КНИГОЧЕИ 2: БРАТСТВО ПЯТЕРЫХ II

ЧАСТЬ I: Хрустальный глаз  

ГЛАВА №1  

Что вы думаете? Поймали мы этого Эдварда с его армией тварей, подобравшихся к границе Авалоры с леса? А вот нет. Как только мы пересекли мост через лазуритовую реку и оказались в лесах, где бегало не пойми какая нечисть – или, как тут это называли, святые духи Земли Святых, – нам навстречу выдвинулось… Нет, не войско из монстров, а совершенно обычный зимний холодный ветер, пурга и крупные хлопья снега, из – за которых мы чуть окончательно не утратили способность ориентации в пространстве.  

Благо Вулф, включив свое сверхчувствительное обоняние, смог вывести остальных драклов из бурана.  

Мы оказались на окраине Столицы, после чего, увидев сквозь пургу и снег желтые пятна окон, стелющийся над крышами дым и лаянье собак, направили своих драклов туда.  

Вулф, ступая первым, сошел в низину, притормозил, оглядевшись по сторонам, после чего вышел к расчищенной, но уже припорошенной новым снегом дороге.  

Выбравшись из огромных сугробов, мы смогли с ним пройти мимо пары домов, из окон которых на нас смотрели темные силуэты. За заборами лаяли и выли собаки, по лицу били хлопья льда, а в ушах то и дело звенело от мороза и вьюги, которая щипала кожу и оставляла на ресницах своих белых подопечных.  

Как назло, у меня не было ни зимней одежды, ни обуви. Шапок я отродясь не носила, шарфов тоже, про варежки вообще молчу, поэтому, кутаясь лишь в свою тонкую куртку, под которой была надета легкая рубаха, я пыталась не дрожать и не клацать зубами, как голодная пиранья.  

– Это Вельбрух. – заметил Аква, подъехавший ко мне на черном жеребце. – Нам, скорее всего, в Мегстрон.  

– Это где? – уточнила я.  

– Тридцать километров отсюда, – он приложил руку ко рту, сдержал то ли кашель, то ли какой комок в горле, после чего снова поднял глаза. – Их след теряется. Нам нужно ехать сейчас, пока есть шанс их нагнать.  

– Но мы сдохнем в такой пурге, – заметил Гордей, подъехав к нам. – Плюс, мы налегке. Единственное, что мы сейчас сможем сделать очень хорошо – это простыть и замерзнуть насмерть.  

– Нужно возвращаться к городской стене, – заметил Мартин, накинув на голову капюшон полушубка. – Они наверняка сунутся туда, как только наберутся в лесах сил.  

– Именно! – воскликнул Аква. – А этого нельзя допустить. Поехали!  

Он было дернул поводья, чтобы направить коня прямо к скоплению всей армии Эдгара, однако ребята не поспешили за ним. Как и я. Мне было так холодно, что я перестала чувствовать руки. Если нижнюю часть тела мне обогревала толстая шерсть Вулфа, то верх был полностью открыт.  

– Гордей?.. Мартин?..  

– Мы вернемся к стенам, – заявил Мартин строго.  

– Извини, конечно, но нам есть еще для кого пожить, – заметил Гордей, разворачивая коня. – А ты иди… Иди, если тебе не дорога жизнь!  

– Так, да? – уточнил грозно Аврелиан, оглядывая всех тем одновременно злым и растерянным взглядом, которым смотрят на предателей, называвшихся когда – то друзьями. – Отлично.  

Он дернул поводья – и жеребец помчался в пургу, обуреваемый снегом, ветром и морозом.  

Я не могу сказать доподлинно, что во мне взыграло, но в тот момент мне пришлось дернуть поводья – и пустить Вулфа следом за Аврелианом, который еще не скрылся из виду.  

– Госпожа Аррана, это опасно.  

– Не время, – протянула я, с трудом выговаривая каждую букву. Язык то ли замерз, то ли атрофировался от долгого молчания.  

Вулф без проблем догнал коня и, поравнявшись с ним, перешел в галоп, что было для него крайне медленным темпом. Он с трудом держался, чтобы не припустить во всю охоту вперед, а я, взглянув на сосредоточенного Аврелиана, который, казалось, даже не заметил, что я подъехала к нему, всматривался в темноту.  

Проехав мимо домов, мы подобрались к черному лесу. Костлявые темные крюки веток, усыпанные снегом, создавали впечатление каких – то монстров, которые застыли сейчас, но, как только ты проедешь мимо них, вот – вот тебя схватят.  

Я притормозила дракла, но Вулф, встряхнув гривой, остановился только перед самым входом в лес. Его черный нос стал вздрагивать, а глаза бегали то вправо, то влево.  

– Ну и что теперь?  

– Духи обеспокоены, госпожа, – заметил Вулф. – Они боятся. Многих уже поглотили моры. Некоторых сейчас гоняют маледиктумы.  

– Мы им можем помочь?  

– Ах если бы…  

– Берта, – Аврелиан подъехал к нам и, посмотрев строго на меня, вдруг расстегнул свою меховую накидку и бросил мне. – Надень. В лесу в несколько раз холоднее, чем тут.  

– А ты? – я с трудом, но надела эту по истине царскую шубу с рукавами, доходящими до локтя. Но мне почти до запястий.  

– Я привык. – он вытащил из внутреннего кармана жилетки тот самый блокнот, в который записывал абсолютно все, и, взглянув на определенной странице на какой – то текст, повернул ко мне голову. – Помнишь тот случай в доме Мелисы?  

– Когда я подпалила ей хату?  

– Да.  

– Помню, конечно…  

Вулф противно закряхтел, после чего получил по ягодицам кроссовками.  

– Сделай все так же, как и тогда. Только огня надо будет больше.  

– А разве не Гордей должен…  

– Но его тут нет! – вдруг заорал Аврелиан, что повергло меня в шок. Он умеет кричать? – И не будет!.. Берта, ты же не просто так поехала за мной, верно?  

– Да если честно, я…  

– Если ты поехала, чтобы вернуть меня – то езжай обратно. Дорогу еще не замело. А если нет, – он убрал со лба выбившиеся из хвоста черные волосы, – тогда просто исполняй мои указания.  

– Да ради бога, зачем орать – то? – я направила Вулфа вперед, мысленно прокручивая воспоминания о пожаре в Лазуритовой долине.  

Как я тот пожар устроила – черт его знает. Помню, что записала слово огонь, а после – как – то все сами получилось. Я даже толком ничего и не делала, а все вот вышло как – то… как – то не так, как хотелось бы.  

Мы поехали мимо мертвых стволов деревьев, под острыми, похожими на швы между стеклами, ветвями, сквозь которые лично я видела только черное небо, бесконечно валящий снег и бледное, еле различимое сквозь тучи, пятно луны.  

Конь Аврелиана часто останавливался, чтобы не идти дальше: вскидывал голову, пытался заржать, что Аква быстро ударял его по горлу – и заставлял замолчать. Однажды жеребец даже встал на дыбы, чтобы скинуть наездника, но и на этот раз этот парень приручил животное: приложив правую ладонь к голове коня, Аква как – то заставил его успокоится и пойти дальше.  

Мой же Вулф, постоянно все вынюхивая и иногда роя мордой и лапами снег, находил то кости животных, то человеческие черепа, то оружие. Один из найденных мечей он зачем – то взял в зубы и, повернув ко мне голову, предложил в качестве подарка.  

– У меня есть уже рапира, – я потрепала его по холке. – Ну ладно, – взяв клинок, я осмотрела оружие и, найдя его более чем пригодным, прикрепила к ремешку седла. – Молодец…  

В этот момент Аврелиан вдруг схватился левой рукой за голову. Он зажмурился, словно от сильной боли, после чего, посмотрев вправо, крикнул:  

– Пригнись!  

Я выполнила приказ – и увидела, как голубая волна света, состоящая из пауков, разрезала темноту и ударила по Акве со всей силы. Неведомая сила снесла Аврелиана с коня, повалила парня в снег, где он, схватившись за рапиру, встал и, свистнув, обратил на себя внимание Вулфа.  

Мой дракл, посмотрев на него с внимательностью, уловил какие –то жесты, выполненные пальцами Аврелиана за секунды – и тут же бросился влево, спрятавшись за какие – то высокие густые кусты, припорошенные снегом.  

Я сползла на землю и, оказавшись по колено в снегу, вдруг увидела, что Аква, прячась за высоким сугробом, странно сжимается, словно у него была какая – то открытая рана на теле.  

Я уже собралась подобраться к нему, но в этот момент дракл, повернувшись к лесу, надулся, как шарик, встопорщил шерсть и зарычал, пригнув морду.  

– Кто? – уточнила я.  

– Малум…  

Я присмотрелась к тьме, откуда уже показалась белая рука с когтями, за ней – безликая голова, а уже спустя секунды – и все бесполое тело, которое, вытянув ко мне костлявые руки, кинулось в нашу сторону.  

– Что с ними делать? – уточнила я у Вулфа.  

– Просто рубите им голову. А потом сжигайте. Я видел, как это делали господин и госпожа Аррана.  

– Поняла.  

Без вопросов выхватив из ножен рапиру, я бросилась на малума, ушла от его замахнувшейся руки, встала справа – и, не медля, взмахнула рапирой.  

Острое лезвие подарка Аквы без проблем справилось с хрупкой кожей малума – и тут же разрезало ее. Однако, если я ожидала, что не смогу разрубить кость, то сильно ошиблась. Мое лезвие не натолкнулось ни на какое препятствие. Скорее наоборот – еще по инерции продолжило рассекать пустоту, пока я не собралась и не остановила его.  

После этого, бросив рапиру в сторону, достала свой леттерлист и, взяв лежавшее между страницами стеклянное перо, увидела, как его кончик запылал золотом.  

Сделав все, как в ту ночь в доме Мелисы, я записала слово «огонь», но не увидела, чтобы буквы снова вспыхнули на странице и преобразовали окружающие предметы в горстку пепла.  

Я записала еще несколько раз это слово, но лишь на десятый появился результат.  

Несколько красных искр, сорвавшись с листа, упали мне под ноги, а затем, расползаясь по лесу и оседая на стволах деревьев, впитывались в кору и, погружаясь все глубже, заставляли деревянную кожу вспыхивать синим пламенем.  

– Госпожа Аррана, боже мой, – Вулф укрыл меня хвостом от загоревшегося рядом дерева, после чего, уронив свой хвост в снег, потушил вспыхнувшую шерсть.  

– Прости! – визгнула я, наблюдая за тем, как деревья начинают полыхать.  

Темнота сразу исчезла, пространство вокруг наполнил едкий дым и запах газа, а из глубины леса выглянули безликие монстры, чудовища с вытянутыми лицами и темными провалами на месте глаз и существа, больше похожие на скелеты, покрытые черной глиной.  

Пытаясь укрыться от все новых и новых загорающихся произвольно деревьев, они пятились в глубину леса, однако это перестало помогать, когда я двинулась на них.  

Вулф, как послушная собачка, кинулся за мной, не думая о своей шерсти. Мы пробежали с ним около десяти метров, после чего я, спохватившись, не обнаружила рапиры у себя на поясе.  

– Не это ищешь?..  

Я резко обернулась – и впервые увидела его так близко и смогла рассмотреть.  

Высокий, стройный, похожий чем – то на Акву, парень в черной водолазке и джинсах вышел ко мне, держа в руках мою рапиру и улыбаясь, словно хищник, загнавший свою жертву в угол.  

– Ну привет, Аррана…  

Он щелкнул пальцами – и из пустоты появилось голубое перо с белым наконечником. Один взмах, произведенный Эдгаром, заставил деревья остыть. Огонь потухнул, кожа покрылась каким – то серым налетом, а ветви, до этого раскачивающиеся на ветру, вдруг устремились ко мне.  

Успев отпрыгнуть, я упала в сугроб, но увидев, как лапы и тело Вулфа сковали темные ветви и подняли вверх, образовав вокруг него что – то вроде клетки, я встала, посмотрела на Эдгара и пришедших в себя моров, малумов и маледиктумов справа и поняла, что выход один.  

Выставив напоказ свое красное перо с золотым кончиком, я почему – то вызвала дикий, почти истерический, смех у этого Эдгара.  

Он закинул голову назад, хохоча, а его твари, стоя в куче, как стадо послушных баранов, окончательно взбесило меня.  

Вновь не понимая, как это получилось, я направила в них кончик пера, подумала о том, как бы было замечательно, если бы сейчас они все сгорели, и вот незадача – с кончика пера сорвались уже не искры, а целая буря огненных линий, которые, пронзив насквозь сразу нескольких чудовищ, воспламенили их тела и заставили закорчится от боли.  

Мои перепонки чуть не лопнули, когда я услышала этот резкий, звучащий на высоких частотах, визг мечущихся по лесу в поисках спасения тварей. Они бились о деревья, бросались в снег, даже кидались к Эдгару, который успевал отбегать в сторону, но ничего не помогало.  

Их кожа чернела, истончалась, осыпалась на снег пеплом, а моему взору для созерцания оставалась лишь пустота, которая и заполняла этих существ.  

Несколько последних тварей, которые избежали участи быть сожженными, вдруг ломанулись со всей силы в лес. И даже крик и приказы Эдгара не заставили их вернуться. Вот это я понимаю – инстинкт самосохранения.  

– Прекрасно, – похлопал Эдгар, когда увидел, что мы остались один на один. – Но ты просто не знаешь меня, дорогая моя…  

Я приготовилась к любому удару, но то, что вытворил этот молодчик, вывело меня из себя окончательно.  

Ветви деревьев, которые не держали наверху Вулфа, ринулись снова ко мне. Я отскочила от двух, а третья, разрезав мне на спине полушубок Аквы, пустила кровь. Я закричала, и это еще больше порадовало Эдгара, который, проведя невидимые линии пером, заставил ту самую ветку, на которой была кровь, со всей силы ударить меня вдоль позвоночника.  

Я не знаю, уткнулись в меня отростки этой ветки или нет, но боль была такой, что в выражениях я не стеснялась. Более того, когда Эдгар повернул голову влево, я взмахнула пером и, за секунду до удара, крикнула:  

– Эльто! Эльто! Эльто! Эльто! Эльто!  

С пера сорвалось красное пламя, которое обожгло даже мне руку, не говоря уже об Эдгаре, которое огненные потоки тронули лицо и правый висок, подпалив волосы и оставив на коже обугленный участок, который покрылся спустя секунды волдырями.  

Эдгар заверещал, а опускающую к моей спине ветку оставило другое заклинание:  

– Абсулит!  

Голос Аквы в этот момент был настоящим счастьем для меня.  

А когда на меня осыпался пепел ветви и рука Аврелиана подняла меня, отряхнула от снега и прижала к горячему телу, я готова была продать кому годно душу. Видя, что Эдгара я все – таки вывела из себя, мне пришлось полагаться на Акву, так как кроме одного заклинания я вообще ничего не знала.  

– Не бойся, – вдруг сказал Аврелиан.  

–Ах ты мелкая дрянь!  

Эдгар прорычал каждое слово, после чего, выпрямившись и увидев Аврелиана, изменился в лице. Задор и дерзость исчезли, кожа побелела, зрачки расширились, а губы искривились в нервной улыбке. Его рука сильнее сжала перо, после чего мышцы лица так напряглись, что обожженная кожа лопнула – и по щеке к подбородку потекла кровь.  

– А вот и ты… Убийца…  

– Рот закрой, – Аква держал руку с пером вытянутой кончиком к Эдгару, и это не позволяло тому поднять свое оружие. – Перо в строну, сам – на землю.  

– Как мило, – взгляд Эдгара становился все менее осознанным, и я это видела.  

Однако не это мне показалось странным.  

Непонятное сизое облако за спиной Эдгара стало разрастаться сильнее, когда пришел Аврелиан. А сейчас, когда ситуация начала достигать пика, я смогла увидеть, как сизый дым за спиной Эдгара стал преобразовываться в два мощных белых крыла, на перьях которых были странные красные полосы и круги. Было ощущение, что рисовали кровью, и делал это не совсем здоровый человек.  

Эдгар не бросил перо.  

Его усмешка стала еще более длинной. Губы окончательно побелели и истончились, а рука с пером, выпроставшись вперед, заставила перо загореться белым светом.  

– В сторону! – приказал Аква, отпихнув меня в снег.  

– Интерфисеум! – заорали они оба одновременно.  

И после этого я увидела, как с перьев обоих сорвались голубой и золотой потоки света, в которых отчетливо проглядывались очертания орлов и пауков. Я увидела, что золотые орлы, хватая своими огромными лапами пауков, терзают их клювами и разрывают на части когтями, после чего приступают к новым жертвам.  

На секунду мне показалось, что золотые орлы вот – вот победят поток бешенных пауков, которые, хоть и пытались прорваться сквозь стаю благородных птиц, все равно не могли противостоять столь великой силе, но нет.  

В какой – то момент пауки все – таки прорвали непобедимую стену орлов – и ринулись к перу.  

По лицу Аквы я поняла, что он не справится. Пауки почему – то сильнее его, однако для меня это не значит, что все безнадежно.  

Вытянув вперед перо, я вдруг услышала рычание Вулфа:  

– Тетанус! Используйте тетанус!  

– Тетанус! Тетанус! Тетанус!  

Я заорала так громко, что почувствовала, как захрипела. Зато заклинание получилось сотворить. Красная веревка, сорвавшись с кончика пера, ринулась по воздуху к Эдгару, но он успел перехватить мое заклинание.  

Вцепившись голой рукой в веревку, он натянул ее и, сколько бы я не сопротивлялась, начал тащить меня к себе.  

– Используйте интерфисеум!  

– Чего?! – прохрипела я, взглянув наверх.  

– Интерфисеум!  

– Достала…  

Меня со всей силы швырнуло непонятно чем вверх, а после – о дерево. Спина, казалось, раскрошилась на мелкие осколки, а душу и вовсе вышибло. Но упав в снег, я почувствовала, что кости целы, а голова еще даже в рабочем состоянии.  

Немного, правда, спать захотелось, но это не критично. Я списала это на попытку моего организма отключиться, поэтому, собрав волю в кулак и встав на одно колено, посмотрела на Эдгара и, направив на него перо, приказала так, что сама себе испугалась:  

– Интерфисуем!  

Властно, высокомерно, уверенно – вот так я это произнесла один раз – и перо, загоревшись, тут же засияло алым – и выпустило в воздух волну красного света. Сначала я даже не присматривалась, так как выражение Эдгара мне понравилось – его лицо вытянулось так, что мне на секунды показалось, будто бы оно сейчас порвется, – но стоило моему зрению сфокусироваться на собственной силе, как я увидела, что я управляю стаей… волков.  

Они понеслись на Эдгара красной массой, выпустив клыки и прижав уши, но парень был явно не промах. Он выставил снова левую руку, на ладони которой загорелся голубой свет, а спустя секунды – мои волки разбились о лазурный барьер, похожий на пентаграмму.  

– Слабо тебе еще, – усмехнулся Эдгар, щелкнув пальцами.  

Ветви снова ринулись в мою сторону, однако я, уже наученная жизнью, отпрыгнула туда, где бы они меня не достали – к самому Эдгару. Изумлению того не было предела, как и испугу Аквы. Его взгляд устремился ко мне, он отвлекся – и его орлы окончательно проиграли.  

Секунды – я ударила Эдгара по голове поднятым мной поленом, а Аква отлетел к дороге, стукнувшись в полете головой о ствол черного выгоревшего по моей милости дерева.  

– Аква!..  

Он приземлился в снег – и затих.  

Его перо упало в сугроб рядом со мной, и я, словно чувствуя, что должна, взяла его. Золотой кончик запылал во тьме, и мне ничего не оставалось, кроме как прислушаться к себе самой.  

Обернувшись к лежавшему в снегу Эдгару, потиравшему макушку, я направила ему в грудь перо, и он, увидев это, дернулся, попытался отползти назад, но уткнулся спиной в ствол.  

– Не посмеешь, – его голос задрожал. – Нет… Послушай, я тебе могу многое рассказать…  

– Да пошел ты… Эльто!  

Мощный луч света сорвался с золотой кончика – и, пронзив его грудь, заставил Эдгара заверещать, как девчонку. Его тело задергалось, голова запрокинулась, а я почувствовала, как вся его власть медленно, но верно переходит ко мне.  

Я вдруг почувствовала, как моя свободная рука сжалась в кулак. Я разжала затекшие пальцы – и груда меха рухнула в снег подняв волну снежинок. Меня окатило холодом, после чего я ощутила, как нечто заставляет меня успокоиться.  

Рука с пером Аквы сама собой опускается, свет истончается, становится почти незаметным, Эдгар стихает, его тело застывает, глаза закрываются, но сердце не останавливается.  

– Госпожа Аррана… молю, оставьте его душу…  

– Нет, – я снова подняла руку, но вдруг осознала – это же не я. – Вулф… Вулф…  

– Госпожа Аррана… господин Аврелиан ранен…  

Его подействовало на меня настолько отрезвляюще, что я сразу пришла в себя, почувствовала ломоту во всем теле, упала в снег и, отдышавшись, посмотрела на обеспокоенного дракла, вылезающего мои, оказывается, кровоточащие руки.  

– Все хорошо, – я погладила его по морде. – Все хорошо… Погоди, Аква?... Где Аква?!  

ГЛАВА №2  

– Аква! Аква, вставай… Аква! Ну хватит дурака валять!  

Я несколько раз тряхнула его, после чего ударила по щекам, как это показывали в фильмах, но ничего не произошло. Он лежал трупом: кожа белая, губы – синие, а на волосах и ресницах снег, из – за чего кажется, что цвет сменился с черного на седой.  

– Ну давай же… Вставай…  

– Госпожа Аррана, Эдгар! – вдруг рыкнул Вулф.  

Я резко обернула голову – и с ужасом увидела, что тела парня уже нет на месте. На снегу позади выемки снега, в которой только что лежал Эдгар, не было никаких следов, словно этот преступник растворился, приняв новое агрегатное состояние.  

– Ты чувствуешь его? – уточнила я у Вулфа.  

– Да, но очень плохо, – зверь немного отошел от нас, уткнув морду в снег. – Его запах теряется в пространствах иных миров… Поскольку он полудух, ему подвластны все барьеры и переходы Авалоры.  

– Поэтому его так тяжело поймать?  

– Да…  

Вулф еще несколько минут походил вокруг нас, а я, поняв, что Акву не добудиться, и увидев красное пятно около его головы, тут же сняла с его шеи этот раздражающий меня черный шарф, сняла с него брошку, спрятала в карман куртки, и обмотала ему голову, чтобы привезти его в город хотя бы живым, а не трупом.  

Затем, когда Вулф нагулялся и смог даже погонять какую – то стаю ворон, зверь подошел ко мне и, коснувшись кончиком носа головы Аврелиана, завилял хвостом и сказал:  

– Он живой. Просто сильно ударился.  

– Сможешь дотащить его до Столицы?  

– Да я – то смогу, только он вряд ли выдержит.  

– Ты же только что сказал…  

– Я сказал, что он жив. Но не говорил, что ему остались долгие лета. – заметил Вулф, укрыв тело Аквы своим пушистым хвостом. – Я бы посоветовал вам, госпожа Аррана, положить его на меня. Я не знаю, как это работает, однако, когда господин Аррана, был ранен, госпожа Аррана гнала меня как сумасшедшая, чтобы только быстрее доставить своего возлюбленного в тепло.  

– Фу, – не смогла удержаться я. Не люблю такие слащавые истории. – Не говори больше такого. Помогай лучше.  

Я сняла полушубок, так как в нем мне было неудобно, и, взяв Акву за запястья, попыталась поднять, но на пятой попытке поняла, что даже на легшего на пузо Вулфа, я не смогу его затащить.  

До этого, смотря на худощавое телосложение парня, я думала, что в нем от силы столько же, сколько во мне, но как я ошибалась. Аврелиан был очень худым, но то ли из – за разницы в возрасте, то ли из – за разного пола, я, как ни пыталась, не смогла закинуть его на Вулфа.  

– Ты не знаешь никакого заклинания силы? – уточнила я с горькой усмешкой у зверя.  

– Госпожа Аррана использовала что – то такое, но не произносила вслух слово заклинания, – заметил Вулф, грея нас хвостом.  

Я смогла прислонить Аврелиана к горячему телу дракла, после чего укрыла его укрыла его полушубком и приказала Вулфу согревать Акву своим пушистым хвостом, под который вскоре сама и забралась.  

Мороз в тот день был градусов пятнадцать, не меньше. И это на Земле нам в радость: снег, снежки, санки и прочие развлечения, а когда ты стоишь в лесу, совершенно один, в зачинающуюся вьюгу и под порывами продирающего до костей могильного холода, уже не думаешь, что зима – это веселье.  

– Госпожа Аррана! – вдруг крикнул Вулф.  

Я вздрогнула и открыла глаза.  

Оказывается, я ненадолго заснула, а дракл, увидев это, тряхнул хвостом – и снежинки полетели на меня, мгновенно отрезвив от дурмана сновидений.  

Я вскочила, увидела, что луна окончательно спряталась за тучи, а с неба валят не то что большие, а по – настоящему жирные крупицы снега. Они уже легли на спину Вулфа, его голову и морду, волосы Аврелиана и меня саму, вышедшую под снегопад немного прийти в себя.  

– Сколько я спала?  

– Около десяти минут. Простите, не уследил, – он понурил голову, всхрапнув.  

– Ничего страшного.  

Я посмотрела еще раз на него, а затем мой взгляд упал на его длинные лапы, которые могли бы прекрасно послужить своего рода трамплином для транспортировки Аквы на спину дракла.  

Как только эта идея мне пришла в голову, я приступила к ее воплощению. Вулф терпеливо держал огромную толстую лапу с сильными мышцами и ждал, когда я наконец – то сама взгромозжусь ему на холку, а затем потяну за собой Акву.  

Обошлось малой кровью: я два раза грохнула в снег, напоролась рукой на какие – то ветки, да и только.  

Положив Акву вдоль спины дракла и укрыв его шубкой, я сняла с седла Вулфа веревку и, на всякий случай привязав тело Аврелиана к зверю, запрыгнула в седло и, сняв с животного узду и поводя, спрятала их в сумку.  

– Спасибо, госпожа, – Вулф глубоко вдохнул воздуха, расправил крылья и, осторожно тряхнул головой так, чтобы не тронуть Аврелиана, принюхался и вышел к дороге. – Куда прикажете?  

– Куда – куда, в Столицу, конечно!  

***  

Вулф летел так быстро, как только мог в условиях абсолютной пурги и невероятно сильного, почти ураганного, ветра, который то и дело не давал даже взглянуть на дорогу.  

Вулф ориентировался на запах, который был очень трудно уловить, но ему как – то удавалось – и он летел, словно ошпаренный, но при этом не тряс и не маневрировал. При препятствиях он предупреждал меня, и я, держа Аврелиана, цеплялась за рог Вулфа – и держалась, пока он совершал резкий подъем иди уход в сторону.  

Одним словом – поездка была еще та, но зато в Столице мы были уже под утро, часа в четыре, если можно было верить вокзальной башне.  

На улицах не было в такой час еще ни одной души, поэтому дракл без проблем пролетев мимо роскоши и убранств столичных домов, гостиниц и ресторанов, довез нас до высокого бежевого дома с лазурными, но в темноте голубыми, черепичными крышами и сверкающими в свете комнат витражей окон второго этажа.  

Открыв ему ворота, я пустила Вулфа во двор, и тут же на балкон своей комнаты выбежал Мартин.  

Он был в рубахе и брюках, однако по его виду мне стало понятно, что он нагло спал, и лишь один черт знал, что именно его разбудило: скрип калитки, тяжелые шаги Вулфа и скрип снега под лапами зверя или же мое бормотание по поводу из так называемой «командной» работы.  

Он тут же сбежал в дом, но уже через секунды показался на крыльце.  

Сбежав ко мне, смотря на нас троих бешенным взглядом, Мартин приложил два пальца к губам, свистнул – и заставил вороного жеребца проснуться и выйти из стойла к нему навстречу.  

– Может, хотя бы поможешь отнести его в дом? – уточнила я, смотря на Мартина со злостью.  

– Я за врачом. Тебе помогут они.  

Из дома вышли не сонные, но тоже какие – то вялые Гордей и Элфи. И если монах еще как – то очнулся при виде печальной картины, то Гордею было абсолютно плевать, что его друг ранен, что нужна помощь…  

Мартин умчался в утреннюю мглу, а я и Элфи перетащили Аврелиана в дом. До второго этажа меня не хватило, и Аква остался лежать в холле на диване.  

Элфи наскоро принес миску с белой тряпкой и, окунув в ледяную вожу компресс, приложил его к до сих пор кровоточащему виску Аквы.  

– У тебя тоже кровь! – вдруг крикнул Элфи, посмотрев куда – то вниз.  

Я осмотрела себя, испугавшись, что не почувствовала какого – то ранения, но увидела красные засохшие полосы только на той самой руке, которой напоролась на ветки.  

Я тут же завела руку назад, и Элфи понял это по – своему.  

Он крикнул Гордея из коридора и приказал:  

– Иди в аптеку. Нужно зашить ей руку.  

– Пусть сама идет, – он зевнул, и пошел наверх. – Ее проблемы – ее решение.  

– Хорошо, – я пожала плечами и, мысленно прикинув, как в случае чего мне защищаться, перевязала руку шарфом Аквы, и посмотрела на Элфи. – Есть адрес аптеки?  

– Ты никуда не пойдешь, – он заставил меня сесть, положив руку на плечо. – Посидишь с ним? – он кивнул на Акву, а я – ему в ответ. – Я быстро съезжу. Это недалеко, через улицу.  

– Но Мартин поехал за врачом, – вспомнила я. – Или нет?..  

И тут Элфи помрачнел так, словно узнал, что у него кого – то убили из родственников. Он печально взглянул на меня, сел рядом на стул и, положив свою холодную ладонь поверх моей горячей, вдруг понурил голову и сказал:  

– К принцессе он поехал. Обычно, от нее к нам приходит доктор.  

– И что такого?  

– Официально, врача требуют только после шести утра. Генрика нам разрешает пользоваться его услугами круглосуточно, но берет за это слишком дорого.  

– Мартин что…  

– Святые Авалоры, – Элфи тут же перекрестился. – Только молю, никому. Если пойдет слух о том, что Генрика уже избрала себе супруга из… из знати, но не из графов или милордов, его убьют в первом темном переулке.  

– Чего? Что за бред? – удивилась я. – Ну любит он ее. Пускай. Тем более, что это играет нам на руку.  

Элфи посмотрел на меня по – новому. Словно представление обо мне у него в сознании резко улучшилось. Будто бы сидящая перед девочка вдруг стала взрослой дамой, с которой не страшно поговорить о более резонных вещах, нежели конфеты или куклы.  

Он встал, выпрямился и, потушив пару свечей у окна, взглянул на меня с нескрываемым воодушевлением.  

– На Земле давно не ценится честь? – уточнил он, беря в руки дорожный плащ.  

– Ты в те времена еще и не жил, – усмехнулась я.  

Элфи ничего не сказал.  

Молча накинул плащ и, надев капюшон, вышел из дома.  

Я слышала, как хлопнула водная дверь, как под навесом заржала его лошадь и как он, присвистнув, погнал ее по улице. Судя по удалению звука – куда – то на восток. Туда, где сейчас развиднелось.  

Прошел ровно час, а над Авалорой уже встало солнце.  

Небо окрасилось в оранжево – янтарные, бело – голубые и изумрудно – лазурные тона. Сквозь кучерявые облака пробивались некоторые самые мощные дорожки света, по которым, как мне казалось, на Авалору сходит некая благодать, что ли…  

В камине давно потух огонь, и мне пришлось самой растапливать его.  

Бросив пару сухих поленьев, я нашла на полке длинные, похожие на бенгальские огни, спички и, чиркнув одной о темную коробку, подожгла ее.  

Из ничего появился яркий желтый язычок огня, который, стоило мне поднести его к дровам, схватился за дерево, жадно прошелся по кожице ветвей – и тут же вспыхнул, как самостоятельное пламя, дыхнувшие мне в лицо теплом.  

Запахло кипарисом и вишней, от камина стало распространяться тепло. Подкинув несколько веток, я села в кресло рядом со столом и, увидев книжки, которые Аква оставил до нашего отъезда из дома, взяла одну зеленого цвета – и начала читать.  

Принцесса сказала, что мне нужно научиться понимать их язык. Но ведь на Авалоре тот же говор и даже то же построение предложений, что и у нас, на Земле. Конечно, слог тут более высокий по сравнению с земным, но это лишь издержки воспитательной и культурной сферы жизни общества.  

Книга была художественного содержания, рассказывающая какие – то то ли сказки, то ли легенды. Закладка лежала как раз на главе «Хрустальный глаз», и я, не в силах устоять, начала читать.  

«Из глубины веков, из – за северных морей и океанов, на Авалору явилась легенда о Хрустальном царстве, где жили красивейшие люди. Подобно тому хрупкому материалу, из которого была создана их цивилизация, они сияли на солнце и сверкали в каплях дождя, пели так звонко и мелодично, как звучат столкнувшиеся друг с другом бокалы хрусталя.  

Правили этим царством как и положено Король с Королевой. Они не знали горя, не имели конфликтов с подданными и даже не знали, что такое война за власть. Мир и согласие процветали на святой земле, вдали от Авалоры, однако и там была одна печаль.  

Не давали духи Авалоры правителям ни наследника, ни наследницы.  

Все перепробовали отчаявшиеся влюблённые: и зелья, и лекарства, и даже магию, н ничто не смогло дать им долгожданное счастье.  

И вот однажды, на закате солнца, когда бушевало море и волновались реки, во дворец к Королю и Королеве явилась красивейшего вида женщина. Волосы ее были черны как смоль, губы сияли вишней, а кожа блестела от чистоты и дождя.  

Единственное, что пугало всех вокруг – это ее единственный глаз, который был не обычным, а просто белым. Без зрачка и радужки. Ходили легенды, что именно им она видела будущее и прошлое как страны, так и отдельного человека.  

– Зачем ты явилась? – спросил Король.  

Женщина упала на колени перед лестнице к трону и, сложив руки, словно в молитве, произнесла:  

– Повелитель, по королевству идет слух, что нужно вам дитя…  

– Ты можешь помочь нам? – уточнила Королева.  

– Помогу, но не просто так.  

– Мы готовы заплатить сколько пожелаешь. Только назови цену, – заметил Король.  

– Мне нужен идеально отполированный и закаленный в огне Авалоры хрустальный глаз, которому я бы смогла доверять точно так же, как себе самой…  

Король понял, о чем говорит женщина, и посмотрел на супругу, которой и принадлежала сия драгоценность. Ровно двадцать лет назад ее отец передал ему, как главе семьи, эту фамильную реликвию и наказал никогда не отдавать ни одной ведьме, чего бы та не сделала взамен.  

Однако Королева согласилась.  

Тогда незнакомка, встав с колен, сняла с пояса небольшой фиал, сверкавший зеленым камнем в стекле. Внутри была темная жидкость, от которой так и веяло необъяснимым холодом, однако Королева, вопреки заветам предков, расстегнула верхние пуговицы своего платья и, показав всем, что именно на ее груди покоится драгоценность, протянула руку к женщине.  

– Как только родится ребенок, ты получишь это, – заявила Королева. – В темницу ее.  

В тот день королевство замерло в ожидании.  

Королева приняла вечером отвар, и уже через пару месяцев все заметили, что она стала округляться. Король, чуть не сойдя с ума от счастья, уже собрался отдать хрусталь незнакомке, однако Королева заявила:  

– Не стоит. Одари ее просто золотом и отдай вот это, – она открыла шкатулку, в которой лежал фальшивый хрустальный шарик в форме глаза. – И скажи, чтобы убиралась.  

В ту же ночь Король спустился в подземелье, открыл дверь камеры, где томилась женщина – и отдал все, что приказала жена.  

Однако ведьма, выбросив в сторону деньги, кинулась к шкатулке с глазом, но неожиданно, стоило ей только взглянуть на подделку, все стало понятно.  

– Вы обманули меня! – закричала тогда ведьма. – Отдайте глаз! Отдайте! Он не принадлежит вам! Отдайте!  

Она впилась Королю в волосы, после чего он в порыве ярости крикнул:  

– Казнить ее! Завтра же! На рассвете!  

Однако ведьму решились казнить только на девятом месяце, когда Королева должна была родить со дня на день.  

Когда ведьму повели на плаху, и Королева увидела истинное лицо девушки, не спрятанное под плащом, она вскочила с трона, вскрикнула:  

– Ранели!  

И тут же рухнула на пол, закрыв глаза.  

А ведьма, подняв голову к ясному небу, улыбнулась и, открыв глаза и увидев всех, кто присутствовал на ее казни, прошептала про себя нечто, чего не смогли услышать даже стражники, которые вели ее к палачу, и после этого – растворилась в воздухе сизым дымом.  

Кандалы рухнули, как и тюремный саван, в который ее уже переодели, когда готовили к плахе.  

Единственный, кто услышал слова ведьмы, была ее собственная сестра, разродившаяся в тот же день мальчиком.  

Юный принц был не похож ни на отца, ни на мать. Его кожа была слегка загорелой, волосы черными, как смоль, а глаза – янтарными и хищными, словно у коршуна.  

Он не был спокоен и уравновешен, как отец или мать, а с абсолютным безразличием мучил животных во дворце и с особым энтузиазмом уже подросший загонял служанок, как коршун мышь, в угол и там убивал их, пытая с особой жесткостью…  

Король был не молод, как и Королева, но даже они, ожидавшие наследника так долго, вскоре стали опасаться этого плода.  

Подросший принц являл собой нечто уродливое и страшное, скрывающееся под прекрасной маской – милым и до безумия красивым лицом, которое пленяло каждую во дворце, несмотря на то, что все знали о наклонностях юного правителя.  

В ночь дня рождения, принц тихо, никого не пробудив, вошел в родительскую комнату, взялся за острый клинок, приготовленный его отцом для него же – Король вынашивал планы, как бы избавиться от столь мерзкого потомка, – и лично вонзил по три раза сначала в отца, а затем и в мать, которая до последнего смотрела на сына с любовью и нежностью.  

«Тот, кто порождает ложь, утопает в ней сам. Тот, кто разрезает плоть, никогда не насытиться. А тот, кто не признает себе подобных – погибает от их же руки…»  

Услышав сдавленный стон, я тут же отложила книгу в сторону, не забыв вернуть закладку на нужное место, и, посмотрев на Аврелиана, увидела, что он, сняв со лба компресс, встал.  

– Аква…  

– Где Эдгар? – сразу спросил он, спуская ноги с дивана. – Черт… сильно меня приложил… Так где он?  

– Он ушел, – нехотя сказала я.  

Аврелиан тут же подлетел ко мне, навис, как грозовая туча, и, взглянув мне в глаза, вдруг взял своими тонкими пальцами меня за горло.  

– Что? Сбежал?..  

– Д – да… больно…  

– Ты могла его остановить…  

– Н – нет… Аква… Ак… ва…  

Еще секунды – и мне показалось, что я распрощаюсь и с этой жизнью. Аврелиан сжимал все сильнее и сильнее мне шею, и я уже почувствовала, как сознание покрывается тьмой, как вдруг он, словно очнувшись, отпустил меня.  

Я упала в кресло, где и сидела, и, прокашлявшись, кое – как смогла взглянуть на него с безразличием. Сказать, что я была ошарашена – ничего не сказать. Непонятный комок, которого я раньше не чувствовала, подступил к горлу, застрял там и, пока к Акве не вернулось его былое умиротворение и спокойствие, я не смогла пересилить себя, встать и подойти к окну, чтобы пройти к себе в комнату, шмыгнув на лестницу.  

– Берта…  

– Приму за спасибо…  

– Берта, прости! – он подбежал к периллам, но я уже успела подняться на второй этаж. – Берта…  

– Еще меня не бил какой – то дурак вроде тебя, – вырвалось у меня со злобой. – Тварь…  

– Берта!  

***  

Мне потребовалось несколько минут, чтобы успокоится, сесть спокойно на кровати, закинув ноги на грядушку, раскинуть в стороны руки и, взглянув на узоры на потолке балдахина, ощутить, как меня постепенно отпускает.  

Отбросив все свои девичьи психи, я решила спокойно подумать. Аква… Аврелиан… Он относился ко мне лучше всех, пару минут назад схватил за горло, чтобы придушить, а потом чуть ли не в ноги хотел упасть, чтобы я простила. Вопрос: что тут не так? Ответ: все.  

Этой ночью в схватке с Эдгаром именно я послужила неким механизмом, который отвлек Акву от боя – и он проиграл врагу. И вспоминая его лицо, я понимаю, что между ним и этим Эдгаром какие – то свои личные счеты.  

По себе знаю: нельзя испытывать к человеку личную ненависть, если у тебя с ним нет определенной приватной конфронтации.  

– Берта.  

Ко мне в двери постучали твердые костяшки, после чего мое сознание идентифицировало гостя как Элфи.  

Я встала и, впервые почувствовав ломоту в теле от усталости, открыла ему дверь.  

– Я войду?  

– Конечно, заходи, – закрыла за ним дверь и присмотрелась.  

Впервые я видела Элфи таким подавленным. Обычно он не отчаивался и ругался на всех, кто сквернословил или предлагал нечто на его взгляд неприличное, а тут – тихий, удрученный и, как мне показалось, отчаявшийся.  

–Элфи, в чем дело? – я села на софу у камина и, чувствуя тепло, идущее по трубам сбоку, уперла ладони в колени.  

– У нас проблемы…  

– Элфи?..  

– Мартина подстрелили.  

ГЛАВА №3  

– Мартина подстрелили…  

– Что? – не поняла я. – Как? Погоди… Мартин, он же…  

– Да – да, возвращался от Генрики – и в темном переулке на него устроили облаву.  

– Он же был на коне! – воскликнула я. – Как?!  

– Он останавливался около аптеки, чтобы купить кое – что для себя. – Элфи глубоко вздохнул и, убрав за уши непослушные серые пряди, встал. – И когда вышел – в него выстрелили.  

– Ну он хоть жив? – уточнила я.  

– Жив… Только очень плох.  

– Где он?  

– Да уже привезли, – Элфи подошел к окну и посмотрел на рассвет. – Берта, ты понимаешь, что это не просто так?  

– Да и дураку ясно. Просто так не стреляют даже по зверям..  

– Нет, ты не понимаешь, – Элфи вдруг подбежал ко мне, и я увидела, как его серые глаза засияли, словно в них включили лампочки. – Пойми… Через две недели чемпионат! Гонки на драклах! Мартин – наш лучший Ловец! Он всегда выигрывает. И недавно он выбил себе нового дракла с помощью Генрики.  

– Ты хочешь сказать, кто – то убрал конкурента?  

– Не совсем, но так… Боже, Берта, ты даже представить не можешь, что это значит.  

– Ну не выступит он один раз в гонках – и что? Может ты или Гордей заменят его. Или, на крайний случай, Аврелиан.  

– Глупая ты еще, – как – то снисходительно протянул Элфи. – Пойми ты, Генрика поставила половину королевского бюджета на Мартина, так как знала, что он не проиграет никому. А теперь… она проиграет по – любому.  

– Элфи, неужели никто не может ездить так, как он? – с усмешкой уточнила я. – Что такого? Как на коне…  

Несколько минут Элфи просто стоял и смотрел на меня, а после, взял мою шубку, которую мне купил Нельсон и, набросив мне на плечи, открыл двери и сказал:  

– Пойдем со мной. Только тихо. Я кое – что покажу тебе.  

Чисто из любопытства, я пошла за ним.  

Мы прошли по коридору, подошли к лестнице и я увидела, что доктор уже прибыл. Тот самый Август, о котором мне рассказывали, был высоким, подтянутым и очень симпатичным молодым человеком: янтарные волнистые волосы аккуратно убраны назад и скреплены лентой, кожа слегка загорелая, глаза горят изумрудами. Руки тонки, пальцы изящны, как у пианиста, а простая рубашка и серый костюм – единственное, что ему нужно было, чтобы выглядеть на пять с плюсом.  

Невольно я поймала свой организм на учащенном сердцебиении, когда доктор встал, взял в руки бинты и, обматывая голову Аврелиана, стал с ним разговаривать не только о самочувствии, но и о каком – то задании, которое Аква ему давал лично.  

– Ты нашел экстракт? – удивился Аврелиан, морщась от боли на виске. – Где?  

– Горы Тельма тебе ни о чем не говорит?  

– Ну допустим… ай! – он закрыл глаза, после чего Элфи утянул меня в темный проход и вывел на витражную лестницу.  

Она вела как вниз, так и вверх, имея несколько площадок для того, чтобы сойти с нее или остановится на определённом уровне. Мы были на втором, а когда Элфи провел меня вниз – оказались в подземелье.  

Тут не было сыро и не пахло плесенью. Скорее наоборот – все чисто, натерто до блеска, пахло хлоркой и какой – то еще химией с ароматом цветов. Помимо этого, тут, в отличии от всего здания, горели не факелы, например, а длинные электрические лампы, питавшиеся от обычного щитка.  

Элфи уверенно пошел вперед, и я потопала за ним, даже не замечая, что я в сапожках на каблуках с набойками, а эха от них – ноль. Как и от невысоких ботинок монаха, которые он предпочитал высоким ботфортам.  

Коридор был относительно недолгим, но привел нас к еще одной лестнице, уже каменной, покрытой мхом и дорожной пылью. Я услышала приглушенные шаги и топот, затем по слуху пробежался свист повозок и грохот копыт.  

Мы поднялись по лестнице к кирпичной стене, которую Элфи легко сдвинул, нажав на несколько отдельно лежащих в кладке на правой стене кирпичей. Я примерно запомнила, на какие он нажимал, чтобы в случае чего воспользоваться этой лазейкой, и через несколько минут увидела результат этих манипуляций.  

Кирпичи, переворачиваясь вокруг своей оси, стали раздвигаться и в итоге открыли нам небольшую щель, сквозь которую мы с Элфи протиснулись, отряхнулись, застегнули свои шубки – и услышали, как механизм стал закрывать проход, заскрежетав своими шестеренками.  

– Пошли. Они уже должны тренироваться.  

Мы с Элфи прошли к железной дороге, по которой тут ходили синие трамваи, с темными окошками и без рогов. Передвигались они, как я потом выяснила, за счет какого – то кристалла, вставленного снизу и приводящий все: колеса, лампы в салоне и даже фары в состояние работы.  

– Недавно такую ерунду внедрили, – заметил Элфи, платя и за себя, и за меня, отчего мне стало неловко. – Удобно, но слишком уж… не по – нашему.  

– У нас на земле и не такие ходят, -усмехнулась я. – Кстати, куда мы едем? Да еще таким способом?  

– На арену. Я покажу тебе, почему мы все погибли.  

Проехав остановок шесть, мы вышли около огромного купола, высотой, наверное, в двадцать или двадцать пять метров, с сверкающими на светы ромбовидными вставками и выступающим стеклянным шпилем на самом верху. На ромбах высвечивались какие – то знаки с книгами и перьями, свитками и печатями, а после них – вопросы.  

– Пошли.  

Элфи взял меня за руку – и провел внутрь.  

На проходных еще никого не было, поэтому мы легко пробрались внутрь, прошли по просторным коридорам с арками, украшенными креповками, щитами и мечами, а также белокаменными венками и даже гирляндами.  

На стенах висели портреты победителей разных годов и сезонов, в вазах цвели живые растения неизвестного происхождения, а в середине каждого коридора был фонтан с изображением или принцессы, или одного из книгочеев.  

Тут был и Гордей, и Мартин, и Элфи, и много других, кого я не знала, однако Аврелиана не было. Я спросила об этом у Элфи, но он то ли не услышал, то ли сделал вид, но ответ получен не был.  

Это меня тоже насторожило. К Акве все относились с уважением и даже с некоторым страхом, но памятника не соорудили. Это очень странно. Очень…  

– Пришли.  

Элфи вывел меня на стеклянный балкон, откуда открывался вид на весь стадион.  

Купол сиял от солнца, на темных табло пока горело лишь местное время, бархатную обивку кресел протирали и чистили работники, лестницы начищали до блеска, а участники – тренировались, пуская облака пыли в лица персонала.  

Честно говоря, я не сразу поняла, чем занимаются люди, пока не увидела, как какой – то парень, с красными волосами зелеными глазами, оседлав своего дракла с белой гривой и с явными мышцами, не тронул поводья – и животное не сорвалось с места.  

Нечто, промчавшись настолько быстро по стадиону несколько раз, что я даже не успела опомнится, остановил дракла, вывалившего язык после, наверное, пяти кругов – я просто сбилась, – спрыгнул вниз и, подойдя к низкому, похожему на колобка, старичка спросил его о чем – то.  

– Двадцать секунд, – заметил Элфи. – На каждый круг по четыре секунды…  

– Это невозможно! – вырвалось у меня.  

– А представь, что был игрок куда лучше, – заметил Элфи. – И сейчас он лежит дома в лихорадке от ранения в живот.  

Я тут же понурила голову. Если Мартин мог лучше этого парня, то он был просто бог гонок. И Генрика не зря обдаривала его своими привилегиями и почестями.  

– Слушай, а я могу с Вуфом участвовать?..  

Я спросила невзначай, а у Элфи чуть, казалось, сердце не остановилось. Он обернулся ко мне, посмотрел на мое не худое и неспортивное тело с изумлением, а после, задыхаясь и пытаясь подобрать слова, только помотал головой.  

– Почему?  

– Твой дракл… Ты же видишь: у этих драклов копыта, а у твоего – лапы. Такие не имеют права участвовать.  

– А покажи мне тогда того, что подарила Генрика Мартину.  

– Ты спятила? – у Элфи дернулся уголок губ. – Да тебя убьют. Это же королевский зверь. На него есть всего два разрешения: у Генрики и Мартина.  

– Ну так давай я просто стану Мартином, – заметила я, посмотрев на себя. – Ну сам посуди: мы с ним почти одного роста. Телосложение можно подправить. Да и вряд ли кто – то хорошо знаком с Мартином, как мы все. Разве что Генрика увидит подвох, но я сомневаюсь, что она будет против терять деньги.  

– Но как ты себе это представляешь? Ты совсем не умеешь ездить верхом. А стадион – это лишь тренировка. Испытания будут проходить в определенном месте, о котором станет известно лишь за три дня до испытания.  

– У нас две недели, – я показал ему два пальца. – Слышишь? Две! И ты хочешь сказать, что мы не сможем научить меня ездить?! Ха! Не смеши мои бока… Поверь, Элфи, за две недели закурит заяц, запляшет слон и запоет глухой.  

– Чего? – Элфи явно не разделял моей идеи, что и было написано у него на лице.  

– Боже, как с тобой сложно, – я потерла переносицу. – Покажи мне этого дракла. Тайно. Ты же знаешь лазейку, верно?  

Несколько минут он просто молчал, смотря то на меня, то на стадион, а потом, протянув руку, позволил мне коснуться ее и очутиться вместе с ним в новом коридоре, где было все намного богаче, ярче и прекраснее. Фонтаны – из золота и меди, статуи – из хрусталя, а стоящие на постаментах кубки – из чистого серебра, с гравировкой в виде портрета Мартина и… Аквы…  

Я увидела два кубка, на которых были выгравированы линии лица, волос и тела до плеч Аврелиана, однако они стояли как – то в тени, словно принцесса, которая тут явно бывает – запашок ее духов так и витает повсюду, – не хотела бы видть среди кубков своего любовника кого – то другого.  

– Аква тоже участвовал? – уточнила я у Элфи громко, чтобы он точно услышал.  

– Два раза в жизни. И всегда в зимних сезонах.  

– Как сейчас?  

– Да.  

– И что?  

– Выигрывал. Даже обходил Мартина. – Элфи сбавил темп шага. – Не скажу точно, однако ходили слухи, что в пятнадцать, когда принцессе было тринадцать, у нее была такая фрейлина – Тая. Аврелиан добивался ее. Нравилась она ему очень сильно. Из – за нее он ездил на гонках, и обгонял Мартина, на которого ставила Генрика.  

– И что тут такого? Не на нее он претендовал…  

– А все думали, что именно на нее, – мы зашли за поворот, после чего Элфи отпустил мою руку и, посмотрев на портрет, висевший справа, вздохнул. – Генрика испугалась, что Аврелиан решил за ней ухаживать и ради нее унижает на гонках Мартина.  

– И?  

– И запретила ему участие на три года.  

– Ну?  

– В этом году седьмого января ограничение сняли, и Аврелиан может участвовать, – Элфи снова вздохнул, посмотрев на портрет еще юной Генрики в объемном платье с кружевами и огромной короной, которая еле держалась у нее на голове. – Однако Генрика что – то придумает, чтобы Аква не участвовал. Это я тебе гарантирую.  

– А ты ей не можешь все это рассказать? – уточнила я, с омерзением смотря на принцессу.  

Невольно рука потянулась к небольшому зеркальцу, которое мне подарила Генрика, а глаза увидели по ту сторону зеркальной глади мерзкое отвратительное лицо, блестящее от пыли и пота, с испачканным кончиком носа, слишком тонкими губами, сломанным носом и толстыми щеками…  

Я немедленно закрыла зеркало, положила в карман брюк и пошла за Элфи дальше, даже не представляя, что делают другие девушки, чтобы выглядеть так, как принцессы.  

Перекрасить волосы в блонд? Но а смысл? Они у меня и так ломкие, а после окрашивания станут и вовсе – уродством на соплях. С щеками ничего не сделать, носом – тоже. Про улыбку молчу. Выходит, что как ни старайся – а все без толку. Чем природа наградила, с тем, так сказать, и ходи.  

– Берта!  

Я побежала к Элфи, больше не засматриваясь на портреты. Однако, стоило мне прибежать, как я застыла на месте.  

Генрика, в кожаном костюме наездницы, с плеткой и заплетенными в две косы золотистыми волосами смотрела на меня, как на врага народа, хотя я даже еще ничего не сказала.  

– Подойди, – приказала Генрика.  

Я исполнила ее приказ, поклонилась, после чего она, приподняв кончиком плетки мой подбородок и заглянув мне в самую душу, ядовито усмехнулась и, оттолкнув, спросила у Элфи:  

– Вот это ты собрался учить? Да она свалится с дракла, как снег с весенней крыши.  

– Ваше величество, – Элфи привел на колено и, склонив голову, вдохнул побольше воздуха в грудь. Я встала рядом с ним на колено. – Она справится. Поверьте, ваша казна преувеличит в накоплениях.  

– Но она на него даже непохожа! – воскликнула Генрика, ударяя плеткой по ладони. – Боже, святые Авалоры, за что мне это все… Единственное, что мы можем сделать – это вывести Аврелиана.  

– Ваше величество…  

– Он хорошо управляется с этими тварями. Он сможет выиграть…  

– Давайте мы выйдем вместе? – уточнила я. – Ваше величество, я помню о нашем разговоре и не поймите превратно, но я могу не справится точно так же, как и Аврелиан.  

– Ты собираешься устроить себе подстраховку? – усмехнулась Генрика. – Не забывайся, деточка, – хлыст плетки упал вдоль ноги принцессы, и я приготовилась к боли, но Элфи вступился:  

– Она справится! Я даю вам слово от нашего Королевского монастыря…  

В этот момент я почувствовала себя очень неловко. Мне было отнюдь не приятно, что Элфи просит за меня, стоя на коленях перед этой крашеной девкой.  

Я слегка приподняла взгляд, и увидела ее довольное лицо: губки рыбкой, бровки домиком вверх, а глазки так и жалят, так и жалят этого бедного монаха.  

– Что ж, – она подняла его двумя пальцами за подбородок, – у вас две недели. Я запишу в гонки Аврелиана и… его, – она пересилила себя, чтобы прошедшие мимо охранники не понесли в народ слушок. – Но учти, если победы в первом же раунде не будет, – она схватила его за ворот и подняла на ноги, – ты у меня вылетишь из монастыря, как шампанское из бутылки.  

– Может, пробка от шампанского? – не выдержала я.  

Элфи тут же полетел в стену, стукнулся спиной и, остановившись на пару секунд, стал наблюдать за тем, как меня за волосы поднимает принцесса, ставит на ноги и со всей силы бьет по лицу. После чего толкает в сторону и, указывая мне на Элфи, говорит:  

– Вот такое расстояние должно быть между тобой и ними, ты меня… понял? – она прошипела каждое слово, словно гремучая змея.  

– Поняла…  

– Вот и умница. – она взмахнула плеткой, – и учти: не выиграешь именно ты, прилюдно, на площади, выпорю плетью. И никто: ни Гордей, и Аврелиан не помогут. Запомни, дорогая, ты здесь никто… Может быть тебя и избрали духи Авалоры, но я уверена – они скоро поймут свою ошибку и тогда…  

– Ваше величество.  

Она резко отскочила от меня, словно черт от ладана, выпрямилась, распушила волосы и, обернувшись, улыбнулась Аврелиану.  

Он же, взглянув сначала на меня, потом на Элфи, подошел к Принцессе и, поклонившись, поцеловал ее руку. Девушка тут же раскраснелась, словно для нее это что – то значило, Элфи лишь закатил глаза и перекрестился, а я – плюнула в сторону и пошла мимо них своей дорогой.  

ГЛАВА №4  

Помню, что забрела я в какой – то тихий закуток, который был размером в два этажа, освещался солнцем и был отделан белым мрамором, с позолоченными на стенах вставками и серебряными канделябрами, в которые уже были вставлены новые, ни разу не горевшие, свечи. Тут было очень тихо, даже несмотря на то, что в клетках под потолком висели клетки с птицами, вокруг белых диванчиков располагались клумбы и кадки с растениями, а на подоконниках лежали коты с разного цвета бантами и пушистыми хвостами.  

На меня они не обращали ровным счетом никакого внимания, однако, стоило мне попробовать сесть на центральный диван, как серый кот с красным бантом и оранжевыми глазами прыгнул на сидение и, устроившись на подушке, зашипел.  

– Лучше не трогай.  

Я обернулась, и увидела снова его.  

Бледный, с красным пятном на виске вокруг рассеченной раны, сейчас сшитой незаметными нитками, с потухшими серыми глазами и каким – то разочарованием в голосе.  

Однако я каким – то образом поняла, что все это – элементарные проявления обиды и злости. Открыто проявлять эти эмоции он то ли не умел, то ли великолепно владел собой и умел маскировать свое истинное «я» от других, в которое, однако, почти все верили и клевали, как послушные рыбки на прикормку, на этот бред.  

Он сел на парапет клумбы с синими цветами, внутри которых был золотой бутон с красными пестиками, и, проведя по одному кончиком пальца, заставил цветок каким – то образом покраснеть до бардового оттенка.  

Меня это впечатлило, и я, приняв приглашение к разговору, подсела к нему и, взглянув на цветок, спросила:  

– Научишь?  

– Просто проведи по любому пальцем.  

– И что будет?  

– Узнаешь, что испытывает твоя душа в данный момент, – он отвернулся и посмотрел в окно, на белую Столицу. – Но я бы не рекомендовал.  

– Чего это?  

Я провела пальцем по лепестку одного из цветов – и он вдруг вспыхнул ярко – алым пламенем. Растение забилось в агонии, его лепестки съежились, листы превратились в пепел, а земля вокруг и вовсе стала какой – то оранжевой, покрытой то ли мелкой галькой, то ли осколками ракушек.  

Я встала и, отойдя от клумбы, посмотрела на двери. Благо они были закрыты – и я надеялась, что никто этого не увидел. Иначе мне было бы или очень больно, или так плохо, что я бы сама запросилась на тот свет.  

– Тебе нужно научиться прятаться, – вдруг сказал Аква, встав. – Ты слишком открыта для всех.  

– Ты ошибаешься.  

– Хотел бы, да только ты доказываешь мне каждый раз обратное, – заметил парень, снова не смотря на меня. – С Генрикой тебе лучше не связываться. Не спрашивай почему. Уверен, у тебя уже есть собственные причины для неприязни.  

– Вовсе нет, Аврелиан, – если он не дурак, то поймет меня. – С чего ты взял?  

И вот сейчас он взглянул на меня. После чего мельком посмотрел на дверь – и снова на меня. Два его пальца дрогнули, перстни сверкнули драгоценными камнями – и я поняла, что нас слушают двое.  

– Значит, я старею, – он улыбнулся и отошел к панорамному окну.  

– Выходит, что так.  

Я подошла к нему и, встав рядом, посмотрела на огромный город, за которым простирались белоснежные горы. Над ними сейчас кружились белые пушистые облака, а в Столице наконец – то началась жизнь: люди сновали по широким проспектам и бульварам в экипажах и каретах, в роскошных шубках и теплых пальто. У каждого мужчины и даже мальчика была рапира или шпага, а у девушек и женщин – веера, зонтики муфты и эти широкополые шляпки с вуалями, из – за которых почти никто не мог увидеть четко их лиц. Кто не боялся, носил шелковые вуали без узоров, сквозь которые было вино личико, а вот те, кто не желал огласки, покрывали себя темными вуалями с узорами и сковывали руки перчатками без перстней, чтобы никто даже подумать не мог о чем – то.  

– Гонки опасны, – вдруг сказал Аква, вертя на четвертом пальце левой руки камень с изумрудом. – Если дракл на всей скорости выкинет тебя из седла – ты умрешь на месте.  

– Спасибо, ты умеешь поддержать, – усмехнулась я.  

– Я тебе это говорю, чтобы ты не питала иллюзий.  

– Тут не до мечтаний, – заметила я, убрав назад отросшие непослушные черные пряди. – Так что давай, хватит философствовать, и пойдем к этому драклу.  

– Нет, – он резко обернулся ко мне всем корпусом. – На дракле Мартина поеду я.  

Я посмотрела на него с негодованием. Только я уже представила, что меня ждут дни ада, как он тут же все рушит своим холодным тоном.  

– С какого перепугу он твой? – уточнила я со злостью.  

– С такого, – его глаза сверкнули сталью. – Берта, пойми, сейчас нельзя спорить о том, кому достанется дракл. Нужно подумать о том, как бы пробраться в финал.  

– А что тут думать? Тут выигрывать надо!  

– Именно! – он чуть не прокричал это, но тут же стих. – Берта, от каждого Королевства на гонки допускаются не более трех участников. И почему, как ты думаешь?  

– Почему?  

– Они умирают, – спокойно сказал парень. – В лучшем случае – остаются инвалидами на всю жизнь. Поверь, драклы в гонке беспощадны: они могут попытаться впиться своему собрату в горлу клыками, пустить яд и даже сбросить наездника в тот момент, когда никто не ожидает. – он глубоко вздохнул, явно что – то вспомнив. – Поэтому, Берта, чтобы участвовать, нужно достигнуть наивысшей связи с драклом. А так как дают тебе на гонки королевских драклов, не имеющих к тебе никакого отношения, то сама понимаешь…  

– Ну так дай мне с ним поговорить.  

– С кем? – не понял Аква, насторожившись.  

– С драклом.  

– Берта, не время для…  

– Просто. Дай. Мне. Поговорить. С ним, – потребовала я серьезно.  

Несколько минут мы тупо смотрели друг на друга, словно играя в «гляделки». Аква явно не верил мне и моей идее, а я изо всех сил пыталась как – то взглядом доказать ему, что все серьезно.  

Мы не знаем, сколько так простояли, но внезапно наше спокойствие нарушил стук в дверь. Аврелиан тут же обернулся, а я, ослепленная лучом просочившегося из – за головы Аквы солнца, сощурилась и, прикрыв лицо рукой, тоже повернулась.  

В тот момент моя самооценка рухнула так низко, что даже плинтус по сравнению с уровнем падения оказался небоскрёбом. Я почувствовала, что меня словно бы растоптали в грязи и сделали из мня неоднородную серую массу, когда в помещение вошла рыжеволосая незнакомка, с ярко – изумрудными глазами и желтыми крапинками в них, малиновыми губами и в белом костюме наездницы, долгополой шляпке без вуали и без перчаток. Ее руки были тонки и изящны, кожа сияла новизной и упругостью, а под ей была видна каждая косточка, каждый суставчик.  

Еще раз вспомнив свое отражение, я поняла, что роль мальчика мне подходит более чем идеально. Нет во мне такой стати, такой грации и красоты.  

– Аврелиан, – она шагнула к нему, и в ту же секунду оранжерея будто бы наполнилась светом дополнительного источника оного. – Сколько мы не виделись! – ее голос был звонким и выразительным, так говорят только уверенные в себе девушки. – Ты так вырос… На голову выше меня стал!  

– Здравствуй… те, – выдавил из себя Аква, что заставило меня в изумлении повернуть к нему голову. – Что вам здесь понадобилось, Тая?  

– Не надо так официально, Аква, – она попыталась взять его за руку, но он тут же отпрянул, словно черт от ладана. – Боже, ты до сих пор в обиде? Аква!  

– Не называй меня так! – рявкнул вдруг парень, зло покосившись на нее. – Аврелиан! Слышишь?! – пальцы сжались на рукояти рапиры. – Мое имя – Аврелиан! Аврелиан Ларсен!  

Он не выдержал – и вышел из оранжереи, напоследок гаркнув:  

– Роберт, за мной!  

Мне пришлось ему повиноваться, однако я уловила на себе заинтересованный взгляд Таи. Она не была шокирована таким поведением Аврелиана в отличии от меня, однако я увидела в ее глазах грусть и некоторый стыд.  

***  

– Ну и чего ты на нее наорал? – уточнила я, когда мы уже спускались в конюшни.  

– Не спрашивай меня о ней, – попросил спокойно Аква, за пару минут остыв и собравшись с мыслями.  

– Но ты нагрубил ей не из – за чего!  

В этот момент он резко обернулся и, приставив указательный палец мне к носу, прошипел:  

– Запомни: я никогда ничего не делаю просто так. А мое отношение прямо пропорционально тому, какое я вижу к себе.  

– Тогда у тебя раздвоение личности.  

– Чего?!  

Он так резко дернул головой, что, казалось, уложенные снова назад волосы, резко растрепались и, упав на лоб парня, создали из него не королевского книгочея, а какого – то преступника.  

– Я тебе откровенно грублю, а в ответ – одни прелюдии.  

– А ты хочешь это изменить? – его губы вдруг изогнулись в сумасшедшей улыбке. – Ну так могу устроить!  

– Не стоит, – я отодвинула его руку от лица и прошла дальше. – Лучше сам научись прятаться. Иначе из тебя никудышный учитель.  

Мы спустились вниз и, пройдя по каменной витиеватой лестнице, овившейся вокруг стеклянного столба с розами внутри него, и, оказавшись в подземельях, где были такие же электрические лампы, как и у Аквы в подвале, прошли по длинному низкому коридору и оказались перед массивными железными дверьми, запертыми на толстый засов и пять цепочек из серебра.  

Аква снял перчатки и, открыв все цепочки, достал из леттерлиста свое темное перо с золотым наконечником, провел им по железной перекладине – и та через секунды начала сама собой подниматься.  

Наверху, над косяком дверей, были расположены шестеренки, размером с ладонь или половину руки. Как только перо Аквы прошлось по перекладине, они завертелись, заскрежетали и заставили механизм потянуть массивные железные двери вовнутрь.  

Через секунды меня обдало порывами ароматного ледяного ветра, в которых угадывались жасмин, тмин, пшеница и сено. По рукам и лицу скользнули яркие лучи полуденного солнца, свет которого усиливали круглые стекла в металлической решетке купола.  

Аква пошел первым в яркий свет, а я – за ним, хвостиком.  

Если честно, я никогда не была на настоящих конюшнях, а лишь видела оных по телевизору на Земле или в книжках на картинках, поэтому в моем сознании сформировался четкий образ грязи, деревянных заграждений, навоза и вони.  

Однако королевская конюшня в спорткомплексе была абсолютно другой.  

Белый мрамор на стенах, водные вставки с толстым стеклом, за котором плавали рыбки, были встроены в ниши и освещались теми же лампами, только уже украшенными позолотой. На пол положили темный гранит с белыми линиями, а барьеры и сами стойла сделали из обычного серого камня, отполированного так, что в него было видно собственное размытое отражение.  

Все драклы стояли в таких стойлах, пристегнутые за копыта и горло цепями с железными браслетами, на их клювы были надеты серебряные туннельные браслеты, не позволяющие животным даже толком дышать – я слышала, как они тяжело вздыхают, по несколько раз набирая в грудь воздуха, – а их крылья вдеты в мягкие чехлы, скрепленные ремнями на спине. Это лишало их последнего шанса выбраться на свободу.  

Драклы покоились за решетками с электрическим полем, которое светилось каждый раз, когда к нему подходишь ближе чем на полметра. Полы в их стойлах, хоть и были устелены соломой, все равно оставались холодным гранитом, который драклы сами по себе не любили.  

На секунду представив тут Вулфа, в этих кандалах и за решеткой, я сразу же обрадовалась: мой дракл не терпит таких страданий. Лежит себе во дворе дома Аврелиана – и горя не знает.  

Аврелиан прошел мимо всех мучеников, а я не смогла пройти даже мимо первого без взгляда в его пустые, наполненные лишь страхом и отчаянием глаза.  

Пока Аква не видел, я подошла к клетке и, нажав на красную кнопку, отключила поле. Я не знала, что именно это поможет, но предположение о цвете помогло. Но поле – то исчезло, однако замок был невидим, и, как я думала, подвластен только хозяину этого несчастного создания.  

Я осторожно просунула руку сквозь прутья – и дракл тут же завизжал, ринувшись ко мне.  

Кольцо на его клюве разорвало на мелкие осколки, цепи натянулись до того, что позади затрещали кирпичи стены, а по всей конюшне прокатилось громкий цокот копыт о гранит.  

– Девушка! Девушка! – орал дракл, вертя головой и пытаясь просунуть голову сквозь прутья, чтобы поймать меня. – Предательница! Девушка!  

– Закрой рот, – послышалось из соседнего стойла.  

Я мельком глянула и увидела темно – синего дракла с желтой мордой и золотистой гривой. У него не было кольца на клюве, однако он и не спешил вырываться. Его ноги также были скованы цепями, но на шее и крыльях ничего не было.  

– Тебе – то что, что баба тут?  

– Как же! – заверещал дракл. – Опасность! Опасность! Нельзя!  

– Да что ты как попугай! – раздалось за моей спиной.  

– Действительно, надоел! – вырвалось у его соседа. – Хорошо, что особо болтливым стали затыкать рты этим колечком…  

– Милая, – темно – синий дракл обратился ко мне, – я знаю, что ты нас понимаешь. Будь так добро – надень на него снова этот цилиндрик. По твоей же милости наш покой нарушен.  

Я подняла полый цилиндрик и, осмотрев его, увидела вдруг иностранные буквы. Они не были похожи на те, что я видела в книгах или на них, однако и тут смогла прочесть:  

– «Сенджермио»…  

– Не произноси имени! Не произноси имени! – орал как бешеный дракл.  

– Иди лучше со мной поговори, – вдруг услышала я нежный голос.  

Я прошла невольно чуть дальше, и увидела неземной красоты дракла. Это была явно девочка, с розовой гривой, сиреневыми рогами, пурпурного окраса телом и ярко – голубыми глазами. Ее крылья не были запакованы, поэтому я увидела их позолоту с серебром, как и дорогие драгоценные камни в заколках этой красавицы.  

– Простите, а вы чья? – уточнила я, не в силах оторвать от нее взгляда.  

– Меня звать Мерга, – ответила дракл, вставая. – Я – гордость принцессы Генрики.  

– Ты ее дракл?! – изумилась я. – Ничего себе… А что ты тут делаешь?  

– В каком смысле?  

– Ну ты же должна быть в…  

– Берта!  

Аква выглянул из – за поворота – и посмотрел на меня непонятным взглядом. После чего, увидев в моих руках цилиндрик и верещащего дракла по соседству, ломанулся в мою сторону.  

Вырвав у меня из рук цилиндрик, он оставил его около клетки с драклом, после чего, взяв меня за запястье, потащил за собой через всю конюшню.  

– Пусти! Больно!  

– Я на минуту задумался, Берта, на минуту, – заметил Аврелиан, идя уверенно по белоснежному коридору, уже мимо пустых стойл. – А ты успела: стащить кольцо Молчания у дракла соперника, разозлить животное и взбудоражить других драклов… Не многовато ли на сегодня?!  

– А самый раз, – усмехнулась я. – Аква, прекрати притворятся. Ты наверняка тоже слышишь их голоса.  

– О да, особенно их ор, – съязвил парень, оттаскивая меня к колонне перед еще одной массивной дверью, запертой на три засова. – Берта, я понимаю, что детдом – это проклятие и множество комплексов на всю жизнь, но он не оправдание для лжи. Причем, затянувшейся.  

– Что?! Какой лжи?! – возмутилась я.  

– Драклов слышат только те, кто скоро умрет. – заявил строго Аврелиан. – Они – предвестники беды и смерти, они ходят в мир мертвых, как мы в магазины, и общаются с Духами Авалоры, как я сейчас с тобой…  

– Но я их слышу…  

Я посмотрела ему в глаза, чтобы доказать это. Мне таить нечего. Да и что я могу сделать, если и правда слышу этих милых созданий, которые ничуть не похожи на чудовищ.  

Его голубые глаза долго изучали мои зеленые, после чего он вдруг достал платок из внутреннего кармана куртки и, утерев мне щеку, сложил его обратно, испачканной стороной во внутрь. После чего встопорщил мне волосы, отряхнув с них пыль и колоски соломы, и только после этого подошел к двери.  

– Аква…  

– Мы поговорим об этом дома.  

– Но я не вру! – заявила я. – Иначе бы зачем мы сюда шли… Ты же желаешь убедиться, что я их понимаю. Ну так вот тебе все доказательства на стол!  

– Не ори, я не глухой, – заметил он, сняв последний засов. – И приготовься. Тебя тут кое – то ждет…  

***  

Я ожидала, что подаренной принцессой дракл будет превосходен, но что настолько – даже не могла вообразить.  

Золотая, сверкающая в лучах солнца и переливающаяся янтарем, грива, мощное бежевое тело без единого пятнышка, массивные серебряные копыта, сверкающие заколки и атласные ленты, опоясывающие на кончиках волосы. Рога дракла были отполированы и сияли кристаллами, лазурные глаза блестели от злобы, с которой он смотрел то на меня, то на державшего в руках кнут Акву.  

Мы вошли в комнату – стойлом это было тяжело назвать, – и двери за нами с грохотом и скрежетом закрылись. Засовы снова встроились в цепочку замков, а пара цепочек самостоятельно вклинилась в уши на стене с нашей, внутренней, стороны, чтобы не выпустить дракла на волю ни под каким предлогом.  

Зверь был скован двумя парами кандалов на каждой паре конечностей, имел черный, похожий на собачий, нос, длинные белые усы и серые ресницы, на кончиках которых сверкали то ли капли, то ли бусины.  

Его крылья не были убраны в чехлы, но их крепко привязали к телу белыми жгутами, чтобы животное не посмело распахнуть свое главное сокровище, по которому сейчас бегали лучи желтого света и заставляли кристаллы ромбовидной формы на его перьях сиять ярче звезд.  

Аврелиан, посмотрев куда – то вправо, затем на морду дракла, спросил меня:  

– Ты можешь спросить у него?  

– О чем?  

– О гонках. Повезет ли он тебя?  

– Конечно же нет, – фыркнул дракл, смотря на Аврелиана.  

Тот же посмотрел на меня и приказал:  

– Переводи.  

Я передала слово в слово, что мне сказал зверь, после чего Аква, взмахнув плетью, со злостью посмотрел на дракла и, сделав к нему два шага, заставил животное попятиться со страхом назад.  

– Не подходи, Посланник… не подходи!  

– Успокойся, он не ударит, – заявила я, взяв Акву за руку.  

– Пусти!  

– Не тронь его! – рявкнула я.  

Впервые в жизни я увидела на лице Аврелиана презрение и ненависть одновременно. Он попытался выдернуть руку, но я вцепилась намертво, поэтому, несколько раз оторвавшись от пола, чуть не полетела в стену. Но удержалось  

После этого Аква, немного остыв, отошел от дракла и тот, взглянув на меня, лишь встряхнул головой и пустил мне в лицо клуб горячего дыхания с ароматом сена и какой – то травы.  

– Госпожа Аррана? – вдруг произнес тихо дракл, вглядываясь в меня. – Мерзкое дитя презренных Арран… Как ты смеешь являться после того, что сделали твои предки с нами?!  

– Я не понимаю, о чем ты, но лично я ничего не делала никому из вас. А потому – прекрати этот цирк с почестями и давай – ка выйдем на арену…  

Я увидела позади него седло и попону и пошла к ним, как вдруг дракл, рванув в сторону, снес меня боком к стене, после чего пнул седло с попоной копытом – и те отлетели к другой стенке.  

Я не увидела, что именно отлетело в Арвелиана, но судя по его вскрику – что – то очень тяжелое. Он сполз по стенке, сжавшись от боли, а я, посмотрев грозно на дракла – когда мне страшно, во мне просыпается неистовая храбрость и наглость, – схватила его за цепь, притянула его морду к себе и, взявшись обеими руками за рога, дернула его голову.  

– Послушай, зверек, – я не верила, что говорю с ним так, но во мне что – то вскипело. – Во – первых, извинись перед Аврелианом. А во – вторых – собирайся. Ты – мой дракл для гонок. И мне плевать, что ты там хочешь или нет…  

После этого я плохо помню, что было.  

Какая – то яркая белая вспышка, образовавшаяся между рогов дракла, затем боль в груди, туман в голове и звезды перед глазами, которые метались туда – сюда так быстро, что я не могла уследить даже за какой – то одной.  

В итоге мои ноги просто подкосились, я рухнула на колени, а затем мое тело распласталось на холодном граните, как медуза, выброшенная милыми детьми на раскаленные солнцем камни.  

Было некоторое ощущение полета, словно меня ничто не держит и я свободна в действиях, но, стоило только подумать, что можно пойти в эту сладкую тьму и просто там отдохнуть, как меня по лицу ударили с такой силы, что вскочила, впилась пальцами в руку врага и, сфокусировав быстро зрение, увидела перед собой того самого… доктора, который приходил к Аврелиану.  

ГЛАВА №5  

В неярком свете и на фоне оранжевой стены позади, на которую падали косые лучи от керосинки и канделябров, Август показался мне еще красивее. Янтарь в волосах стал золотом, зеленые глаза сияли темными изумрудами с мелкими искорками в темноте зрачка, а тонкая линия губ постоянно видоизменялась, из – за чего я поняла, что он пытается достучаться до меня на уровне слуха.  

– Берта… Берта… Роберта!..  

Он что – то приказал сделать кому – то сбоку, и через несколько секунд в тонких пальцах с острыми серыми когтями оказался фонарик, свет которого внезапно врезался в мои глаза, как яркая вспышка, вспарывающая тьму и пугающая все, что в ней затаилось.  

– Зрачок… реагирует… Все… нормально… Не знаю…  

До меня долетали обрывки фраз, но слава богу, что это состояние продлилось каких – то полчаса. После этого я смогла снова слышать, видеть и чувствовать. Вернулось зверское желание растерзать Акву за все, что он сделал, вернуться во дворец и показать тому драклу, что такое пендаль или хороший удар по носу…  

– Пойду гляну, как там Мартин, – заявил вдруг Август, засобиравшись. – Вчера была лихорадка…  

– Инфекция? – уточнил Аква так спокойно, что даже у Августа в глаза заклубилась тьма негодования.  

– Скорее всего. Но в любом случае – в гонках он не участвует.  

– Это само собой, – он посмотрел на меня оценивающим взглядом.  

Август понял все без слов и, глубоко вздохнув, строго приказал уже мне:  

– До завтра не вставать. Пить горячее, есть больше фруктов и рыбы – крепкие кости тебе еще пригодятся. Молоко и сливки подойдут тоже. Жареное исключить, мучное – тоже.  

– Это что же, голодать? – уточнила я, желая хоть как – то с ним поговорить.  

– Это что – то вроде «сделать все, чтобы выжить», – он еле улыбнулся, из – за чего я почувствовала, как щеки краснеют. – Я еще приду послезавтра. Травма головы еще не исключена.  

– Поверь, у нее по жизни эта травма, – вдруг съязвил Аква, впервые на моей памяти.  

– И тем не менее.  

Он вышел из комнаты, и мы услышали его тихие удаляющиеся в глубину дома шаги.  

После этого Аврелиан, сев на край кровати, посмотрел на меня каким – то слишком наглым и смелым взглядом.  

– Ну и что?! – возмутилась я, пряча щеки под ладонями. – Что я, не живой человек?!  

– У него уже есть девушка, – заметил Аква спокойно, но не без интереса. – Так что не вешайся.  

– За кого ты меня принимаешь? И вообще – ты слышал о личной жизни?  

– Много чего, однако это не меняет сути дела. Не лезь ты в чужую жизнь.  

– А ты – в мою!  

– А ты – в его!  

– Аква!  

– Берта, хватит!  

Я сама не заметила, как схватила декоративную розовую подушку – и швырнула ее со всей силы в лицо Акве. Он, разумеется, не понял, зачем, но я была довольно, наблюдая за тем, как он смахивает с черных волос гусиные перья.  

– Ты невыносима, – выдал он, сорвав последнее перо со свитера. – Просто невозможно!  

– Рада стараться.  

– Берта, я пришел не ругаться. Сей разговор вообще не должен быть, но вести тебя на смерть… это не по чести, – заявил он строго.  

После чего, подойдя к трельяжу, стоявшего напротив моей кровати, быстро вытащил из нижнего ящика какую – то шкатулку и, поднеся ко мне, открыл.  

Я придвинулась к нему ближе – и увидела на бархатной подушке сложенную в несколько раз красную ленту с золотым узором, складывающимся в определенные буквы. По краям лента была отделана черной каймой, внутри которой были вшиты микроскопические песчинки какого – то драгоценного камня.  

– Красиво…  

– Возьми, – приказал Аква, поставив шкатулку мне на колени. – И надень перед гонкой.  

– В смысле? Зачем? Волосы и так короткие…  

– Можешь чисто символически сделать себе хвост или еще что – то… Ты не на конкурс красоты едешь.  

– Но зачем она мне? Вдруг потеряю, – заметила я, прекрасно зная свои способности. – А это наверняка дорогая тебе вещь.  

– Не более чем фамильная реликвия, – усмехнулся парень, встав. – Я надевал ее, когда шел на свои первые гонки.  

– И как?!  

– Меня снесли уже на первом круге, я сломал пять ребер, обе ноги и руку… Но зато не умер.  

У меня невольно дернулся глаз. Если Аква с его – то силами и способностями не смог обойтись без травм, то что ждет меня, которая теряется в толпе и порой столбенеет при виде опасности? Да меня, наверное, развезет по трассе, как только я попытаюсь рвануть вперед…  

– Аква, а за что хоть боремся?  

– За Хрустальный глаз.  

Мое сознание тут же заработало в режиме сверхмощного компьютера. Все было прямо как в фильмах: она прочла – и через короткий промежуток времени информация всплывает в реальности и ей приходится искать приключений на свою одну точку…  

– Легенда о Хрустальном Королевстве и ведьме, что даровала Королю и Королеве их собственного убийцу?  

Аврелиан резко обернулся ко мне, посмотрел в глаза, странно стянул назад волосы и, закрыв на пару секунд глаза, вдруг выпростал руку вправо и, два раза щелкнув пальцами, заставил стеклянные дверцы шкаф распахнуться, а с третьей полки соскользнуть красный том с темными буквами.  

– Ты это читала? – уточнил он.  

– Нет, у тебя в книжке тогда было написано…  

– У меня? Где? Название? – сурово приказал Аврелиан.  

– Такая… зеленая. С синими буквами…  

В этот момент я буквально ощутила аромат подозрения. Недоверия к собственной персоне. Аврелиан прожигал меня взглядом так, как ни один учитель в мире не смог бы посмотреть на нерадивого ученика, не выучившего аксиому или теорему.  

Аврелиан подошел ко мне, положил левую, ледяную, руку на плечо и, кинув рядом книжку, заявил:  

– Не стоит красть. Можно просто попросить.  

– О чем ты?  

– Не смей залазить ко мне в комнату.  

– Но я не ходила к тебе, – заметила я. – Да и книга не та. Эта красная, а та была в кожаном переплете. Зеленая. Аква!  

– Довольно, – вдруг заявил он. – Не думал, что привычки интерната в тебе так глубоки.  

– Привычки? Ты о чем говоришь?! Аврелиан!  

Я встала с постели и, протопав к нему по паркету, взяла за руку. И вдруг поняла: пульса нет. Рука Аврелиана ледяная, под кожей в венах не циркулирует кровь. Но я же слышала его сердце, когда везла в Столицу после той бойни в лесу. Я слышала его дыхание, учащенный пульс. Да даже Вулф отмечал скачки давления.  

– Отпусти! – крикнул Аква, выдернув руку. – Не прикасайся ко мне!  

– Но…  

– Я тебе это уже говорил.  

– Но ты же касаешься меня.  

– Берта, послушай, – его голос стал дрожать, но тон снизился. – Я не хочу, чтобы ты влезала во все мои дела. Ты можешь просо слушаться и быть хорошей девочкой?  

– Я тебе не собака, – заявила я строго. – И вообще – что ты скрываешь?  

– Это мое дело…  

– Да нет!  

Я снова впилась ему в левую руку, после чего с силой дернула перчатку.  

– Это наше… дело…  

За секунду до того, как Аква успел спрятать руку за спину и выхватить у меня перчатку, я увидела бежевые пластины, имитирующие настоящие пальцы точь – в – точь, ладонь и запястье, прикрепленное к какому – то еще механизму, уходящему под кофту.  

В полумраке комнаты я не смогла толком разглядеть, как именно устроен этот протез, но наконец – то поняла, почему Аква скрывает руки. Только сейчас я вспомнила, что зачастую он снимал перчатку лишь с правой руки, а не с левой. А если оголял обе, то левую держал побольше в тени, где протез кажется настоящей кожей со складками на внутренней стороне пальцев и ладони.  

– Аква…  

– Расскажешь кому, – в его правой руке сверкнул клинок. – Я лично перережу тебе горло.  

– Аква, я… прости…  

– Да пошла ты, – вдруг гаркнул парень, выхватив свою перчатку из моей руки.  

Он развернулся – и быстро вышел из комнаты, оставив мне ту самую шкатулку с лентой и какой – то неприятный осадок, который появился у меня на душе. Аврелиан скрывал такую банальность так тщательно… но какие же тогда могут покоиться секреты в его шкафу, где скелеты – это не самое страшное. Это скорее на фоне его тайн и их защиты – лишь декорация.