ВОЛШЕБНИК (сказка о чудесах)

Коль станешь твердым — как копье, начнут тебя метать.  

А станешь мягким — словно воск, положат под печать.  

Согнешься, выпрямят тебя перед огнем, как лук.  

А выпрямишься— как стрелой, начнут тобой стрелять.  

Омар Хайям  

Никто не спорит в этом мире,  

О выживании собственного я,  

Неважно: ты пьяница, задира.  

Или смиренный все ж монах.  

Используя различные приемы,  

Методику совершенствуя свою,  

Оттачиваем свои «приколы»,  

Что помогает осилить колею.  

Да, мечтают люди все о чуде,  

Утром, вечером, ночью, днем.  

Чем хуже в мире сим живем,  

Тем больше, мечтаем мы о нем.  

В жизни скучной и пассивной,  

Люди в печали и скорбях живут,  

И, несмотря на поиск смыслов,  

Любое чудо, их всегда манит.  

Вот почему, нравятся им сцены,  

Там, где цирковой иллюзион,  

Нас возбуждает на мгновенье,  

В чудесный вовлекает сон.  

Все взрослые в душе, как дети,  

Им нравится, как бы проживать,  

В известных сказочных сюжетах,  

Мы в жизни все, хотим играть!  

Разочарованья в этих играх,  

Всегда естественный процесс.  

Когда мы строим свои планы,  

В иллюзиях, колдовских чудес.  

Нам приносит всегда радость,  

Чудеса, что свершил Господь,  

Он, даже на Кресте распятый,  

Тяжелый помогает тащить воз.  

Наш дух, как в луке тетива,  

В цель мы бьем с нее стрелой,  

Копьем своим в цель метаем,  

Духом защищаемся, щитом.  

Он всем дается нам с Небес,  

И за него, мы все несем ответ  

Чтоб в нашем теле не «ржавел»  

Когда по жизни несем крест.  

Чтоб понял в жизни свою суть,  

Суетная не поглотила б муть,  

Чтоб правила, законы чтил,  

Добро и истину всегда любил.  

Ты духом, свыше награжден.  

В основе он, всяческих чудес,  

С того момента, когда рожден,  

Ты, есть божественный проект!  

К какой бы цели не стремился,  

В своих деяниях в этой жизни.  

В себе поддерживая тело, дух,  

Будет острым зрение и слух,  

Себя здесь сможешь победить,  

Чтоб вечно, в ином мире жить.  

И, прожить жизнь свою не зря,  

Веру в добро в душе храня!  

Все чудеса уже свершились,  

Когда был создан Богом мир,  

Чтобы плодами насладились,  

Вечной красотой мы Бытия.  

В нем свою б душу сберегли,  

Ее вернули к вечному началу,  

В наших добрых начинаньях,  

Красоту сию, мы дополняли,  

Назвать могли их чудесами.  

Все прочее, – блажь темноты,  

Когда на ложном мы пути,  

В своей пытаемся мы сути,  

С тьмой вступить в союзы,  

Чтобы во зле себя найти.  

Здесь важно, чтобы сказки,  

Не все воплощались в бытие,  

Где их герои, несут затраты,  

Когда живут во зле и темноте.  

Когда ж взахлеб, мы их читая,  

Находимся на доброй стороне,  

Всегда мы в душах ощущаем,  

Весь их целительный эффект.  

* * *  

Когда все было, где, неважно,  

Главное, чтоб было страшно!  

Было в джунглях иль тайге,  

В горах, не паханных полях,  

Иль в океанской глубине,  

Среди зверей или людей,  

В городах иль деревеньках,  

В стране иль континентах, -  

А может было в государствах,  

Тридевятых, тридесятых,  

В озерах, в реках с молоком,  

Где берега их были с киселем,  

Лесах, болотах, где проживает:  

Бессмертный, тот еще Кащей,  

Охотясь, на метле Яга летает,  

Живет волшебник – чародей.  

Который, воплощал в себе,  

Все качества, проделки Рока,  

Знал каждого в своей среде.  

Давал полезный курс уроков.  

И всем предсказывал судьбу,  

Тиранам, кто живет в тревоге,  

Кто пищей называл свою бурду,  

Кто без вины сидит в остроге.  

Готов, кто будет и способен,  

К свершеньям – доброго и злого.  

В деяньях вечного процесса,  

Не только, ради матинтереса.  

Кто, совершенствуя свой дух,  

Рвется к достойнейшей награде  

К стенаньям не бывает глух,  

В мире поддерживает порядок.  

Не живет в своих прожектах,  

Оттачивает свое зрение и слух,  

Слов не бросает он на ветер,  

Поддерживая чей – то дух.  

Конечно же, их пожеланья,  

Имеют право все на жизнь,  

Но не дают нам основанье,  

Чтоб ты мимо проскочил.  

В момент, когда Он отдыхал,  

Был занят Он иным деяньем,  

Факт сей, не так мол, расценил,  

Не имея мудрости и знаний.  

Но, в своих этих допущеньях,  

Быть может, далеко зайдем,  

Даже, пред Ним мы извиняясь,  

Вряд ли сочувствие найдем.  

Что мол, властью обладаем,  

Такой же властью, как и Он,  

Царями сами, себя назначаем,  

Как будто есть ты – гегемон?  

Что создал империи, союзы,  

Всем конечно же, на страх,  

Забыв, что в них союзник,  

Лишь гиря, на твоих плечах.  

Кто в ложных к тебе, клятвах,  

И своей верности в любви,  

Покинет, в битве с супостатом,  

Тобою нажитое, чтоб разделить.  

Тебя же заковав в кандалы, цепи,  

В глубокий отправят каземат,  

Там душу «вытряхнут» из тела,  

И будут его крысы, черви жрать.  

В своих, чтоб ты воспоминаньях,  

Об этом смог, все это описать,  

Как ты страдал от своих шрамов,  

Там смог, все ж истину познать.  

Лишь подтверждая аксиому,  

Что в мире этом ты никто,  

Чтоб подстелить себе соломку,  

В своем падении на твердый пол.  

В суетном беге за тенью – целью,  

В несбыточности всех надежд,  

Чтоб не попал ты в подземелье,  

Смог в истине, убедить невежд.  

* * *  

Но все же не о том наш разговор.  

И не о том, чтоб огласить успех.  

В грехах, какой ты испытал позор,  

Узнал, что значит мир и человек.  

На «шкуре» испытал добро и зло,  

И в суть проникнув их истоков,  

Стал отличать, дьявола от Бога,  

Как наше зло, выдается за добро.  

Речь о семье, что с давних пор  

В краю том, раньше обитала,  

И радуя свой слух, а также взор,  

Пахала, охотилась и отдыхала.  

Как в сказке, в семье три сына,  

Росли и были все, как на подбор,  

Но, все же младший лишь один,  

Из всех, родными был любим.  

Нет, не за то, что был красавец,  

И не за то, что был всех сильней,  

Стал Ваня с детства Бога славить,  

Смышленым был и всех хитрей.  

В желании подстраховаться,  

И избежать судьбы, чтоб злой,  

Читал запоем библию и сказки,  

На знанья, делал основной упор.  

Жить, не желая в этом зазеркалье,  

В надеждах призрачного бытия,  

Свои усилия он хотел направить,  

На то, чтоб четкой была колея.  

Секрет профессий, чтоб освоить,  

Быть пахарем, а также кузнецом,  

Чтоб мог бы дом себе построить,  

Когда не будет жить с отцом.  

Чтоб сельская красавица любая,  

Могла бы оценить его талант.  

Но, на баяне ей играя, подпевая,  

Желал, чтоб вместе с ним спала.  

На ней, чтоб все же мог жениться,  

Чтоб свой рефлекс удовлетворить,  

Дети совместные могли родиться,  

Мечты свои в них, чтоб воплотить.  

Ведь двое старших в семье брата,  

Лишь промышляли воровством,  

И склонны стали к выпивке и злату,  

Не подчинялись матери с отцом.  

Создав среди людей дурную славу,  

Мечтали оба жить, чтоб на халяву,  

Не став при жизни для отца опорой,  

Лишь в семью их, внося раздоры.  

В своих подходах прагматичных,  

Был он готов понять ту злобу дня,  

Что страсти были все привычны,  

В дыму, скрывалось пламя их огня.  

Но, в эти страсти особо, не вникая,  

Себя от главного, он не отвлекал,  

Ведь жизнь дается лишь однажды,  

Об этом все, герой наш Ваня знал.  

А зная, что наша жизнь циклична,  

Бросает нас в ней: то вверх, то вниз,  

Со всеми вел себя всегда прилично,  

Хотел героем быть сюжетных ее игр.  

Все новые миры в сказках открывая,  

Старался находиться на стороне добра,  

В мечтах, неизмеримого пространства,  

Бороться с силами пытался Ваня, зла.  

В свете лучин горящих, тусклом,  

По стенам дома, гуляющих теней,  

Он не всегда чувствовал себя уютно,  

И часто, засыпал в тревожном сне.  

От мира злого, чтобы отстраниться.  

В своем ночном и сонном забытье,  

Мечтал он в фею в них влюбиться,  

В иллюзиях прекрасных жил во сне.  

Стал вскоре, там появляться призрак,  

Пытаясь знаками, что – то рассказать,  

Все явственнее, принимал обличье,  

Того волшебника, стал напоминать.  

Ваню просил, прийти ему на помощь,  

Чтобы спасти его от колдовских оков,  

Что он пленен, находится в чащобе,  

Злой силой, там живущих ведьмаков.  

Что за услугу эту будет благодарен,  

Предскажет Ване всю его судьбу,  

И, как бы не был враг его коварен,  

Победу тот, сможет одержать свою.  

Что будут жить в волшебной связке,  

Они вдвоем на грешной сей земле,  

И несмотря, что обладает властью,  

Смертелен для него, быть может, плен.  

В плену у них, оказался он случайно,  

В чащобу, был обманом вовлечен,  

Борясь со злом, растерял он хватку,  

Из – за того, что силу набирает зло.  

Ему известно и о том пророчестве,  

В веках, что будет Ваня нарожден,  

Которому в мечтах своих захочется,  

Возвысилось, чтоб в мире сим добро.  

Здесь главное – отвлечь внимание,  

Со стороны могущественных сил,  

Что Ваня, наделен любовью, знанием,  

Препятствия все сможет обойти.  

Все те, кто в незнанье пребывает,  

Находятся в делах своих во мгле,  

Всегда их те, кто знаньем обладает,  

Выводят с темноты на яркий свет.  

Под силой света, злая сила исчезает,  

Гримасничает, превращаясь в тень,  

Пытается исчезнуть в зазеркалье,  

Чтоб маску в нем, доброты надеть.  

Ему, волшебнику добра, без страсти,  

Не удается силой выразить протест,  

А также снять со зла чужую маску,  

И, своей магией, «вывести» на свет.  

Вот почему, его спасение из плена,  

А также в этом деле промедленье,  

Расширяет зону действия для зла,  

Чтоб землю нашу поглотила тьма.  

И нас запутала в своих сомненьях,  

Чтобы свою мы не прозрели суть,  

Чтобы все людские поколенья,  

Во зле, на «кривой» свернули путь.  

Его лишь тот освободит из плена,  

Свой путь, кто проходил в борьбе,  

Со злом, в его всех проявленьях,  

Он в истине, путь искал к себе.  

В своих страстях избегал пороков,  

Надеждой на спасение все ж жил,  

Чтоб не погиб он раньше срока,  

В молитвах, прощения просил.  

И, сразу ж в Иисусовой молитве,  

Очнуться сможет от иллюзий сна,  

А также примет прежнее обличье,  

Вернется в свой режим добра.  

Освободится от злых пороков,  

Продолжит свой трудный путь,  

Все ближе он к нему пробьется,  

Его возвысится телесный дух.  

* * *  

Да, все пороки побороть непросто,  

В сим мире, с рожденья до погоста,  

Как рыба та, мы бьемся все об лед,  

Как тени – жертвы уходя на эшафот.  

Когда весь путь ко мне преодолеешь,  

Твой будет дух, как стальной клинок,  

Им ты меня спасешь от злого плена,  

А также извлечешь для себя урок.  

В борьбе своей добра над злом,  

Одержишь личную, великую победу,  

Как многие, не станешь ведьмаком,  

Прожив в добре, ты станешь дедом.  

А если будешь к испытаниям готов,  

Собрать должны родители в дорогу,  

Им расскажи о миссии своей, ты все,  

Чтоб не были они в своей тревоге.  

Так, Ваня собираться стал в дорогу:  

Обул он крепкие на ноги сапоги,  

Из хлеба сухари положил в котомку,  

И в кожаный мешок набрал воды.  

Для обороны, взял он меч и посох.  

Родители пополнили ему бюджет,  

Чтоб оплатить смог бы свой ночлег,  

Снимая отдыхая, дорожный стресс.  

Два брата, давно что были на мели,  

За сборами его в дорогу наблюдая,  

В коварстве злом задумали его убить,  

И деньги все забрать затем, у Вани.  

Куда, зачем идет Иван, они не знали,  

В режиме жили животного начала,  

Был их конец злой, предопределен.  

К началу испытаний был готов герой.  

* * *  

С ущелья родового, шла одна дорога,  

Среди лесов, холмов, полей и хуторов,  

И в дне пути, упиралась в перекресток,  

Где нужно было выбирать, куда идти.  

Почти что рядом с этим перекрестком,  

Был постоялый двор, а в нем корчма,  

Там каждый путник найти мог отдых,  

Покушать, а также выпить в ней вина.  

Для тех, в спиртном, кто видел друга,  

И с падшей женщиной любил блудить,  

Тому готовы были предложить услуги,  

Кто был готов за это, золотом платить.  

Здесь братья, были частыми гостями,  

Клиентов для краденных вещей искали,  

Излишки урожая, чтобы там продать,  

А деньги все, пропить и прогулять.  

Свершить замыслив это преступленье,  

Заранее, уехали на постоялый двор,  

Дождаться все же там хотели жертву,  

Обратно, после этого, вернуться в дом.  

Косые взгляды братьев, Ваня замечал,  

Была в них зависть, искрилась злоба.  

Он часто повторял волшебные слова,  

О милости и защите для себя у Бога.  

Родителей получив благословенье,  

Пошел навстречу он своей судьбе,  

Той, что предсказал во сне волшебник,  

В душе, готов был он лишенья терпеть.  

Он не зашел во двор тот постоялый,  

Об опасности, душа предупреждала,  

В дороге, почувствовав усталость,  

В лесной дубраве на ночевку встал.  

Так, с помощью волшебных слов,  

От смерти жуткой, был Иван спасен,  

Он ощущал, что дух внутри возрос,  

И был готов продолжить свой поход.  

Во внешнем мире, краски прояснились,  

Прозрачность воздуха лучше ощущал,  

В лесу все звери, птицы оживились,  

По тропам и дорогам, легче зашагал.  

Готов к дальнейшим был испытаньям,  

К борьбе своей с врагом очередным,  

И в духе продвигаться, своих знаний,  

Из плена, чтоб волшебника спасти.  

Минуя рано утром двор, его корчму,  

Где было все погружено еще во тьму,  

К тому он вскоре, вышел перекрестку,  

Где предстояло, путь выбрать самому.  

Смотрелся перекресток все же странно,  

Путь шел на север, запад, юг, восток,  

Как будто проверяя путника на знанье,  

Их знать не мог случайный пешеход.  

Герой наш знал, что с севера пришел,  

На юг, логичней было бы идти вперед,  

Земля, крутясь, тьму на свет сменяла,  

А значит, холод там сменялся на тепло.  

В своем решение он не сомневался,  

Ведь все равно, все трудно просчитать,  

На знание и логику, Бога полагался,  

Когда решил он, волшебника спасать.  

* * *  

С усилием в чащобу леса продираясь,  

Заметил вдруг, избушку на одной ноге  

На ней, вокруг себя, как юла вертелась,  

С трубы шел дым, свет мерцал в окне.  

Из сказок зная о коварстве ведьмы,  

Злом нраве живущей в домике Яги,  

Стал Ваня думать, как это испытанье,  

Достойно и без потерь своих пройти.  

Вдруг, стал он в Кощея превращаться,  

Лесного и бессмертного, усатого царя.  

В нем все вздыбилось, кровь взыграла,  

Он на свиданье видимо, пришел не зря?  

Не так уж часто, он навещал старушку,  

Что под лохмотьями скрывала страсть,  

Мужчин умела привлекать она, колдуя,  

Их собственность, чтоб потом забрать.  

Красавицею становясь лицом и телом,  

В страстях своих с ними быть умелой,  

В объятиях, чтоб мог любой пропасть,  

Под ее дудочку, мог потом, «плясать».  

В избушку дверь была полуприкрыта,  

Баба Яга ждала и в доме находилась,  

Муж домовой ее, на охоту «смылся»,  

Домой не скоро видно, возвратится.  

Тихонько, дверью чтоб не «брякнуть»,  

Ваня – «Кощей» на порог ступил избы,  

Возле своей печи, стояла Яга раком,  

В ее лохмотьях, гниды ползали и вши.  

Сквозь них, дряблая, виднелась срака,  

В руках держала она ручку кочерги.  

Ну, что застыл дружок – любовник?  

Любуешься, как я варю пустые щи,  

Муж домовой, ушел недавно на охоту,  

Ты не стесняйся, в дом мой проходи.  

С охоты видимо, придет не скоро,  

Возможно, что ему в ней повезет,  

И заблудившихся детей он приведет,  

Чтоб с них в печи, приготовила жаркое,  

Их, проиграл он мне в семейном споре.  

Поев же щей, будем наслаждаться,  

В любви твоей горячей, также и моей,  

Сейчас, позволь мой друг прибраться,  

Супружеское ложе расстелить скорей.  

Пока Яга меняла скромный гардероб,  

Постель свою пуховую взбивала.  

Явился вдруг, в избушку на порог,  

Муж домовой, довольный и усталый.  

С ним было двое маленьких детей,  

В лесных, что зарослях скрывались,  

Они, сбежав от злобной мачехи своей,  

Лишь ягодами и кореньями питались.  

Им обещал спасение, домашнее тепло.  

Лесные правила игры они не знали,  

В чащобах и в болотах ведь давно,  

Все сильные, всех слабых поедали.  

Ягу увидев и Кощея, дети испугались,  

Их злобный нрав, из сказок они знали,  

В печи открытой уж бушевал огонь,  

А посему, они иллюзий не питали,  

Чем их закончится краткий марафон.  

В этой высшей кульминации тревоги,  

Опасность сознавая – Ваня произнес,  

«Спасение свое лишь вижу в Боге! ».  

Мираж исчез, а он в мгновенье ока,  

Стоял в лесу, прежний приняв облик.  

Увидел, как под огромною сосной,  

Спали два заблудших в нем ребенка.  

Своею поделившись с ними пищей,  

А также утолив их жажду с родника,  

Он вывел на тропу, чтоб они вышли,  

Идя по ней к себе домой, наверняка.  

* * *  

И вновь, с возросшей силой духа,  

Наш герой, продолжил тяжкий путь,  

Он упирался в болотистую пустошь,  

С которой он никак не мог свернуть.  

Уж издавна, была владением Кощея,  

Отсюда наводил он на округу страх,  

А тот, кто попадал в его владенья,  

Был вечным узником в его дворцах.  

Рать колдовская была в услуженье,  

Старалась выполнить любой приказ,  

Капризен с ними был не в настроении,  

На красоту имел особый вид и глаз.  

В его дворце уж издавна томилась,  

Красавица принцесса, – дочь короля,  

Подростком с семьи он ее выкрал,  

Стал вскоре, к сожительству склонять.  

Но та, всегда мечтала лишь о принце,  

С неволи, чтоб ее он мог освободить,  

Кощея власти смог положить конец,  

Чтобы пойти с ней вместе под венец.  

На чуть заметную вступив тропу,  

Стал осторожно Ваня продвигаться,  

В надежде, что ему все ж хватит сил,  

Чтоб через пустошь эту перебраться.  

Чем больше продвигался он вперед,  

Тропа сия все ниже опускалась,  

К извилистой речке приближалась,  

Которую затем, перешел он вброд.  

На берегу, вокруг костра сидели,  

Трое с рожками на голове, существ,  

Они лишь молча на него смотрели,  

Как будто этим выражая свой протест.  

Иван не стал в полемику вдаваться,  

Чтоб не нарушить отдых, их покой,  

И по тропе стал дальше продвигаться,  

Его ведь ожидал уже Кощей рябой.  

Тропа та вскоре, перешла в дорогу,  

Травой высокой на ней все заросло,  

Вдали, была видна кощеева берлога,  

Там, абсолютное гнездилось зло.  

Он был готов с Кощеем тем сразиться,  

Злодея мирового сразить своим мечом,  

Спасти принцессу и в нее влюбиться,  

Чтоб зятем стать, королевы с королем.  

Когда кощеевы преодолеет он препоны,  

Как в сказке той, ее возьмет он в жены,  

Не может быть в них все по – иному,  

У сказок, ведь действуют свои законы!  

Так, в позитиве этом продолжая путь,  

В надежде, чтоб себе шею не свернуть,  

Чтоб то, что предначертано, свершилось,  

Всевышний, проявил бы к нему милость.  

Дворец напоминая стен, нагроможденье,  

Был серебристой чешуей извне отделан,  

А также был он, весь опутан паутиной,  

Стоял он в обрамленье болотной тины.  

Вход во дворец, охраняли вурдалаки,  

Внутри сновали колдуны, другие бяки,  

Кощей на троне, над ними возвышался,  

И вслух все время матерился, обзывался.  

Мол, чувствует присутствие он духа,  

И слышит приближенье шагов, звуки,  

Присущем лишь для земного человека,  

Пришел к нему, для личной встречи.  

Он требовал, чтоб с этим разобрались,  

Не проявляли к Ване доброту и жалость,  

С пристрастием его, чтоб допросили,  

О результатах ему быстро б доложили.  

С ними не стал он долго препираться,  

Отметив сразу, что пришел сражаться,  

Что не позволит над собой смеяться,  

При этом, огласил свой ультиматум.  

Что чтит земные и небесные законы,  

Готов со злом бороться днем и ночью,  

В битве: крестом, мечом Господним,  

Прервать все их деянья в беззаконье.  

Чтоб отпустил плененных добровольно,  

И все они вернулись в родной дом,  

Принцессу ту, отпустил бы на свободу,  

Иль власть Кощея, свергнет он мечом.  

Кощей на это, лишь просто рассмеялся,  

И отгадать загадку, предложил вначале,  

Чтобы проверить, как будет защищаться,  

С его могуществом, он умом сражаться.  

С трех раз узнать средь многих миражей,  

Смог он настоящую красавицу принцессу?  

Что лично, поведет вдвоем их под венец,  

По завершению сего удачного процесса.  

Дальнейший сказочный сюжет известен,  

В любви, сметая все, они бежали вместе.  

Иван в своей молитве обращался к Богу,  

Чтоб определил для них, одну дорогу.  

Принцесса та, к родителям вернулась,  

Чтоб дожидаться там будущего мужа,  

Пока свой путь пройдет он испытаний,  

Спасет волшебника в духе, своих знаний.  

* * *  

Держался твердо тот намеченного курса,  

Уж позади болотистая осталась пустошь,  

Дорога привела его к подножью скал,  

Где гномы и Змей Горыныч проживал.  

Дорога, а затем, тропа по которой шел,  

В речушке обрывалась небольшой,  

Проход виднелся лишь в горе за ней,  

Они породу промывали с золотом в воде.  

Для гномов золото есть символ власти,  

В нем гаснут подземные их страсти,  

Хранят богатства в этом вечном мраке,  

Между собою иногда, устаивая драки.  

Встречаются с людьми они не часто,  

Еще не вся для них доступна глубина,  

Лишь в основном, когда они пытались,  

Забрать подземный их золотой запас.  

Все золото, они проклятьем наделяли,  

От них погибло множество людей,  

Их жажда к золоту, гномов поражала,  

За ним стояло множество смертей.  

Оно, ведь не вода, – не утоляет жажду,  

Лишь россыпь оно, желтого металла,  

Источник жестких споров и раздрая,  

Их души до конца лишь развращая.  

Используя людскую эту слабость,  

Их, к золоту особое пристрастье,  

Испытывали их на свою жадность?  

К себе навечно, их души забирали.  

На обращение, путь показать Ивану,  

Ответили, что помочь готовы сразу,  

Что он проходит через их владенья,  

Через проход в горе и подземелья.  

В проход Иван, вступил с опаской,  

Из сказок знал о гномах, их коварстве,  

И о подземной, как чернила темноте,  

Нельзя увидеть там, предмет в руке.  

А под ногами камни, грязь и крысы,  

Вверху там, летучие обитают мыши,  

Там, будто ты в аду, на самом его дне,  

Все ритмы сердца гаснут в тишине.  

Вдруг, все вокруг, яркий залил свет,  

Он под ногами видел лишь паркет,  

А стены, свод его, свет сей отражая,  

Алмазным блеском, золотым играли.  

Расшитый изумрудом, был виден трон,  

На нем сидел весь в бриллиантах гном,  

С одетою короной золотою на главе,  

В очках, с оправой золотою на лице.  

Гном, с ходу, стал Ивана вербовать,  

Ему несметные богатства предлагать,  

Просил отдать лишь душу им взамен,  

В залог оставив, чтоб не сбежал юнец.  

А тот, уж мысленно произносил слова,  

Помилуй, Господи, Ты за грехи меня!  

Вдруг, снова погрузилось все во тьму,  

И наш герой, ступил на горную тропу.  

Его сердечко, стучало все ровней,  

Возвысившись, стал дух еще бодрей,  

Он снова убедился в силе волшебства,  

В страстях он жадности, победил себя.  

* * *  

Средь скал, зигзагом шла узкая тропа,  

Вилась по склонам их, ущелья обходя,  

То опускаясь вниз, то поднимаясь вверх,  

Судьба такой нам предлагает всегда тест.  

Дух нашего героя, во много раз возрос,  

Во всех тех, испытаньях предыдущих,  

Все реже возникал у героя нашего вопрос,  

Опасен будет ли путь впереди идущий?  

Оттуда слышен был уже драконов рев,  

Как будто находилось там стадо львов,  

Из своей пасти они пламя исторгали,  

Вершины скал в краю сим освещали.  

Иван, при этом, не долго размышлял,  

В своих маневрах был он ограничен,  

Он был готов к тому, чтобы отвечать  

За все, что совершил, даже погибнуть.  

А посему, на тропу опасную вступил,  

Что стала продолженьем той дороги,  

Где вырос духом он, и набрался сил,  

Он о спасение своем молился Богу.  

Карабкаясь по скалам то вверх, то вниз,  

Заметил в пропасти лежащего дракона,  

Куском видно скалы, был в полете сбит,  

С крылом разбитым, корчился от боли.  

Предсмертной пленкой затянуты глаза,  

В агонии своей, ждал он видно, смерти,  

Что на вершинах скал, уже его ждала,  

В спасение его, никто не мог поверить.  

Или своим врагом был сброшен он туда,  

Мог жертвой стать, предательства иуды,  

Собратья с клана не смогли его достать?  

Спасти дракона, лишь могло бы чудо.  

Пред ним, невольно, испытывая страх,  

Решил Иван, оказать дракону помощь,  

Владел он навыками ухода за скотом,  

Тропа с драконом, проходила рядом.  

Провел немало он лечебных процедур,  

И, вскоре, дракон стал поправляться,  

Он не отказывался даже от его микстур,  

Глаза дракона выражали благодарность.  

Все ярче становилась цветовая гамма,  

Сменялась с серой на светло – золотую,  

На черно – белую и светло – голубую,  

В паденье, полученные заживали раны,  

А также с пасти вырывало уже пламя.  

Вдвоем, холодными ночами согревались,  

Возле зажженного этим огнем костра,  

На нем лекарства из трав готовил Ваня,  

У смерти, чтоб вырвать жизнь его из лап.  

В режиме телепатии они уже общались,  

При этом, сей дракон Ивану сообщил,  

Что был вождем он драконового клана,  

Другие также кланы в крае подчинил.  

Он тот, кто в крае сим реально правил,  

И, все законы бытия воплощал в себе,  

Карать и миловать мог любого в крае,  

И, сам решал! – быть миру иль войне.  

А побежденных дань платить заставил,  

На этой почве, появились у него враги,  

Отстранить от власти все его мечтали,  

Естественной, как бы смертью объяснив.  

Сорвался на него кусок скалы непросто?  

Они оставили его в ущелье этом умирать,  

Чтобы затем, ссылаясь на случай, возраст,  

Тихо торжествуя, выбрать нового вождя.  

Он многое переосмыслил за это время,  

И, понял, – сила в духе, знаниях всегда,  

А власть, богатство, просто наше бремя,  

Дается, как возможность, испытать себя.  

Дорога к возвращению, для него закрыта,  

Так как послужит основаньем к мятежу,  

А посему, он готов Ивану подчиниться,  

Чтоб вместе разделить их общую судьбу.  

Считает, в его миссии будет он полезен,  

После возврата к нему прежних сил,  

Что вместе, путь они к чащобе одолеют,  

Чтоб все же волшебника того спасти.  

Ведь свыше им всем дана возможность,  

На темное лицо, мироздания влиять,  

По прежней жизни лить не будет слезы,  

Сошла на них, чтоб Божья благодать.  

Ему секрет давно известен этих скал,  

И сей тропы, по их что склонам вьется,  

Она концом другим уходит в никуда,  

В конце ее, с обрыва Ваня разобьется.  

Там скалы резко обрываясь к океану,  

Трамплином служат для душ людей,  

В их средоточие пороков и страстей,  

Чтобы в паденье ими дьявол завладел.  

Сей обрыв, уходит в бесконечность,  

Там нет понятия ни верха и не дна,  

Себя ведет кто в жизни сей беспечно,  

Там, исчезнет и пропадет его душа.  

А если не осилят сей путь коварный,  

Где для преисподней крыша – океан,  

Реальных, адовых глубин «объятий»  

К чащобе этой не приблизится Иван.  

Что тварей в них лишь путем обмана,  

Лишь маскировкой победят вдвоем,  

Чтоб вырваться из страшного капкана,  

Иван же, спрячется под его крылом.  

Опасность сознавая данного пути,  

И, что пути Господни неисповедимы,  

Согласие свое дракону, Ваня дал,  

В любви, доверии, были чтоб едины.  

Момент выздоровленья уж наступил,  

Всю свою мощь, дракон восстановил,  

Чтобы вниманье чье – то не привлечь,  

В одну из гроз решили все ж взлететь.  

Усевшись под широкое крыло дракона,  

Он лишь наблюдал с небесной высоты,  

Как та тропа, по которой раньше шел,  

За скалами исчезла, уходя в обрыв.  

В обрыв бездонный круто опускаясь,  

С драконом, они уходили оба вниз,  

Где видим отблеск был огня – пожара,  

Терялся где, для всякой жизни смысл.  

Дракона пасть рев извергало, пламя,  

Пространство пропасти, стенки озаряя,  

Будто там внизу, их кто – то ожидал,  

Так, он о себе, существ предупреждал  

Его огонь и дым, седока скрывали,  

Ваня в тревоге молитву бормотал,  

«Помилуй за грехи мои, мой Боже! »  

О духе человечьем, вокруг кричало зло.  

В полете на драконе, сверху наблюдая,  

Как души грешников в ужасе стеная,  

Молили о пощаде, зубами скрежетали,  

А слуги дьявола их плетками стегали.  

Дракон тот вынес его с ада без потерь,  

Огонь уже не мог изрыгать он на людей,  

Пройдя сквозь ад, смиренным стал,  

Смеренным стал и седок его, Иван.  

Поля, луга, пред ними расстилались,  

Были частью целого и не двоились,  

Светом Божественным все освещалось,  

В спасенье, получали души милость.  

Вот так, пройдя через адские горнила,  

Мы станем мудрыми в своей печали,  

В скорбях о грешниках тех в знанье,  

Способны в духе все силой возрасти,  

Не только волшебника того спасти.  

Да, в сказке сей волшебник был спасен,  

Гулял свободно он на лугу цветущем,  

За подвиг их, наградил букетами цветов,  

Что символ есть любви к нам – Сущего.  

Когда в сей жизни свершаем мы добро,  

В любви своей равны и к неимущему,  

То значит, сказки мы читали нужные,  

Где в них герои все ж побеждают зло.  

Дракон доставил Ваню к будущей жене,  

В любви и верности в храме их венчали,  

Роскошный им построен был уже дворец.  

Горыныч Змей был в услуженье, рядом.  

Легендой стал он в памяти народной,  

Как символ мудрости и хранитель тайн,  

Советником в деяниях четы сей, добрых,  

Где до сих пор, заслуги всех героев чтят!