Стригой. Глава 24.

Глава 24.  

Злата открыла глаза. Над ней склонилась косматая голова мастера, глаза которого горели злобой.  

Его руки сжимали горло девушки, а из перекошенного злобой рта вырывалось рычание.  

– Прости! – кричал он, тряся головой.  

И откуда только взялись силы у девушки. Она ударила его в пах коленом и вцепилась ногтями в глаза. Мастер разжал пальцы, закричав от боли.  

Девушка вскочила на ноги и отбежала в сторону. На земле лежала стрела с серебряным наконечником. Злата схватила её.  

– Встань! – приказала она мастеру. Глаза девушки потемнели и расширились.  

Мастер медленно поднялся с колен и повернулся к Злате. Его лицо было искажено от ненависти.  

Девушка впилась в него глазами, схватив невидимыми руками тварь за горло. Мастер рычал, как раненый зверь, схватившись за голову.  

Тварь показалась наружу, оставив тело мастера, которое, как подкошенное свалилось на землю.  

– Вот мы и встретились, – прорычала тварь, скаля страшные зубы. Она засмеялась и сбила Злату с ног.  

Долго боролась Злата с тварью, то одерживая победу, то задыхаясь от душивших её пальцев, которые впивались в горло, стараясь сломать нежную шею девушки. И в тот момент, когда ей удалось одержать верх, она всадила в сердце чудовищу стрелу.  

В одночасье небо в лесу стало чёрным и раскат грома разнёсся по округе.  

Зашипела тварь, с мольбой протягивая руки к небу. В предсмертной агонии её тело стало меняться. Огромные мохнатые лапы превратились в белые девичьи руки. Искаженное злобой лицо чудовища стало похоже на лицо девушки. Она посмотрела в глаза Злате и улыбнувшись испустила дух, превратившись в изъеденный червями труп.  

Злата открыла глаза в тот момент, когда Ванечка взял её за руку. Он сидел у её постели со вчерашнего вечера. Строгий Назар, не говоря ни слова провел его к спящей дочери и, смахнув предательски набежавшую слезу, вышел на двор.  

– Ты? Ты очнулась? – задыхаясь от счастья прошептал он.  

Девушка отстранила его руку.  

– Ванечка, потом. Потом, милый, – сказала она, поднимаясь с постели.  

Шатаясь она вышла на двор. Назар сидел на крыльце и молча смотрел на бегающих по двору кур.  

– Тятенька, – тихо сказала Злата.  

– Ты жива, – прошептал Назар, вскочив на ноги.  

– Отвези меня к тому мастеру, у которого ты люльки заказывал. Прямо сейчас отвези и ничего не спрашивай.  

Ванечка обнял Злату за плечи, пока та положив голову ему на плечо, сидела на тряской телеге с закрытыми глазами. Назар ласково понукал лошадь, сидя спиной к молодым. Никто не видел, как по его строгому лицу текли слёзы счастья.  

Не дожидаясь пока телега остановится, Злата соскочила и бросилась в дом, где жил Фёдор.  

Возле его постели сидела мать и старая Аграфена. Мать плакала, а бабка плотно сжав губы раскачивалась из стороны в сторону.  

Девушка подошла к Фёдору, положила холодную ладонь на его пылающий лоб.  

Через некоторое время Федя открыл глаза и слабо улыбнулся девушке.  

– Спасибо, – прошептал он пересохшими губами.  

Злата провела рукой по его лицу и улыбнулась в ответ.  

– Ты свободен, – сказала она и вышла на двор, где её ждали отец и Ванечка.  

С тех пор Злата обрела свою силу и научилась использовать дар во благо людям и не во вред себе.  

Фёдор, оправившись от болезни, изменился так, что родная бабка не могла его узнать, не говоря уже о людях. Всегда нелюдимый и молчаливый Федька удивлял теперь своей разговорчивость. А некогда тёмные и злые глаза его, теперь лучились радостью и любовью.  

А в доме Назара и Катерины готовились к свадьбе. Матвейка ходил вокруг сестры и деловито говорил:  

– Ну вот, сестрица, последняя ты у нас осталась. Тебя замуж отдадим, можно и за меня браться. А то давно уже жениться пора, иначе так и останусь бобылем, пока вас всех в добрые руки пристрою.  

– Пустомеля, он пустомеля и есть, – ворчал Назар, слушая речь своего сына.  

А Злата смеялась, целуя любимого брата в щёку и лохматила его непослушные вихры.  

Вот и вырастили Назар с Катериной своих детей. Вот и разлетятся они по своим гнездам, принося отцу с матерью добрые весточки о своих детях. Хороша ли, плоха ли была жизнь этой семьи не нам судить. Но то, что родители воспитали хороших детей, видно и без суда.  

Конец.