Нет! Повторить Победу уже не получится...

Нет! Повторить Победу уже не получится – не хватит ни сил, ни людей...  

=============================================================================  

Рассказ очевидицы Марины Дорошевой из Саратова, которой в 2020-м исполнилось 60 лет.  

Я и все мои предки, которых я знала, всегда жили в Саратове. Они относительно благополучно справились с бедой гражданской войны и последующим голодом. А вот моя бабушка Валентина Ивановна 1925 г. р. – родная сестра моей бабули – в 1933 году попала в детский дом, потому что умерли в голод ее мать и отец.  

Детский дом в войну переехал в Горький. Валентине Ивановне было тогда 16 лет. Она была хрупкая маленькая девочка. Поселили их на старом пароходе на пристани. И они работали без выходных и отпусков на военном заводе. Она окунала снаряды в жидкий парафин. Это была тяжелая утомительная работа. Изо дня в день, из года в год. Никуда их не пускали. Они рабски ковали победу в тылу. Никому не нужные, всеми забытые. Она рассказала коротко, незадолго до смерти. Она ушла в 85 лет. Детей у нее не было. Но мы были всегда рядом с ней.  

Кормили их кое-как... И даже на выходе с парохода, где они жили, стояли солдаты с автоматами – охраняли, чтобы они не сбежали из этой тюрьмы. Однако она не выдержала и в 1944 году все-таки убежала к сестре, моей бабушке. Так и выжила...  

Мы с мужем часто ее навещали. Как ехали мимо в свободное время, так к ней сворачивали. Приберусь, сготовлю что-нибудь на скорую руку. Пожилым больше ничего и не надо. Поговорим, посидим. На пенсию она не жаловалась, была около 15 тысяч, это для начала 2000-х прилично. Вот под конец она рассказала, как тяжело в детстве было. Причем говорила с фамилиями и датами. А нам все некогда записать, я уж ничего и не помню, помню что просто ужас был! Она всегда говорила, что руки болят у нее, повторяла: пропарафиненые. Этот проклятый парафин всю жизнь "выходил" через кожу рук, у нее руки всегда были блестящие слегка, как с восковым налетом. С юмором была. Уже дело к концу шло... Мы с сестрой ей говорим:  

– Валь, где тебя похоронить, отдай нам распоряжение – как, где, мы всё сделаем, как скажешь. Может тебя к нашим бабуле с дедулей? В одной с ними могиле.  

– Не-не, ни в коем случае. Еще б я с усатым рядом не лежала (у деда моего всегда были усы). Меня на том же кладбище, только в свою собственную могилу, а уж ко мне – все, кто захочет)))