Азбука её жизни. Буква В.

Буква В похожа на восьмёрку или знак бесконечности. Всё возвращается на круги своя. Всё движется по заданной траектории. Бесконечная жизнь в поиске смысла жизни, который скрыт в мелочах.  

Ветер.  

Особенно приятно, когда он налетает внезапно, лаская опаленное солнцем лицо. Разомлевшее от дневного зноя тело подаётся навстречу прохладе из ниоткуда. Хочется глубоко вздохнуть, впустив в лёгкие как можно больше свежего воздуха.  

Васильки.  

Они прячутся в пшеничных колосьях, на мгновенье показывая свои васильковые головки. Играют в прятки. Тихо смеются.  

С детства была мечта: нарвать букет васильков и бежать с ним по пшеничному полю, догоняя заходящее солнце.  

Вышивка.  

Вошла в мою жизнь с появлением городской бабушки. У неё на диване лежали подушечки, которые она называла уютным словом "думочки". Одна была вышита замысловатым узором, который потом стали называть – мандала. А другая расшита диковинными цветами и птицами.  

Вышивка гладью мне нравилась, но освоить её я не могла или не хотела, не помню.  

Так же всякие стежки типа "козлик", "стебелёк", "назад иголку" – я освоила, но всё это было не то.  

А вот "крестик" – это любовь на всю жизнь.  

Первая моя вышитая работа, это было повторение той самой бабушкиной "думочки" с замысловатым узором мандала. Вышивала на белом вафельном полотенце болгарским крестом.  

Потом эта подушечка ушла в подарок моей учительнице.  

Вязание.  

Стало ещё одной моей страстью, как и вышивка. Мама научила простейшим азам, таким, как лицевая и изнаночная.  

А потом у меня появилась книга с сотнями узоров, которые мне захотелось повторить.  

И я, наверно, потратила на это год, а то и больше. Набирала петли, вязала несколько рапортов, распускала. И так сотни раз, пока не провязала все узоры.  

– Ну, и какая тебе польза от того, что ты постоянно распускаешь? – спрашивала мама, глядя на меня укоризненно.  

А польза была потом, когда я вязала своим детям костюмчики, платьица, жилеточки, шарфики, шапочки, такими узорами, которые потом с интересом рассматривала даже она.  

Вода.  

Нет ничего вкуснее чистой родниковой воды тогда, когда от нестерпимой жары готова пить воду из лужи.  

– Бабушка, ну когда мы уже придём домой. Я пить хочу, – канючила я, пока мы шли домой из леса с полными бидончиками земляники.  

– Ну, потерпи немного. Ещё чуть-чуть осталось, – отвечала бабушка, предлагая мне утолить жажду ягодами.  

А потом нам попался родник, в котором была прозрачная, холодная, и самая вкусная вода на свете.  

Веер.  

У подружки был веер. Самый настоящий, как она говорила, веер, которым закрывали лица дамы на балах.  

Нужно было её долго уговаривать, чтобы она разрешила хотя бы подержать его в руках. А если хотелось его раскрыть и несколько раз обмахнуться, то непременно надо было что-то дать взамен.  

– А ты мне что дашь? – спрашивала она.  

А у меня была кукла с закрывающимися глазами и красивым платьем. Звали её Ася. Вот её я и давала подержать, пока благоговейно раскрывала веер.  

Вещие сны.  

Не часто, но снятся. Вернее один и тот же сон будет снится несколько раз, пока я не пойму о чём он хочет предупредить.  

Я боюсь таких снов. Всегда пытаюсь уговорить провидение, чтобы на этот раз было не так больно. Потому что, предупреждают сны, в основном, о плохом.  

Продолжение следует...