Истории

Мы с Василием пьем чай. По он-лайн радио тихо мурлыкает «Битлз». Свежезаваренный чай – ни с чем несравнимое удовольствие, а вот мыть заварочный чайник – неудобно. Сначала набираешь в него воды, выплескиваешь в унитаз (при этом, надо постараться, чтобы оставшаяся заварка не попала на пластиковое сидение). Потом моешь чайник под краном, и оставшиеся в нем чаинки стараются засорить сливной сифон. Сплошная мУка! Кто-то умный придумал одноразовые чайные пакетики, но кто-то жадный придумал насыпать в эти пакетики негодную заварку, а точнее – заварочную пыль. Я подумываю об изобретении одноразовых заварочных чайников, но лень доводить эту идею до этапа внедрения в промышленное производство, хотя, как знать, возможно, осуществление ее сделало бы меня миллионером.  

Я пью ароматный янтарный напиток и рассматриваю надпись на чайной ложке. Буквы слишком мелкие, чтобы их можно было бы прочесть. А может быть на окружающих предметах присутствуют еще менее заметные надписи, которые вообще никто прочесть не в состоянии? Например, на ребре ручки этой ложечки самым мелким шрифтом (сравнимым с размером межатомных расстояний) нанесены хроники марсианских царств, а на десяти кусочках рафинада записаны фундаментальные законы физического мира? Как знать… Я рассеяно бросаю рафинад в чай и поворачиваюсь к Василию. Он странный собеседник. Никогда не нужно глядеть на Василия прямо в упор, так его не увидишь. На Василия лучше смотреть периферийным зрением, за это я его называю в шутку «летучим голландцем». Вот и теперь, я повернулся к нему, а он уже на экране телевизора рассказывает новости. Новости такие: в Тамбове (а может и Липецке или Воронеже) открылся детский парк с фонтанами. Но это не простой парк, а воспитательный. Он воспитывает в детях привычку к труду. Всюду расставлены рычаги (этими рычагами как раз и подается вода в фонтаны). Ребенок качнет рычаг сто раз, и из специального окошка выскакивает чупа-чупс или иная-какая сладость. Бедные дети с увлечением трудятся, а те, кто побогаче, нанимают для этой работы бомжей.  

Я еще некоторое время смотрю новости, и только потом замечаю, что телевизор не включен. Этот Василий такой шутник! Включаю телевизор. На первом канале Василий, и на втором, и на третьем. На всех каналах Василий рассказывает новости, меняется только цвет его галстука. Я выключаю телевизор (хотя в этом нет никакого смысла) и иду на кухню заварить себе свежего чая.  

Быль:  

Однажды ночью в больницу привезли какого-то алкаша с черепно-мозговой травмой. Он был весь в наколках, совершенно пьяный и начал ломать в приемной мебель и дерзить персоналу. Кое-как, его втащили в хирургическое отделение, а он и там стал кобениться, орать на врачей матом, и портить всем нервы. А хирург был очень эмоциональный крупный мужчина, он не выдержал, подошел и врезал, как следует, этому больному кулаком по морде. Тот сразу свалился на пол, а медсестра заголосила, что он, наверное, умер. Но анестезиолог проверил пульс и сказал, что все в порядке, просто потерял сознание. Вскоре, алкаш пришел в себя и снова начал материться. Ему вкатили лошадиную дозу успокоительного, а потом еще и связали, чтобы не мешал работе хирурга. В общем, все ему сделали как надо, наложили швы, но за это время он так всех разозлил, что врачи ему нарисовали зеленкой на лбу несколько свастик, очки вокруг глаз, а на щеке шахматные клетки, для того, чтобы ему стыдно стало, когда он проснется.  

Быль:  

Одного инженера отправили в командировку в Бразилию. Ему эта поездка не слишком понравилась. Кухня у бразильцев оказалась какая-то странная и вообще... Например, однажды он увидел в меню название блюда "тортилос" и решил, что это черапаховый суп, а это оказались картофельные чипсы политые кетчупом "чили", можете себе представить?  

Но там с ним произошло одно забавное происшествие. Гостиница, в которой поселился инженер, окнами выходила на дорогу с оживленным автомобильным движением (а в Бразилии, к тому же, часто используют автомобили без глушителя). Но он этим не сильно опечалился. Днем он, обычно, бывал на работе, а ближе к ночи, автомобильное движение должно было само собой прекратиться. В первый же вечер инженер пришел в гостиницу поздно. Машин за окном, действительно, не было слышно. Он разделся и лег в постель, но едва лишь сомкнул глаза, как за окном услышал шум автомобильных моторов и шуршание покрышек. Инженер решил, что это какая-то загулявшая компания возвращается домой с пикника, но шум не прекращался. Тогда он встал с кровати и подошел к окну. На улице не было никаких автомашин. Он снова лег, и снова за окном раздался шум. Инженер встал и опять ничего не увидел. Он решил, что у него начинаются слуховые галлюцинации, и поэтому остался у окна – посмотреть за дорогой. Наконец, послышался шум мотора... но на улице не было автомобилей! Приглядевшись, инженер обнаружил, что эти звуки издают несколько крупных попугаев сидящих в кроне дерева под его балконом. Такие вот птицы живут в Бразилии – днем слушают шум машин, а ночью его воспроизводят. Хорошо у нас таких нет! Зато, комаров много. Тоже спать мешают.  

Из областной газеты:  

В нашем городе жил один удивительный маньяк. Он не насиловал никого в лифте, не распахивал перед незнакомыми женщинами надетое на голое тело пальто, он ничего такого не делал, а если бы делал – я бы и рассказывать про него не стал, таких маньяков в каждом городе пруд-пруди. У этого извращение было поинтереснее. Он держал небольшой магазинчик, вроде, ларька и торговал в нем всякой съедобной дрянью, вроде тухлой колбасы, черствого печенья и просроченных макарон. Среди прочего, продавались у него китайские консервы «Великая Стена» и многие покупали, потому что цена была доступная. И вот, то в одном, то в другом конце города стали происходить такие случаи, что в открытой консервной банке, вместо мяса, оказывалось, извиняюсь за выражение, человеческой дерьмо. Очень многие сильно расстраивались по этому поводу. Во-первых, денег жалко, а во-вторых – это же сильный психологический стресс! Одна женщина даже плакала. Покупатели стали приходить к нашему маньяку и жаловаться на некачественный продукт. А он закатывал глаза, ужасался вместе с ними и восклицал, что китайцы такие негодяи, из чего только консервов не делают! А потом менял испорченную банку на хорошую. Но, в конце концов, он себя выдал дурацким хихиканьем во время подобного разговора и покупатели вспомнили, что он состоит на учете в психдиспансере и, вообще, отличается неуравновешенным темпераментом. На него написали бумагу, и милиция пришла в дом с обыском. Там обнаружилось целое производство. Как-то он там разрезал банки, потом заполнял их содержимым и герметично запаивал, не забывая, при этом, об этикетке. Потом, его судили, и то ли посадили, то ли отправили в дурку. А мне вот интересно, было ли это простым хулиганством или тут кроется сексуальная фрейдистская фантазия?  

Из детских воспоминаний друга:  

Это было ранней весной, когда я чуть не погиб. Мы с дядей Сережей шли по улице, и я держался сначала спереди, а потом пропустил его вперед, чтобы укрыться за дяди Сережиной спиной от слепящих лучей яркого мартовского солнца. В этот момент ему на голову упала огромная сосулька, и он сразу же умер. Но я не очень расстроился, потому что у меня было прекрасное весеннее настроение, и его совершенно не могла испортить чья-то смерть.  

Дедушка моего друга служил во время войны в штурмовой авиации, и так случилось, что ему дважды пришлось выбрасываться из подбитого самолета без парашюта. Первый раз это случилось зимой, он упал на скат заснеженного холма и это падение обошлось, даже, без серьезных последствий. Зато, второй раз его подбили летом, когда звено их ИЛов бомбило железнодорожную станцию. Самолет загорелся, и в горячке боя летчик направил его прямо на вагоны и цистерны, чтобы повторить подвиг Гастелло. В последние секунды перед падением, инстинкт самосохранения заставил его выпрыгнуть из кабины. Внизу был только искореженный металл, горящая нефть, разбитые вагоны, казалось что для спасения нет никаких шансов, но Дедушке опять повезло: он упал на крышу сарая, пробил ее своим телом, а внутри оказался стог сена. В этом стогу дедушка и прятался, пока станцию не освободили наши. На этот раз, он отделался переломом ноги. Дедушка и сейчас еще жив и, более-менее, здоров. Только из-за возраста у него развилось сильное дрожание рук. Зато, это дрожание проходит, когда ему наливают стопочку водки. В этот момент тремор совершенно прекращается и возвращается только тогда, когда стопка благополучно выпивается до дна.  

СЫН: Алло! Папа?  

ОТЕЦ: А, здравствуй, моя малышка!  

С. : Папа, ты бухой или обкурился?  

О. : А, сынок, это ты? Я думал, это Маша…  

С. : А ее, что дома нет?  

О. : Да нет, здесь она где-то.  

С. : Как же ты подумал, что это она звонит?  

О. : Ну, она как-то из виду пропала, и я забыл, что она дома… Ну как дела, сынок? Как тебе на новой работе?  

С. : Да, все хорошо, только вот премию маленькую очень дали…  

О. : Что, сынок, денег нет совсем?  

С. : Ага.  

О. : Да, деньги такая штука! Придется тебе теперь долго ждать, пока они не появятся…  

Я зашел в магазин, чтобы вместо обеда купить себе стакан кофе и рожок с кремом. В углу пьяный бомж неуклюже наклонился, и пытался зубами поднять с пола пятидесятирублевую купюру. Между тем, я обнаружил, что давно уже беседую с соседями по столику. Сначала я думал, что мы говорим о забавных эволюциях бомжа, но потом сообразил, что речь идет о предстоящем концерте. Внимательнее всмотревшись в лица собеседников, я понял, что один из них – это сын дирижера – фаготист, а другой – тоже кто-то из музыкантов. Они пили водку из пластикового стаканчика и запивали ее томатным соком. «Сейчас начнется концерт, а они пьют спиртное», – думал я, – «Это неправильно, ведь в программе концерта будут звучать классические произведения, а в зале могут быть дети! А впрочем, я не судья им, пусть все идет своим чередом…».  

Из рассказа старого актера:  

Это случилось еще в советские времена. У артистов харьковской филармонии должен был состояться выездной концерт в доме культуры захолустного районного городка. Они туда долго добирались, а когда приехали – обнаружили, что на сцене отсутствует рояль. Вернее, он там был – старый разбитый инструмент без ножек – стоял на боку, прислоненный к стене. Концерт оказался под угрозой срыва, ведь почти все номера должны были проходить под музыкальное сопровождение. Не растерялась только концертмейстер – женщина суровой жизненной закалки и старой артистической школы. Со своим характерным еврейским акцентом она попросила принести ей два стула и поставить их рядом с роялем. Когда это было сделано, она легла на стулья и отыграла весь концерт, лежа на боку. Таких людей нет уже сейчас в нашем ремесле!  

Из воспоминаний друга:  

Это было давно, когда я был еще молодым человеком. Как-то вечером я пошел на танцы в городской сад. Там я встретил приятеля, а с ним – его знакомого. Знакомый этот (назовем его Васей) был странно одет – чуть ли не в телогрейку с сапогами, у него были грубые и кривые черные пальцы, будто бы привыкшие к земляным работам, и я решил, что он приехал из деревни. Приятелю потребовалось куда-то отойти, и мы с Васей остались вдвоем. Он тут же начал мне рассказывать о своей девушке, как он ее любит и как развивается их роман. Мне были совершенно неинтересны его откровения, но из вежливости приходилось слушать. Вот что он сказал: «Однажды вечером мне срочно захотелось повидать любимую. Я несколько раз позвонил ей домой, но трубку никто не брал. Тогда я пошел прямо к ней. У дома я повстречал ее сына, и он стал меня настойчиво уговаривать не заходить в квартиру».  

«А сколько лет было сыну? » – перебил я его.  

«Шестнадцать» – ответил Вася.  

Этот ответ меня несколько удивил. Нам с приятелем было тогда лет по двадцать, и я думал, что и Васе должно быть примерно столько же.  

«Но я не послушал сына», – продолжал он, – «И поднялся к ней на этаж. Дверь была не заперта, и я зашел внутрь. На кровати лежала моя девушка с двумя голыми мужчинами. И сама она тоже была голая».  

Я напрягся уже на возраст сына Васиной девушки, а этот пассаж вообще меня выбил из колеи. С какой стати этот малознакомый человек рассказывает мне столь интимные вещи?  

Вася помолчал немного, поднял на меня свои мутные глазки и задал мне риторический вопрос:  

«Так вот я и думаю, может быть, она меня не любит? »  

Из рассказа звукорежиссера:  

В начале 90-х в наш город на гастроли приехала одна известная поп-группа. Как и многие подобные коллективы, они выступали под плюсовую фонограмму (то есть, их выступление сводилось к танцу и синхронному раскрыванию рта). Перед самим концертом выяснился неприятный факт – артисты забыли взять с собой фонограмму. Организаторы концерта запаниковали, но арт-директор ничуть не растерялся. Он сходил в ближайший ларек, торгующий музыкальными записями, и купил магнитофонную кассету с записью их последнего альбома. Под эту фонограмму они и выступили. Концерт прошел на «ура».  

"В те годы я работала заведующей филиалом сбербанка. В моем подчинении были такие же женщины, как и я, с такими же мужьями – спившимися дураками как и мой. А если муж кодировался и бросал пить, то мозг не выдерживал нагрузки, и он превращался в зомби.  

У одной нашей сотрудницы был как раз такой муж, а она принесла, однажды, домой недоделанные отчеты, в которых надо было разорвать много листов по линии отмеченной перфорацией. Она попросила мужа помочь, и он так увлекся, что всю ночь только этим занимался и даже не спал. С тех пор он стал просить принести еще таких листков и она всегда приносила с работы, а если не было отчетов, то сама перфорировала ненужные документы, чтобы только развлечь его этим занятием.  

И с моим мужем произошел похожий случай. В то время были большие проблемы с наличкой, и иногда нам зарплату выдавали не деньгами, а разным товаром. Однажды выдали всем зарплату колбасой, рядовым сотрудникам – вареной и сосисками, а начальству – копченой. Инкассаторы развозили колбасу по филиалам в спецмашинах, которые предназначались для перевозки денег и все машины провоняли колбасным запахом. В другой раз выдали премию лотерейными билетами. С них нужно было стереть фольгу монеткой и тогда появлялись цифры, которые должны были как-то там совпасть для выигрыша. Лотерея называлась «Париж», главный приз заключался в поездке в этот самый город. И вот, я принесла домой целую сумку этих билетов и попросила мужа помочь счищать с них фольгу. Дело это оказалось нудным и долгим. Спустя какое-то время я посмотрела на мужа и заметила, что глаза у него остекленели, руки трясутся, с губ течет слюна. Я подошла к нему ближе и взяла несколько билетов из кучи, которую он набросал на пол. Некоторые из них были выигрышными, но он уже не соображал ничего и выбрасывал их как мусор.  

И сам сбербанк остался в моей памяти как символ душевного нездоровья. К счастью, я давно уже оттуда уволилась, но знакомые девчонки продолжали рассказывать мне о тамошних безумствах. Например, о том, как новый председатель правления затеял гонения на полных сотрудниц. Логика была такая: «Толстый – значит, ленивый». Всем не вписавшимся в габарит было предложено либо уволиться, либо похудеть. А как же им быть худыми, если они всю жизнь питались только окорочками с картошкой, да оливье по праздникам?  

У себя в Москве он тоже начудил: вызвал на ковер всех сбербанковских начальников и объявил, что ближайший Новый Год пройдет в форме циркового представления, и каждый из этих начальников должен был себе выбрать какой-нибудь цирковой жанр и подготовить номер для выступления. Кто взял себе жонглирование, кто эквилибристику, кто клоунаду – у кого к чему больше душа лежала. Представьте, как эти немолодые уже люди, после окончания рабочего дня, ехали не домой, а заниматься с профессиональными тренерами. Хорошо, хоть сбербанк оплатил все эти заняти, а также, дорогостоящую аппаратуру, прокат цирковых животных и прочего антуража. Денег-то ведь до хера.  

Для представления арендовали лучший московский цирк. Вначале, на коне выехал сам председатель правления в гусарском костюме. Он показал уверенные приемы вольтижировки, на полном скаку ловко подхватывал папаху с манежа усыпанного опилками и вытворял всякие другие подобные трюки. Вслед за шефом, на арене выступили его подчиненные. Особенно запомнился номер со львами начальника отдела пластиковых карт, и прыжки на батуте заведующего кредитным отделом. В общем, повеселились на славу. Много с чем удивительным приходиться сталкиваться за время жизни.  

В прошлом году, когда, была война России с Грузией, я ехала в маршрутке, и там одна женщина достала телефон и стала говорить по-грузински. Очевидно, она звонила в зону боевых действий, чтобы узнать о судьбе своих близких. Такие слова как «мама» или «папа» понятны на любом языке. И вот, при звуках грузинской речи в маршрутке наступила гнетущая тишина. Все стали смотреть на эту женщину как на врага, как будто это с ними в маршрутке Гитлер ехал. Она почувствовала эту атмосферу вокруг и прервала разговор на полуслове, убрала телефон в сумочку и испугано отвернулась к окну, за которым были лишь дождь и темнота".  

Анна Сергеевна проработала в сбербанке всю свою жизнь, большая часть которой пришлась на советские времена. Поэтому на все нововведения она смотрела с подозрением и внутренним неприятием. А между тем, начальство стало требовать от сотрудников улыбаться клиентам и соблюдать дресс-код. Такие вот пришли новые времена.  

Это были действительно новые времена и по-настоящему пугающие. Теперь, по Волге плыли сотни трупов, раньше никогда столько не было. Иногда проплывал целый легковой автомобиль, заполненный распухшими телами пассажиров. Автомобиль утонул еще зимой, провалившись под лед, но никто этих пропавших людей не искал, всем было наплевать.  

У Анны Сергеевны на лице всегда присутствовало скорбное угрюмое выражение. Да и как ему было быть иным, если ее муж и сын были запойными алкоголиками? Она даже завела на рабочем месте отдельный шкафчик, в который складывала некоторые вещи принесенные из дома, в опасении, что муж с сыном могут их пропить.  

Одевалась она в допотопную блузку, длинную до пола коричневую юбку, всю в катышках, на ногах носила толстые носки из козьей шерсти и стоптанные домашние тапки. Другую бы давно уже уволили за такие вольности, но она проработала с нынешним заведующим больше двадцати лет и он ее только журил, но не увольнял и даже премии не лишал.  

Но вот прошел слух, что в банке должны установить компьютеры и всем придется выучиться обращаться c ними. В банке стали проводить занятия по компьютерной грамотности раз в неделю. Анна Сергеевна сначала отказывалась от занятий под благовидным предлогом, а потом уже стала их в наглую саботировать. Теперь, всякое упоминание о компьютерах, она считала личным оскорблением, закрывалась в своей кассе, сердито сопела и щелкала костяшками счет.  

И вот настал день, когда в банк действительно привезли компьютеры. Прибежал управляющий и радостно потирая руки, отдавал распоряжения, дескать: «тут поставьте системник, а тут – монитор».  

Анна Сергеевна смотрела на все это с растущим негодованием, а когда ее попросили подвинуть документы на столе, чтобы было куда поставить технику, она вскочила с места и с криком «С меня довольно! » выбежала из банка и исчезла навсегда. При этом она бросила кассу, чего делать категорически не разрешалось, нужно было бы составлять акт передачи денег в присутствии финансового ревизора.  

А работать на компьютере оказалось совсем не трудно, там всего-то нам требовалось использовать четыре клавиши.  

Один молодой человек сильно увлекся восточной религией и на этом основании совершенно прекратил кушать мясо. Такое было у этой религии уложение – мяса ни жрать ни под каким видом. По выходным дням он часто навещал свою маму, которая жила отдельно. И, конечно, мама всегда его угощала обедом, и с собой давала, то пирожков, то блинчиков с мясом, то котлет. То есть, это раньше так бывало, а теперь, в связи с новой религией сына, все эти мясные блюда попали под строжайший запрет. Сейчас, он просил ему готовить лишь салаты, вегетарианские супчики или, уж, на крайний случай, свекольные колбаски. Мама смотрела, как ее сын худеет день ото дня, и украдкой утирала слезу краем фартука.  

И вот, она придумала такую хитрость – заранее варила хороший мясной бульон на говядине с косточкой, а потом мясо из кастрюли вынимала, добавляла всякую морковку с капустой, и говорила сыну, что суп сварен из одних только овощей. И, надо сказать, сыну очень нравился такой суп. Он всегда съедал по три тарелки и еще просил добавки.  

«Мама, как у тебя вкусно всегда получается! » – говорил он ей всегда.  

«Это оттого, что материнскими руками приготовлено! » – отвечала она с кроткой улыбкой.  

Из сна:  

Желая попасть на рейс междугородного автобуса, я обнаружил его переполненным людьми. По-видимому, это были челноки, перевозящие детали каких-то машин или мотоциклов в Польшу. Сейчас, каждый из них протирал эти части у себя на коленях промасленной ветошью. На голове у всех были черные бейсболки из дешевого материала, вроде пластиковой сеточки. Впрочем, и у меня была такая же. Я тут же закурил, и снял бейсболку с головы, чтобы стряхивать в нее пепел. Один из челноков, (чрезвычайно похожий на покойного международного обозревателя Бовина) увидев меня, радостно заулыбался. «Здорово! » – крикнул он мне и принялся жать руку. Двое его спутников тоже расцвели улыбками. Кто-то из них был мне, как будто, смутно знаком. «Да ты меня не узнаешь! » – продолжал Бовин, – «Помнишь, мы в колхозе вместе были?! Вот посмотри, у меня до сих пор колорадские жуки остались». С этими словами, он выдавил из складок своего лица несколько высохших колорадских жуков, обсыпанных каким-то мерзким белым порошком вроде перхоти. И я его действительно, тут же узнал.  

Из сна:  

Я шел по лесу, и возле небольшого озерца увидел двух рыбаков со спиннингом. «Как же они здесь будут блеснить? » – подумал я, – «Ведь все озеро заросло тиной и ряской, блесна обязательно запутается в траве! ». Но, рыбаки принялись с жаром объяснять мне хитрое устройство своей снасти и даже показали двух уже пойманных ими щук. Вдруг, из середины озера на высоту человеческого роста быстро поднялась неясная фигура, скрытая пучками водной растительности. Мы испуганно смолкли. Между тем эта неясная фигура, побыв несколько секунд в неподвижности, взлетела еще выше, метров на десять или пятнадцать вверх. Мокрая озерная трава тянулась с этой высоты до самой поверхности воды. Потом все это рухнуло вниз и поверхность озерца разгладилась.  

Из сна:  

Черт меня занес в этот маленький районный городишко. Приближался вечер, денег у меня было мало – только-только добраться на автобусе домой, в областной центр. А тут я еще связался с этой компанией малознакомых алкашей. Сначала мы пили на травке у пруда, потом переместились в пиццерию. За стойкой почему-то отсутствовал продавец, и Эдик, самый развязанный из нас, запрыгнул туда на манер обезьяны и принялся, гримасничая и кривляясь, набивать лепешки фаршем и помидорами. Я посмотрел в меню: самой дорогой оказалась пицца без теста. Тут у остановки притормозил автобус, я быстро выбежал на улицу и успел запрыгнуть в него, когда двери уже закрывались. Это оказался экскурсионный автобус с туристской группой, все посмотрели на меня с большим недоумением. Чтобы сгладить неловкость я принялся описывать достопримечательности этого городка, хотя и сам-то их едва знал. Тут еще выяснилось, что автобус едет в противоположном, от нужного мне, направлении, так что пришлось выйти и снова тащиться через весь город на другой его конец. Алкаши мои куда-то подевались, я разулся, окунул ноги в пруд и задумался. Можно было попробовать доехать домой на такси, это бы мне обошлось рублей в двести. Как раз такая сумма была спрятана у меня дома в кроватном матраце, но я не был уверен, что она сохранилась в неприкосновенности. Вдруг мы с таксистом приедем в областной город, а денег-то и нет. И что тогда? Тут мое внимание привлек громкий шум за спиной. Я обернулся и увидел, что по дороге движется плотная толпа народу с флагами и транспарантами. Это был какой-то митинг или демонстрация. Я с ужасом осознал, что толпа пройдет прямо по моей обуви оставленной у дорожной канавы и, что ее точно или украдут, или затопчут. Сделать ничего было нельзя, я с грустью наблюдал, как мимо движутся массы. Наконец люди прошли, за ними пробежала еще, вдобавок, огромная собачья стая. На месте дороги осталась бесформенная коричневая грязь с неприятного вида комками. Я подошел ближе и в одном из таких комков опознал одну свою кроссовку, потом нашел и другую. Искать носки было бессмысленно. Я отмыл кроссовки в пруду, натянул их на ноги мокрыми и подумал, что придется мне идти в областной центр пешком. Смеркалось.  

Из сна:  

Мы бредем большой толпой к старому заброшенному храму или костелу (дело происходит где-то в Прибалтике). Среди нас журналисты и телевизионщики, которые ведут прямой репортаж с места событий. Вход в этот храм долгие годы (лет может быть двадцать) был замурован осыпавшейся землей, и вот теперь, его расчистили. Под темными сводами на ржавых цепях висят странной формы плоские светильники. Навстречу нам выходят люди, которые все это время находились внутри. Их платье покрыто серой как пепел пылью, платье на них ветхое и такого же пепельно-серого цвета, как и их лица.  

Захлебываясь от радости обладания сенсацией, телеведущая говорит в микрофон: «Двадцать лет назад маленькая девочка из соседнего санатория зашла сюда во время прогулки, и с тех пор ее никто уже не находил».  

Мы все видим эту девочку (какой она стала сейчас). Теперь это старушка со сморщенным лицом, обрамленным нелепыми косичками, одетая в школьную форму семидесятых годов прошлого века.