Брачный контракт

БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ  

Ох, и настырная эта рыночная экономика: пристает не хуже коронавируса, цепляется за всё, проникает во все направления и стороны нашей жизни, добралась даже до отношений внутри семьи. Теперь молодые, прежде чем жениться, заключают брачный контракт: серьезный и всеобъемлющий документ, не какая-то филькина грамота, а тщательно взвешенный, проработанный и обсосанный юристами договор, где максимально охвачены и затронуты все нюансы, превратности и мелочи будущей совместной жизни. Это сгусток веками накопленного опыта и перипетий супружества.  

Там во всех деталях подробно определено: кто должен чистить картошку, кто будет выносить мусор, драить пол, как улаживать размолвки. И даже, хоть только намечается помолвка, заранее позаботились о разводе: расписано, как он будет проходить, как делить еще не нажитое имущество, кому достанутся дети. Там также упоминается о распределении свадебных нагрузок, но по объему, детализации мероприятий и процедур развод выглядит приоритетнее и важнее женитьбы.  

Некоторые закоренелые корифеи сватовства и бракосочетаний осуждают и отвергают все это. А зря, архаичные у них понятия, не понимают, что, наконец, в наш затхлый обиход пришли заграничные настоящие моральные ценности, свобода нравов, холодный расчет, их нормы общежития и истинная демократия. И это сразу дало свои результаты: люди легко сходятся, ещё легче расходятся, нет на семейной почве суицидов, убийств, Отелло не душит Дездемону, она не подсыпает ему в чашку яд. Нет, конечно, отравления иногда случаются, но не от яда, а от кулинарных шедевров молодой супруги. Все проходит чинно и благородно, без безрассудства, буйных разборок и скандалов былых времен.  

Ведь, как было. Он – передовик производства, она – активистка, встретились, влюбились и соединили свои судьбы. С чувствами у них всё понятно: они вечные и платонические, а вот кто будет подметать пол, ходить в магазин, мыть посуду и т. д., не определились, перепихивают друг на друга сначала в виде шутки, а потом настойчиво и по-серьезному. Домашние дела и быт охладили былое тепло чувств, идиллия увлеченности сменилась напряжениями в отношениях, появилась неприязнь и взаимные претензии. Вот до чего довела непродуманная и неоформленная на бумаге стихия отношений.  

Ну, ему-то проще: назревает скандал, шапку в руки и в гараж, к единомышленникам и коллегам по несчастью. А ей каково, дома одна, его нет, пар не выпустила, душа негодует, воображение рисует страшные картины измены и краха былых привязанностей. На поверхность всплывает настойчивое желание, приструнить, наказать или даже отомстить обидчику.  

К её счастью, в то время для этого существовал специальный карательный орган – общественность. Вот туда она и начала писать заявления, жалобы и обличительные послания.  

Сначала обратилась в товарищеский суд. Назначили заседание: как всегда, собралось много народу, в основном – любительницы посудачить, посклочничать, покопаться в чужом грязном белье, посмаковать клубнички, короче, бабушки – старушки. Уж они и вынудили истицу вывернуть наизнанку все исподники: от стыда и позора еле убежала, а суд без неё тяжбу отклонил.  

Далее профсоюзный комитет. Эти приступили основательно, создали специальную комиссию по этике и семейным отношениям, направили её на двухнедельные курсы, обучили, лишь потом дали срок на разбирательство. Разбирались долго: взяли объяснительные, допросили свидетелей, родственников с обеих сторон, соседей, но никакого криминала не нашли. На всякий случай перенесли мужу отпуск на зиму, отодвинули очередь на квартиру и семейную путевку в санаторий передали другому.  

Но, не на ту напали: теперь в партком, уже с жалобой и на супруга и на профком. Эти подошли с присущей им шумом и помпезностью, организовали специальную компанию о моральном кодексе строителя коммунизма, провели массовые мероприятия в коллективах, провели заседание расширенного партбюро, исписали гору пространных протоколов, оторвали от дела массу людей, но никакого проступка со стороны обвиняемого не обнаружили. Он хоть и не член партии, но чем черт не шутит, вдруг захочет вступить, так лучше упредить, чтоб не засорял чистые ряды чести и совести той эпохи. На всякий случай сделали ему суровое замечание, начальнику цеха, где он работает, влепили выговор и рекомендовали пока повременить с повышением разряда. Досталось и председателю профкома, получил с занесением. Ещё какое-то время пошумели и успокоились. Ведь члены парткома тоже люди, у них дома тоже всякое бывает.  

Ещё пуще разошлась женушка. Начала атаковать дирекцию. Тут свой ритуал и давно обкатанный порядок. Пришла бумага, зарегистрировали, поставили на контроль и на стол руководителю. Он мельком взглянул на неё и наискось цветным карандашом заму по кадрам: « разберитесь и подготовьте ответ», зам сплавил инспектору, тот начальнику, где работает провинившийся, и, наконец, мастер. Как правило, это человек в годах, весь в делах и заботах, подошел он к виновнику:  

– Слушай сынок, у тебя совесть есть? Тут план горит, заготовки где- то затерялись, а ты тут со своей бабой. Есть мне, когда с вами разбираться. Я вас не сватал, сами и мучайтесь. Что ты за мужик, бабу урезонить не можешь. Вон моя старуха, как шелковая, не пикнет. Хотя теперь вы молодые все по-другому, антимонии разводите. В общем, мне не досуг, глуши станок и марш в конторку, сочиняй ответ. Только не долго, полчаса и будя, работать надо, а не с бумагами ковыряться. Что? Не знаешь что писать? Ну, пропиши, мол, осудили товарищенским презрением, и что осознал и клятвенно обещал. Да, что я тебя учить буду, какой ты муж, если не знаешь, что приплести, чтоб утихомирить супругу.  

Бедолага, как мог, написал, и бумага полетела по тем же ступеням, только теперь снизу наверх. Сами понимаете, её это не устроило, поэтому все новые послания бумерангом летали то туда, то обратно, пока она не пригрозила дойти до министерства. Тут и у дирекции урвалось терпение: достала клятая баба, хуже горькой редьки. Жалко, конечно, мужика, работник отменный и характер прилежный, но собственный покой дороже. Подобрали подходящую статью, сочинили отрицательную характеристику и уволили бедолагу, даже не выдали выходного пособия и компенсации за неиспользованный отпуск.  

Сидит теперь дома, на шее у жены: с таким волчьим билетом на работу нигде не берут, безропотно слушает упреки жены и её увещевание на черствость и бесчеловечность чиновников, органов соцзащиты, жить не на что. Везде её уже раскусили, не обращают внимания.  

И поделом, НЕ РУБИ СУК, НА КОТОРОМ СИДИШЬ.  

А был бы брачный контракт, глядишь, было бы совсем по- другому.