Дневник бывшего чиновника ТОМ ВТОРОЙ

Прошло около 15 лет, как я последний раз написал в этот дневник, а потом я его потерял. Нынче я его нашел в сундуке и полистал. Страницы его пахнут маслом и пылью. Я тогда очень много пил и часто бывал пьян; теперь я изменился. Толстой и Отец Герасим уже умер давно, и то, что было написано им, кажется теперь более мудрым. В сий год произошло много перемен и я решил снова писать этот блокнот.  

7 октября 1918 г. Понедельник. Выпал первый снег. Было очень тепло, а затем пошел дождь. Первый раз за всю жизнь мне пришла в голову мысль о смерти. Да, смерть есть. И я надеюсь, что после нее мне откроется какая- нибудь истина. Я сейчас в исступлении. В прошлое воскресенье, за несколько минут до отхода поезда, случилось нечто такое, что страшно вспомнить. Я вышел из дому и сел в трамвай. Произошло невероятное. При повороте трамвай внезапно остановился на половине своей траектории и… Я до сих пор отчетливо вижу это перед глазами. В ту же секунду рядом со мной оказалась какая- то старуха, одетая в черное. Я услышал странный стук, такой, как будто что- то упало на рельсы. Потом-БАБАХ! Что-то под полом взорвалось, меня отбросило в зад вагона а старуху буквально смяло трамвайными ошметками. От удара ее тело переломилось. От старухи остались только ботинки, свитер и желтые квадраты, забрызганные чем- то красным. Я успел заметить ее лицо, круглое и темное, с маленьким страшным ртом. Я помог людям в черной форме вытащить погибших и отправился домой.  

8 октября 1918 г. Вторник. Забыл сказать о своей новой работе – после февраля меня выгнали из министерства и я записался в партию большевиков, чтобы хоть немного держаться на плаву. Этим утром, собираясь в храм, я тщательно побрился и теперь чувствую себя прекрасно – во всяком случае, моя чистая рубашка, выстиранная перед приходом весны, все еще белее свежевымытого пола.  

Если раньше я ходил в церковь по делам духовным, то теперь по делам революционным. У меня было поручение изъять у Казанского собора утварь на 10 червонцев. Взяв мешок, я отправился на дело. Когда я подходил к собору, время было около четырех – службы еще не было, но народ уже собирался у церкви. Подозвав знакомую старушку из сотрудников храма, я ей все объяснил, и она повела меня к старинной фреске Страшного суда, изображающей встречу бога и людей. То, что в молодости казалось мне величественным и монументальным, теперь вызывало в душе только стыд и насмешку. Пришедшие на встречу бог и люди – бородатый мужик в бархатной курточке и красной шапке, в расшитой золотыми лилиями ризе, толстобрюхий интеллигент, похожая на черно- черную кошку женщина в свободном платье с двумя завязанными глазами и священник в черной рясе – были настолько нелепы, что не несли в себе никакого содержания. Когда бабка ушла, я взял мешок и начал думать как унести эту икону. Сначала я хотел было распилить ее пилой пополам, но потом раздумал. Перевернув икону на другой бок, я подсунул под нее рукав, вынул холст, сложил его вдвое и зажал ее в мешок. Со стороны могло показаться, что я варвар, хотя так оно и есть. Сделав все необходимое, я поглядел на алтарь и, поискав глазами, что-бы еще стащить, заметил золоченый крест с красным камнем. Подержав его в руке, я сунул его за пазуху и довольный вышел на улицу через чёрный ход.  

9 октября 1918 г. Среда. С утра пошел снег и к обеду растаял. Цыгане разбили в моём двору большие палатки и устроили настоящее торжище. Меня пригласили к одному из шатров, около которого весело трещали дровами три шалашовки. Меня усадили возле и налили по кружке браги, от запаха которой я закашлялся и чихнул. Во время еды я вспомнил про золотой крест, который лежал в моем кармане, и предложил цыганам сыграть в карты на него. В качестве ставок они поставили пару бутылок вина и « наган». Когда я взял в руки карты, оказалось, что играть я не умею. Чертыхнувшись, я отвлёк внимание басурманов и поменял свои карты на карты их главаря. Через минуту я уже довольный шел по улице вертя на пальце револьвер. Цыгане и шалашовки махали мне вслед и осыпали бранными комплиментами.  

10 октября 1918 г. Четверг. Опять выпал снег и сильно похолодало. Утром съел банку селёдки с хлебом. Сходил на биржу труда и забрал оттуда заявление на вакантную должность дворника с правом свободного выезда за границу. вернулся к себе домой и лёг спать. Вечером радио опять сообщило, что турецкий султан напал на Месопотамию.  

11 октября 1918 г. Пятница. С утра спокойно пообедал. В 11 часов начал читать « Энциклопедию вампиров» Ушинского. Читал около трех часов. В соседнем дворе опять стреляли. По радио опять рассказывали о каких- то бедах и несчастьях. Вечером пошел в Политехнический театр и слушал концерт китайской оперы. По радио опять передали, что турецкая армия взяла Тифлис и идёт на Баку. К вечеру выпал снег и похолодало. На "Авроре" снова упражнялись в стрельбе из пушек. Ночью сильно замерз и не мог уснуть.  

12 Сегодня лучше, но все равно холодно. Сегодня в журнале « Народный суд» напечатана статья Чехова « Неделя в деревне». Отличное, свежее описание русской провинции. В обед решил испытать свой новый "наган". Зарядил его двумя патронами и через форточку выстрелил в фикус, стоявший на подоконнике соседей напротив. Пораженный выстрел так сильно разнес фикус, что осколки полетели в разные стороны, как град, отчего стекла в окнах начали дребезжать. Я спрятался под стол, после этого я несколько дней не подходил к окнам. Теперь хорошо стреляю из револьвера.  

13 октября 1918 г. Воскресенье. Решил пойти отомстить своему давнему врагу – господину Фон Кругману, который год назад выгнал меня с работы. Захватил с собой револьвер, завернул в газету пузырек керосина, коробок спичек. Шел по Николаевскому проспекту к зданию фирмы " Крупп", где работал господин Фон Кругман. На углу Щуко-Садовой увидел господина Кругмана, который вел под руку женщину. Я выстрелил два раза, и господин Кругман упал, женщина закричала. Пули попали в них обоих, Кругману пробило грудную клетку, он умер на месте. Женщина умерла через несколько минут, я оттащил ее в подворотню, где она умерла от потери крови. Вот, пожалуй, и все.  

14 октября 1918 г. Понедельник. С утра была облава на демонстрацию моряков. Участников было около двухсот человек, вооруженных винтовками и зажигательными смесями. Милиция оцепила площадь и открыла беспорядочный огонь по демонстрантам. Подожгли несколько домов. Я, как и все, стрелял из окна дома и убил милиционера. Двое матросов, стрелявших из складских ружей, были ранены. На Охтинском базаре убили несколько человек, а у дома Митурича толпа матросов забросала камнями пожарную бригаду. По пути на работу я увидел лежавших на мостовой у Николаевского театра трех человек, изрешеченных пулями. На работе дали задание разграбить подвал большого почтамта. Сел на грузовик с командой и поехали по Остоженке, объезжая лежавшие на асфальте трупы. Приехав, выломали дверь подвала, набили всю машину мешками с марками и уехали.  

15 октября 1918 г. Вторник. Утром было комсомольское собрание, обсуждали некого – Сергея Есенина. Высказали несколько вялых соображений насчет его поэзии и предложили арестовать. После этого разговора решили ничего не предпринимать. Обедал в столовой. Вечером случился ужасный случай: Сосед пошел курить на лестничную площадку, закашлялся и упал вниз с четвертого этажа на каменные ступени. Никто не ожидал, что он умрет так скоро – всего несколько дней назад он радовался тому, что наконец смог купить себе лаковые ботинки.  

16 октября 1918 г. Среда. Сегодня, как и вчера, было очень много разных происшествий. С утра на нашего дворника Степана Васильевича свалилась ледяная глыба и раскроила ему голову – разбила лицо, выбила зубы. Потом он умер. А в обед на моих глазах у вокзала оборвалась петля электрического провода и насмерть закоротила мальчика лет восьми, который проезжал на велосипеде, – после этого, уже умирая, он все время дергался и мычал. В десять часов вечера два пьяных студента, задержавшись на улице после занятий, купили по бутылке коньяку и в моем дворе, у подъезда, устроили пьяный дебош – разбили окна и, кажется, разбили даже голову старушке, которая зачем- то вышла на лестницу и стала их ругать.  

17 октября 1918 г. Четверг. Большую часть дня провел в церкви. Очистившись там от грехов, зашел в магазин, чтобы купить три десятка пельменей. Так как я был в штатском, мне долго не давали сдачу. Дома я поджарил себе два кусочка теста, полил его грибным соусом, положил в отдельную тарелку и поставил в холодильник. Тут раздался телефонный звонок. Я снял трубку и услышал знакомый хрипловатый бас: « Жора, ты? Здорово, черти полосатые! » Я чуть не уронил трубку, так это было неожиданно. Я ответил: « Товарищ Ленин? » Тогда он как- то неестественно захохотал и сказал: « Да нет, старый ты черт, чудик, прости Господи! » Потом опять засмеялся и повесил трубку. После этого разговора я остался очень взволнованным. Конечно, это был розыгрыш, но я чувствовал, что Ленин хотел увидеть меня и, может быть, даже разговаривать со мной.  

18 октября 1918 г. Пятница. Сегодня был странный и неприятный день. Утром позвонили из Пролеткульта и спросили, не хочу ли я участвовать в литературно- кинематографическом кружке. С большим удовольствием я согласился. В полдень приехал из Совета Народных Комиссаров Леонид Мержанов ( старый большевик) и пригласил меня в ресторан. Я думал, что будет серьезный разговор, а он пригласил меня в ресторан, где долго и вкусно ел. Потом он заказал виноградного вина, смешал его с ликером и предложил мне выпить. Я ответил, что не пью, но с удовольствием выпью за его здоровье. Тут он сунул мне в руку записку, на которой стояло: « Будьте дома в 19 часов, обсудим». Придя домой я обнаружил у себя на кухне какого-то человека с бумагами в руках. Оказалось, что это был бывший редактор одного из журналов, написавший мне письмо с просьбой отредактировать несколько рассказов и напечатать их.  

19 октября 1918 г. Суббота. Утром по радио объявили, что в воскресенье состоится банкет ВЦИКа. Все в городе всполошились.  

В 12 часов познакомился с Василием Ивановичем Смольниковым, секретарем Исполкома Петроградского Совета, который был одет в генеральский мундир и белую блузу с алой косынкой. На обед пришлось сожрать банку свеклы с портвейном. Поздно вечером вызвали на работу, приказали купить на три дня фунт говяжьей печенки. Но платить никто не хотел, и пришлось все купить на базаре. Печенка оказалась гнилой, и я, не будь дурак, немедленно ее сожрал.  

20 октября 1918 г. Воскресенье. Утром опять стреляли. Видимо расстреливали нескольких буржуев. Я взял свой наган и пошёл в гавань. Там болтались небольшие катера и баржи. На баржах торговали разными продуктами и особенно сгущенным молоком, которое ценилось на вес золота. Вечером дули сильные ветра, и начался снежный буран.  

21 октября 1918 г. Понедельник. Утром покурил папиросы и уснул. В обед опять стрельба. После этого был на заседании Исполкома. Опять, как всегда, сидел на балконе. К вечеру опять летали аэропланы. Слушал радио. В новостях передавали об успехах Красной Армии. На фронте очень холодно. Много трупов буржуев.  

22 октября 1918 г. Вторник. Ничего особенного не произошло. Работал весь день в своей комнате. Утром стреляли. Вечером стрельба. Стало скучно. Взял сахар, сардины, пошел на берег. Сидел и любовался белыми облаками и прожектором на белой яхте.  

23 октября 1918 г. Среда. Утром пришли рабочие и сообщили, что город может быть взят в течение ближайших дней. Сказал им, что буду не в силах им помочь, так как занят литературной работой. Работал над повестью о жизни французской школы. И ещё над стихами. Литература мне надоела до чёртиков. Совершенно не интересно. Надоело всё.  

24 октября 1918 г. Четверг. Проснулся. Встал. Принял ванну. Покурил. Прочитал газеты. Ничего особенного. Сходил на базар. Купил мяса и хлеба. Хорошо поел. Еще принял два порошка хины. Чувствовал себя совсем нехорошо. Принял третий порошок хины. Писать не мог. Вырубил все лампы. Лежал и глядел в потолок. Затем лёг в постель. Очень болели глаза. Лег спать. Проснулся около 10 часов вечера. Отвратительный вид. Выпил чаю и опять заснул.  

25 октября 1918 г. Пятница. Опять самочувствие ужасное. Поехал в библиотеку. Читаю вчерашнюю газету и ел мясо. Сегодня утром получил 3 доллара на литературные издания. Отвратительная вещь – газеты. Выкурил сигару. Пришёл портной сшить мне пиджак. Сделал несколько швов на пиджаке. Ночью умер сосед снизу – не то англичанин, не то швед. Думаю, в его смерти виноваты большевики.  

26 октября 1918 г. Суббота. Сегодня у всех праздник! Годовщина революции. В 4 часа решил пойти погулять. Выйдя из дома, я задумался о том, какие все вокруг счастливые. Почему я должен жить в такой грязной стране и работать на износ за гроши? Я захотел перемен, и вот я подхожу к ларьку и у меня инсульт.