Метель

Снегом вспучилась, белой пеною,  

Степь зимою той, да с изменою -  

Угадай поди, где что таится,  

Коль метель в лицо всё бросается.  

Ни видать ни зги, мир запружило,  

По глазам сечёт снега кружево,  

На ресницах лёд, губы скованны,  

И лицо в снегу, как оплёвано.  

Ни души вокруг – все попрятались,  

Знать мороз с пургой тут сосватались.  

Коченеет плоть, обжигается,  

Стынет в ней душа, вся сжимается.  

Ноги не идут, не сгибаются,  

Силы в жилах нет, все кончаются.  

И коварно сон давит слабостью,  

Мол, вкуси меня, смерти радуйся.  

Слева чья-то тень. Аль мерещится?  

Видно кончилась жизни лествица!  

Раз метель всю жизнь почти выдула,  

Смерть уж тут как тут, ей всё выгода.  

"Что ж не ласкова, да ты Мать-Земля?  

Иль обидел чем, был несносен я?  

Ветер гнёт к тебе, велит кланяться,  

Или заметёт, – с него станется.  

Коли виноват – отмолю свой грех,  

Для меня ты Мать и милее всех.  

От тебя приму я любой ответ,  

Но идти уже больше силы нет".  

И закончился в круговерти бег.  

Как расстрел ответ – в спину залпом снег.  

Сбитый ветром с ног, утонул в нём я,  

Словно позвала меня Мать-земля.  

Понял я её : «Дальше не ходи! »  

Раскопал сугроб и припал к груди.  

Холодна та грудь, сильно стылая.  

Ну да мне она всегда милая.  

Но припав к Земле, словно жизнью сыт,  

Вдруг услышал я слабый стук копыт.  

Коль не бред, не сон и не смерть моя,  

Значит буду жить ещё долго я.  

Землю-мать свою я облобызал,  

Весь в снегу с неё как покойник встал.  

Хоть заледенел – норов мой сильней!  

Смерти вопреки ждал я лошадей.  

Встретил как родню, что искал сто лет,  

Разглядеть бы их, да уж мочи нет.  

Только тень от них, в снежном крошеве,  

И ямщик в санях, запорошенный.