На цепи (Тобик (из Сказок "Я хочу сказать. . .")

Ты сидишь за столом... Праздник..  

У вас весело..., наверное... и еды много.  

В доме тепло и горят огоньки...  

Новый Год...  

По-Вашему....  

Темно..., ветер задувает в дыру и шевелит шерсть...  

Если засунуть нос под лапу и закрыть глаза...  

Можно увидеть... Не всегда...... если не очень дует холодом и не сбивает мысль...  

Тогда я вижу Её... и ничего больше не хочу...  

Хотя бы видеть Её ещё немного...  

Не знаю, кто Она мне... Не помню...  

Знаю, что самая родная... и всё....  

Мысли меркнут и я проваливаюсь в черноту..  

На цепи (Тобик  

Тобик – мальчик. Вообще-то, он должен был быть моим братом.  

Но его убили…  

Нет, … не так…  

Тобик – это собака. Во дворе... на цепи....  

Он должен был родиться у матери.... Первым... Не получилось..  

Убили сразу после зачатия.  

Вот он и поселился в кутяшонке.. Чтобы быть рядом с матерью..  

Той, которая меня потом родила... Вторым..  

Не очень понятно рассказываю?...  

Ладно... Снова начну....  

Ты знаешь, конечно, что когда убивают, душа распадается на части... Что молчишь?...  

Знаешь или как?...  

Что не говорили?.... Всем говорили...  

Не верил? Не слышал...  

Я не могу рассказывать тебе всё снова...  

Так догадывайся... Сам..  

Та часть души, которая не может подняться, должна найти какое-нибудь тело... Чтобы остался канал к этому миру... Куда она приходила...  

Вот щенок и был тем телом......  

Его принесли совсем маленьким – белый пушистый комочек с весёлыми глазами... Играл всё.... Тобиком назвали.  

Потом..., когда чуть-чуть подрос, посадили на цепь, накрепко прибитую большими гвоздями к конуре – его дому на всю будущую жизнь... до самой смерти..  

Ошейник поменяли, когда вырос,... а цепь так и была... до конца..  

Я его и помню таким – густая белая грязноватая шерсть прядками, добрые тёмные глаза, цепь..., ошейник и под ним свалявшаяся шерсть..., миска пустая около будки....  

Я почти никогда не гладил его и не играл с ним... Не знаю почему....  

Сейчас я бы сказал, что это стыдно и унизительно для обоих – гладить раба и друга привязанного цепью....  

Тогда, конечно, и мыслей-то таких у меня быть не могло....  

Он любил мать.. Слышал её шаги издалека... Выбегал из будки... рвался к ней, изо всех сил натягивая цепь и только ошейник, сдавливающий горло, не давал быть ещё ближе....  

Она проходила мимо не дотрагиваясь до него, чтобы не испачкал грязными лапами....  

Говорила: “… Сейчас, сейчас вынесу тебе... ”. Как будто он из-за еды так к ней рвался....  

Потом выходила, брала его грязную миску и уносила в дом.... Объедки какие-нибудь положит, остатки вчерашнего супа, разбавленного кипятком,... иногда кость с остатками хрящей....  

Она не была жадной – просто годы тогда были послевоенные... сначала....  

Потом тоже не стали кормить лучше.... Считали, что собаке и так хватит....  

Я рос, а Тобик старился... Я почти никогда не подходил к нему... Не помню даже, чтобы принёс что-нибудь угостить его..., кость или ещё что....  

Он почти всегда лежал в конуре.... Иногда около неё....  

Не помню больше ничего... Только тёмные глаза..., чёрный нос..., грязно-белая с желтизной шерсть, кое-где свалявшаяся комьями....  

За всю жизнь его ни разу не отпустили даже просто побегать... без цепи..., хотя бы во дворе.... Туда..., за забор, где другие собаки – об этом лучше не думать.. Он закрывал глаза и как будто засыпал..  

Так он и состарился совсем... запаршивел..., грязная шерсть клочьями....  

Когда клочья отваливалась, ветер долго ещё катал их по двору.  

Родители жалели его.... Хотели, чтобы не мучался и умер быстрее....  

А он всё не умирал и не умирал..  

Тогда решили дать ему какой-нибудь яд, подложив в еду....  

Его только вырвало и он долго лежал неподвижно... Грязный, облезлый...  

И на цепи....  

Блевотину отец соскрёб с земли лопатой и бросил за будку... За его дом, значит....  

Я видел всё это, конечно... Но мне это было как-то безразлично....  

Я проходил мимо и всё....  

Было ли жалко?... Не помню... Вряд ли.  

Не знаю, что думал отец. Что думаешь, когда хотел отравить кого-нибудь, а он не умер?  

Наверное, хотел быстрее всё закончить..  

Он принёс с работы винтовку – тогда он ещё и военное дело преподавал, и у него там было разное оружие....  

Меня и матери не было дома, когда он пристрелил Тобика... Выволок за цепь из конуры, наступил на неё ногой, чтобы не мог залезть обратно....  

А он и не пытался, понимая, зачем в него целятся..., просто смотрел слезящимися тёмными глазами в глаза отца.......  

Отец выстрелил три раза,... чтобы точно убить. Крови было немного.  

Отец закопал его, потом убрал лопатой то, что оставалось на земле....  

Когда я вернулся, будка была пустая... Только цепь без ошейника.  

В этой жизни его тоже убили. Сначала отравили, потом убили совсем.......  

Так Эти решили тогда,... давно..., что мой брат должен быть охранником и служить им....  

Что домом его будет конура, а на шее – цепь. Что он не сможет никогда никого полюбить.  

А он любил... хоть бы и на цепи....  

Он так и не стал тем, кем его хотели сделать....  

За это его и убивали всегда....  

Во всех жизнях. Как собаку.....  

Волки ненавидят собак.  

За то, что они служат и помогают тем, кого волки ненавидят.  

За что ненавидят?... А за что любить?  

Собаки хотят быть друзьями, хоть на цепи, лишь бы рядом....  

Хотят служить тем, кого любят... До конца... Лишь бы не предали....  

А они предают... Снова и снова.......  

Никто из наших не хочет служить Вам.. Вы не умеете ценить верность..  

Собаки вот только каждый раз надеются...  

Потому, что не помнят своих прошлых жизней..  

Думаю, что не помнят...  

98iu. ru