В гостях у тетушки Агаты

Мне неловко это признать, но весть о смерти тетушки Агаты не вызвала у меня сильных чувств. В детстве я провел два или три месяца в ее старинном поместье в Йоркшире, но с тех пор с ней не виделся, и честно сказать, плохо ее помнил.  

На похороны я не поехал, ограничившись телеграммой с соболезнованиями. Но уже и тогда понимал, что так или иначе, мне придется покинуть Лондон и псъездить туда, хотя бы не надолго. Дело в том, что последние два года, вместе с тетушкой жила моя двоюродная сестра Джейн. Свой христианский долг она видела в том, чтобы ухаживать за старушкой и утешать ее в последние дни смертельной болезни. И теперь, ей придется распоряжаться имуществом тетушки, разбираться с завещанием, может быть даже продавать имение. И во всем этом должен буду помогать я, больше – просто некому.  

Так и вышло. Спустя две недели, Джейн телеграфировала мне с просьбой как можно скорее приехать помочь разобраться с делами.  

Я прибыл в имение погожим майским днем. Все тут осталось прежним: и платаны, и ухоженный газон, и все прочее, что бывает во всякой старинной усадьбе в Йоркшире.  

Я обнял Джейн – в трауре она была так хороша, что я почувствовал сексуальное возбуждение. Наши отношения с Джейн чрезвычайно запутаны и не слишком ясны нам самим, одно ясно – помимо родственной привязанности нами владеет иное чувство, вдвойне сладостное своей запретностью.  

Джейн усадила меня за стол и предложила чашку китайского чая. Этот сорт, специально для нее, привозил капитан одного торгового судна. Кажется, он был безнадежно влюблен в мою сестру. Да и кто мог бы устоять перед ее красотой и чувственностью?  

Мы допили чай, и Джейн предложила мне отдохнуть с дороги, а сама собралась в Шеффилд на встречу с адвокатом.  

Я хотел было сказать, что еду с ней, но, вдруг почувствовал себя необычайно уставшим. Может быть, я подхватил influenza? Наверное, мне, действительно следовало остаться дома.  

Мы нежно обнялись на прощание, я не удержался и поцеловал сестру в губы, наш поцелуй затянулся, я ощутил кончиком языка пломбу на ее зубе. Джейн резко отстранилась и вышла из комнаты, а я забрался с ногами в кресло и закутался в плед. Ярко пылал камин, но все тепло уходило в трубу вместе с дымом, а в комнате было холодно и сыро. Мое недомогание не проходило, к симптомам еще добавились лихорадка и зубная боль. Когда пытка сделалась невыносимой, я встал с кресла и направился на поиски какого-нибудь лекарства.  

В аптечном шкафчике нашлось множество разных пилюль, как это всегда бывает в домах недавно умерших людей, вернее сказать – страдавших тяжкой болезнью. Плохо было то, что все эти медикаменты лежали кучей, никак не обозначенные и не подписанные.  

Но делать было нечего, я выбрал пакетик с порошком, видом своим напоминающего аспирин и проглотил его, запив рюмкой бренди. Я всегда запиваю лекарства бренди или портером, от этого усиливается их действие.  

Я лег в постель и укрылся двумя одеялами. Зуб, в самом деле, стал, как будто бы, болеть тише, я почувствовал, что засыпаю, понадеявшись, что проснусь уже здоровым.  

Снились, мне события далекого детства, а вернее, наши с Джейн игры. Обычно, они происходили на конюшне. Джейн привязывала мои руки к ржавому железному кольцу на коновязи и принималась в шутку стегать кнутом. Потом, взбудораженная и раскрасневшаяся от такой забавы, бросала окровавленный хлыст на пол и всем телом прижималась к одному из жеребцов, стоявших рядом. Тот настороженно прял ушами, а она с хлюпаньем целовала его в податливые губы и щекотала за ухом, в то время, как я оставался привязанным к кольцу.  

* * * * * *  

Пробудившись, я еще оставался, как бы во сне (такое случается во время болезни) и чувствовал себя заторможенным и вялым.  

Еще не совсем стемнело (а может быть, уже рассвело? ). Я стоял перед домом в одной пижаме, даже не помня, как оказался на улице.  

Ни в одном из окон не было видно ни искорки света. В полумраке вся окружающая природа выглядела пугающе. Вокруг дома росли довольно странные растения: огромные папоротники, крупные южные цветы с мясистыми разлапистыми листьями, и эвкалипты (по крайней мере, я про них всегда думал, что это – эвкалипты).  

Доносящиеся со всех сторон шорохи свидетельствовали о присутствии рядом множества диких живых существ не крупнее белки, но и не меньше ее. Может быть, это и в самом деле были белки или существа ничем не отличимые от белок.  

На тропинке я чуть не наступил на неправдоподобно большого дождевого червя, диной около трех футов. Мне пришло в голову, что я все еще нахожусь в объятиях Морфея, и я даже хотел ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться, но не сделал этого, мне захотелось посмотреть, что будет дальше.  

Внезапно, в тумане мне почудилось движение. Я остановился, и в этот миг из-за дерева плавным шагом, каким ходят балерины, выступила тетушка Агата.  

Как ни был, я заторможен, но на появление тетушки отреагировал необычайно живо. Вернее, я еще не успел никак отреагировать, а ноги уже сами унесли меня на добрых двести футов. Боязливо оглянувшись, я с ужасом обнаружил, что тетушка преследует меня.  

Она мчалась бодрой иноходью, не сбавляя хода, перемахивала через кусты и невысокие деревца. Саван развевался за ее плечами как облако. Рядом с ней, нога в ногу, бежала четвероногая полупрозрачная тварь вроде собаки, на ходу ухитряясь схватить своим жадным ртом то ягодку, то грибок, то ящерку.  

"Что же ты бежишь от свой любимой тетушки, Артур? – услышал я тихий монотонный шепот, напоминающий шелест сухих листьев, – дай-ка я прижму тебя к своей костлявой груди! "  

(Артур – да, именно так меня звали. Да и какое бы другое, блядь имя, мог бы я иметь в подобном рассказе? )  

Я глядел в лицо тетушке, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить слово.  

"Почему Вы не лежите в своей могиле, тетушка? ", – наконец промямлил я, – "Зачем пугаете меня, доброго христианина, видом своего призрака? "  

"Ах, милый Артур", – молвила тетушка Агата, теребя локон моих волос забившихся за ухо, – "Быть мертвой так скучно! Я прихожу в мир живых людей для развлечения и от тоски по привычным местам".  

"А отчего приведения выглядят как фигуры живых людей? " – вопрошал я (просто для того, чтобы что-то сказать и не допустить зловещей паузы в нашем странном разговоре), – "И почему с Вами призрак собаки? Я всегда думал, что призраки бывают только у тех, кто имеет душу, а у четвероногих тварей души нет! ".  

"Ты совершенно прав, мой мальчик, у собак не бывает привидений, и поэтому в нашем мире мертвых нет собак, а есть только люди, которые, вследствие, душевной болезни, приключившейся с ними еще во время жизни, воображали себя собаками. Такие умершие у нас на вес золота, и мы ими пользуемся вместо собак, потому что других не достать. А выглядим мы как живые, оттого, что душа при жизни равномерно заполняет тело, наподобие того как растопленный воск заполняет все закоулки причудливого подсвешника. И если такой подсвешник разбить, то его восковой отпечаток сохранит форму. То же и с душой".  

Я знал, что необходимо любой ценой продолжать разговор, иначе случится, что-то плохое, или тетушка Агата вцепится мне в горло на манер мадьярских вурдалаков, или же это сделает ее собака.  

Тут я решил себя все-таки ущипнуть, чтобы пробудиться, ибо теперь уже без всяких сомнений убедился в том, что все происходящее – лишь сон.  

Нашли меня утром следующего дня у ограды кладбища. Я был в горячке, выкрикивал бессвязные фразы. Доктора признали положение очень серьезным, однако, молодой организм справился с болезнью и через неделю, я совсем поправился.  

Уезжал из поместья я с тяжелым сердцем, накануне, в прощальной записке попросил сестру выбросить все неподписанные лекарства, а вернувшись в Лондон решил, что мне следует развлечь себя путешествием в Америку, тем более, что в газетах писали о скором отправлении новейшего океанского лайнера под названием "Титаник". Но это уже совсем другая история.