехал этот мистер Рипли, что бы пообщаться немного и проводить. Они были даже дружны, хотя, практически ничто в жизни их не связывало, кроме «Лугов» – ни возраст, ни положение, ни интересы... Впрочем, Ферри, да и мы все никогда не делали никакой разницы между людьми, кроме одной – чувства, которое вызывает человек…Мистер Рипли приехал в добром расположении духа, они с Ферри выпили вина, и тут мистер Рипли вдруг предупредил Ферри, что бы тот не пил много перед отъездом – мол, слишком опасно это за рулем. Тот удивился этой неожиданной просьбе, ибо мистер Рипли вообще никогда не видел его сильно пьяным. Только если слегка выпивши. На что мистер Рипли вздохнул и рассказал, что прошедшей ночью на шоссе нашли сбитую кем-то велосипедистку… – Рэймонд едва мог говорить, но продолжал, точно, от этого зависела его жизнь. – Она… лежала вся в крови, неподвижная, похожая на сломанную куклу. Совсем… совсем как… она…  

Рэймонд ткнул пальцем на девушку, спавшую на диване, и той же рукой закрыл себе глаза. Его плечи затряслись, но Берт и Джек молчали, в ожидании того, что Рэймонд скажет дальше. И он поднял лицо, его глаза были мокры и необыкновенно… лазурны. Как никогда. Но от этой лазури становилось страшно горько.  

–Это была она, ребята… Элли. Кто-то сбил ее на большой скорости, очевидно, не заметив, слишком поздно осветив фарами. И на этот раз ей не удалось увернуться. Она отлетела в канаву и ударилась головой о камень…Ее нашли из-за велосипеда, оставшегося валяться на дороге.  

–А полиция? Что они сказали, Рэй?  

–Какая разница… Хотя, да, тогда я пытался вычислить виновника, если, конечно, отмести вариант, действительно, пьяного или невнимательного водителя. Я думал о Даге и попытке в пьяном угаре отомстить. Думал и о Джине, которая, столкнулась с Берти, по-видимому, заходя с улицы. Она вполне могла перед этим сесть в мою машину, стоявшую у крыльца с ключами в замке, и поехать вслед Элли… О, да, она, возможно, и не собиралась ее убивать, могла просто захотеть поговорить. Пусть даже и на повышенных тонах, пусть пригрозить, но не убивать, нет! И если она случайно это сделала, то… никто не виноват по-настоящему. Мне очень хотелось так думать, но не получалось… Мы еще немного поговорили с Ферри, я повесил трубку и несколько минут… не помню… я не мог пошевелиться. Я видел личико Элли. Тот момент, когда впервые увидел ее там, на дороге. Ее растерянные глаза, бисеринки пота над верхней губой, легкий загар на ее щеках… Голос Ферри так и звучал у меня в ушах: «… ее нашли с пробитой головой, Рэй. Она ударилась о камень… Кто-то сбил ее темноте…»…  

Рэймонд откашлялся, отвернулся и Берт с Джеком, оба видели, как поднялась его рука, наверное, отиравшая слезы…  

–Я…никак не мог решить, как бы мне поговорить с Джиной. А потом понял, что и говорить не стоит. Если она это сделала, она станет все отрицать, а поскольку у меня нет никаких доказательств, то и начинать бессмысленно… Когда же она приехала и выяснилось, что ездила она на моей машине, я понял, как можно проверить мои подозрения. И ночью я спустился в гараж и осмотрел машину. При свете фонарика, но я заметил бы царапины или вмятины после удара по велосипеду. Их не было. Ничего не было… И только позже, утром, я вдруг понял, что следы от удара должны были остаться в любом случае, ведь Элли ударила Дага в заднее крыло его «Ягуара»! Где же они?! – спрашивал я себя. И тогда я спросил, все-таки, Джину. Спросил, куда она ездила накануне. И она заявила, что заехала к моему механику, так как, в двигателе что-то застучало, а тот увидел вмятины на бампере. Заодно выправили и его. Еще ворчала на меня, напоминая о гонке, о Даге… А я глядел ей в глаза и видел… страх. Ибо весь этот ее рассказ – полная чушь хотя бы потому, что она никогда и ни за что не поперлась бы с моей машиной к механику! Я вас умоляю! Притащилась бы домой, наорала бы на меня и все… А главное, она понимала, что я в любой момент могу узнать у механика правду – с чем она все-таки, приехала к нему…  

–И ты… ты даже после этого женился на ней?! – выдохнул Джек. – Даже вот с этими твоими сомнениями и подозрениями?? Ведь Элли… она…  

–А что Элли?? – обернулся к нему Рэймонд, и Джек невольно замер под его взглядом. – Элли погибла! Погибла по моей вине, кто бы ни сидел за рулем той машины, что сбила ее! Слышишь? И у меня не было никаких доказательств против Джины. Никаких… Что бы я там себе ни думал… Я привык к ней, я видел, как смертельно она боится потерять меня, не выйти за меня. Кроме того… она заявила, что беременна, и я не мог оставить ее тогда. Просто не смог. Достаточно было гибели Элли. По самое горло!! Потом, правда, она попала в клинику с выкидышем, много плакала, и мне было жаль ее. Я глядел в ее заплаканные глаза и снова видел взгляд Элли… Я не хотел больше никого делать несчастным. Да, Джек, ДА, я не мог забыть Элли, но я сжимал свое сердце в кулак, стараясь не думать о том, с какой болью она уехала тогда, разочарованная, от обиды не заметившая летевшей машины. Сжал, выдавил из него всю кровь по капле, а потом… продолжилась обычная для нас жизнь – гастроли, концерты, репетиции, записи, и я, кажется, вполне благополучно не подавал виду о том, что вообще в моей жизни что-то случилось. Ферри тоже молчал об этой истории, а когда мы оставались наедине, обращался со мной как-то особенно мягко… Двенадцать лет – немалый срок. Но иногда он мне кажется просто ничтожным, словно, произошло это только вчера. Такое бывает редко, мне удалось почти забыть об этой истории, об Элли…Нет рядом Джины, которая могла бы напомнить, нет «Эстона Мартина», от которого я избавился так быстро, как только смог, нет даже Дага, который разбился на одной из гонок насмерть… Впрочем, есть тот дом, есть «Луга», есть те куклы…  

–Куклы?! – переспросил удивленный Джек. – При чем тут куклы? Что за куклы?  

Рэймонд поглядел на него и грустно улыбнулся.  

–О, да, ты же ничего не знаешь о куклах в «Лугах»! Вместе с домом и всей обстановкой Ферри достались восемь кукол. Восемь совершенно замечательных кукол… вон, Берти, кажется, видел их всех. Да?  

–Да, – кивнул тот. – Чудо, что за куклы! Таких в магазине не купишь! Только, может быть, в какой-нибудь антикварной лавке и за огромные деньги. Самый настоящий эксклюзив ручной работы!  

–Именно, – подтвердил Рэймонд. – Хотя, поначалу они, как и все в доме, находились в плачевном состоянии. Но Ферри, пожалуй, даже прежде чем начать ремонт дома, отдал их на реставрацию. И когда они вернулись домой в совершенно первозданном виде, за чем Ферри пристально проследил, его радости не было предела! Помнится, я все потешался над ним, пока он ждал их домой, словно, собственных детей, а когда увидел этих чудных маленьких девочек воочию, понял… Может быть, не всё. Но одна из кукол мне запомнилась особенно…  

В тишине гостиной раздался странный звук, Берт тут же обернулся к девушке, лежавшей рядом с ним на диване.  

–Просыпается, что ли? Мне показалось, она вздохнула или простонала…  

Все уставились на незнакомку, но она не шевелилась.  

–Спит… – пробормотал Рэймонд. – Господи, мы ведь так и не переодели ее, а я даже не умыл, как следует. Тушь вон, как размазалась, так и осталась. Кровь тоже…  

–Ничего, умоется, – улыбнулся Берт. – Так что там с куклой? Тебе понравилась кукла?!  

–Запомнилась, Берти! – поправил его Рэймонд. – Нечего потешаться!  

–Хорошо, хорошо!  

–Она была в зеленом платье… Кажется, в крупную темную клетку и с белыми манжетами, воротничком и нижней пышной юбкой. У нее по плечам вились каштановые локоны самых настоящих волос, а на них надета соломенная шляпка с яркой красной ленточкой на тулье. Остальных кукол нарядили куда более пышно и ярко, они улыбались весьма кокетливо, а эта… Эта казалась грустной. Только бросишь быстрый взгляд, и кажется, что в ее зеленых глазах мелькнула улыбка…Она…Вернее, Элли была похожа не нее. Те же зеленые глаза, каштановые волосы, тот же слегка печальный взгляд… Она прятала эту печаль, глядя на меня. Она улыбалась, на самом деле думая о том, как… как я далек от нее… Куклы сидели в комнате Ферри с тех пор, как их привезли после реставрации, хотя, нашел он их, как ни странно, в ванной комнате на комоде с полотенцами. И… в тот вечер, когда мы с Элли оказались в спальне вместе, у меня мелькнула мысль показать кукол ей – девушки ведь любят такие вещи. Но… все произошло слишком быстро. Все кончилось слишком быстро…  

Теперь все услышали, как девушка на диване тихонько простонала что-то, они испугались, что ей плохо или больно, но внезапно она улыбнулась.  

–Рэй… – произнесла она. – Хорошо, пусть будет Рэй…  

Рэй бросил на девушку мгновенный взгляд и стремительно покинул гостиную, едва не хлопнув дверью.