Германия, а вот и мы. Глава 17. Нехорошее место.

Глава 17. Нехорошее место.  

Я слышал, что говорят: «Кожа стала собираться на затылке». В тот момент я понял, что это не просто фигура речи. Кожа действительно стала собираться на затылке. Я кинулся в зал. Дима все так же сидел в кресле у столика, куря очередную сигарету. Только теперь напротив него, в таком же кресле, сидел здоровенный негр. В толстых, как сардельки пальцах он держал такую же толстую дымящуюся сигару. Меня поразил его пирсинг. Черные соски его могучей груди были проколоты и в дырках висели золотые колечки с крошечными колокольчиками. Раньше я никогда ничего подобного не видел, а тут – негр, с пирсингом, да еще в таком месте. И негру и Диме явно хотелось пообщаться. Но Дима, как многократно уже говорилось, не владел немецким, негр, судя по всему, русским. Поэтому общение их сводилось в перемигивании, улыбках и простеньких жестах, выражающих взаимную приязнь. Черный протягивал Диме портсигар, предлагая угоститься сигарой. Дима вежливо отказывался, отрицательно мотая головой и в знак признательности прижимая ладошку к сердцу.  

– Общаетесь? – Обратился я к Диме. – Ну, ну. Иди сюда быстро. Ща охереешь.  

Дима слегка поклонился негру, как бы извиняясь, поднялся и пошел за мной. Мы зашли в полутемный коридор.  

– Смотри. – Я указал ему на стену.  

– Ёб твою ма-а-а-ть. – Выдохнул Дима. – Это куда ж нас с тобой, Семен, занесло?  

На стене коридора висел плакат в рост человека. А на нем… А на нем страстно целовались… два парня!!!  

– Дима, мы же в самом рассаднике содомитов. В самом, можно сказать, сердце. Пошли отсюда нахер. Аж тошнит.  

– Погоди. Раз уж мы здесь – второй возможности посмотреть на них и их повадки, так сказать, изнутри, надеюсь, в этой жизни у нас не будет –давай уж посмотрим здесь всё. Интересно же. Там в углу лесенка такая есть, винтовая, куда-то наверх ведет. Ты пока с педиками парился, я заметил, что время от времени они парами туда поднимаются, а вот как возвращаются – не заметил. Пойдем глянем что там?  

– Да уж лучше в парной сидеть, чем с негром перемигиваться. Если б я вовремя не пришел, не знаю, чем бы у вас всё закончилось. Но, ты прав. Пойдем посмотрим.  

Мы вернулись в раздевалку. Негр по-прежнему сидел на том же кресле и потягивал свою сигару. Завидев Диму, он заулыбался ему и приветственно помахал рукой. Тот сделал вид, что не заметил этого жеста явной приязни. Уже пройдя мимо, я укоризненно поцокал языком:  

– Вот все вы, женщины, такие. Сначала заманите, распалите парнишку, а потом внимания не обращаете. Он, поди уж, мысленно тебя раздел. А скажи – ты-то теперь уж наверняка знаешь – правда, что у негров причинное место огромное?  

– Иди в жопу. Смотри не оступись, а то набегут желающие – греха не оберешься.  

Вот и лестница. Неширокая, металлическая она уходила куда-то вверх, на второй этаж. Мы поднялись по ней и очутились в небольшом холле. Он был пуст, если не считать огромного плоского телевизора, висящего на стене. На экране мелькали обнаженные мужские тела. Крутили жесткую гей-порнуху. Посмотрев налево, мы увидели длинный коридор, напоминающий проход в железнодорожном вагоне, только двери купе располагались по обеим его сторонам. Ясно теперь куда и зачем поднимались парочки, о которых говорил Дима. Воображение живо нарисовало картины, которые должно быть происходили за этими дверями. Впечатление это усиливал телевизионный видеоряд. Вот тут тошнота подкатила уже реально. Мы переглянулись, с ужасом посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, отталкивая друг друга и повизгивая от ужаса, как поросята из детской сказки Ниф-Ниф и Нуф-Нуф, убегающие от злого волка, ломанули по узкой лестнице вниз.  

Руки тряслись, и ключом в замочную скважину шкафчика с одеждой я попал не с первого раза. Дима вообще забыл снять браслет с запястья и, подняв обе руки к замку, пытался все-таки вставить ключ, все еще висевший на браслете, закрепленной на его левой руке.  

– Браслет сними – удобнее будет.  

– Черт! С этими педиками совсем голову потерять можно.  

– Я и смотрю, ты уже потерял. Не забудь попрощаться со своим черным приятелем. Может, поцелуешь его на прощание?  

– Сука ты, Семен. Раньше сказать не мог, предупредить, где мы?  

– А я знал? Сразу, как понял, к тебе рванул – как бы чего не вышло. Ты такой ветреный.  

– Молчи, гад.  

Во время этого диалога мы судорожно одевались. Процесс облачения занял у нас времени не больше, чем у новобранцев, вскакивающих с кроватей по команде: «Рота, подъем! » – сорок пять секунд.  

Бросив в корзину для использованного белья простыни и полотенца, мы подошли к прыщавому, чтобы вернуть тапочки и ключи.  

– Господа так быстро! Вам не понравилось у нас?  

– Спасибо, мы полны впечатлений. Всего доброго.