Стадии

Небольшой бар в жилом районе. Таких много везде. Я здесь в первый и последний раз. Разумеется, я сюда больше не вернусь.  

Одета неприметно, по-студенчески. Юбочка джинсовая, кожаная куртка, майка какая-то цветная. Обычные русые волосы средней длины, карие глаза. Прядка волос в виде импровизированной челки закрывает пол-лица.  

Села у стойки, заказала мартини-водку.  

Так, соберись. Натяни грустное лицо. Ты переживаешь разрыв с парнем. Он тебя обидел, у тебя горе. Горе, черт возьми! Сосредоточься! Рано или поздно кто-нибудь подсядет. Это вопрос времени. И ты это знаешь. Успокойся. Скорби. Жди.  

А вот и первый претендент.  

Высокий мужчина лет тридцати присел рядом за стойку.  

— Мне то же, что и ей.  

Хм. Кажется, наш клиент. Сейчас бармен нальет ему Мартини с водкой, он сделает глоток и непременно обратиться с каким-нибудь дурацким вопросом.  

Делает глоток.  

— Мартини-водка? Как вы, женщины, это пьете?  

Нужна реакция. Грусть и отстраненность.  

— Обычно молча.  

— Мне уйти?  

У меня последний глоток.  

— Пожалуй, да.  

Поставила стакан. Пусть думает, что может меня разговорить.  

— Бармен, повторите девушке. — Он уже хорош. И кольцо на пальце. Все больше шансов, что это именно он. — Сейчас ты мне расскажешь, кто посмел обидеть такую очаровашку?  

— А если не расскажу? — изобразила застенчивый интерес.  

— Никаких если! — Шутливо командный тон. Флиртует без зазрения совести. — Клэйтону Моро ты можешь довериться. Я — могила.  

Как же в точку, приятель.  

— Не хочу об этом говорить, Клэйтон. Поговорим о тебе?  

Слишком пьян, чтобы помнить нить.  

— А что обо мне? Смотрела фильм «Маска»? Так вот я — как он, только белый. — Заливистый смех. Над своей же шуткой. — И я готов продемонстрировать мощь! Мощь! — Распалился. — Ты ведь понимаешь, о какой мощи речь?  

Его рука обняла меня за талию. Та самая, что с кольцом.  

Надо поддержать порыв.  

— Ты слишком пьян, Клэйтон. — Пусть будет фальшивое смущение.  

— Ты лжешь все, ведьма! — Да он пытается в актеры. — Поехали к тебе, я докажу всю твердость и доблесть рыцаря!  

Ох, каковы метафоры.  

— Вызывай такси, Клэйтон. — Так, чтобы бармен услышал район. — Бруклин, Вторая, дом 34. Пойдем, хочу курить, дождемся на улице.  

Пока он будет копошится в телефоне, мы уже начнём путь.  

***  

— Выходим, Клэйтон! Ты меня догонишь?  

Пусть таксист видит свидание, на котором мужчина выпил больше женщины. Я остановила машину у парка. Он на заплетающихся ногах еле выполз.  

Мы шли по парку полчаса, в течение которых он висел на мне и без умолку рассказывал о своей жене. Детей нет. Так даже лучше.  

Сложно представить, сколько дерьма льется из пасти самца, когда он пьян. Он говорил и говорил, и поливал ее грязью, как мог. Нам всего лишь надо было пройти пару километров.  

***  

Едва переступив порог моего жилища, он получил удар шокером и вырубился. Ожидаемая реакция. Когда туша очнется, она меня вспомнит. Так веселее.  

Предстояло хорошенько потрудиться, я сразу взялась за дело.  

***  

Это место я называю «Целлофановой гробницей». Гробницей, потому что это последнее место, которое видят мои гости, а целлофан — материал, которым я ограждаю часть жилого помещения. Как защитный бокс, герметичный со всех сторон, кроме входной.  

Там есть стол для разделки туши и этажерка для инструментов. Очень удобно, ничего лишнего.  

Самое сложное — поднять и разложить тушу на столе. Обмякший человек — как очень тяжелый габаритный и неуправляемый мешок овощей. Обычно я их затягиваю на стол за руки. И этот не стал исключением. Только вот ноги по лодыжки свисают. Высокий, как лось. Значит, начну с того, что удалю все лишнее.  

***  

Пришло время моей туше просыпаться. Обожаю этот момент, когда туша осознает, что она в западне, узнает меня, ощущает, что качественно обездвижена. А потом туша проходит пять интересных стадий. Отрицание, гнев, торговлю, депрессию… Нет, не пять, до смирения они обычно не доживают.  

Очухивается. Пора приступить.  

***  

Туша очнулась. Закреплена очень крепко. Примотана бытовым стрейчем. За грудь, живот, бедра и голени. Руки по предплечья зафиксированы у головы. У нее не будет возможности выбраться.  

Беснуется, как зверь. Страх и отрицание. Сейчас туше страшно, и она бы визжала, но я позаботилась об этом. Рот плотно заклеен скотчем.  

Туша еще не поняла, что она без одежды. Туша еще не верит, что это происходит в реальности. Туша пока не перешла в стадию гнева, еще пока только отрицание.  

Подойди, хватит стоять и наблюдать! Туше нужно твое внимание!  

И туша его получит.  

Подошла. Туша меня припоминает. И вот он, гнев. Движения стали резче и порывистей. Но туша бессильна вырваться.  

— Ах, Клэйтон, как же ты ошибался.  

Все еще дергается. Аж глаза покраснели. Ноздри раздуваются. Негодует.  

— Ты здесь, Клэйтон, потому что был очень плохим мальчиком. Изменник. И этим отростком ты собирался показать мне мощь и твердость рыцаря? У собак он больше!  

У туши глаза стали еще краснее. Она с такой силой пытается вырваться, что, кажется, нам нужен еще один закрепляющий элемент.  

Несколько слоев скотча придавят тушу за шею к столу. Не так надежно, конечно, туша еще может задушиться, но точно лучше, чем позволить ей высвободиться.  

Дыхание стало чуть более хриплым. Попытки оторвать торс от стола поубавились.  

— Знаешь, что ты мне говорил о своей жене?  

Страх в глазах. Туша пытается вспомнить, называла ли адрес. Не называла. Но жена мне не нужна. Она — несчастная женщина замужем за выродком.  

— Ты поливал ее грязью. И кому? Первой попавшейся шлюшке из бара?!  

Туша успокаивается. Кажется, опасность для семьи миновала. Не миновала! Пока этот ублюдок жив, его супруга не будет в безопасности.  

— Я расскажу тебе все. Все, что будет дальше.  

Пожалуй, я действительно начну с этих непомерно длинных ног. Ты, Клэйтон, туша на бойне. Ты умрешь здесь. Довольно скоро. Но я постараюсь, чтобы это время показалось тебе вечностью.  

Туша видит, что у меня в руках миниатюрная костная пила. Туша изо всех сил пытается помешать мне. Но это тщетно.  

Я не люблю отделять конечности в самом начале. Большая кровопотеря, слишком болезненный старт. Но эти ноги… меня прямо коробило из-за того, что они не поместились.  

Кровавые линии на целлофане, причудливый узор, крики сквозь заглушающий кляп и пульсирующие алые струи из обеих голеней туши. Нет, это слишком быстро, нужен бандаж.  

А туша, тем временем, потеряла сознание. Слабак ты, Клэйтон.  

***  

Обработала раны, даже перевязала! У меня ещё столько в запасе, а туша с порога сознание теряет. Пора будить.  

Немного нашатыря, и вот, туша снова в игре! Но на этот раз уже меньше гнева. Больше страха. Ужас в глазах, напряжение мышц, попытка отстраниться при моем приближении. Туша не может это контролировать. Я ассоциируюсь с сильной болью.  

Но это еще не торговля.  

Молоток со стамеской выглядят особенно внушительно в руках твоего палача.  

Я всегда это делаю, и эта туша — не исключение.  

Руки туши примотаны так, что она увидит, как я удалю ей палец на левой руке. Тот, что с кольцом.  

— Что это у нас, Клэйтон? Обручальное кольцо? Эта вещица символизирует то, что ты предал и растоптал. Ты его не заслуживаешь.  

Упереть стамеску рядом с кольцом, чуть ближе к костяшке. Один точный «тюк» молотком, и палец туши покинет родное племя. Но кольцо я сниму, естественно, как полагается. Туша должна прийти в отчаяние от моей неоправданной жестокости.  

Снова сдавленный вопль, палец отделился.  

Снимаю кольцо.  

— Это, Клэйтон, я оставлю себе. ФБР называет это сувенирами. Серийные убийцы их собирают. И я собираю. У меня уже есть коллекция.  

Покажи! Покажи ему! Пусть видит, пусть трепещет!  

Показать? Почему нет? Времени у этой туши не очень много, а она ещё не вошла в стадию торговли.  

— Я сейчас вернусь, Клэйтон, никуда не уходи.  

***  

Вот оно, мое сокровище. Я помню каждую тушу, которая была здесь разделана.  

На черном шнурке висели все собранные мной кольца.  

— Видишь, Клэйтон, это Даг, а это Росс, а это Джейкоб, а следом идёт Мэтт…  

Я перебрала все кольца по именам. Туша в ужасе. Туша почти хочет торговаться.  

— Привести к ним и тебя? Чтобы приняли в семью. Вы сдружитесь, обещаю.  

Швырнула палец на пол и аккуратно надела кольцо на шнурок ко всем остальным.  

Туша зашмыгала носом, плачет. У туши сдают нервы.  

Ну, что ты так медлишь! Отрежь ему то, что делало его мужиком! Отрежь!  

Но для этого рано. Мы же не хотим, чтобы он умер от кровопотери. Хотя, кого я обманываю?  

Взяла нож серповидной формы и небольшой шнурок. Он облегчает операцию.  

— Это тебе больше не понадобится, Клэйтон.  

Обвязала шнурком его мужское естество, отступив пару сантиметров от корешка. До туши начало доходить, что будет дальше. Туша задергалась снова, изо всех сил.  

Вот теперь мы побеседуем. Подложила нож под его отросток так, чтобы коротким резким движением отсечь.  

— Хочешь поговорить, Клэйтон?  

Туша мычит и неистово кивает.  

— Давай так. Я уберу скотч, а ты не будешь кричать. Повысишь голос, твой член присоединится к ступням и пальцу. Слышишь?  

Снова кивает. Что же. Пора его послушать. Ох, как я люблю эти соловьиные трели. Как красноречивы становятся блядуны на пороге гибели. Сколько эпитетов, жарких образов, а сколько всего они сулят. Все сокровища мира за жизнь. Итак, убираем скотч.  

— Кто ты? Что тебе нужно?  

Туша типично начала беседу.  

— Я — твой личный демон и ангел возмездия для твоей жены.  

Туша понимает, что перед ней психопатка. Туша будет причитать.  

— Нет, нет, нет! Этого не может быть. Не надо. Умоляю. Почему я?  

— Ты уже все услышал, Клэйтон. Ты изменник, лжец и лицемер. Добрая женщина любит тебя, а ты снимаешь студентку в баре. Ты не достоин жизни.  

Потянулась к ножу.  

— Постой-постой. Умоляю. Не надо. Отпусти меня.  

— Зачем? Чтобы ты продолжал портить жизнь женщинам?  

— Я исправлюсь! Я клянусь, я стану совершенно иным человеком. Я всё исправлю!  

Взялась за рукоятку ножа. Последняя порция предложений.  

— Пожалуйста! — Туша перешла в рыдания. — У меня очень неплохо с деньгами. Я отдам тебе все сбережения…  

— Сколько?  

Пусть туша видит возможность спастись до последнего момента.  

— Четыреста тысяч. Четыре сотни тысяч долларов. Это почти полмиллиона. У тебя будет много лет беззаботной жизни!  

— Ты действительно считаешь, что деньгами можешь оплатить боль своей супруги?  

—Хорошо, что тебе нужно? Просто скажи!  

Заклеила туше рот. Эта мольба в глазах, а потом осознание.  

Отрежь! Режь уже! Хватит ждать! Он это заслужил!  

Да. Пора. Сейчас это и произойдет.  

— Моя цена — твоя мучительная смерть. Я очищаю мир от грязи. От таких, как ты, как Мэтт, Даг или Росс. Без мужиков, вроде вас, вроде тебя, мир станет чище.  

Лёгкое движение, нож разрезал плоть почти мгновенно, как масло. Основополагающая часть Клэйтона Моро отсечена от его тела.  

Туша взвыла, побилась в конвульсиях и снова впала в забытье.  

Кровь хлестала во все стороны, окропляя ноги туши и целлофан стены яркими замысловатыми брызгами. Пришло время кончать нынешнюю тушу. Взяла длинный острый заточенный с обеих сторон нож, типа кинжала, забралась верхом на живот. Надо, чтобы туша видела последний удар.  

Снова нашатырь. Туша пришла в себя не сразу, но мгновенно заскулила.  

Проткни его. Нечего ждать. Он итак не жилец, не дай ему умереть от кровотечения!  

— Твой путь окончен. Прощай, Клэйтон.  

Туша лишь корчилась от боли. Привет, депрессия. Говорю же, до смирения они не доживают.  

Уперла острие кинжала между ребрами слева и надавила. Всем весом. Это непросто. Грудная клетка — неплохая защита. Кста-ати! Я ни разу не вскрывала ее на живой туше. Может, попробовать в следующий раз? Хм. Велика вероятность смерти от болевого шока, вряд ли подойдет. Но эту тушу я непременно выпотрошу и извлеку поганое сердце ублюдка Клэйтона.  

***  

В общем, правильный удар в сердце обычно лишает жизни мгновенно. Последняя туша, как понятно, покинула этот мир именно так. Настало время утилизации. Эх, не люблю убирать за собой.  

Надела респиратор и защитную маску для глаз. Планомерно расчленила тушу. Отсекла голову и все конечности. Разделила их по членам. С туловищем придется повозиться. Надо распотрошить, вынуть все органы, затем разрезать на небольшие куски. Так проще, меньше ошметков.  

Когда Клэйтон превратился в гору небольших кусков, сложила их в несколько больших мусорных пакетов. Мусор и есть мусор. Как символично. В пакеты закинула по паре кирпичей, запасливо собранных для этих нужд.  

Как раз четыре утра. Ещё не рассвело. На дорогах мало людей, отправилась на залив. Есть безлюдная пристань. Там сбросила пакеты в воду. Закрыты не так, чтобы очень плотно. Рыбы быстро обглодают косточки. Плодотворная ночь. Еще одним негодяем меньше!