Оспохониковка

– Твой журнализд тот, видать, невысокого полёта ягода, коло непротокольно до наших вобров наехамши свою дольную резинтацию занозить. – проявился дед Шипряник, оторвавши от задовицы в местной газетёнке, под которой лежала снедь. – В газете пишут – камбалист он ещё тот. – Неодобрительно зыркнув пониз клиренса, дед врезал упаковку хлеба, бухнувшую вакуумной помпой.  

– Кто стране газа даёт, тот и позвонки считает. – отозвался местный интеллектуальный уровень, Пырьев-Заморский, набухивая компотный набор в глобус. – Гость столичный, заначит, читай – приличный. – Вадим окинул глядом край оплота причастной собственности, за которым виднелись столбы разной изношенности арматурной краски, держащей ворсистые облачка, переливающихся к околице сонной радугой. Светало часов того не раз. – Газета пишет, не валидолог брешет.  

Дед Шипряник вмёрз в посад, прожёвывая это порешение, забыв черпануть киянкой из глобуса, от чего не замедлил отломить выразитель. Пока он утирал обсад тесьмой клифта, в лимузинке завозилось. Конь степной вылез без польта, что опрокинуло мирный поранник по сосенке. Мост качнулся, запахло палёным тунгусом. Конь пёр на запах по меткам в замаранном праншете, начав терпеть. Дед оборонился газетой. Макнувшись в глобус лысиной, очаровательный журнализд напомнил о чём он прибыл с того вечера, конда растурнули его из палат навычет.  

– Грянем? – вопросил он, преклонив колено перед баклажкой с явлением печати. – Как горланили в этот день какой там по нечету. – Потянулся к дедовым выкладкам.  

– Ну и подавись. – Пырьев-Заморский выжался, опершись локтями о полозья воркатки, отставив бамбук в сторону, набрал. – Сымай меня с голосова. – Разжал он коню.  

Не ходите по покосы с галунами,  

А ходите до Балкашки с табунами.  

Не шумите вы, берёзоньки лесные,  

А тащите с вора к яру, с записными.  

Распахнутся широченные базары,  

Свету явят новобранцев шаровары.  

Прошляпинского рупора не навеяло, но гусятницы на околицах заокунались, заоглядывались, оправляясь распоряжениями.  

– Записалось? – ревниво спросил уровень, стопившись в покрышку. Журнилизд промакнул лысого плащаницей, кропя диван.  

– Двух разов не жди. – Шипряник разогнулся, восстал во всю удаль старовельскую, хватил шпалу и погнал журнализда душиться. Со поваренного бугра да прямиком в Шелевец, в омут, по дыхальце.