Опасная командировка

Алина Хатько & Олег Вайнтрауб  

ОПАСНАЯ КОМАНДИРОВКА  

Глава 9 Пятница. Баня  

Наташа  

Утром я проснулась первой, Григорий еще посапывал. В нашем жилье было прохладно. Всю ночь дул ветер, а стены здесь явно не приспособлены для жилья. Но на медвежьей шкуре и под тёплым одеялом было терпимо. Я начала тихонько шевелить ногой. Боль за ночь немного утихла, но совсем не прошла. На это нужно ещё много времени, чтобы всё встало на свои места.  

Григорий открыл глаза и поприветствовал меня, наклонился и легонько поцеловал в щёку. Мне было это приятно. Приятно ощутить лёгкое щекотание усиков. И снова мысль о том, как бы это выглядело, если бы он поцеловал меня в губы? Я прогнала эту мысль от себя и сделала движение, чтобы встать. Однако Григорий уложил меня на место. И укутав одеялом, приказал ещё поваляться, а сам встал, немного сделал разминочные движения и начал разжигать печку. Затем сходил во двор принёс большую охапку дров и приступил к готовке завтрака. Я краем глаза наблюдала, как он уверенно справляется.  

На завтрак были макароны по- флотски. Было, правда, очень вкусно. Недаром говорят. Что мужчины являются лучшими поварами.  

Он хотел сам и посуду вымыть, однако я категорически запротестовала. Мы сидели за столом и от нечего делать задавали друг другу всякие вопросы.  

– Гриша. А назови самое длинное слово, которое состоит из одного слога?  

Мой собеседник долго сидел, почёсывая голову, потом беспомощно развёл руками.  

– Сдаюсь, Наташа, честное слово, никак не доходит. Одно непристойное взбрело в голову, но я его озвучивать не буду.  

– Ладно! Это слово …. это слово… дурачилась я…. Гриша нетерпеливо ёрзал на своём стуле.  

– Ну, и?  

– Вскользь!  

Мы оба весело рассмеялись.  

Теперь очередь была за Григорием. И он изрёк:  

– А назови ты мне слов, в котором семь раз встречается гласная буква «О».  

Я немного растерялась. Если бы вопрос стоял просто гласная, то я бы ответила что это семья. А тут……Я крутилась, вертелась, всю голову сломала, однако никак не могла припомнить такого слова. Пришлось и мне поднимать белый флаг.  

– От же зря мы не заключили сделку с тобой, улыбаясь, сказал Гриша.  

– Какую такую сделку?  

– А вот не ответил на вопрос, тогда целуй того, кто задал, чтобы получить ответ.  

– Ну, поскольку договор не заключён, то придётся подсказать, также с улыбкой парировала я.  

– Обороноспособность! торжествующе произнёс Григорий.  

– Да уж! Развела я руками.  

Вскоре наше развлекательное мероприятие прервала Василиса Петровна. Она притащила сковороду и несколько рыб, величиной с ладошку.  

– Вот приготовьте себе обед. После баньки и откушаете. А вот вам и моя настойка клюквенная. Она так хорошо гоняет кровь по жилам, а после баньки …мммм…!!!  

Мы в два голоса начали протестовать, но спорить с ней было бесполезно. На полном серьёзе заявила:  

– Суворов как говорил? Продай последние кальсоны, но после баньки, выпей.  

Делать нечего. Я приступила к чистке рыбы. Григорий отправился к реке за водой. Вскоре по нашей комнатке разлился аромат жареной рыбы.  

Так и хотелось отведать такой деликатес. Давно не ела свежую жареную рыбку. В магазинах однообразие: мороженый хек, камбала, да треска. Однако раз решили, что трапезничать будем после баньки, так тому и быть.  

Часа в два по полудню, Василиса Петровна сказала, чтобы мы шли в баню. К этому времени мы уже подготовили сменное бельё и полотенца. Григорий выжидающе посмотрел на меня.  

– Григорий, ты иди первым. У нас у бабушки всегда мужчины вперёд женщин ходили париться.  

– Нет! В баню, мы пойдём вдвоём! – Упрямо твердил Гриша.  

– Да не могу я с тобой идти туда!  

– Это ещё, почему не можешь? – прищурившись, спросил Гриша.  

– Я …я…я…  

– Пойдём!  

Григорий решительно подал мне моё пальто.  

У меня горели не только щёки, но и уши. Григорий помог мне надеть пальто, обуть ботинки и, захватив смену белья, вежливо пропустил меня вперёд.  

Я от стыда не знала, куда мне себя девать. Что подумает Василиса Петровна, да и её свёкор обо мне?  

Я шла и всю дорогу ворчала об этом. Тогда Гриша повернут меня лицом к себе и, глядя прямо в глаза, сказал:  

– Наташа, для всех мы же здесь с тобой муж и жена. А здесь такая традиция. В баню ходят на пару.  

Это меня немного успокоило.  

В предбаннике начали раздеваться. По дороге я решила, что снимать с себя трусы и лифчик не буду. Раздеваясь, я не могла поднять глаз на мужчину, я чувствовала, что он стоит рядом, в чём мать родила и выжидает. И когда я, не раздевшись полностью, сделала шаг в направлении бани, Григорий начал решительно снимать с меня мой защитный панцирь.  

– Вот теперь, полный порядок! – командирским голосом изрёк он и открыл дверь.  

На нас дохнуло жаром. Я быстренько приземлилась на скамейку, не зная, что мне дальше делать. А Гриша начал наливать воду в большие тазы. Краем глаза я наблюдала за ним. Передо мной во всей красе стоял нагой мужчина. Ни со Стёпой, ни с Тимофеем мне не пришлось вот так производить наше мытье.  

У Гриши были накачанные бёдра и ровные ноги, также накачанные. И… красивая попа. Да, да…я смотрела на его ягодицы, и у меня начинало подниматься из недр моего тела…желание. Оно постепенно затапливало моё сознание. Я уже ни о чём не могла думать. Я хотела его. Я хотела мужчину.  

Гриша повернулся ко мне…. О, Боже! Его член был готов к бою. Он выглядывал из тёмных зарослей гордо, независимо от нас, от наших желаний. Он сам по себе почувствовал женское присутствие, и никто ему уже был не указ.  

Мужчина подошёл ко мне и, взяв мою руку, положил на воина, который готов был в любую минуту ринуться в бой. Я не сознавая того что делаю, наклонилась и, захватив его губами, сделала сосущее движение. Гриша застонал. Обхватил мою голову руками и прижался ко мне. Я непроизвольно начала языком слизывать капельки, которые появились на головке. Я сама вся трепетала…я хотела…И тогда Гриша осторожно развернул меня спиной к себе, наклонил и с нетерпением вошёл сзади. Это было потрясающе! Его движения были резки, нетерпеливы. Он глубоко вонзался в меня, заставляя всхлипывать…стонать, кричать. Я не помню, я только знаю, что оргазм захватил меня и вознёс на вершину блаженства. Гриша, услышал этот вечный зов, последовал моему примеру и вот мы вместе издали крик восхищения.  

Мужчина развернул меня к себе и с благодарностью приник своими устами, к моим. Наши сердца бились в унисон. Слов не было. Просто мы постигли то, что словами передать невозможно и нужно ли? Я давно не чувствовала себя женщиной. И не просто женщиной, а любимой женщиной. Я обхватила Гришу двумя руками и отвечала на его страстные поцелуи. Было жарко, пот заливал глаза, и тогда мы оторвались от сладкого занятия и, рассмеявшись, приступили к тому, зачем пришли.  

Странно, но мне совсем не было стыдно. Я восприняла наш порыв, как само собой разумеющееся. А Гриша, прямо светился весь. Мы с ним дурачились, как дети. Тёрли друг другу спины, обливались водой, визжали, смеялись. Какая-то преграда, которая всё время сдерживала, вернее, удерживала нас на расстоянии, рухнула. Но рухнула, не причинив нам ран, а наоборот вознесла на недосягаемый уровень.  

Гриша всё время старался коснуться моей груди. Но я делала большие глаза, и он отдёргивал руку. Потом мы парились. Гриша помог влезть мне на полок, поддал жару и сначала осторожно, чуть касаясь тела, работал берёзовым веничком, а потом всё сильнее и чаще. Я терпела. Было жарко и…приятно. Тело отзывалось …. оно, казалось, парило, витало в воздухе…. Но Гриша обрызгал меня холодной водой, заставил вернуться на землю. Теперь, немного передохнув в предбаннике, я не так умело, как Гриша, но стараясь изо всех, начала парить его.  

Не осталась в долгу я вылила на его разгорячённую спину изрядное количество студеной воды. Гриша взвился, он схватил меня, поднял и посадив на полок начал ласкать мою грудь руками. Я взмолилась. Было очень душно. И тогда, смилостивившись, он снял меня и поставил на пол. Мы уже действовали, как одно целое. Направились в предбанник и начали быстро одеваться. Гриша очень аккуратно вёл меня под руку. Он боялся отпустить меня хоть на минуту. Во двор выглянула Василиса Петровна и с хитрым прищуром спросила, понравилась ли нам её банька. Мы в один голос выдохнули:  

– Да!!!!!! и дружно рассмеялись. И только потом догадались поблагодарить. На что она только махнула рукой и удалилась в дом.  

Лишь только мы переступили порог нашего жилища, Гриша нетерпеливо начал снимать с меня пальто, затем небрежно скинул своё и впился губами в мои уже ждущие губы. И вновь желание огромной волной захватило меня и понесло в неизведанные дали. Я не помню, как мы уже раздетыми оказались на нашем медвежьем ложе.  

Теперь Гриша не торопился. Он смаковал меня. Начал с волос, перешёл к ушкам. Он покусывал их с причмоком, он языком влезал в мои раковины, он покусывал мочки…. А я…я…. вся трепетала под этими ласками. И вот, наконец, как страждущий путник добирается к долгожданному роднику, так и мужчина добрался до моей груди. А добравшись, он чуть не задохнулся от радости, что наконец- то сможет припасть иссохшими губами к этому вечному источнику, дающему жизнь. И он со стоном приник к моим торчащим сосочкам и пил…пил, не отрываясь, …а в это время его «древо жизни» искало точку соприкосновения и, не сдержавшис, ь нашло её и внедрился в самую глубину.  

И не было слов…Была удивительная гармония в наших движениях навстречу возникшей страсти.  

И тогда вихрь, тайфун подхватил нас и унёс далеко, далеко отсюда, а мы, мы просто не хотели возвращаться обратно, и вновь постигали эту извечную науку любви.  

Наконец, обессиленные, мы, не разнимая объятий, притихли и переводили дыхание.  

Отдохнув, мы в один голос заговорили, что хочется есть. Гриша предупредительно помог мне натянуть на себя костюм, наделся сам и, усадив меня к столу, принялся ухаживать.  

Мы пили прекрасную клюквенную настойку, закусывали жареной рыбой, а в промежутках целовались. Если бы кто-то мог со стороны взглянуть на нас, то подумал бы, что нам по 20 лет и мы молодожёны. Но нам было всё равно. Мы наслаждались обществом друг друга и тем чувством потребности друг в друге. Гриша был прекрасным любовником. Он вёл меня к вершине, к пику наслаждения. А затем сам почти в последнюю минуту догонял меня, и тогда это придавала такой эффект, что казалось, действительно мы находимся на седьмом небе.  

После ужина мы рухнули на нашего «медведя»… и…..карусель закружила обоих.  

А потом мы уснули в объятиях друг друга. А когда ночью я проснулась, то моя голова лежала на его плече, а рука Гриши лежала на моей груди. Я снова погрузилась в счастливый сон.  

Григорий  

В пятницу, когда я проснулся, Наташа уже не спала. Сознание того, что она со мной сейчас рядом, резко подняло настроение. И как-то сразу отошли на второй план все тревоги и неудобства, связанные с дорогой и даже болезнь. С утра я уже почувствовал себя вполне здоровым. И все благодаря ей. Это она сумела так быстро поставить меня на ноги. Чувство огромной нежности и благодарности ей охватило меня. Не выдержав, я повернулся к ней и, пожелав ей доброго утра, поцеловал в щеку.  

Когда мои губы коснулись ее щеки, по моему телу словно прошел электрический разряд. Рядом со мной в кровати спала женщина! И я до сих пор не предпринял никаких шагов, чтобы сблизиться с ней. Каков же я после этого мужчина?! Сразу припомнился давно прошедший по экранам итальянский фильм, название которого уже забыл, но в нем было имя «Анита». Мне запомнились мысли и размышления девушки, которая осталась наедине с мужчиной. «Мы уже столько времени вместе, а он не пристает ко мне. Конечно, я ему ничего не позволю, но почему он не пристает? Даже обидно! »  

Почему же я до сих пор не оказываю Наташе знаков внимания? Неужели я так постарел, что уже нюх потерял? Или меня уже совсем перестали интересовать женщины? Да, женщины, с которыми я последние годы был знаком, меня не интересовали совершенно. Но Наташа, она совсем другая. Ей в жизни столько досталось, а она сохранила в себе такую нежность, заботу и участие. Это все хорошо, но я задаю себе вопрос: как женщина, она тебе нравится? И отвечаю положительно. Мой взгляд невольно ласкает ее грудь, бедра, попу. И вот сейчас лежу рядом с ней, и мне так хочется ее обнять, целовать. Интересно, какая она в любви?  

Наташа пошевелилась, попыталась встать. Я тут же прогнал эти грешные мысли. Ну, уж нет! Я уже совсем здоров, а она с больной ногой будет меня обслуживать, носить воду, таскать дрова. Я это не позволю! Я укрыл ее плотнее одеялом.  

– Поспи еще!  

А сам оделся, принес охапку дров, растопил печку, а то в комнате уже стало довольно прохладно. Принес воды и поставил на плитку греться чайник и занялся приготовлением завтрака. Если я не могу подать ей кофе в постель, то обязан хотя бы завтрак приготовить.  

Наташа поднялась, мы хорошо позавтракали, а потом сидели, дурачились, играли в слова, пока не пришла Василиса Петровна. Принесла с собой пяток крупных окуней и клюквенную настойку, при виде которой у меня глаза загорелись. Но мы для приличия стали благодарить и отказываться. Но ее переубедить было трудно. В результате мы согласились. И тут она ошарашила новостью: для нас она готовит баню.  

Для меня это стало неожиданностью. Для Василисы Петровны мы поддерживали легенду, что мы супружеская пара, а как нам быть самим? Идти мыться порознь? Это покажется, если не подозрительным, то, во всяком случае, странным. Но согласится ли Наташа раздеться при мне? Не будет же она мыться одетой? При одной только мысли, что мы будем раздетые вместе в бане, у меня сразу голова пошла кругом. Такой шанс нельзя упустить! Нужно во что бы то ни стало уговорить Наташу мыться вместе! А что из этого получится, там посмотрим.  

Я посмотрел на Наташу и сразу понял, что эти же мысли сейчас ее тоже волнуют. У нее даже покраснели щеки.  

Когда Василиса ушла, мы стали готовить белье и полотенца. В третьем часу она вернулась и сообщила, что баня готова, и чтобы мы не задерживались. Наташа предложила мне идти первым, ссылаясь на их обычаи мужчин мыть первыми. Но я не согласился.  

– Нет! В баню мы пойдём вдвоём! – настаивал я, – что Василиса о нас подумает? Неудобно…  

– Да не могу я с тобой идти туда!  

– Это почему не можешь? Ты что стесняешься? На Руси раньше всегда семьями в баню ходили.  

– Я …я…я… Мы же не семья…  

– Для посторонних мы семья. Пойдём!  

Мы начали одеваться. Помог Наташе надеть ботинок на больную ногу. Мы вышли во двор. Наташа все ворчала, что мол, подумают о нас люди? Тогда я повернул ее лицом к себе и решительно заявил:  

– Наташа, мы же с тобой сейчас для всех муж и жена. Здесь такая традиция. В баню ходят вдвоем.  

По-моему, это Наташу немного успокоило, но все равно я видел, что она нервничала. Но я не подавал виду, всем своим поведением показывая, что я отношусь к этому, как само собой разумеющееся. Но на самом деле я волновался не меньше ее. Согласится ли Наташа раздеться совсем? А если нет, то, что мне тогда делать? А если разденется то, что тогда? …  

В предбаннике мы начали раздеваться. Подавая ей пример, я первым разделся полностью. Она же попыталась проскользнуть в баню в лифчике и трусах. Я остановил ее.  

– Ты что в этом собираешься мыться? Давай- ка снимай все!  

Я помог ей расстегнуть застежку лифчика, а трусы она сняла сама. Мы зашли в помещение бани. Здесь было жарко натоплено, воздух был горячим и влажным. Наташа села на скамью, вся съежилась, максимально закрыв свое тело руками. Я стал наливать горячую воду в тазы, иногда поглядывая на нее.  

Вид ее обнаженного тела не давал мне покоя. Возбуждение было уже не управляемым. Я уже ничего не мог с собой поделать. Я жаждал, я хотел ее. Тогда я решился. Подошел к Наташе, стал перед нею. Она подняла голову и с тревогой взглянула на меня. Даже не соображая, что делаю, беру ее руку и кладу на свой член, который уже готов взорваться от возбуждения. Ожидаю ее реакцию. Может отдернуть руку, выругаться, пристыдит. Но вместо того она берет головку члена губами и начинает посасывающие движения. Судорога пробежала по моему телу, из груди вырвался не то, что стон, просто рык. Уже прямо не контролируя себя, руками взял ее голову и стал просто насаживать ее на свой член. И далее, видимо, повинуясь древнему инстинкту, поднял ее на ноги, повернул к себе спиной, нагнул туловище вперед и вошел в нее. Стал энергично двигаться, проникая все глубже. Вначале мои руки держали ее за талию, а потом даже не знаю сам почему, нагнулся и схватил ее груди, стал мять и пальцами прижимать соски. Если бы даже меня спросили, зачем я это делаю, я ответить не смог бы. Скорее всего, это был инстинкт. Все окружающее перестало для меня существовать. Сейчас во всем мире существовали эта женщина и я. Мы двигались в одном темпе, получая от этого огромное наслаждение. Наташа вначале тихонько постанывала, а потом стал издавать звуки все громче и при каждом глубоком входе уже раздавался ее крик. Это еще больше возбуждало меня. И вот настал момент, когда я почувствовал, что мы вместе можем взлететь на вершину блаженства. Еще несколько сильных движений и в бане раздается громкий крик. В один звук слились голоса мужчины и женщины. Это древний, как мир, крик апофеоза любви.  

Колени слегка дрожали, но я повернул лицом к себе Наташу, обнял, прижал к себе и крепко поцеловал в губы в знак благодарности за это наслаждение. Никаких слов сейчас не было нужно. Обо всём сказало наше поведение.  

Что было потом, я уже слабо помню. Наконец, мы решили помыться. Мыли другу друга, смеялись, дурачились, как дети. Когда я мыл Наташу, почему-то мои руки постоянно возвращались к ее груди, как будто именно эта часть ее тела нуждалась к самой тщательной помывке. Потом мы парились. Мне доставляло огромное удовольствие парить тело Наташи, которое теперь для меня стало самым главным и любимым. Я восхищался ее формами, мне постоянно хотелось ласкать ее тело. Потом Наташа парила меня. И наконец, уставшие и счастливые мы пошли одеваться в предбанник.  

Когда мы шли к нашему временному жилищу, выглянула Василиса и, подмигнув, лукаво спросила:  

– Как баня? Понравилась?  

Наташа крикнула: «Даааа!!», а я поднял вверх большой палец.  

Уже у себя «дома», не успев раздеться, мы тут же оказались на медвежьей шкуре. Теперь я уже не спеша, любуясь и наслаждаясь, исследовал каждую клеточку тела Наташи. Покрывал поцелуями все ее тело от корней волос до кончиков пальцев ног. Этими поцелуями я разжигал ее страсть и сам еще больше зажигался. Потом мы снова слились в одно целое, и сколько раз это происходило, я уже не помню. Где- то за полночь, наконец, мы уснули, обнявшись. Я лежал на спине, Наташа лежала на левом боку, ее голова и правая рука лежали на моей груди, а правое бедро лежало на моих бедрах. Я засыпал таким счастливым, каким ни разу еще не был в своей жизни.  

(продолжение следует)